Черный принц

«Зачем написана эта повесть, станет очевидно из самой повести. Но, в конце концов, никакой тайны здесь нет».
(А.Мердок. «Черный Принц»)

Брэдли Пирсон, 58-летний писатель, уходит со службы, чтобы написать, наконец, лучшую свою книгу. Брэдли подходит с высокой меркой как к собственному творчеству, так и к литературе в целом. Быть может, именно поэтому, в отличие от своего лучшего друга Арнольда Баффина, плодовитого писателя, романы которого подобны бабочкам-однодневкам, библиография произведений Брэдли Пирсона включает всего лишь три книги (правда, получившие высокую оценку). Когда-то в его жизни была жена, от которой он, по его словам, ушел сам (она подавляла его натуру, опять же по его словам), и с тех пор он живет одиноко. Брэдли интеллектуал, сноб, ранимая и тонко чувствующая натура. Такой набор характеристик несомненно ведет к эгоцентризму. Когда ты пребываешь в мире шекспировских образов и философских идей и рассуждений, невольно закрываешь глаза на окружающий мир. Его просто не замечаешь, по крайней мере настолько, насколько это возможно.

Но этот мир все таки существует, и в самый неподходящий момент, когда Брэдли уже собрался было покинуть свою лондонскую квартиру, чтобы уехать подальше от мирской суеты и в тишине и спокойствии начать, наконец, писать, -- этот мир вторгается в его жизнь самым бесцеремонным образом. Сначала неожиданное известие о приезде бывшей жены и ее желании повидаться с Брэдли, затем звонок Арнольда и ужасное сообщение об убийстве Рэйчел, затем внезапное вторжение сестры Присциллы, ушедшей от мужа и ищущей спасения и защиты у него, Брэдли. А тут еще Рэйчел (к великой радости Арнольда не умершая), горя желанием отомстить мужу, пытается закрутить роман с Брэдли. В общем, целый клубок неприятных и драматических событий, не обещающих ничего хорошего.

Возможно, Брэдли Пирсон и справился бы как-то со всем этим. Но так уж бывает, что если Судьбе (или Року, или Музе) угодно сделать тебя своим орудием, то как ни изворачивайся, как ни хитри – ничего не получится. То, что должно свершиться – свершится. И если на Художника направлен взгляд Вдохновителя, то и вдохновение придет, и муза посетит. Она явилась в облике юной Джулиан, девятнадцатилетней дочери Рэйчел и Арнольда Баффинов, в своем наряде похожая скорее на юношу, чем на девушку, разбрасывающая изорванные в клочки листы бумаги, на которых можно было различить уцелевшее слово «любовь»… Тогда-то и начался кошмарный сон Брэдли Пирсона, тогда-то и началось его сумасшествие…

Мне не дает покоя мысль: а что, если все последующие события, включая сцену действительного убийства в доме Баффинов, привиделись Брэдли Пирсону во сне, впоследствии переосмысленном, творчески переработанном и послужившем основой сюжета для будущего его романа? Я думаю, что такая версия имеет право на жизнь. Ни для кого не секрет, что чувства, страхи и опасения, обычно сдерживаемые и подавляемые в состоянии бодрствования, во время сна освобождаются из-под контроля сознания, оживают и активизируются, а ситуации, произошедшие с нами в действительности, раздуваются до невообразимых масштабов, приобретая гротескные, а порою и чудовищные формы. И зародившаяся страсть к молоденькой девушке, в своем черном костюме смахивающей на юного Гамлета, выливается в прекрасные видения эротических сцен с нею, а «убийственная» ситуация доходит во сне до действительного убийства и завершается страшными словами полицейского: «Почему Вы это сделали?» И все содержание этого сна окрашено шекспировскими аллюзиями и перемежается мыслями об искусстве и творчестве …

Трудно точно определить, что в этой истории происходило в действительности, а что приснилось Брэдли Пирсону, но скорее всего, так: театр и все, что произошло затем, включая кровавую сцену действительного убийства (но исключая смерть Присциллы -- она действительно произошла, но об этом я скажу позже), привиделось ему во сне. Все "ружья" в этом сне "выстрелили": и подавляемая неприязнь к Арнольду, его сопернику в любви и творчестве, и растерянность от своей беспомощности перед бывшей женой Кристиан, и брезгливое отношение к стареющему женскому телу, и симптомы приближающейся болезни, и мучительное и запретное, постыдное и унизительное желание секса с молодой девушкой…

А затем наступило пробуждение, а вместе с ним и совершенно ясное понимание того, что нужно уехать из Лондона, скрыться. И не потому, что все увиденное во сне может произойти в реальности (особенно любовь с Джулиан), а потому (и это главное!), что лучшая книга Брэдли Пирсона так и останется ненаписанной. И взяв с собой все еще находящуюся в шоковом состоянии сестру Присциллу и Фрэнсиса Марло в качестве врача и помощника, он уезжает в Патару. И пишет, наконец, свой роман, взяв за основу сюжета все произошедшее во сне и наяву, как ниспосланное свыше. Пишет не только из чувства долга перед искусством, не только потому, чтобы хоть как-то овладеть сложившейся ситуацией, развязать все узлы в этом хитросплетении, а потому, что испытывает жгучее желание излить душу, поведать миру о Великой Любви, которая ворвалась в его одинокую и унылую жизнь и заставила ее заиграть всеми переливами радуги – от самых светлых до самых мрачных.

Скорее всего, Присцилла умерла именно так, как и описано в романе – отравившись таблетками. Только произошло это не в Лондоне, а в Патаре, а в роли соседа, с которым пьянствовал Фрэнсис, был сам Брэдли. Можно только строить догадки, по каким причинам он не захотел описать все как было. Одна из них -- нежелание выставлять напоказ приятельские отношения с гомосексуалистом Фрэнсисом (хотя не думаю, что для Брэдли это было так уж принципиально). Но, без сомнения, для Брэдли самоубийство сестры стало трагическим событием, виновником которого он считал себя и только себя и в котором искренне раскаивался.

Как я уже писала, кошмарный сон Брэдли Пирсона завершился, скорее всего, кровавой сценой и возгласами «Почему Вы это сделали?». Все дальнейшее – плод писательских размышлений и усилий, стремление переосмыслить эту жуткую историю, которая, хотя и привиделась наполовину, наполовину все же имела место в действительности, а потому так глубоко его потрясла. Без сомнения, именно такая концовка, где необоснованно подозреваемый в убийстве Арнольда Брэдли Пирсон и не пытается оправдать себя, считая, что все или почти все драматические события произошли по его вине и он должен так или иначе понести за них наказание, пострадать – именно такая концовка логична для его романа и делает автора в глазах читателей мучеником и трагическим героем. Скорее всего, он им и был.

Но возможен и другой финал: Рейчел, как истинная убийца Арнольда, оказалась бы за решеткой, одновременно получив статус брутальной (если это слово можно применить к женщине) героини, отомстившей мужу за все обиды, а несостоявшему любовнику -- за отвергнутую любовь. Поистине, такая концовка окутала бы образ Рэйчел величественным ореолом, пусть и сияющим мрачными красками. Теперь уже она -- мученица и трагическая героиня. Но в своем романе Брэдли Пирсон не позволил миссис Баффин упиваться славой, пусть и черной. Он даже не оставил ей возможности проявить свои лучшие черты. Я все ожидала, что Рэйчел признается в содеянном в последний день суда, или даже после вынесения приговора, или же вообще покончит с собой, не в силах вынести всего этого кошмара. Ведь действительная, настоящая Рэйчел, какой ее рисует в начале романа Брэдли, была обаятельной женщиной, достаточно умной и чуткой, достаточно тонкой и женственной. Правда, страшно уставшей от уз брака, правда, затаившей глубокую, до ненависти, обиду на мужа, но вместе с тем вызывающей у Брэдли (да и у меня также) не только жалость и сочувствие, но и симпатию, и уважение. Такой предстает она в начале романа. А что же мы видим в конце? Ограниченную и не очень умную особу, всячески выгораживающую себя и обливающую грязью того, кто осужден вместо нее на пожизненное заключение. Как это не вяжется с той, прежней, Рэйчел! Как будто перед нами два совершенно разных человека! Недоумеваю: действительно ли здесь недоработка образа или же сознательное его искажение? Только вот кем: Брэдли Пирсоном или Айрис Мердок? И с какой целью? У меня пока лишь один вывод: Брэдли попросту не понял Рэйчел (как, впрочем, и других женщин -- участниц этой драмы)!

Четыре «Послесловия» (Рэйчел, Кристиан, Фрэнсиса и Джулиан) к описанной Брэдли Пирсоном драме, думаю, также принадлежат его перу. Возможно, автор решил, что недостаточно полно раскрыты образы и характеры героев, и решил их доработать. А может потому, чтобы как-то дистанцироваться от них, противопоставить их себе, а по большому счету – разделить мир (созданный его, Брэдли, воображением) на два полюса: он, страдающий, и все остальные, отступившиеся от него. Особенно неприятное впечатление производит «Послесловие Рэйчел»: так написать могла только ограниченная и бессовестная мещанка. Остальные же образы не подверглись такой трансформации, но также несколько обмельчали: Кристиан выглядит самовлюбленной дамой, пытающейся изо всех сил убедить читателя в том, что Брэдли не в своем уме, а главное -- до сих пор в нее влюблен; Фрэнсис – напустившим на себя важность философом-фрейдистом, уцепившимся за счастливую возможность подзаработать на деле Брэдли Пирсона (впрочем, к Фрэнсису я еще вернусь). С этих позиций не удивляет и прохладное «Послесловие Джулиан»: для 58-летнего Брэдли это было своеобразное самовнушение, еще одна возможность доказать себе, что его страсть обречена.

А теперь мне хотелось бы порассуждать, кто все-таки этот загадочный Ф. Локсий, сосед Брэдли по камере, музыкант, отбывающий срок за жестокое убийство, которого писатель называет не иначе как «любезный друг»? Действительно ли он существовал, или же только в воображении Пирсона? Как известно, Локсий – одно из имен покровителя искусств Аполлона. Есть мнение, что якобы не было никакого соседа по камере (а может и камеры не было?), а Локсий – это либо сам Брэдли, отождествляющий себя с ним, либо действительно сошедший к нему в тюремную камеру лучезарный древнегреческий бог. Но как мог этот бесплотный дух оставить материальное свидетельство своего присутствия в камере – Предисловие и Послесловие к роману Брэдли?

А если Брэдли и Локсий – одно и то же лицо, то как он мог в деталях, а главное -- так жалостливо описать собственную смерть? Конечно, технически это возможно, но психологически – вряд ли. Даже человеку, находящемуся на краю могилы, обреченному, знающему, что его дни сочтены. Хотя бы из мистического ужаса перед неизбежным, но устрашающим своей неизвестностью событием! Значит, и это предположение представляется неубедительным.

Я думаю, Локсий существовал реально: он присутствовал при разговоре Брэдли с врачом, он находился рядом с ним в его последние дни и в момент смерти. Опять вопрос: неужели все это могло происходить в тюремной камере, а если и могло, то неужели там же, у постели умирающего Брэдли, находился и второй заключенный? Неужели была возможность слушать в тюремной камере музыку? (Впрочем, я ничего не знаю о тюремных порядках, и слава Богу, т-т-т)

Так вот: осмелюсь предположить, что Ф. Локсий – это Фрэнсис Марло, которого, как я писала выше, Брэдли, возможно, взял с собой в Патару, чтобы присматривать за больной Присциллой. Фрэнсис еврей, а значит умен и музыкален. Он врач, а значит мог обслуживать Брэдли в его последние дни и часы жизни. К тому же он производит впечатление (по крайней мере на меня) тонко чувствующего и, скорее всего, одаренного человека, не чуждого искусству. Но главное – Фрэнсис дружелюбен, открыт, ни на кого не держит зла, способен сопереживать, способен принимать человека таким, каков он есть. И там, в Патаре, он мог вполне стать другом и вдохновителем Брэдли Пирсона. А в качестве литературного псевдонима взять себе имя Локсий (возможно, Брэдли так его и называл иногда), присовокупив к нему инициал "Ф", то есть "Фрэнсис".

Можно привести много аргументов как «за», так и «против» моего утверждения. Я и сама сомневаюсь. Поэтому в качестве подтверждения (а также и опровержения) приведу лишь отдельные фрагменты из «Предисловия издателя», написанного Ф. Локсием:

Докопаться до правды в романе «Черный принц» -- дело непростое. Да и возможно ли разрешить все загадки Айрис Мердок, найти все ключи к этому удивительному произведению? Впрочем, сама писательница так не считает:

Но несмотря на столь ободряющее заявление, долго еще будут критики анализировать и спорить о романе, искать разгадки к нему, выискивать скрытые смыслы… Такое впечатление, что Айрис Мердок поиграла со своей аудиторией, подкинув ей историю с двойным (а может и тройным) дном: разбирайтесь, мол, сами, кто что в ней (истории) видит и усматривает. Но, без сомнения, удовольствие от чтения и пищу для размышлений получат все!

Начнём с конца. Уважаемые почитатели творчества Айрис Мердок (они ведь тут есть? ау-ау)! Посоветуйте, пожалуйста, какое-нибудь произведение этой писательницы. У неё так много книг, даже не знаешь за что браться...
А браться надо, очевидно, за "Гамлета" - чтобы лучше понять "Чёрного принца". Это такой извращённый современный читательский мир: сначала прочитать популярный в Рунете роман известной писательницы Мердок, а уж потом обратиться к какому-то там Шекспиру.

Заглавие обещало мне нечто вроде готического романа, а получил я - что? Эстетический роман плавно перетёк в любовный и закончился детективом, с карамазовским оттенком. В лучших традициях постмодерна не обошлось без игры с читателем: в конце нам представлены 4 версии происходящего от 4-х действующих лиц, а сам роман - 5-я версия. А ещё тут полно скрытых смыслов, аллюзий и прочих приёмов и подтекстов (включая Фрейда и Аполлона), на которые так щедры многие авторы нашего века. Немало в тексте зауми (размышления об искусстве, любви и пр. кажутся многословно-размытыми).

Мы зачастую прикидываемся, что разобрались в прочитанном, с уверенностью выкладываем цементный раствор своих мнений на ЛЛ, он быстро застывает, и полученная конструкция покоится в электронных архивах. Готов признать сейчас свою практически полную несостоятельность в понимании этого текста. Друзья, что такое "Livelib", как не широкая площадка для обсуждения и поиска истины? Ореол таинственности вокруг этой книги не даёт мне покоя. Она бередит сознание, порождает уйму вопросов, на которые у меня нет ответов. Читавшие! Помогите, выскажите своё мнение о "Чёрном принце" в комментариях. Например, ответьте на один из вопросов:
О чём роман? (горестный удел истинного художника? несчастная любовь/любовь зла...? зависть? переплетение искусства и жизни? латентная гомосексуальность?)
Кто убил: Брэдли или Рейчел? Или.....
Любовь между Пирсоном и Джулиан - настоящая?
К чему ведут все эротические символы, и что означают все эротические сцены? (Башня Почтамта, костюм Гамлета и пр.)
Почему сразу 2 женщины (Присцилла и Рейчел) показаны такими театрально гиперболизированными истеричками?

Ответом на 1-й вопрос может быть: "всё сразу".
На 2-й я отвечу: не знаю. 50/50. Если вначале я поддерживал рассказчика, то концовка-послесловия смутили (ложный путь?), и я совсем не уверен. По примеру "Жестокого романса" ("Так не доставайся же ты никому!...")? Из зависти? Или, если Рейчел, из ненависти (неудовлетворить женщину, бросить, и тут же замутить с её дочерью это повод)?
3) Ставлю себя на место 58-летнего героя (избраннице 20), и очень хочется верить, что да, но очень много "но". Он так искренне описывает свою любовь к ней, а потом и столь характерно себя ведёт, что самому хочется полюбить, не откладывая.
На 4-й и 5-й я тоже в недоумении развожу руками. Ремарка по Присцилле: это же надо так изобразить самое дно и "конец жизни"! Особо мерзок и вместе с тем привлекателен факт: муж уходит от старой некрасивой Присциллы с бесплодным, как пустая раковина, чревом - к молодой симпатичной любовнице, ждущей от него ребёнка.

А ещё я не так и не вник, что это за Чёрный Принц?
Чёрный Властелин говорит, что с таковым не знаком.

Обращаюсь в вам, господа писатели и -льницы, любящие загнать читателя в тупик. Думаете, напустили дыму и можете, похихикивая, строчить в своих Британиях новые мистерии? Знайте, читатель может оказаться ещё изощрённее вас. Вот вам 6-я версия произошедшего!
Пирсон всю дорогу твердит мантру, мол: лучше написать одну единственную книгу, но гениальную (пусть даже это значит подвергнуться шквалу критики за простой), чем накатать много посредственных и пользоваться при этом успехом. Написавшая не менее 20-ти творений Мёрдок, к слову, чисто формально больше смахивает на Арнольда. Так вот, "гений чистой красоты" Брэд всю свою жизнь воспринимает как подготовку к написанию этого великого произведения (которое мы с вами и прочитали). А ЧТО, ЕСЛИ... он, находясь в здравом уме и светлой памяти, составил коварный план, совершил всё то, что совершил - прикинулся утончённым ранимым творцом, сымитировал чувства к легко ведомой Джулиан, убил Арнольда под видом душевно больного, и т.д. - всё, ради того, чтобы, сидя в тюрьме, написать тот самый шедевр, над которым я и вы сейчас ломаем голову???!!! Подстроил всё так, чтобы мы принимали его слова за чистую монету. Всё таки, клеветническим послесловиям веришь меньше, чем рассказу Пирсона, просто потому что мы склонны верить именно тому, кто был с нами все эти 470 страниц. Но где гарантия, что он (=Айрис) не врёт?

Ой. Пу-та-ни-ца. Надеюсь, перелистав заново страницы, взболтнув мозги в черепе, как вино в бокале, прочитав "Гамлета" и некоторые другие романы Мердок, я смогу получше разобраться, и тогда у меня возникнет истинная, 7-я версия. А пока же чёрными-чёрными ночами, в чёрной-чёрной комнате лежит "Чёрный-чёрный принц" и ждёт, пока к нему подберут отмычку.

"Суть ее темна для меня, как темен для себя я сам. Механические пружины нашего "я" остаются сокрытыми от нас, покуда божественная сила не доведет их до совершенства, а тогда некому будет знать о них, да и нечего."

Вот он Брэдли Пирсон со всеми своими тенями, поисками, сетями, с книгой, которую мечтает написать и напишет, с любовью, с отрицанием, с приятием, с потерями. Ему 58, он писатель, очень одинок, о нет, вокруг него всегда люди, но он человек глубоко внутри себя, у него есть сестра, Присцилла, есть бывшая жена, которая к нему наведывается и хочет внимания, есть брат бывшей жены, врач, есть семья Арнольда, сам Арнольд, его супруга Рейчел и их дочь Джулиан. Конечно, есть томики Шекспира, есть "Гамлет", есть статуэтка "Женщина на буйволе". Предметы, видимо, символичные - книги, статуэтки, норковое манто, они не раз упоминаются в романе. Пирсон влюбится в молоденькую, двадцатилетнюю дочку своих друзей.

"Любовь преображает мир." Но она же может сделать этот мир черным. Была ли это любовь, или великая внутренняя жажда любви, чтобы за что-то держаться в этой жизни? Я не знаю. Брэдли думал, что любил, он хотел сохранить это чувство в себе, потому что оно наполняло его жизнь смыслом и каким-то светом. Наверно, ему стоило молчать, тогда бы это удалось, а как только открылся, свет стал ярче, начал переливаться, но потом вдруг или не вдруг все накрылось черным покрывалом.

В романе много об искусстве, о человеке, о браке и любви. Брак для Брэдли непостижимая загадка. Люди могут ненавидеть друг друга, но держаться друг за друга, как за спасательный жилет. Третий человек может их судить, спасать, и все прочее, все это не имеет смысла, этот третий всегда будет для них двоих не прав, что бы они не говорили в пылу скандалов, ссор, драк. Они вместе, этим все сказано, а каждый со своей правдой - это чужой, и он не понимает.
Брэдли с самого начала мечтает бежать, уехать из Лондона, чтобы писать книгу, но ему это никак не удается. Звонки, неожиданные приезды, то бывшая жена с братом, то Присцилла, то у него случается вдруг непостижимая любовь, никак ему не удается это бегство. Но в итоге ведь вся эта история и станет новой книгой Брэдли Пирсона, а место, в котором она будет написана, совершено неожиданно. Под конец романа будет несколько точек зрения на те события, которые произойдут. Ведь весь роман мы читаем только версию Брэдли Пирсона, на все смотрим его глазами, через его мысли, а тут в конце появится точка зрения Кристиан, Рейчел, Фрэнсиса и Джулиан, и даже издателя его книги. Я больше верю Брэдли, мне хочется ему верить, но что- то правдивое, на мой взгляд, было и версиях других персонажей. Картинка совсем пошатнулась, хотя осталась прежней. Вот что значит - смотреть на ситуацию разными глазами. Всем все видится по-своему, а может, привирается, ведь себя всегда хочется оправдать, даже если при этом топишь другого, всегда себя обелишь и слегка приукрасишь. Вот так и все эти герои. Кто знает, что ими руководило, возможно желание показать себя, а можно это просто личный взгляд каждого, необъективный, конечно, но так каждый из них видит другого и ситуацию в целом.
Шекспир и "Гамлет", в романе это важно, но не знаю, о чем мне здесь писать, это было для меня сложно и неясно, мысли Брэдли о Гамлете и других персонажах пьесы, думаю, что это его личное, что, конечно, его раскрывает, но мало что показывает мне. Джулиан в образе принца датского- очень символично.
Мыслей много, но все лавиной и потоком, пойди разберись, разложи по полочкам, может быть, через время, отстраненно, это бы и удалось, а по горячим следам, вот только так удалось. Роман интересный, люди интересные, события развиваются, как в психологическом триллере, и философия есть, и гендерные отношения, и самоопределение, кто "я" есть, кто есть "другой", как человека выворачивают чувства, или мысли о них, потеря этого "я". когда человек сходит с ума, что значит творчество, разные виды и возможности любви.

Это, наверно, самый сложный для меня роман, который я читала у Мердок, потому что понимаю, что многое осталось за кадром, но как же влекут герои ее книг, их жизненные позиции, своей откровенностью и признанием, что все могут ошибаться, делать не то и не так, своей неидеальностью, но и не намеренной испорченностью, нет лишнего в их характерах, что могло бы эпатировать, все так, как могло бы быть.
"У каждого есть представление о самом себе, и это представление ложно. Однако представления эти нам, конечно, необходимы.....
Все великие истины таинственны, в основе всякой морали лежит мистика, все настоящие религии - мистические, у всех великих богов множество имен."
Так-то вот.

После прочтения этого романа мне ужасно хочется биться головой о стенку и причитать: «О боже, неужели я такая несентиментальная, такая неромантичная?» Причитать как можно тоскливее и завывать как можно жалостливее. Ну что такое? Ведь я не бесчувственная, совсем не ледяная. Нет-нет. Я умею любить, люблю любить (простите за тавтологию). Я считаю любовь неотъемлемой частью нашей сущности, бытности человеческого «я». Так почему, ну почему я совсем не прониклась историей, рассказанной мне Айрис?

Меня совсем не задели чувства главного героя, Брэда, совсем не тронула его трагедия. Хуже того, я ему попросту не верила. Уже после небольшого количества прочитанных страниц я сделала неутешительный вывод о нем. Мне Брэд (он ужасно не любил, когда его так называли, а я буду в своей рецензии к нему так обращаться, назло) показался трусливым, заносчивым старым снобом. Нерешительным и постоянно пытающимся как-то оправдать свои поступки или мысли, за счет своего прошлого, за счет других людей, за счет искусства, жизни или даже просто за счет всего человечества. Эта нерешительность не казалась мне милой, детской или бог его знает какой еще, она казалась мне жалкой. Мне хотелось ударить Брэда скалкой по голове, чтобы он очнулся, начал жить, действовать, чувствовать. Так через силу я пропихивала в себя первую главу.

Во второй главе Айрис, наверное, тоже надоела маниакальная нерешительность и недееспособность своего главного героя, и она решила резко вытолкнуть его в жизнь, снабдив безграничной любовью. И вот тут я опять начинаю, как и в начале своей рецензии (?) лихорадочно искать в себе изъяны. Я ни капли не поверила в эту его «любовь». Помешательство, да. Безумие, да. Похоть, да. Мазохизм, да. Самоотречение, да. Самобичевание, да. Но никак не любовь. Животная необходимость страдать. Животная необходимость испытать к закату своей жизни хоть какое-то мало-мальски сильное чувство. Выдуманная, взращенная, взлелеянная в себе страсть. Или, может, это я стала столь цинична, что его святую, почти божественную любовь принимаю за обман, его самообман? И если это все же так, то что же я тогда знаю о любви? продолжаю вздыхать и биться головой о стену

Ну что же, книга прочитана, а выводы, увы, не сделаны. Хуже того, Айрис со своим Брэдом, Джулиан (эта маленькая стерва стоит у меня второй на очереди по избиению скалкой), Присциллой, Кристиан, Арнольдом и Рэйчел оставила меня, так сказать, у разбитого корыта, в смятении, недоумении и в состоянии немой злости. Почему злости? Потому что мне показалось, что трагедия, произошедшая в жизни Брэда, была мастерски разыгранной пьесой, спланированной и продуманной изнывающей от скуки семейной парой Баффинов. Ну как не приходить в бешенство от таких предположений?

Как я могу закончить эти свои сумбурные излияния обескураженного читателя?
Прочитайте книгу сами, да.

С точки зрения персонального прозрения - это абсолютно восхитительное произведение. Я очень трепетно отношусь к личному пространству. Поэтому тихо бешусь, когда в большинстве книг и фильмов авторы наперебой восхваляют прием "все вдруг прибежали и закружили тебя в танце жизни против твоей воли". Я считаю это крайним неуважением и эгоизмом. И вот наконец-то, наконец-то я вижу книгу, в которой черным по белому прописана великая истина: погружение в чужие проблемы (мотивы не важны) до добра не доводит. Никогда.
Потому что те, кто просит тебя завязнуть в их жизни по самые уши, - настоящие эгоисты, они первые плюнут в лицо, стоит вам только оступиться. Хотя бы потому, что вы слишком много о них знаете. Именно то и произошло с главным героем. И не важно, насколько окружающие клянутся вам в любви, едва вы свернете с тропы их удовлетворения, на вас повесят все, вплоть до убийства. И забудут о вашем существовании.
Из минусов: все-таки книга обманула мои ожидания. Мне почему-то казалось, что тема половой принадлежности и осознания ориентации представлена там не полунамеком, а вполне конкретно. Во всяком случае, такую надежду давали много численные рецензии. Не ведитесь. Все вполне невинно, остальное домыслы. Книга об эгоизме, а не о любви.
По технике: отличный язык, легкое повествование, остроумные замечания о человеческой психологии. Читается взахлеб. Я за 2 часа управилась.
Да пребудет с читателями этой книги сила, разумная отстраненность и уважение к личному пространству.

Попытаться написать рецензию на "Черного Принца" - выпотрошить себя, а я не собираюсь.

Попробую объективно. Первую часть книги я читала урывками - меня невероятно раздражали все персонажи (кроме Брэдли, который мне невероятно, просто до умопомрачения близок), они навязывают себя, свое видение, свои проблемы... Я не могла долго выносить этого, я постоянно откладывала книгу, но через пару минут снова возвращалась - она захватывает, поглощает с головой. Даа, Мердок умеет ударить в мозг.
Вторая и третья части пролетели за полночи, у меня такое ощущение, что я всю ее прожила вместе с Брэдли, пропустила каждое слово через себя.
Трудно сказать, о чем эта книга. О любви? Безусловно. О муках творчества? Конечно. О том, что ты видишь себя одним человеком, а воспринимаем окружающими другим? Еще как. О том, что от людей хорошего ждать не приходится? Именно. Эта книга настолько глубокая, что охватывает миллионы тем, ну как можно выделить что-то одно?
Я не возьмусь ее перечитывать, зачем? Ее нужно прожить один раз и потом хранить в воспоминаниях. Советовать не буду, но если вы ее прочитаете, то, наверняка, книга что-то в вас изменит. Подумайте, нужно оно вам или нет.

В мюзикле «Чикаго» есть партия одного персонажа «Мистер целлофан». Так вот, Брэдли Пирсон поначалу таким и выглядел. Его никто не замечал. Ни друг, ни жена друга, ни дочь друга, ни бывшая жена, ни брат бывшей жены. Каждый убеждал Брэдли в том, в чём Брэдли не был повинен совсем. Друг уверял, что Брэдли, что он, Брэдли, влюблён в его жену. А жена друга уверяла, что он, Брэдли, влюблён в неё. А бывшая жена уверяла, что он влюблён в неё. А брат бывшей жены… и так очень долго и на повышенных тонах. Нет, они совершенно не кричали, но ощущение дикого ора, когда никто не слышит ни самого себя, ни собеседника, не проходила.
Каждый из персонажей теребит Брэдли, заставляя его плясать под свою мелодию. А у несчастного не хватает то ли силы воли, то ли желания всё это прекратить. В тщательной попытке перекричать всех, он падает на самое дно проблем, которые заливают его с головой. Услышат его только тогда, когда он с потрясающей наглостью заявит, что любит юную Джулиан. Услышат, но не замолчат.
Словно из пластилина каждый будет лепить свою реальность, навешивая на Брэдли всевозможные преступления. Развязка потрясающа.
Кого в этой ситуации пожалеть? Думаю, всякого. Здесь у всех свои тараканы и свои трагедии. Просто некоторые стараются сделать хорошую мину при плохой игре и выйти сухим из моря. Та изнанка семейной жизни, которую открывают перед читателем персонажи, порой настолько отвратительна, что отпугивает от брака.
Наверное, самые жуткие чувства вызывает даже не главный герой, а его сестра Присцила. Страшная история о старении и одиночестве.
Брэдли Пирсон писатель. Всё, что мы узнаём, мы узнаём из его романа, который он готовился писать всю жизнь. Мучительно долго испытывающий отсутствие вдохновения, он обретает его, влюбившись. Увы, Брэдли уже много лет, а его возлюбленная юна и неискушённа. Но своими поступками постоянно заставляет читателя сомневаться в этом. Читателя, не Брэдли. Брэдли Пирсон отправляет в полёт, в последний раз расправив крылья. А, может, и в первый. Но… скалы близко, а море глубоко.
История последней любви писателя разворачивается на фоне шекспировских страстей. И если почитать критику, а потом самому ещё раз внимательно вчитаться в роман, то, действительно, очень много аллюзий на «Гамлет». Мне же, простому и неискушённому читателю, не сразу и не самостоятельно пришло это в голову. И когда начинаешь во всём этом копаться, становится жутко интересно, а многие персонажи раскрываются чуть иначе.
Кстати, вот это – жутко, но интересно – это про весь роман.

Что делать и как жить, когда дурак? Этот отчасти экзистенциальный вопрос вынесу на повестку дня. Еще не раз буду мысленно возвращаться к этому вопросу в процессе написания рецензии, потому что вопрос крайне животрепещущий и требует ответа рано или поздно. Что делать, когда дурак и не понимаешь Шекспира? Так, начинаем усложннять, что даже у самого продвинутого философа слегка вспотело между лопатками. И тут давайте от этого умудренного опытом философа перейдем к моей скромной персоне. Я сижу в своей песочнице и играю в кубики, периодически напуская на себе серьезный вид, но все мы все прекрасно понимаем. И это хорошо, что понимаем. Это понимание разбавит все непонимания дальше.

Начну с того, что "Черный принц" Мердок - это очень странный фрукт. Это не дневник, не детектив, не реализм и не что-то абсолютно оторванное от реальности. Это нечто странное и крайне удивительное, вызывающее столько же необъяснимые чувства. Структура романа выстроена очень интересно, держит в напряжении и специально сбивает с толку. Привыкшие к долгим послесловиям с объяснением прочитанного от Льва Николаевича сейчас тоже слегка вспотели. Где в "Черном принце" скрывается автор? За женскими образами? За образом писателя Брэдли Пирсоном? За кем? Создается ощущение игры в прятки с автором, который разбил свою идею и разместил ее маленькие осколки по многим крестражам. Мердок ловко уходит в тень, пуская плотную дымовую завесу, которая позволяет ей прятаться от читателя, дергая за веревочки своих персонажей.

При этом "Черный принц" - это роман в другом романе, построенном на основе "Гамлета" Шекспира. Саму пьесу я помнила не очень хорошо, поэтому пришлось освежать заново, чтобы попытаться хотя бы приблизиться к задумке Мердок. Это первый прочитанный мною роман писательницы, но, судя по всему, она очень любила Шекспира и всячески старалась вносить элементы его трагедий и комедий в свои работы. Я не понимаю Шекспира, поэтому очень много теряю при прочтении каждого произведения, чей создатель черпал у него вдохновение. Здесь же гамлетовские мотивы играют огромную роль, потому что персонажи регулярно отсвечивают какими-то героями из этой драмы. И если с некоторыми все становится относительно понятно с самого начала, то вот неоднозначность двух персонажей меня поставила просто в тупик. Главный герой - Брэдли Пирсон, 58 лет от роду, разведен. Он временами представляет из себя Гамлета, хотя, очевидно, на эту роль претендует всеми нотками текста Джулиан, молодая девушка из семьи друзей Пирсона. Постоянное цитирование ею строчек из "Гамлета", всплывающие подробности из прошлого, связанного с ним же, сексуальные переживания. Кажется, что очевидно. При этом конец истории Брэдли показывает, что он все же Клавдий,

. Зачем эти перескоки и усложнения? Что пыталась этим Мердок дать понять читателю? Ее новая трактовка Гамлета заставляет меня кричать "сложна".

По атмосфере мне "Черный принц" напомнил некоторые другие книги. И долго меня терзала эта схожесть, суть которой я никак не могла уловить, но все же, кажется, за конец мысли зацепилась. Есть ряд писателей и писательниц, пишущих о человеческой натуре - грязной и ничтожной, которая при этом крайне эгоистична и одинока. И такие герои постоянно думают о высоком, копаясь в грязи. И Мердок дала мне маленькую подсказку словами Фрэнсиса, кажется. И перед нами все тот же маленький человек, распластанный под микроскопом, но почему-то решивший, что он чем-то примечателен. И копаются они в своих мыслишкам, пахнут потом, выдают псевдоглубокие суждения с серьезными лицами, а сами разрушают себя и все вокруг.

Каждый герой "Черного принца" подходит под описание выше. И, хотя мы видим мир глазами Брэдли, в нем тоже есть все это. Он жалок. Он неудачник, написавший к 58 годам три малоизвестных произведения, но любящий считать себя знатоком писательского искусства. Он видит себя почетным мужем, правым по всем вопросам. Жалки здесь и все женские образы, включая и молодую Джулиан, которая своей свежестью должна была развеять затхлость болота, но не далеко ушедшая от остальных. Брэдли говорит, что Джулиан - это вся книга. Это звучит как комплимент, но кто такая Джулиан? Маленький ребенок, не интересовавшаяся ничем в жизни, а потом решившая писать и обратившаяся к отцу друга. Она текла, как вода, не высказывая ни оригинальных мыслей, ни представляя из себя что-то интересное до самого конца. Она не ярка, она - никакая. Нет ли здесь какого-то подтекста, который бы еще сильнее втаптывал всех в грязь? Или Джулиан просто не до конца удавшийся положительный образ? Только у Мердок нет здесь положительных персонажей, есть только менее вредящие.

Остальные женские образы поражают и вызывают сильную эмоциональную реакцию. Присцилла, Рейчел и Кристиан сильно похожи между собой все той же несостоятельностью, общей неудовлетворенностью от жизни. Они зависят от семьи, не имеют ни собственного образования, ни какой-то примечательной позиции. Рейчел полностью паразитирует на творчестве мужа. Кристиан тоже тянется к чему-то более интеллектуальному. Присцилла всю свою жизнь свела на мужа и покупку украшений. Все они глубоко несчастны.

Брэдли с самого начала повествования попадает в когти фатуму, не дающему покинуть это замкнутое пространство с набитыми туда персонажами. Он хочет уехать и написать свою великую книгу, а вынужден оставаться, снова и снова погружаться в эмоциональные проблемы. Постоянные спирали сюжета, нестабильность эмоций Брэдли создают ощущение морской болезни.

При разговоре Брэдли с Джулиан о фигуре Гамлета у меня невольно возник вопрос - а не пыталась Мердок и с Брэдли проделать тот же самый фокус, что сделал Шекспир с Гамлетом? Не начинается ли у читателя отождествление с Брэдли? На каком-то моменте я себя словила на мысли, что, при всей несимпатичности внутренних переживаний героя, его напыщенности и убогости размышлений, я его понимаю, что меня увлекает следование его линии, крепко держит рок за воротник.

"Черный принц" хорош уже тем, что дает много моментов для обдумывания. Даже при шапочном знакомстве с Шекспиром эта книга остается настолько напичканной разными линиями и наживками, что говорить можно очень долго, только как при этом можно эту книгу любить?

"Ад - это другие"

Интересен мир простого человека, но еще интереснее мир художника.
Ты как в музее, из которого сделали пристанище бомжей. Вот - огромные колоссы, и они прекрасны. Любовь, Искусство и Красота возвышаются над тобой, давят на тебя своим совершенством, своей вечностью и своим весом. Хочешь почувствовать себя букашкой? Тебе сюда. Пока ты ходишь по этому музею, задрав головы, и пытаясь разглядеть что-то среди колонн величественных, уходящих в небо и , безусловно, совершенных ног, ты периодически спотыкаешься о рыдающих людей.

Люди в принципе так себе, а на фоне колоссов (они настолько величественны, что даже писать слово "колосс" с маленькой буквы кажется мне проявлением неуважения) уж совсем так себе. Современный твиттер сказал бы о людях, которые обитают в этом мире, просто - "ну такое". Особенно женщины ну такие. Волосы сухие, и это отвратительно. Крашеный волос показывает черный корень. Заплаканное лицо кривится и опухает. Из-под тугой полоски ткани свешивается рыхлая плоть. Под пудрой прячется слой пористой кожи.
Женщина до прихода Любви - существо мерзкое. Это не гомосексуализм, как хотелось бы думать некоторым. Гомосексуализм - это все-таки проявление таксиса, тропности, желания двигаться к какому-то объекту. Здесь мы видим обратный процесс - главный герой не испытывает желания двигаться к, он испытывает желание двигаться от. Сдержанное раздражение, хорошо спрятанное отвращение, реакции, обратные таксису и тропизму. Это мизогиния в классическом смысле этого слова.

Любовь (кровожадный колосс нагибается к скрюченному телу на полу и вдыхает в него жизнь), которую испытывает автор, преображает женщину - а может, надевает каменную повязку на твои глаза. О внешности возлюбленной не сказано ни слова, потому что не имеет значения, есть на ней пудра или нет, не имеет значения, сколько валиков плоти свешивается из-под чулка. Колосс сделал свое дело.

Само собой, эти титаны, эти гигантские всемогущие чудовища, кровожадны.
Они требуют жертв. В жертву приносить нечего, кроме себя самого, но когда ты попытаешься это сделать, ты обнаруживаешь, что тебя уже едят.
Люди, что вокруг тебя.
В конце концов, твой вес в обществе определяется тем, как быстро люди понимают твое "нет".
И в жертву тебе приносить нечего - ты пытаешься двинуться, но вокруг тебя кровожадные пиявки, которые все яростнее вонзают свои зубы в твою кожу. Ты отрываешься. Некоторые из них дохнут.
Но колосс уже устремился вверх, к небесам, твоя жертва ему уже неинтересна. Если ты думаешь, что потерял все, ты неправ. С тобой осталась тварь, что выбралась из ящика Пандоры последней. Надежда.
Говоришь, это не тварь? Милый друг, она погубила куда больше людей, чем все болезни мира, взятые вместе.
Когда надежда потеряна, твой мир рухнул. Ты больше ничего не ждешь, ни на что не надеешься, ты достиг дна, и единственное, что тебе остается - это оттолкнуться от него и начать жить дальше. Надежда заставляет тебя волочиться за прошлым, где тебя ждут агрессивно (ты оторвал голову парочке из них, помнишь?) настроенные пиявки.
Поверь мне, Надежда ухмыльнется, когда ты будешь подыхать, и отправится на поиски новой жертвы.

Забудь. Брось. Умри и возродись из собственного пепла, как феникс. Пусть даже призраком.

Жалость, сочувствие, сострадание - все это весело, пока ты жив. Призраки же - даже если у них по чистой случайности сохранилось более-менее функционирующее тело - безжалостны просто потому, что мертвы. Они судят, но не милосердным судом триединого Бога, который возьмет во внимание рассказы ангела-хранителя о раскаянии, хороших поступках и прочей малозначительной ерунде, а судом Анубиса. Твое сердце - и твои поступки - тяжелее, чем перо на другой чаще весов? Катись прямиком в ад, и если ада под рукой не окажется, то мы организуем его тебе еще при жизни.

Непросто быть призраком в живом теле, знаете ли.
Итак, один брак с таким созданием - и ты уверен, что

Все меняется, когда с небес склоняется колосс. Любовь - это игра, в которую мы играем сами с собой, но и искусство - игра с похожими правилами.
Искусство - это всегда про жизнь, про людей, а знание людей можно приобрести только среди людей, а не в тиши кабинета.
А ты, Черный Принц, мастер спорта по бегу от людей. Мастер спорта по закрыванию глаз. Мастер спорта по неумению говорить "нет".
Гений прокрастинации. Тебе бы самодисциплины, и не было бы нужды завидовать, не возникло бы нужды в этой мучительной, стирающей границы разума любви, в которой ты всего-навсего попытался спрятать свою неудовлетворенность жизнью. Не любовь двигала тобой, но отчаянная попытка сменить обстановку, возвыситься над толпой людей, для которых что ты, что слова твои одинаково не имеют значения.
Ты хотел стать мучеником от искусства, и ты им стал.

Спокойной ночи, милый принц, и пусть дьявольские ветры унесут тебя в царство покоя.