Ф. М. Достоевский. Собрание сочинений. В 10 томах. Том 6. Игрок. Крокодил. Вечный муж. Бесы. Часть 1

Если вы не маниакальный игрок в рулетку (карты, игровые автоматы и т. д.), то никогда не поймёте всю силу игрового азарта и страсти. Которая по силе и по последствиям сродни чувству всепоглощающей страстной любви, недаром ВОЗ признала состояние любовной страсти неким психическим расстройством и присвоило кодовый номер F63 9. Вот и у игрунов также. Только код немного другой — F63 0.

Дальше...

Сам Достоевский сквозь таковую зависимость прошёл лично и потому написал этот роман со знанием дела. Отчасти использовав опыт и случай из собственной жизни.

Сам я игрой по настоящему никогда не увлекался, тем более, что в своё время проиграл 2 месячных зарплаты (в секу) и на всю жизнь получил прививку от азартных игр. Да и один старый и опытный сиделец убедительно говорил: «Иваныч, ты пойми, все садятся выигрывать, но выигрывает кто-то один. И потому если не умеешь — не садись». Вот и не сажусь.

Главный герой нашего романа не садиться не мог. Слишком был азартен. Да и пара случаев везения изрядно подогревали его азарт. И его любимая женщина тут сыграла злую роль, попросив его выиграть для неё солидную сумму — как откажешь женщине, которую любишь! Правда эта же самая женщина потом и оттолкнула его от себя, опять же из-за страстной привязанности к игре…

А у него даже и в самом конце нашей истории, когда он узнаёт, что его продолжают любить и готовы принять его в объятия, всё равно одна присказка — завтра, это завтра, а сегодня мне надо играть…

— вот и вся суть нашего Игрока.

Ну, о всяких присосавшихся к везучим игрокам кровососам типа мадам Бланш и говорить не нужно, всегда и везде возле шальных денег крутится всякая шваль, об этом тоже нужно помнить.

На самом деле роман не читал, но слушал радиопостановку Ленинградского академического театра драмы им. А. Пушкина (запись по трансляции 1956 г.) — ну, о плюсах и минусах этого формата я уже упоминал. Минус, в принципе, один единственный — имеешь дело не с полным текстом романа, а с режиссёрскими подходами к освещению сюжета.

Этот роман Фёдора Михайловича настолько не велик по объёму, захватывает сюжетом и эмоциями, что его проглатываешь, как современный бестселлер. Правда он не разочаровывает, как некоторые современные "нашумевшие книги". Я бы "Игроку" присвоила звание "самый" роман Достоевского по многим категориям: самый небольшой, самый автобиографичный, самый авантюрный, написанный за самый короткий срок, самый захватывающий, с самым странным началом, с самой непонятной любовью, самый страстный ( в смысле обнажения азартной игорной страсти). Так передать игорные страсти может только сам игрок.
Учитель Алексей Михайлович сопровождает детей генерала в поездке по Европе. Они останавливаются в небольшом игорном городке. Учитель влюблен в падчерицу генерала Полину. Пытается ей помочь и сам становится одержимым рулеткой. Помогает пристраститься к рулетке и старая "графиня", бабушка Полины, приехавшая на воды. Помогает "освободиться" от выигрыша француженка Бланш, которую безнадежно любит генерал. О Достоевский...
Я бы назвала роман "Игрок" маленьким "Идиотом". У меня постоянно звучали параллели: не по своей воле герой попадает в тайны семьи, которые пытается разгадать, влюблен в непонятную мне Полину, любовь приводит его к болезни душевной и краху. Полина мне напоминает то Настасью Филипповну, то Аглаю Епанчину. Графа Мышкина они мучили обе, с учителем Алексеем Михайловичем справляется одна Полина, поступки её также непредсказуемы и странны. В итоге она заболевает и убегает. Учитель, как и граф Мышкин всё понимает и сам позволяет так с собой поступать, недаром его мадемуазель Бланш называет "дурачком" ( ну, чем не идиот). Правда эта француженка, в отличие от русских барышень, хоть и обобрала учителя, но сделала это честно, ее поступки могут не нравиться, но они понятны.
В романе много рассуждений о рулетке, как самой "русской" игре. Читатель вправе не согласиться с автором.
Если вы еще не читали роман "Игрок", то рекомендую. Если вам Достоевский кажется скучным и непонятным, прочтите роман "Игрок" и вы заболеете Достоевским.
Мои ощущения при чтении, что это я сама не просто играю, выигрываю и проигрываю, я сама кручусь на рулетке, как шарик, вместе с главным героем.

Каждый раз, читая Достоевского, я каждый раз влюбляюсь в его творчество. В этот раз автор рассказывает нам о безумии, азарте и страстях, что бушуют в душе человека. Кажется, что каждый из персонажей «Игрока» здесь играет: кто-то выигрывает, а кто-то спускает все под чистую, теряя человеческий облик, мечтая лишь отыграться, вновь почувствовать дрожь азарта, предвкушение выигрыша. Все это полностью затмевает жизнь человека, смыслом которого становится лишь игра.
«Игрок» автобиографичен, так как Федор Михайлович писал его, чтобы закрыть собственные долги по игре. Поэтому в романе очень реалистично чувствуется то самое безумие, азарт, огонь в крови игрока, которые охватывают учителя Алексея Ивановича, когда он начинает играть на рулетке. Так же, как и его болезненные, мучительные отношения с падчерицей генерала, в семье которого он работал учителем, списаны с отношений самого Достоевского с Полиной Сусловой. Они напоминают игру, столь же непредсказуемую и переменчивую, как рулетка: то девушка благоволит к нему, то ненавидит, то смеется над ним, то идет к нему за помощью, то тут же с гордостью и отвращением бросает ему в лицо деньги. О, какие человеческие страсти кипят на страницах романа! Можно только восхищаться столь простым и легким языком повествования, столь тонко подчеркивающего все нюансы и точно бьющего в цель.
Отдельно хочется выделить сцену с прибытием бабушки. Здесь уже хотелось аплодировать стоя, наблюдая за этим фарсом. Нельзя не влюбиться в эту сильную, властную женщину, которая, несмотря на преклонные года и физическую немощь, принимается командовать всем и вся. Образ «la baboulinka» меня просто покорил.
«Игрок» разительно отличается от других прочитанных мною у Достоевского произведений. Он кажется мне более личным, и менее погруженным в отчаяние. Несмотря на двоякий конец, с одной стороны – полностью впавший в зависимость от игры человек, а с другой – иллюзорная вера в то, что он всегда может бросить, расстаться с игрой, и все будет хорошо, от прочитанной книги нет ощущения полной безнадежности и тлена.

Я дружу с Федором Михайловичем крепкой и  взаимной дружбой. Но. Мне всегда нужно очень много времени, чтобы подготовить себя к чтению любого его романа, и даже когда я уже начинаю читать его произведение, я мысленно опасаюсь: "А вдруг не пойдет? А вдруг не пойму? А вдруг буду читать  полгода?". Однако пройдя рубеж в 40-50 страниц, я понимаю, что ошибалась, и ловлю себя на мысли, что не могу оторваться, и начинаю чаще зависать, уходить в себя, обдумывая разные сцены и события из книги. Так было и в этот раз с "Бесами". Дочитав последнюю строчку, я подумала: "Вау. Мощь". Не люблю я спойлеров, хотя и знаю, что они мало кого напугают, ибо у меня не так много читающих друзей, а уж читающих Достоевского тем боле, поэтому коротко. Догматизм, деспотизи, мошенничество, честолюбие как следствие развития эгоистической, ущербной, раздвоенной, неуверенной, нетвердой в убеждениях личности, которая становится проводником несчастий и хаоса. Так и выходят бесы. Бесы - как болезнь целой страны, как внутренне помешательство каждого отдельного человека в ней.
Сказать, что я все поняла - было бы обманом. Но именно такие книги я и люблю больше других - о которых размышляешь не один год, и также периодами уходишь в себя и зависаешь, вспоминая книгу.

Если хотите выжить, то не читайте эту рецензию, полную спойлеров

Что тут можно сказать? Для начала, конечно же, пару слов о том, о чем это произведение.

Группа нигилистов хочет поднять смуту по всей России. Но смуты как-таковой не выходит. Да, городок, в котором живут герои, на ушах стоял из-за поступка (о нем позже) дерзких мужчин. Они убивают бедного и ни в чем неповинного студента. Действительно ни в чем не виновного. Тогда зачем убивать? Да главарь группы на него давно обиду затаил, вот и нашелся повод выплеснуть свои эмоции, всего-то.

В этом кружке как-бы-состоит-но-как-бы-и-нет Николай Ставрогин, красавец, в полном цвете сил, но отчего-то мрачный и угрюмый, правда, устроивший небольшой шумок из-за своих маленьких шалостей (по болезни, в чем позже признается и извиняется). Казалось бы, какой хороший молодой человек, раскаивается, и пр., пр., но не тут-то было, носит он на душе своей тяжкий грех, которого он не в силах перенести и... Конец его трагичен. Однако советские читатели и читатели 19 века никак не могли понять такой его конец. Они задавались вопросом: " Зачем?" и не могли найти на него ответа, потому что ответа в изданиях нет! Цензура, понимаете ли.

Теперь о Ставрогине все ясно. А что насчет других? Ведь роман не крутился вокруг одного кружка и Ставрогина.

Автор познакомил нас с чудаковатым Алексеем Кирилловым, убежденным, что человек погубит себя для того, чтобы показать непокорность и свободу; Иваном Шатовым, нашедшем свое счастье в домашней жизни; искренне влюбленным Маврикием Николаевичем; молчаливого и совсем еще маленького Эркеля, однако, самого верного Петру Верховенскому, хитроумному (хотя многие считают, что ума-то тут нет) интриганту и убежденному атеисту, в детстве по заблуждению своему дававший земной поклон крестивший подушку по ночам, чтобы не умереть; чуть ли не с ангелом небесным - Дарьей Павловной, как ее все называют (хотя, как я разумею, автор не показал всю ее святость, мы слышим от персонажей, что она ангел); нежной и властной Лизаветой Николаевной, постепенно сходящей с тропинки благоразумия...

Каждый из персонажей вносит свою лепту, носит и показывает, а кто-то и скрывает, свою изюминку. И жизнь каждого из них необыкновенна, полна трагизма и счастья. И все таинственным образом связаны с группой нигилистов.

Маленький минус, Федор Михайлович. Совсем маленький, но все же минус: не стоит расписывать всю жизнь человека, которой на протяжении всей книги скажет лишь пару фраз.

Но от этого минуса разве портится впечатление от книги? Нет, конечно же нет. Произведение очень интересно и богато событиями, но, честно признаться, меня не тянет перечитать этот роман, ведь я снова окажусь с этими бесами.

Мораль сей басни такова: веруй. Не важно во что (это я так думаю, а автор тут Евангелие пропагандирует, на самом деле!), главное - веруй и не затемняй душу свою бесами, развращающую не только Россию, но и весь мир.

P. S. Вот вам Ставрогин и Верховенский из "Бесов" 2014 года. Неплохая экранизация, между прочим.

Потрясающий роман, повествующий о пагубности игромании. А еще о гордости и ветренности Полины, о падкости людей до денег, о легкости бытия дворянства, о "заграницах" и так далее.
Самый потрясающий отрывок, повествующий о приезде бабуленьки на "воды" и спустившей без оглядки все состояние.

Именно это сгубило не одну душу и человека. Всю суть жизни Ивана Алексеевича выразил его друг Астли:

С чего начать? Пожалуй с того, что Достоевский совсем не страшен. Всегда интересно было, почему его боятся и воспринимают "тяжелой артиллерией" от литературы - типичный ведь классик, с выходящими отсюда плюсами (глубоким пониманием человеческой природы, социальных движений и просто интересных и близких тем, которые обязательно затронут читателя) и минусами (любовью к чрезмерным драмам, неправдоподобными персонажами, основная цель которых - выразить и поярче проиллюстрировать определенную мысль автора). Но ничего тяжелого, скучного или неподъемного для простого смертного в его книгах нет.

Исходя из того, что раз персонажи у него - скорее "ходячие идеи", чем люди, то логичней поговорить все-таки не о действующих лицах, а об основных темах книги, которых четко тут просматривается три штуки. Первая - о том, что всякая идея, вынесенная из чтения или досужных гипотетических размышлений, обязательно в повседневной жизни опошлится и может стать страшной силой, если принимать ее буквально и пытаться реализовать на деле. Особенно, если за это берутся безнравственные люди, пользующиеся любыми средствами (подкупы, угрозы, убийства и пр.), к которым, как правило, пристает разная сволочь, видящая такие беспорядки и революции исключительно как возможность нажиться или дорваться до власти. Основная тема книги, которая доводит до финальной трагедии, как раз и завязана на попытке реализовать модную в Европе идейку для достижения неких неясных "добрых окончательных целей" - основание организованного сопротивления

Вторая - религиозная. Несмотря на то, что большинство-то персонажей в бога не верит, считая себя атеистами, все равно они всю книгу находятся в поисках веры. Кроме того, тут всплывает теория, высказанная одним из персонажей, что у каждой народности свой бог, и как только боги становятся общими или вообще пропадают, то перестает существовать и народ. Что опять-таки сводится к атеизму как источнику проблем. Ну да ладно.
Третья тема - "модное" для высшего общества веяние говорить и переживать за русский народ, хотя они ни капли его не знают, не понимают, откровенно если не презирают его, то как минимум стесняются принадлежать к нему, всё посматривая на немцев, французов и Европу в общем как на настоящий людей.
Причем, что интересно, Федор Михайлович в основном рьяно бросается доказывать и защищать через своих персонажей именно неправильные предпосылки и идеи, только исходом событий показывая насколько они ошибочны.

Всё бы хорошо, но есть недовольство книгой, причем по нескольким пунктам. Главное - собственно структура подачи истории самим хроникером. Первая часть романа - это же ведь одни сплошные полунамеки (даже не полноценные намеки!) на людей и их занятия, на всевозможные обоснованные и необоснованные подозрения (чем же еще людям от безделья в глубинке заниматься - только придумывать разные слухи, а потом самим же их бояться). Такое чувство создается, что автор (или хроникер - без разницы кто из них) ужасно боится раскрыть хоть что-то, из-за чего ее чтение почти бессмысленно, за исключением только некоторых портретов действующих лиц, в первую очередь мнительной мямли Верховенского-старшего, который 20 лет боится выразить свои чувства женщине и в то же время ни разу не мучается угрызениями совести, что живет только благодаря ее содержанию. Картина начинает проясняться только к середине книги, когда наконец появляются признаки того, что таки заговор существует и готовится какая-то подлость. Но во всем повествовании интерес вызывали только моменты, когда появлялся местный "прынц" Николай - сынуля генеральши Ставрогиной, привносящий в рассказ элемент тайны и загадочности. Он настолько странен, что пытаешься докопаться до корня его поведения, но ровно до того момента, пока не понимаешь, что он - просто балованный и пресыщенный жизнью молодой человек, который от скуки творит разного рода непотребства и ради разнообразия примеряет на себя модные идейки, которые часто противоречат друг другу. Что же до Петеньки - главного "беса" романа, то сцены с ним вызывали отвращение, настолько он скользкий и неприятный тип.
Следующее недовольство - язык. От классики я все-таки ожидаю более плавного и красивого языка, а не повторов на повторах (можно, конечно, условно считать, что специально - подчеркнуть мысль и проставить акценты, но не могу), отрывочности мыслей (пусть избыток эмоций, но как-то уж совсем беспорядочно) да скатывания в самых неожиданных местах на умиление и усюсюканье (ботиночки, пуговки, мимими).

В общем, как роман-идея, роман-предупреждение "Бесы" хороши и по поднимающимся в нем темам актуальны и сейчас - тут уж не поспоришь. Но вот как художественное произведение, положа руку на сердце, книга могла быть и лучше. Поэтому пойду-ка я на неопределенное время и дальше русскую классику стороной обходить.

Тяжело... Тяжело писать рецензию на книгу, которая не вызвала абсолютно никаких эмоций и это у Достоевского! У нас с Федором Михайловичем не совсем гладко складываются отношения. Я очень люблю и ценю роман Идиот, смогла пробраться сквозь мучившего душу Братьев Карамазовых , Униженные и оскорбленные тоже весьма крепко засели в памяти, но Бесы...

Бесов я читала в довольно юном возрасте и тогда ничего не поняла. Прошло приличное количество лет и тут пригорело перечитать, авось сейчас пойму и проникнусь. Ага, не тут-то было, как было полное безразличие, так и осталось. Причем, думала, ладно, сейчас проберусь через 100 страниц, ну хорошо, через 200, и вольюсь в сюжет. Нет, с самого начала было предрешено, что я останусь при том же мнении.

Дело в том, что герои нисколько не зацепи. Серьезно, я прекрасно подготовлена в творчеству Достоевского, но тут он превзошел сам себя. У меня мозг пух от этих бесконечных, абсолютно ненужных и пустых речей. Я промолчу про Петра Верховенского. Как только он появился, так я выпала в осадок. Его присутствие давило на больную мозоль и я начинала закипать.

Я действительно хотела пересмотреть свое отношение к роману. Специально скачала аудиокнигу, т.к. читать это было выше моих сил. Три дня, считай весь день, слушала и оставалась равнодушна. Нет, простите, Федор Михайлович конечно же гениальный автор, но порой его книгами можно пытать. Здесь столько узнаваемых героев, типичных для автора, и религиозные отступления... Нет, решительно, не моя книга.

3 из 5

Всё-таки мне по-прежнему ещё достаточно тяжело читать русскую классику. То ли это школьная травма, то ли зарубежка мне интереснее. Впрочем, мне уже не хочется закрыть книгу на первой же главе, а это - успех!
В «Игроке» Достоевский рассказывает нам истории нескольких героев, которые в большей или меньшей степени крутятся вокруг игры в рулетку. Саму же игру он описывает так ярко, детально и увлекательно, что даже не зная из аннотации, что это частично автобиографичное произведение, читатель обязательно это заподозрит. В какой-то момент мне даже показалось, что все эти Алексеи Ивановичи, Полины, генералы и бабуленьки просто второстепенные персонажи, почти что декорации для главной героини - Игры. Вообще герои мне показались несколько схематичными, набросанными специально для конкретных ситуаций. Действия Полины на протяжении всего романа остались для меня за гранью понимания, пляски генерала вокруг мадемуазель Бланше, хоть и были, в общем-то, понятны, но ничего, кроме жалости не вызывали. А вот сама мадемуазель вызывала почти что восхищение - наравне с бабуленькой - эти персонажи, по крайней мере сами решали, что им делать, сами ошибались или получали желаемое, и признавали свои ошибки. А вот Алексей Иванович почти с самого начала добрых чувств не вызывал - весь его этот кураж, якобы любовь к Полине, любовь к рулетке и подведение смысла своей жизни к ней, ненависть к французам - весь этот коктейль только лишь раздражал.

Это стало уже доброй традицией самобичевания: начитаться Достоевского, упиться кофе и ближе к пяти утра, трясущимися руками, писать рецензию. Самое время. Тело страдает, когда мозг дурак, когда слишком умный. Для меня каждый раз загадка, зачем я это делаю, когда это уже сотни-тысячи раз сделали до меня и я не скажу ничего нового. Каждый пропитый и прокуренный интеллигентишка этой обширной части света делал это, может не в письменной, но в устной или мысленной форме, но делал обязательно. Впрочем, Пашенька, если бы так все думали обо всём, то человечество давно бы вымерло. И это неимоверно порадовало бы Достоевского и ещё не одну сотню милейших людей.

Пять утра. Я проснулся двадцать шесть с половиной часов назад, но это не самое страшное в моей жизни. Самое время читать Достоевского и говорить о нём, переживать всю эту приятную грязь. Человеку как-то свойственно упиваться жалостью к себе. Если не к себе, то к окружающим или к человечеству в целом, так, абстрактно. Бедные мы, так всё плохо, болеем, умираем, воюем, дети страдают, не доедают, женщин насилуют, цены на бензин растут, панды вымирают, леса вырубают, сборная вообще скатилась, лучше бы уж они вымерли вместо панд и лесов. Ужас, всё плохо, всё очень плохо, но на самом деле не это нас страшит, а то, что всё может быть ещё хуже и оно не просто "может быть", а оно обязательно будет, только заботливая психика старается это блокировать, чтобы окончательно не добивать бренную тушку. В такие моменты я господина Кириллова вспоминаю. Всё хорошо, даже то, что плохо — тоже хорошо. Не знаю почему, но эта фраза мне очень нравится. В ней есть что-то успокаивающее. Не всё так плохо, всё может быть хуже, а потом и ещё хуже. И ещё хуже. Глоток кофе, кусочек шоколада. Вздох. И ещё хуже. Уровень "хуже" не имеет предела, у него нет дна, так что любое "хуже" это ещё не окончательное, всегда может стать ещё хуже. Такой пессимизм наполняет меня оптимизмом. Ты долбанный псих и извращаешь понятия! Нет, я просто иду к своему счастью с другой стороны планеты... Земля-то шарик! Когда-нибудь все эти хуже рекурсируют и вдарят окончательным коллапсом по всем понятиям, скрутят, свертят их, сожмут, растворят, изжуют, выплюнут и всё окажется настолько непонятно, что понятие "хуже" просто перестанет быть и мы будем жить без оценки. Или не будем, но это тоже не плохо... или плохо, но нам об этом уже никто не скажет.

Мне нравится читать Достоевского. Он как бы и классика, но при этом все его герои паталогические уроды, неуравновешенные истерики, психопаты и всё в таком духе, а мне это так знакомо, близко и понятно, потому что я ничего другого не вижу и не знаю; я сам такой и ты тоже такой. Это такая повседневная окружающая нас ежедневная классика. Это не классика, где дамы в пышных платьях скользят по блестящему дубовому паркету в прекрасных дворцах и лихие любовники совершают подвиги один за одним, лишь бы удостоиться взгляда прелестницы. Это немного другие герои. Они раздражаются, делают странные поступки, ведут себя абсолютно неадекватно, они некрасивы, они рябые, щербатые, морщинистые, плешивые, с протёртыми локтями на сюртучках, в несвежем белье, с грязными ногтями. Мир его героев маргинален, грязен и упадочен. Они все на шаг отстали от своего успеха и уверенно продвигаются в сторону от него, потому что они тоже решили прийти к этому успеху с другой стороны планеты, обойдя её вокруг. Ну что ж — это тоже путь к цели. Я верю в реинкарнацию, я верю, что Достоевский переродился и живёт среди нас. Уэлш — Достоевский. У него всё то же самое, только на новый лад.

Мне Достоевский напоминает водку. Я всегда её пью с удовольствием и отвращением одновременно, она меня расщепляет во времени и я одновременно существую во всех временных пластах и испытываю все эмоции одновременно. На меня накатывает мрачное оживление, такая тупая буйная радость, восторг, усталость, печаль и азарт, но потом мне плохо и я всё это ненавижу и понимаю, что ненавидел я это уже до того, как выпил первую рюмку. Я ненавидел это всегда, потому что знал, что нету никакой первой и последней рюмки, они просто есть бесконечной чередой в жизни и значит всё это есть всегда. И я это всё ненавижу значит всегда, без остановки, без просвета. Вот прямо всё, да, даже то, о чём понятия не имею и тех кого не знаю и никогда не узнаю и даже тех, кого нет и даже чисто гипотетически быть не может по законам физики, логики, фантазии. Последний раз второго января я валялся трупом на полу большой комнаты и ненавидел всё, настолько ненавидел, что словил себя на мысли, что мне так плохо, что я даже ненавижу все возможные реинкарнации в параллельных мирах и эта мысль меня немного оживила и придала сил, ведь если я так сильно могу ненавидеть, значит я ещё не совсем сгнил на этом долбаном паркетном полу и этом долбаном ворсистом ковре, во мне остался какой-то инстинкт борьбы против этого всесильного рока. И Достоевского после прочтения я также ненавижу каждый раз столь же сильно, как ту водку и всех остальных второго января и тихо радуюсь тому, что он уже больше ничего не напишет, но это ничего не меняет, потому что он, как и те рюмки, идёт сплошной чередой, он был, есть и будет; и ещё есть Уэлш, который, кстати, тоже тот же самый Достоевский; а потом будет кто-нибудь ещё другой. Вечное возвращение, вечная история, и слава яйцам. Тут опять всё как с водкой. Формула есть, заводы гонят, магазины продают и мне каждый раз будет бесконечно плохо потом, потому что уже что-то "было", что-то "есть". Это просто какая-то кармическая бесконечная штука без начала и конца. Шайтан дал людям водку для страдания физического и Достоевского для метафизического. Боль по всем фронтам существования и для нашей жалкой всего лишь трёхмерной вселенной этого вполне достаточно.

Художественная вселенная Достоевского это настоящая альтернатива и контркультура, если сменить антураж и декорации. Если Достоевский попал в ад, то он там стал не жертвой и не мучителем, он там тот, кто постоянно разжигает везде огонь, расширяя границы ада, больше ада, больше ада. Он жил в аду и немножко делился этим адом с нами всеми. Щедро так делился, на все века хватит, на все миллиарды людей хватит и даже когда мы переберёмся жить в другие галактики, его всё равно хватит, потому что он был, а потом будет кто-то ещё. Его мир трущоб, подвалов, грязных улочек будет хвостиком виться за человеком, куда бы тот не попытался себя деть. От этого не убежишь. Некоторые его герои ещё живут в мебилерованных комнатах, но в этих комнатах мебель пошарпанная, стол хромает на одну ногу, зеркала затемнились, пахнет сыростью, а на окнах налёт копоти. Лестницы и прихожие с грязью, во дворе материться пьяный дворник, избивая метлой какого-нибудь сиротку. В воздухе перегар, хозяин потихоньку желтеет, пропивая печень и просиживая свои геморройды. Всё плохо, все умирают, кто не умирает сам, тому помогают.

Когда говорят, что раньше трава была зеленее, люди добрее и не было столько зла и грязи, я буду отвечать — нет, не было этого тогда, хер вам! — почитайте Достоевского. Раньше всё было гораздо хуже, чем сейчас, а если вы думаете, что сейчас плохо, то дай вам Бог, Люцифер или Йог-Сотот прожить ещё сто лет и познать истинную сущность слова "хуже".

/экспромт от С. П.