Esperando a Godot

Многих пугают этой пьесой. Так же, как и всем Беккетом – «странно, непонятно, мрачно...» Мне единственная пока прочитанная у Беккета пьеса напомнила Кафку. Нет, не так – Кафку в абсолюте. Это настолько невыносимая литература, что за нее хочется убить автора. Она вызывает головную боль. Заставляет напряженно искать смысл: «Ну не бывает же бессмысленных произведений!» Что же, «В ожидании Годо» нельзя назвать бессмыслицей, но читатель должен сам сложить близкий ему смысл, драматург нем и отвлечен от читателя, читателя/зрителя для Беккета словно бы и нет, он говорит либо с самим собой, либо с высшими силами (в зависимости от писательской испорченности).

Насколько я знаю, есть великое множество трактовок этого сюжета. Я во время изучения пьесы ловила себя на навязчивых религиозных мыслях (в негативном смысле), и мнение мое не изменилось и после того, как я послушала о других трактовках «В ожидании...». Для меня эта пьеса – религиозная или антирелигиозная (опять же, зависит от угла зрения).

В наличии два приятеля, один из которых явно помешан на христианских текстах (навязчиво спрашивает, отправил ли Иисус в рай одного из разбойников, было это, не было, а почему одного, может никого не отправил?) и прямо сравнивает себя с Иисусом, разве что брошенным на земле без Отца. Другой – верный спутник, с которым он не расстается (местный апостол, что ли? или тот спасенный разбойник?). Они постоянно приходят на одно и то же место (которое один из них никак не может запомнить, любопытно) и ждут некоего Годо, который обещал с ними встретиться и как-то решить их судьбу. Годо же никак не появляется, встреча переносится раз за разом, но главные герои снова и снова приходят под одинокое дерево, единственное дерево в неживой степи.

Дерево могло бы быть символом спасения (живое в мертвой пустоши), но оно голое, возможно, тоже мертвое. Это дерево – скорее обманный ориентир. Годо должен встретить героев у дерева, но в действительности не появляется. Героям кажется, что они чувствуют время, его течение, но внешние события говорят об обратном. То, что им кажется делом нескольких часов, для внешнего – месяцы или даже годы. Ожидая у дерева, они перестают понимать, что происходит вне места их ожидания. В этот вневременный оазис вторгается жестокость, развивается и затухает свойственная человекам тирания. Главные же герои не участвуют в ней, они остаются случайными наблюдателями, потому что внешний мир их не интересует. Им важен лишь Годо. Это забавно, учитывая, что один из героев ставит себя как Иисуса (а настоящий Иисус уж точно не ждал Годо, а шел к людям).

Герои кажутся и обреченными скитальцами, которым нет места в большом мире, и карикатурными верующими, которые не живут, а только и ждут прихода Спасителя. Годо, если и есть, не удостаивает их посещением. Отчего-то герои ни разу не ставят под сомнение само существование Годо. Если рассматривать пьесу как антирелигиозную, то она может быть о смерти Бога как понятия, о бессмысленности ожидания откровения или хоть участия свыше. Возомнившие, что Годо снизойдет и поможет им, герои вызывают скорее жалость, ведь Годо просто нет. Или он потерял всякий интерес к людям и нет смысла на него рассчитывать и ждать. Если же смотреть на «В ожидании...» как на религиозную пьесу, то герои не могут дождаться Годо именно потому, что ждут его. Евангельские персонажи забыли, что Бог повсюду, а не у конкретного дерева, а добро Бог творит не своими руками, а руками хороших людей. Ожидание Годо в безвременье вместо участия в обычной жизни – это как раз отказ от Годо. Ну нигде же не сказано, что нужно отказаться от жизни. Жди так тот же Иисус, он бы точно не стал тем, кем его прославляли в Библии. В этом смысле «В ожидании...» больше об искажении религиозного чувства, о вредной вере, что хорошее сделают за тебя (Бог, Вселенная), а ты только надейся и молись, и жди в правильном месте.

Наверняка есть более интересные теории. После этой пьесы или очень хочется жить, или совсем не хочется (зависит от личного понимания сюжета). Главное – она жутко бесит. Сильно напрягает. Это не та пьеса, которая приносит удовольствие. Но хуже она от этого не становится. Даже жалко, что она небольшая, я бы и больше побесилась, ничего страшного ;)

Когда я умру, я окажусь на просёлочной дороге, рядом с деревом. Меня будут звать Владимир или, может быть, Эстрагон. Разницы, в сущности, никакой. Но это будет не настоящая смерть, потому что она не может наступить, пока не придёт Годо. И жизнью это тоже уже не будет. Бесконечный Лимб, который тем более раздражает, чем чаще в нём появляется мальчик.

«Давай ничего не будем делать. Так надёжнее».

Любая попытка истолковать «В ожидании Годо» заранее обречена на провал, и эта тоже. Впрочем, хитрован Беккет ловко расставил по пьесе ловушки, чтобы эти попытки истолкования не прекращались и вдыхали в мёртвые слова и мёртвых персонажей некое подобие жизни. Как по мне, так в этом и есть сама суть — что её нет, нет толкования, но есть многочисленные разнообразные попытки его дать, все из которых правильны и все из которых неправильны. Жизнь вообще не слишком похожа на учебник арифметики, где в конце чёрным по белому написано: «В задаче №13 правильный ответ — 3 яблока и никак иначе». У Беккета яблок не три, не пять, даже не минус тридцать, у него вообще яблок нет и само существование задачи под вопросом, а учебник — вот он, пишется прямо на наших глазах.

«Ничего не происходит, никто не приходит, никто не уходит, ужасно!»

В теле пьесы томятся, как в клетке, несколько (или одно многоликое?) образований, на которые так падки любители синих занавесок. Если ты сам не знаешь, чего ты конкретно ждёшь, то неделанье — тоже деланье, минус обращается в плюс, ты можешь приблизиться к цели, просто сидя на месте. Обратное действие для того, что проделывала Алиса в Зазеркалье. А пока мы путаемся в этих синих занавесках, мы слишком сильно похожи на Лаки, который танцует, словно запутался в сетях. И Гого с Диди спорят своими ирландскими грубыми голосищами.

«В ожидании Годо» можно прочитать двумя способами, но оба они ложные. Первый — силиться всё понять, но ничего не понять и словить нехилый баттхёрт от абсурда жизни, как таковой, который внезапно воплотился в художественное произведение. Второй — завязнуть наглухо в заумных и занудных попытках трактовки и прошляпить тот момент, когда к вам действительно придёт самый настоящий Годо.

Можно попытаться выбрать третий способ и просто провести пару дней на пыльной дороге, ожидая если не Годо, то хотя бы мальчика. И надеяться, что уж хотя бы ты существуешь.

Нечасто читаю пьесы, разве что Шекспира. Но решил сравнить Сэмюэля Беккета, с читаным давеча Эженом Ионеско, так вот, пьесы Ионеско мне показались забавнее, что ли, короче, понравились больше!
"В ожидании Годо", очень известное произведение и входит во многие топы, но театр абсурда, он и есть театр абсурда. Тут можно увидеть что угодно.
Например мне показалось, что за образом Годо скрывается Бог, даже английское написание God, очень созвучно этому имени, да и упоминание сена в его жилище наводит на определённые думы.
Персонажей Поццо и Лаки, можно отождествить с Каином и Авелем, а мальчика, якобы присланного Годо, с ангелом, конечно это всё очень субъективно, но может автор именно так всё и задумал, основываясь на библейских мотивах.
Но кто тогда Эстрагон и Владимир? Может Волхвы или ищущие спасения души, тогда местом действия может быть чистилище и опять предположения, которые могут быть как верны, так и далеки от реальности.
Сюжет пьесы нелинейный, в ней вообще трудно понять что происходит, об этом можно подумать после прочтения, также советую посмотреть одноимённый фильм, если вам конечно по душе монотонное, неторопливое действие, с толикой абсурдности.
В целом читается быстро, т.к. большую часть пьесы составляют диалоги, что и неудивительно, а когда я начал скучать, тут и пьеса кончилась

Слишком долго пьеса была в хотелках, что уже и не особо интересно было. Единственно, что точно поняла для себя - театр абсурда не мое...
Владимир и Эстрагон - главные герои - ждут некоего Годо. Кто они? Кто он? С какой целью должна состояться встреча? Мы ничего не знаем и остается только догадываться, что же происходит на сцене.
Владимир и Эстрагон словно завязли во времени, пригвождённые к одному месту ожиданием Годо, встреча с которым, по их мнению, внесёт смысл в их бессмысленное существование и избавит от угроз враждебного окружающего мира. Сюжет пьесы не поддается однозначному истолкованию. Зритель по своему усмотрению может определить Годо как конкретное лицо, Бога, сильную личность, смерть и т. д. Тут, как говориться, все трактовки хороши – выбирай на свой вкус!
Мне показалось, что их ожидание – это сродни ожиданию в Чистилище, когда же наконец пройдет положенное время, чтобы наконец-то перейти в Рай.

Не буду натягивать сову на глобус, я мало что поняла в этой пьесе. На то она и абсурдная. Не люблю этот жанр. Нет, ну можно вытащить пару умных мыслей, что-нибудь про бессмысленность существования, зацикленность личной истории, мировой истории, социальных явлений, мгновение жизни, пустое ожидание бога или кого там ещё. Что-то про жизнь мыслящих червячков. Мне не интересно, я червячок попроще. Может быть, уже не интересно. Хотя занятный факт, Беккет написал пьесу в возрасте даже чуть старше моего. Но, наверное, фишка в том, что я не жду, когда ко мне придёт смысл (бог, дьявол, будда, откровение, далее по списку) и не бегаю с воплями "смысла нет, не ждите" - мне есть чем другим заняться. Вообще думаю, таких умных пьес было бы меньше, если бы Беккет был не Сэмюэлем, а Самантой, мамашкой 40+, и в моменты наивысшего ожидания Годо над ухом бы гундело мааааамаааамаааамааамаааам!

В. – Да, мы неумолчны.

Э. – Это чтобы не думать.

В. – У нас есть оправдание.

Э. – Это чтобы не слышать.

Ай, свободные, одинокие парни, что вы знаете о неумолчном, о бессодержательных оправданиях, о том, как жить в обществе и семье, а не в ожидании высшего, скинув с себя абсолютно все оковы социального. Попробуйте заиметь связи, память, ответственность - может, жизнь покажется полнее и насыщеннее.

"В ожидании Годо" - устойчивое словосочетание, используемое, чтобы обозначить событие, которое не происходит, встречу, которая заведомо не состоится. Его часто используют в рецензиях у нас на ЛЛ, да и я, с первоисточником не знакомый. Решил восполнить пробел - это было ошибкой.
Два престарелых "клоуна" (это не профессия) Владимир (Диди) и Эстрагон (Гого) на протяжении всей пьесы обмениваются репликами, бурчат, ругаются, мирятся, обнимаются, меняются шляпами, вспоминают эпизоды из своей совместной жизни. Ждут некоего Годо, который должен изменить их жизнь. Обсуждение запахов, старых башмаков, подкормка одного другого морковкой, редиской. В конце первого действия приходит мальчик и говорит, что Годо придет завтра. Во втором действии примерно то же самое, и тот же (или другой) мальчик, который говорит про завтра. На этом всё. Кто такой этот Годо? Беккет на прямой вопрос ответил: "Если б я знал, я написал бы об этом в пьесе". Занавес. Типичная пьеса для театра абсурда.
Здесь ключевое слово театр. Если бы спектакль по этой пьесе, поставил гениальный режиссёр с хорошими актерами - получился бы шедевр (Хотя для гениального режиссёра литературная основа не так важна). И со сцены всё воспринимается по другому.
Толкований пьесы безумное количество, а мне вот интересно видение режиссёра. А так... какая-то рыба будущего спектакля. Читать абсолютно не рекомендую. Ну а что касается театра абсурда:

Глухой глухого звал к суду судьи глухого.
Один кричал: "Моя им сведена корова!"
"Помилуй", - возопил другой ему в ответ:
"Сей пустошью владел ещё покойный дед".
Судья решил: Почто идти вам брат на брата?
Ни тот и ни другой, а девка виновата.

Это я неспроста цитирую Пушкина, а к тому, что термин "абсурд" происходит от латинского ad absurdum - исходящий от глухого. И встреча с Waiting for Godot по рекомендации читательского клуба "Белый Кролик", поверьте, заставила меня пересмотреть (переслушать) свои представления об абсурдном.

Я ожидала бессмыслицы, я готовилась к ней, караулила её, как родственники душевнобольного - первые признаки приближающейся фазы. Ждала и - не дождалась. По отдельности реплики Владимира и Эстрагона действительно производят впечатление маловменяемых, но в совокупности - это уже совсем другое дело. В британских постановках Гого и Диди объясняются с невыносимым ирландским выговором, тогда как у Поццо - королевский английский. Если играют американцы, то незадачливые ожидальщики имитируют афроамериканский диалект. То есть условность условностью, а социальный, иерархический контекст определяется точнее некуда.

Лаки - раб, рабы, как известно, немы. А мы - не рабы. Его словесный понос предлагаю считать сеансом связи с коллективным бессознательным. Хотя коллективное бессознательное вроде бы не должно гнать такую пургу.

Владимир. А что если нам раскаяться?
Эстрагон. В чём?
Владимир. Ну… (ищет, что сказать) – Мы могли бы не уточнять.

И чем дальше углубляешься в замысловатое прозябание персонажей, которые, если бы могли, с удовольствием навешали бы автору за своё убожество, за ненаписанные стихи и больную распухающую ногу, тем яснее, что абсурд - мало что объясняющее понятие. Разве гнев Ахиллеса - не абсурд? Или Odi et amo учёнейшего Катулла, Люблю и ненавижу одновременно - на абсурд не похоже? Выколотые глаза Эдипа, бег Ио, обращённой в корову, крик Авессалома, запутавшегося прекрасными своими кудрями в колючих ветках?..
Беккетовские подопечные, по крайней мере, в собственном абсурде как дома.

Эстрагон. Я ничего не делал.
Владимир. Тогда почему они тебя побили?
Эстрагон. . Не знаю.
Владимир. Нет, видишь ли, Гого, есть вещи, которые ты не понимаешь, которые понимаю я. Ты должен это чувствовать.
Эстрагон. Я тебе говорю, что я ничего не делал.
Владимир. Возможно, действительно ничего. Но важно не что, а как, а как, если ты дорожишь своей шкурой.

Как отличить британскую постановку от заокеанской? Нетрудно сказать. Если имя Годо произносят с ударением на последний слог, то Штаты, а если на первый, как произносил и сам Беккет - то просвещённые европейцы. Любопытно, как произносит своё имя сам Годо?
И кто он такой? Чего ему от нас надо? И надо ли ему вообще чего бы то ни было от кого бы то ни было? Ах да - чего нам от него надо? Зачем мы, собственно, ждём?

Эстрагон. ...А что если нам повеситься?
Владимир. На чём?
Эстрагон. У тебя нет куска веревки?
Владимир. Нет.
Эстрагон. Тогда мы не можем.
Владимир. Пойдем.
Эстрагон. Подожди, у меня есть пояс.
Владимир. Слишком низко.
Эстрагон. Ты будешь тянуть меня за ноги.
Владимир. А кто будет тянуть меня?
Эстрагон. Ах, да.

И я правда, без кокетства, не умею понять, чем дуэт двух кретинов в котелках отличается от щебетания соловья, воспевающего свою розу.

Владимир. Ну что, идем?
Эстрагон. Идем.

Не двигаются с места.

Наверное, я полюбила литературный абсурдизм. Пришло его время. И хотя абсурд в моей жизни (из-за этого не была готова впускать еще и художественный) пока не только не кончился, а скорее даже увеличился - я открылась ему. Кто знает, может Силы во мне стало больше, может, таким образом я реорганизую размещение абсурда (проще говоря, поменяю местами) в сферах своей жизни, а, может, и то, и другое сразу.

Я не знаю, кто что увидел в этом маленьком произведении (делитесь комментариями) - мне кажется, здесь каждый найдет что-то свое и не всегда "свое" будет подразумевать проекцию. Самым важным, наверное, даже красной нитью повествования, для меня выступила мысль о повторяющейся изо дня в день неизменности - не всегда наша жизнь кипит и бурлит, кидая нас из события в событие, бывает так, что мы будто стоим на месте даже активно двигаясь и физически и духовно, но все тот же знак "стоп" на том же месте - дерево - , что возвращаемся даже убегая или просто не выбирая дороги - второй день - . Но не только это можно заметить в пьесе: присутствие альтер-эго, а возможно (или скорее), Теневой структуры личности - Владимир и Эстрагон = Поццо и Лакки - , подтверждение веры или знания существования той Высшей Силы, которая изменит всё, и преданное ее ожидание - Годо - , гротескность и гиперболизация внешним внутреннего душевно-духовного неупокоения - безинтеллектуальная речь, атмосфера нищенства и ущербности - и мн.-мн.-мн. др.

• В чем?
• Ну... (ищет что сказать) - Мы могли бы не уточнять.
• В том, что родились?

  Лишь отсутствие единого удивило меня - в ожидании Годо не было места женщине... Женщине, матери, дочери, Аниме, любому ее проявлению. Почему, Беккет? Личное?

  Может быть, в этом произведении есть даже исторические или личные (или не только) биографические отсылки либо корни - об этом судить не стану, поскольку в истории не сильна, а рассуждения о том, в чем не сильна, считаю провалом человеческой личности. Как бы то ни было "В ожидании Годо" имеет невероятную особенность - при кратчайшем содержании пьеса обладает глубочайшей метафорической наполненностью, где распространение символизма на квадратное предложение текста) зашкаливает, и это при том, что прямого смысла уловить практически не удается - абсурд есть абсурд: на поверхности ярлык "пшик" или "бред", а копнешь...

"Мы всегда что-нибудь придумываем, а , Диди, чтобы сделать вид, что мы живем".

Не смотря на мою любовь к абсурдистский пьесам Ионеско, я раньше никогда не читала "В ожидании Годо". И не смотрела. И не слушала.

А пьеса великолепная. Прямо будет одной из любимых работ. Причина для этого вот такая – язык простой, а текст многоплановый. Не только любой человек может предложить новую трактовку и не промажет, но даже один и тот же человек может, перечитывая, предлагать новые интерпретации. В том числе и диаметрально противоположные. Как, перефразировав Гераклита, сказал один из героев "В одно и то же дерьмо не вступить дважды".

И вот я написала "один из героев", но пьеса, в этой моей версии восприятия, актуальной летом 2017, напоминает сознание: возникает ощущение, что кроме Я там ничего и нет. И героев, возможно, не существует. Действует нечто единое, хотя и конфликтующее.

Вот я к этому единому своё единое предложу в пару. Чтоб Владимир не остался без Эстрагона, а Эстрагон - без Владимира.

---

На сцене эстрагон-тархун и Владимир. Но не Красное Солнышко. Другой какой-то. Кто пустил на сцену растение? Растению жмут ботинки. Его бы пересадить в горшок, но вот беда – есть только чемодан. Да и тот с песком. А ведь у нас тут полыньевое, а не кактус.

Ты ждёшь, что вот сейчас на сцене появятся крем-сода и Байкал, можно будет смазать все, что скрипит, кремом, откушать соды в надежде погасить внутренний жар, который принимаешь за изжогу, а потом утопиться в озере, ведь повеситься не выйдет: верёвка слишком плоха, а дерево слишком хорошо - живое, способное обретать новые листья за ночь. Вот как свою смерть присовокупить к такой явной демонстрации жизни?

Ждёшь все это, но появляется слепой тиран и глухой раб, а эти персонажи, как известно ещё со времён Аристотеля, не существует поодиночке. Не слишком удачливый (хотя что мы понимаем в чужом счастье и удаче?) раб по имени Лакки и сам напоминает Аристотеля, который был бы учителем альтернативного Александра Македонского, то есть такого, который прожил бы долго и понял, что и война, и мудрость – штуки ерундовые в разрезе Вечности. Ты все равно то тонешь, то заваливаешься, то горишь. Потому пусть лучше раб танцует.

И все сходится: с одной стороны "педагог" – раб, которого в Древней Греции приставляли к ребёнку, с другой - Ницше всё верно сказал про потребность в божестве, способном танцевать. Фридрих сказал шикарно, как боженька. И с "Бог умер" не обманул - таки в 1900 году встретил Годо.

Хотя если считать, что Годо - смысл, то все плохо. Смысл только в себе можно обнаружить, а после смерти остаются те, кто не Я.

Иногда думаешь, что мир, состоящий из одинаковых людей, должен был бы быть весьма страшным местом. Это не мир без конфликтов, но мир сплошных внутренних конфликтов, которые не разрешить и которые постоянно заставляют выходить на второй круг. Лестницы вверх, ведущие вниз. И наоборот. Потому нет никаких сомнений в том, что где-то кулисами будет разыгрываться и третий акт. И четвёртый. И так далее.

Обнаружила "В ожидании Годо" аж в двух подборках книг, в которых отношения нельзя рассматривать как основное или же в которых любовных отношений нет вовсе. Посмеялась. Потом поплакала, поискала веревку, пообщалась с деревом, поприседала.

"В ожидании Годо" отлично можно употребить не только как историю про нелюбовь и любовь-жалось к самому себе, но и как историю про отношения двоих. Те самые отношения, в которых первичное узнавание пройдено, и хотя люди не бывают статичными, мозг, вероятно, следуя наставлению Оккама, не желает умножать сущности, видеть изменяемое в близком. Потому в определённый момент происходит фиксация, на сцену выходит одиночество. Люди общаются, но будто не с собеседником, а каким-то представлением о собеседнике. И любят его, и ненавидят его. И хотят уйти, и не могут уйти. А как уйдёшь? Это от другого можно уйти, а от себя - нет. Вот когда в другом уже другого не видишь, а видишь только себя - вот тут и постоянное "они никуда не уходят". А страдания создают динамику: ты страдаешь, я страдаю – давай страдать вместе, а то разойдёмся и придётся испытывать нечто новое. А есть ли силы? Тут вот уже всё изучили, знаем, кому помнить, а кому забывать, кто морковку будет, а кто и редьку.

Ну, вот это через 10 лет семейной жизни. Ругань на кухне. Соседи стучат по батареям.

Мальчик-пастух, конечно, совсем уж библейский символ. Но приходит-приходит, а толку нет. Возможно, конечно, просто 40 лет ещё не прошли. Да и пустыня чахлая - уже говорила, что песок лишь в чемодане.

Такая вот жизнь. И тошно, а жить как-то нужно. И тоже как уйти? Уже себя во всем оставил, следы собственного восприятия. Ну вот уйдёшь, а вдруг все это тебя догонит где-то потом? Умираешь, а в этом Там снова нет Годо, а есть только Владимир для Эстрагона и Эстрагон для Владимира.

Так и живём. Так и умираем.

Рецензию написала. Теперь жду Годо. Размышляю о том, а не ждёт ли где-то Годо меня. Вдруг я - Владимир, а Годо - мой Эстрагон.

Тогда нужно ждать Владимира. Или Эстрагона. Или Лакки. Или Поццо. Или...