Сергей Довлатов. Избранное

Как я сказал в предыдущей рецензии, Довлатов у меня стал автором для поездок. И если перед этим я описывал как ехал встречать родителей из аэропорта соседнего города и слушал в одно лицо "Наши", то обратно те же 320 км я еже ехал с родителями и слушали мы "Филиал". Мы с отцом слушали книгу с удовольствием, а вот маме не зашло, сказала что это фигня какая то.

Главный герой, журналист эмигрант работающий в Америке, едет на диссидентский симпозиум «Новая Россия», на котором встречает свою первую любовь, которую не видел очень много лет.

Повествование строится так, что скачет через главу из настоящего в прошлое, рассказывая нам о той самой первой любви.

Если честно, то местами рассказы об этой самой любви меня сначала подбешивали, но потом я вспомнил себя в том возрасте и был благодарен автору за такую искренность.

В общем это снова любимый всеми, классический Довлатов, с его неповторимым юмором, искренностью и самоиронией.

"Нет таких слов, говорящих о том, что
Первая любовь - это что-то на прошлом
Первый поцелуй у подъезда вечером
Первая любовь - это что-то на вечном, но"
Женя Трофимов & Комната культуры

Довлатов у меня стал автором для поездок. Я всегда его слушаю в дороге, когда еду куда нибудь далеко, и этот раз не стал исключением. Мне нужно было ехать встречать родителей с аэропорта в соседнем городе, до которого 320 км, ну и я решил что без Довлатова тут не обойдется.

Дорога пролетела незаметно, ехал в одно лицо и ржал в машине сам с собой. Довлатов отличный компаньон для таких долгих поездок.

В своей неповторимой манере автор рассказывает в этой книге о своей семье. Каждая глава посвящена отдельному члену семьи, тут и дедушки с бабушками, и дяди с тетями, и родители, ну естественно жена. Ну и заканчивает он эту книгу рассказом о своих детях. Рассказы эти настолько интересные и настолько юморные, что оторваться просто невозможно.

В который раз слушаю Довлатова и понимаю что этот чувак со всем своим творчеством и мировоззрением мне очень импонирует.

"Есть моя семья, и остальное всё — пыль,
Остальное всё — бред,
Всё наживное, всё хлам.
Есть моя семья, и через миллионы миль,
Я вижу дома своего свет,
Я сердцем чувствую свой храм."
Ирина Аллегрова

Самое типичное "не мое", которое только можно придумать. В принципе, ожидаемо, потому что я по жизни терпеть не могу, когда кто-нибудь бесконечно жалуется на жизнь, не пытаясь предпринять хоть что-нибудь, чтобы ее улучшить и исправить собственные ошибки. У каждого бывают сложные ситуации, периоды, когда просто опускаются руки, это неоспоримый факт и ничто с этим не поделаешь, но при этом есть люди, которые преодолевают препятствия и продолжают радоваться жизни, а есть те, кого может сломить даже самая малость. Не люблю, не понимаю, не уважаю пораженцев. Главный герой у Довлатова именно такой - непризнанный писатель, книги которого на родине не публикуют, пьющий и опустившийся (хоть и сравнивает себя с местными алкашами, которые и того хуже), который не способен ничего сделать для того, чтобы удержать свою жену рядом. Он сам понимает свою никчемность, ругает неудавшуюся жизнь и от этого еще больше впадает в депрессию и жаление себя любимого. Противно. Просто-напросто противно.

В чем смысл сего произведения? Показать, как советская власть ломала людей - творческих личностей, не давала свободы выражаться? Глупости все это. Цельного человека не сломают такие проблемы, он, даже если и переживет временный период депрессии и мучений, обязательно найдет выход. Хотя бы тот выход, который ему предлагала жена. Возможно, сама я не "творческая личность" и мне таких метаний души художника не понять. Да и эта ненависть слишком личная - я ненавижу пьяниц. Был жизненный опыт, о котором не хочется рассказывать в рамках отзыва на книгу, но нужно хотя бы пояснить, что ввиду этого опыта, я просто физически не переношу литературу про пьяниц, тем более, от первого лица, тем более, с саможалением. На мой взгляд, никакое давление со стороны, тирания общества и государства не может оправдать такого насилия над собой и над близкими людьми. Возможно, мое личное отношение мешает мне увидеть истинную ценность книги. На мой взгляд ее, к сожалению, просто нет.

Для меня творчество Сергея Довлатова - это всегда глоток свежего воздуха. Сколько же в его произведениях тонкого юмора, актуальности и лирики жизни!)))

Довлатов, как и Жванецкий - это "специальный код" или "пароль" между людьми. Если в разговоре речь доходит об авторстве Сергея Донатовича, цитатах из его книг - то сразу понимаешь - вечер пойдет легко, без скрипа))) Юмор, взгляд на вещи Ваши будут бесспорно схожи))))

Повести, рассказы Сергея Довлатова всегда, как хорошие песни на репите))) Однозначно перечитываешь время от времени)))

Герой Сэлинджера Холден Коуфилд говорил о каком-то милом его сердцу писателе: "Хорошо бы, если бы этот писатель стал твоим другом и чтоб с ним можно было поговорить, когда захочется". В самом деле, есть такие авторы, с которыми хочется быть знакомой, чтоб говорить с ними, не боясь разочароваться. Потому что вообще частая история,когда замечательно пишущие люди в личной жизни оказываются редкими сволочами или жуткими занудами, и я даже не знаю, что хуже.
А Довлатов для меня - тот случай, когда хочется узнать о человеке побольше, хотелось бы общаться, потому что он - особенный. Искренний и сентиментальный, в самом хорошем смысле слова, без излишних моралите, такой, какой есть. И этот стиль (мышления? творчества? жизни?) очень подкупает.
В "Филиале" как раз очень много таких трогательных моментов, ироничных и лиричных воспоминаний радиоведущего в эмиграции о своей юности, первой любви и постоянном поиске.
Действительно, как сам Довлатов хотел быть похожим на Чехова, так и получилось. Сравнить по силе воздействия на читателя Довлатова можно только с Антоном Павловичем. И это на самом деле прекрасно.

Книга, как все книги автора, написана совершенно чистым, очень простым и блестящим языком. Каждое предложение красиво и просто как оно есть. Каждый рассказ - вещь в себе. Книга поделена на главы, которые называются "компромисс № п.п.", каждая глава рассказывает короткий случай из жизни (работы?) журналиста Долматова (Довлатова?) в советском Таллине.

"Компромиссы", как все творчество Довлатова, очень емкие и искрометные, в меру пафосные и, может, чересчур циничные, хотя, цинизм - это отличительная черта личности автора, кажется, цинизм можно изучать по книгам Довлатова.

Как всегда, неизвестно, где правда, а где вымысел, так как чтобы быть правдивыми истории уж слишком сказочны, а жизнь автора становится одной сплошной алкогольно-похмельной феерией.

Неплохо было бы иметь главу "комментарии" в конце книги, чтобы фильтровать.

Моя первая книга-малышка Довлатова, которую я прочитала. И если честно, я не особо была в восхищении, потому что книга так грубо написана и как будто каждое слово автор кидает камнями в читателя. Сравнение конечно не очень корректное, но для меня всё именно так. Автор избил меня своей грубостью и громоздкостью фраз и слов.

Но, не смотря на всё это, я нормально восприняла историю в этой книге. Честно признаться, я никогда не жила в Советском Союзе, потому что родилась в 1992 и для меня советская литература, всё, что я читала – это так прекрасно и по-доброму, что Довлатов меня просто удивил.

Многие советские книги, которые я читала, были очень положительны и вообще даже очень хорошие, но Довлатов показал мне частичку этого периода таким, какого я даже не знала. Я не знала, что в то время так много пили алкоголь, что люди так тяжело воспринимали жизнь. Мне кое что известно о перестройке, но эта книга дает представление о 80 годах Советского периода. И здесь я вижу, что люди были не такими идеальными, какие я себе их предоставляла.

Буду дальше читать Довлатова, потому что уж очень он пишет реалистично и хорошо помогает понять людей и их отношения с друг другом. Мне понравилось, что, не смотря на алкоголь, пьянство и бесконечный мат, Довлатов остается очень позитивным и надеется на лучшее. Я думаю, что это очень хорошо, и что любая такая книга - это нечто хорошее, что может читать человек.

Книга произвела на меня приятное впечатление. Как будто я с кем-то пересмотрела старый семейный фотоальбом, где собраны фотокарточки многих поколений. Там есть и те, кто жив сейчас и кого я знаю. И те, кого давным давно уже нет с нами и семейные байки о ком с удовольствием передаются из уст в уста родственниками. Как будто перелистнув страницу альбома ты спрашиваешь у собеседника: "А это кто?", а он отвечает: "Это мой дед/брат/дядя. Незаурядная личность! С ним однажды приключился такой забавный случай..." И ты тонешь в потоке чужих воспоминаний. И тебя накрывает какая-то легкая грусть. Та печаль, при которой на сердце почему-то все равно легко и уголки губ невольно растягиваются в улыбке. Этих людей уже нет, а память о них осталась. И вспоминается только лучшее, только самое забавное, только самое смешное. За давностью лет все обиды и недомолвки спрятаны глубоко в душе или вообще забыты, а светлая память жива...

Это такая себе семейная хроника в миниатюре. Состоящая из самых выдержанных воспоминаний. Из самых сочных впечатлений. Из того, что запало в душу и было пронесено через года и через континенты. Я не могу сказать, что подобная литература относится к числу моей любимой - я люблю все таки более масштабные, прорисованные вещи, с качественно продуманным и очерченным сюжетом. Но иногда под настроение и такие зарисовки из жизни одной семьи трогают что-то в душе. Нельзя не отметить колоритность рода Довлатовых - когда мешается грузинская, армянская и еврейская кровь, получается взрывная смесь, которая и порождает таких персонажей как Донат, Арон, дед Моисей, дядя Роман Степанович, дядя Леопольд, тетка Мара и другие... Да и сам Сергей Донатович в этой книге изображен весьма специфической персоной. За таким интересно наблюдать на страницах книги, но жить с подобным человеком скорее всего невыносимо.

Самое примечательное, что род Довлатовых нельзя назвать дружным - всякое случалось между ними на их веку. Но при этом в воспоминания попали лучшие моменты. И даже если среди них и затесались какие-то неблаговидные слова и поступки - на них автор смотрит со снисходительной улыбкой. Вода точит камень, а время - горечь и обиду. Как ругались Сергей и теткин муж Арон при жизни! И с какой теплотой эти ссоры описывает автор на страницах этой книги!

Книга не попадет в мои любимые, но удовольствие от чтения я однозначно получила. При чтении чувствуется, что изначально "Наши" были разрозненными новеллами - порой в тексте встречаются повторение из другой главы, буквально слово в слово. Чтение это не портит, но внимание на себя притягивает. В послесловии я прочитала, что "... Довлатов рад был, когда его истории пересказывались как случившиеся в жизни. Рад был именно потому, что слепком с этой жизни они никогда не бывали..." И вот этот факт меня расстроил. Я поверила этим рассказам, поверила, что действительно жили такие люди и с ними приключались такие события... Уж больно ярким получился клан Довлатовых!

Довлатов в своей обычной манере — трагическая простота с вкраплениями смехуёчков сквозь скрежещущие от неуютности жизни зубы — показывает читателям, что любое место лишения свободы становится сакральным. Оно затрагивает не только тех, кто отбывает наказание, но и тех, кто за ними надзирает, так что первых от вторых иногда очень трудно отличить. Обволченные люди, которые существуют в каких-то немыслимых условиях, но при этом не превращаются в труху, а как-то умудряются шутить, приспосабливаться, вести дела, строить планы... На этом фоне сам альтер-эго Бориса Алиханов смотрится даже противоестественно: вот зэки сидят и точно знают, что делать и что они будут делать потом, а он вроде как на свободе, но при этом в жизненных координатах и путеводных огнях полный раздрай.

Сергей Донатович всегда хорошо знал то, о чём писал, так что его наблюдениям можно верить. Литературоведы много спорят о том, зачем этой нежно выпестованной повести, которая на самом деле всё равно представляет себе кучку новелл с общим местом и примерным временем действия, нужно обрамление в виде писем. Чтобы было более автобиографично? Чтобы связать эти фрагменты воедино? Наверное, всё сразу. Мне кажется, что больше всего эти письма нужны, чтобы смазать особенно жёсткие места, выдернуть нас на секунду из этой морозной и душно-угарной реальности — эй, очнись, ты тут, читаешь в тёплой квартирке у уютной лампы за кружкой чая. Они там, держи дистанцию.

В отличие от большинства другой лагерной прозы, в "Зоне" нет упора на какие-то детали быта, которые нас должны поразить своей суровостью. Всё это упоминается вскользь, как декорации. На сцене человеческие чувства, которые одинаковыми бывают что на воле, что за решёткой. только на зоне они острее и ярче, чтобы пробиться через это отупление и мороз, поэтому и смотрятся более выпукло. А так что музей Пушкина, что редакция газеты, что место отбывания наказаний — всё одно. Человеческое варево страстей.