Кнут Гамсун. Избранные произведения в двух томах. Том 1

История маленького человека, одного из тысяч тех, кто на улицах города испытывает настоящий голод. И речь не только о физическом голоде, таком, что противно сосет под ложечкой, но и о душевном. О дружеском, творческом, нравственном... Если честно, долго не могла привыкнуть к внезапным переменам настроения героя, к его шторму из одной крайности в другую, а потом вдруг поняла, что иначе он не может - голод в его сердце и уме дает о себе знать, он не проходит бесследно, полностью меняет человека и завладевает им.
Неординарная книга, замечательный писатель, знакомство с творчеством которого я определенно продолжу.

Во всех книгах этого автора, которые я читала, очень обаятельные главные герои. Эдакие вещи в себе, оголенные нервы с большими претензиями к внешнему миру, считающие себя самодостаточными, но при этом чуть ли не на стенку карабкающиеся, чтобы обратить на себя внимание. Есть у них свои бесята внутри, есть своя страсть, будь то природа, свобода, творчество, любовь и т.д. Они могут отталкивать, заставлять крутить пальцем у виска чуть ли не на каждой странице, заламывать руки со словами «Ну что ж ты, черт тебя побери, делаешь-то?!», но не сопереживать им просто невозможно, они на удивление живые и, что уж скрывать, трогательные. Такое вот противоречивые натуры, с первой минуты пробуждающие материнский инстинкт и привязывающие к себе.

Эта книга затягивает с головой и превращается в настоящую бродилку на выживание. Перед нам герой, который, ну да, пытается выжить, периодически оказывается на улице и не ест по нескольку дней. Живет не просто от статьи до статьи, а от случая к случаю (проще говоря – работает по вдохновению и практически не думает о завтрашнем дне). Причем обладая на редкость богатой фантазией, он воображает жизнь наперед, строит воздушные замки, построить которые не удается. Он все время витает где-то вне настоящего момента (возможно, поэтому он и докатился до жизни такой). Есть приплюсовать к воображению последствия голодовки, получается настоящая голодная неврастения, когда герой говорит сам с собой, видит странные вещи вокруг и т.д. Можно сказать, что все его глубинные страхи под влиянием лишений проецируются в голодные галлюцинации. И при этом он явно не сумасшедший. Вот до чего доводит жизнь.

Во время чтения я думала о том, что эта книга не только о физиологическом голоде, но и о голоде эмоциональном, профессиональном, дружеском и т.д. Не просто же так герой на людей бросается. Он все ищет, ищет, сам не понимая чего, вертится и вертится, даже в одиночестве не остается наедине с собой, то выдумывает воображаемых собеседников, то с Богом говорит и т.д. Какие дискуссии он ведет сам с собой, в буквальном смысле пытаясь наказать себя или же приободрить. Одинокий человек, никому не нужный и слабо вписывающийся в окружающую обстановку.

Известно, что в моменты лишений люди часто меняются, порой не узнавая сами себя (одна из популярнейших тем соверменного искусства, к слову). Но герой Гамсуна не просто бродяга, он бродяга с ценностями и очень стройной системой того, что честно, того, как он выглядит (=должен выглядеть) перед другими и т.д. Периодически он сам завязывает разговоры с людьми, пытаясь раскрыть им глаза на себя и мотивацию своих действий (как он сам хотел бы это видеть). Он может голодать, но при этом сыпать оставшимися деньгами перед бедными или оказавшись в неловкой ситуации. Чего стоит одна сцена борьбы за пирожки).

Я бы эту книгу дарила всем. Тем, кто считает, что все-то у них есть и все надоело. Тем, кто видит себя в данный момент на темной полосе везения. Тем, кто в глубокой депрессии и считает, что хуже некуда. Потому что, честно, вам нужен Гамсун. Взяться за жизнь крепко и не отпускать. Вытягивать себя из беды, как Мюнхгаузен. Неважно, что впереди еще не одна неприятность. Жить – так жить. Выживать – так выживать!

«Едва открыв глаза, я по старой привычке начал подумывать, чему бы мне порадоваться сегодня».

«Как радостно бродить по городу и творить добрые дела!»

Немного чудаковатая, несмотря на всю трагичность, книга. Никогда не думал, что доведенный до отчаяния голодный (даже желудок уже отказывается воспринимать скудную редкую пищу) человек может оставаться человеком. Все-таки должен же быть инстинкт самосохранения. А герою, получившему в результате ошибки продавца не полагающуюся ему сдачу, не дает спокойствия гордыня:

И он, несмотря на тяжелое, почти безвыходное положение, не может воспользоваться счастливым случаем.

Что?! Ну уж нет, господин Гамсун, так дело не пойдёт! На протяжении 253 страниц Вы издеваетесь над бедным молодым человеком, швыряете его из одной каморки в другую, по несколько дней морите его голодом так, что он ни о чём другом не может думать. Не даёте заработать ему парочку экю, чтобы утолить голод. Откуда же взяться вдохновению для написания трёхтомного философского сочинения/одноактной драмы или даже простенькой статьи, если Вы лишаете его самого необходимого – света свечи, кусочка хлеба, крыши над головой и человеческого сочувствия! Да, время от времени Вы дразните его деньгами, то посылая ему благодетелей в лице «Командора» или Илаяли, то дарите ему по ошибке случайные 5 крон, в то же время заставляя его мучиться угрызениями совести, его, доброго, отзывчивого, беззлобного, стесняющегося своей доли измождённого человека… Вы доводите его практически до сумасшествия... и на последней странице просто отправляете в плавание юнгой на корабле? «(…) весь взмокший от слабости и волнений, вгляделся в берег и простился наконец с городом Христианией, где в окнах повсюду уже зажглись яркие огни»? Аллегория? Чудо? Надежда? Что бы Вы под этим не подразумевали, минус звёздочка за финал!

Голод как психотропное вещество.

Чтобы достичь изменения сознания, необязательно что-нибудь принимать. Можно вообще ничего не принимать, ничего абсолютно. И на почве истощения сходить с ума, как безымянный главный герой Кнута Гамсуна. Я еще не сталкивалась с более странным, непредсказуемым и сумасшедшим персонажем, чем этот. И все люди, его окружающие, ведут себя необычно. Несколько раз в процессе чтения я начинала сомневаться, действительно ли это происходит или герою только кажется. В огромной силе его воображения убеждаешься очень быстро, чего стоит только сцена в камере, где герой придумывает новое слово и в поисках его значения доходит до отчаяния.

Каждый шаг, каждое слово героя порождает новую Вселенную. Он с легкостью создает новые миры и живет в них. Реальность его почти не трогает, разве что в минуты, когда голод терзает его особенно остро и заставляет идти на крайние меры.

Удивительный персонаж. Не имеющий ничего, беспредельно свободный, живущий в себе.
Удивительный сюжет. Бесшаблонный, такой же, как герой - себе на уме. Никаких счастливых поворотов судьбы, великого избавления, душевного надлома, переосмысления ценностей. Ничего. Только психоз, головокружение и сосущее ощущение в желудке.

"Словарь иностранных слов" Государственное издательство иностранных и национальных словарей. Москва - 1954 г. (Издание - не забалуешь, даже как- то неудобно за нафталиновый запах):
"Мистерии 1 ( тайна, таинство) - у древних греков и римлян - тайные религиозные церемонии, обряды, к участию в которых допускались только посвящённые..."
"Мистерии 2 - религиозные драмы в Зап. Европе в средние века; первоначально являлись частью католического культа и разыгрывались в церквах; позже библейский текст дополнялся вставками из легенд, фарсами, шутками, мистерии приняли характер массового зрелища и ставились на городских площадях, наиболее широкое развитие мистерии получили в 14-15 вв. в Сев. Франции, Фландрии, Англии".

Короче, по мере чтения нарастало чувство досады на себя за то, что мало что понимаю в этой истории. И только в самом конце, когда главный герой - неприкаянный и очень нервный Юхан Нагель окончательно дошёл "до ручки" и не смог отравиться заранее приготовленной, много раз демонстрируемой другим персонажам и "коварно" заменённой на воду синильной кислотой, я заподозрила неладное и в итоге поняла, что этот роман читаю "неправильно", ожидая романтической развязки в Норвежском интерьере. Эту вещь надо было читать и воспринимать с позиции расчётливой средневековой простолюдинки, не избалованной обилием зрелищ и развлечений, подмечая и откладывая в память каждую деталь и бытовую подробность с самой первой страницы.
Приглашение к такому чтению делает автор в начале романа, когда в одной из знаковых сцен в кафе при знакомстве Нагеля с Минуткой и поверенным (просто поверенным) возникает крестьянка (просто крестьянка, просто в кафе, с чего бы крестьянке в начале 20 века оказаться в кафе?). Крестьянка воспринимает происходящее, как балаганное действо и реагирует непосредственно и определённо, одновременно наслаждаясь глумлением над калекой Минуткой и жалея его. Для тех, кто несколькими страницами раньше прошел мимо жёлтого костюма и белой бархатной кепки Нагеля, сцена в кафе должна была бы расставить все акценты, но я не вняла...
А если бы вняла, то получила бы истинное удовольствие и похихикала бы или всплакнула, дойдя до финальной фразы: "Несколько пузырей появилось на поверхности воды".
Но время было упущено, произошло роковое несовпадение, а перечитывать, боюсь, не придётся.