Собрание сочинений в четырнадцати томах. Том 1. Сын волка. Бог его отцов. Дети мороза

Мне кажется, Джек Лондон темой индейской резервации в Америке поднимает более глобальный вопрос – вопрос великого переселения народов в XX веке – из страны в страну, из деревни в город, из культуры в культуру, насильственный и добровольный, из-за войн, из-за агрессивной политики, из желания выжить, из-за корысти отдельных людей, из желания лучшей участи уже не себе – своим детям. И нам остаётся только одно – как тому старику, идти против течения – оставаться в своей стране не смотря ни на что; держаться своей культуры, даже если мы последние кто за неё держится; жить там, где родились и созидать свою малую Родину. Небезызвестный деятель Валентина Ивановна Матвиенко как-то на вопрос петербуржцев о том, что для петербуржцев Город стал невыносимо дорогим, даже выживать в нём сложно и – что делать? Ответила примерно так – Санкт-Петербург - город не для бедных, уезжайте. Без комментариев. Но – не дождётесь.

Старик. Он – убийца. И он – воин. Он вышел на тропу войны, потому что ему не оставили выбора. Он убивал всех – солдат, полицейских, женщин, стариков и детей – оккупантов, для него они были оккупантами. Горе на его землю принесли именно белые. Автор ставит перед читателем нерешаемую нравственную дилемму: убийца или освободитель, его война имела смысл или нет, смог он что-нибудь им доказать? Там какие-то зашкаливающие цифры, знаменитые маньяки XX века нервно курят в сторонке. Всё его племя, сотни индейских племён насильственно лишили жизни в вековой традиции на своей земле и он пошёл мстить – за них всех. И он набрал горстку стариков, ибо молодёжь уже смирилась. И старики мстили. А потом он остался в живых последним и он пошёл сдаваться, ибо путь его пройден.

Суд. Уникальная панорама - с момента появления старика в городе и до начала суда, речи обвиняемого, реакции слушателей и судьи. Вообще замысел старика разыгран как шахматная партия, где его месть была дебютом - сицилианская защита вариант дракона, его сдача властям – миттельшпилем, а его речь в суде – блестящим эндшпилем. Старик приходит в город и просто сидит. Он не ждёт, он пришёл сказать, что сделал дело. Вокруг него что-то происходит, но это не с ним, это где-то там. Находится переводчик, потом уже в суде находится его родственник. А потом начинается суд, который проходит как по нотам, атмосфера в зале суда раскаляется до температуры плавления металла… в нервах старика. В нём нет раскаяния, только чувство исполненного долга. И здесь не так интересна реакция слушателей, как реакция судьи, считавшего старика невиновным и понимающего, что закон должен быть исполнен. Закон должен быть исполнен…

Это грандиозная вещь, она пронзает. Этот рассказ ставит перед читателем неразрешимые вопросы и от этого несколько не по себе. Я рискну прочитать ещё один роман Джека Лондона – «Время-не-ждёт» и может я опять промахнусь, но попробовать стоит.

Небольшой рассказ из сборника "Бог его отцов" показывает читателю реалии жизни золотоискателей на заснеженных просторах. Первое, что нужно отметить - это перевод: в некоторых изданиях можно встретить вариант "Дочь Авроры", а в некоторых "Дочь северного сияния". По моему мнению первый вариант более созвучен с идеей автора - ведь он в центре истории помещает персонаж девушки, любви которой добиваются многие золотоискатели. Согласно легенде древнеримская богиня утренней зари Аврора будучи чувственной и трепетной красавицей пленяла многих - и среди ее супругов были как простые смертные так и боги. В связи с этим мне кажется более логичным проводить параллель между богиней и персонажем Джой Молино.
Относительно же второго варианта названия - "Дочь северного сияния" - то в этом случае отсылка лишь на место действия рассказа: такая трактовка для меня не достаточна.
История переносит читателя в небольшой городок золотоискателей, где все мужчины заняты лишь одним - поиском золотоносного участка. А еще там живет прекрасная девушка Джой, к которой не посватался разве что северный олень. Но красавица отказывает всем - никто не достоин такой как она.
По сути в рассказе один главный персонаж - Джой и два персонажа картонки - Джек Харрингтон и Луи Савой. Мужские персонажи никак не описаны - ни внешности, ни характера: это просто некий силуэт мужчины над которым читатель видит его имя чтобы отличить от соперника.
Если говорить про Джой Молино - то для меня это самый раздражающий персонаж, с которым я сталкивалась в последнее время. Это, по словам автора, очень красивая девушка, которая с легкостью манипулирует своими поклонниками. Она чем-то напоминает персонаж Оксаны из "Ночь перед Рождеством" - она тоже насмешками побуждает мужчин делать безумные поступки. Но в отличии от второй, которая всё таки раскаивается в своей жестокости и легкомыслии - Джой к такому не способна.
Если бы реально происходила подобная ситуации, мне очень бы хотелось чтобы проигравший золотоискатель хорошенько дал по шее этой "красавице" - может так бы она получила достойный ответ на свое коварство и подлость. Но к сожалению по некой странной логике автора - мужские персонажи в этой истории - это просто мешки сена без гордости и способности к мышлению. В такой реальности коварные красотки будут и дальше совершать подлости и манипулировать людьми.

Рассказы Джека Лондона – совсем другая история. У меня не сложилось с его романами и я не знаю как это получается. Для меня эта история – абсолютная художественная правда, я верю автору на все сто, мне было не оторваться от чтения и я продолжал «читать» этот рассказ, когда буквы уже закончились. При всей возможной недостоверности изложения веропонимания индейцев в жизни. Я просто не знаю. Но вполне возможно, что опытные религиоведы засмеют Джека Лондона за искажения. Я ему верю. Не важно. Вождь – яркий и богатый персонаж. Шаман очень напоминает среднестатистического американского/русского политика или сектанта – та же игра словами, сходная аргументация, апелляция к вере без опоры на здравый смысл, неприкрытые манипуляции общественным мнением. Всё так и есть.

Бирюк Маккензи – мифотворец и, осуществляя кражу невесты, он священнодействует, творит миф. Противостоя враждебному племени индейцев, здраво оценивая себя как боевую единицу, применяя оптимальную в данной ситуации тактику и детально разработав стратегию ведения боевых действий, он подкупает вождя и нейтрализует самых опасных бойцов соперника – Медведя и шамана. А говоруна Лиса достаточно оказалось припугнуть. Один против племени индейцев. При этом не выглядит суперменом, а решает всё психологией, знанием жизни, закалённым характером, железной волей и бойцовскими качествами – живой человек, со своими недостатками, но знающий себе настоящую цену. Ровно десять лучших бойцов обещает лишить жизни Бирюк Маккензи и слушающие его понимают, что это не просто слова – это реальная стоимость его жизни.

Отдельного упоминания стоит речь Маккензи к вождю и его обращение к племени. Маккензи не только говорит на языке мифа, но и вплетает в миф себя. Священный Ворон племени выбирает его своим посланником, диктует через посланника свою волю племени. Маккензи щедро одаривает дарами видных представителей племени, вождя, детишек. Для чего? Чтобы иметь право. Чтобы забрать своё. Произвёл впечатление эпизод с ножнами – Джеку Лондону удалось сильно меня удивить. Неужели он такое мог написать? Да, это не произнесённое, но намёк дан. Это как раз то, что я всегда ищу в литературе – неявное, скрываемое автором, то, в чём автора нельзя явно уличить. Важное, но оттеночно.

Блестящий образец малой прозы, браво, Джек. Я буду продолжать знакомство с творчеством Джека Лондона, обходя по возможности его романы. Поставлю себе «Сына волка» на полку любимых мифов, рядом с блестящим рассказом Алексея Феофилактовича Писемского "Обличительное письмо из ада"...

Тяжело мне даются рассказы Лондона, касающиеся индейцев. А это он журналистам как-то сказал, что за деньги напишет любую пургу? Я прочитала сборник "Сын волка" - и у меня есть ощущение пурги на радость платёжеспособной публике. Белой, конечно. Автор хорошо владеет словом, стилем, у него получаются отличные характеры белых суровых парней. Местами он перегибает палку в благородстве оных, ну да ладно, литература же художественная. Но персонажи-индейцы поражают картонной юродивостью. Они все алкоголики, жадины, ленивцы и трусы, все мечтают прислуживать белым, все шаманы их - злобные идиоты. Дикари, одним словом, которым даже отъявленные белые мерзавцы могут дать фору. Я пытаюсь быть объективной, но мне мерзко это читать.

Пожалуй, этот рассказ стал самым неприятным в сборнике. Ситка Чарлей - индеец, который близко к сердцу принял некие Законы белого человека. В рассказе они пишутся с большой буквы, но толком не объясняется, о чём, собственно, речь. Если верить названию, то это законы выживания в группе в тяжёлые времена. В данном случае - во время перехода через снежную равнину. Хочется спросить, как вообще северные народы ( в том числе индейцы-алеуты) выживали в своих снегах до прихода белого человека с его офигенными З - Законами?.. Как они обходились без расстрелов в своей дикой нецивилизованной жизни?

Ситка Чарлей для меня образец "справедливца" от индейцев, иллюстрирующий факт, что уроды - явление вненациональное. Он должен был организовать переход через равнину. Он сделал это плохо. Не рассчитал провизию, не рассчитал силы и не смог организовать грамотно привалы, не учёл особенности участников группы и завалил тим-билдинг на корню. А что? Белые Законы, тим-билдинг, кип-смайлинг, брейн-шторминг и шит-дайвинг - кушайте не обляпайтесь. В итоге назначил виноватых и расстрелял их! Мудрость снежной тропы?! Это ирония, что ли? снежной = белой. Потому что мудростью народа, который прекрасно выживал в сложных условиях веками, это назвать нельзя. Убийство вообще нельзя назвать мудростью, человеческая жизнь бесценна. Так и в чём мораль рассказа? Ситка Чарлей - хороший индеец, который несёт свет белых З-Законов своим дикарям-соплеменникам?

Закон - чтобы было за что расстрелять. И не надо рассказывать, что индейцы чай попили не вовремя, за то и поплатились. Почему вообще группа так растянула хвост, что одни убрели вперёд, а другие упали без сил и чтоб не сдохнуть, костерок развели? Кто это у нас такой бардак наруководил, что отряд не заметил потери бойца? Ситка, расстреляй себя сам.

В конце своей жизни, страдающий нравственно и физически, Писемский так боялся потерять и второго сына, что пятиминутное опоздание сына к ужину доводило А.Ф. до исступления, а задержка сына на службе приводила к тому, что посылали нарочного, чтобы узнать всё ли в порядке. Близкие писателя сносили всё стойко, а вот сам Алексей Феофилактович… Он умирал в тревоге, сомнениях и страхе за жизнь сына. Он умирал, не зная, имеет ли он право умирать…

В «Острове Утопии» Томас Мор изображает идеальное общество, построенное на принципе общественной пользы. Там равенство, все носят одинаковую практичную и грубую одежду, рационализировано всё: работа, творчество, личные отношения, секс, воспитание детей (разумеется, в детских домах)… А старики – они уже не могут приносить пользы, они обременяют общество. Но не тратить же на них патроны – это не рационально, можно просто лишить их пищи. Это гуманно? Да, это – настоящий, стопроцентный гуманизм. Многие знания – горькие слёзы… окружающих…

В рассказе «Закон жизни» вождь племени уводит людей в лучшие места, а слепого старика отца оставляет умирать у горящего костра с небольшим запасом еды. Старик очень внимательно слушает происходящее. И вспоминает. Вспоминает как так же оставил своего отца, ибо это – закон, закон жизни, который соблюдается на протяжении многих поколений. Какой-то шум, может это сын вернулся? А вдруг? Нет, показалось, это невозможно, а так хотелось… Волки обступают со всех сторон старика и он слышит и чуствует их дыхание. Старик выпускает из рук горящую ветку. Он спокоен, он может умирать…

Самое удивительное, что только в случае Утопии жизнь умирающих обессмысливается. И у Писемского и у старика индейца в самом акте смерти присутствует жизнь. Нет, я не оправдываю варварский языческий обычай, я говорю лишь о смысле. Старик умирал в состоянии покоя, нить его жизни закончилась и он уже просто не умел бояться. Страх за сына, терзавший Писемского – это и есть проявление жизни. А если бы сын вернулся? Кудесник Джек Лондон. Это тягучая, лирическая, тихая история о человеке, прошедшем путь и ждущим ответы на свои вопросы у себя самого и нашедшем их. И до последнего вздоха не теряющего надежды, хотя и знающего, что это невозможно.

Читал рассказ в обоих переводах, в переводе Львовского нравится больше. Один из "определяющих" джеклондоновских рассказов. Рассказ ведет Ситка Чарли, один из сквозных персонажей, встречающийся во многих произведениях Лондона. Да и сюжет этот писатель уже обыгрывал в "Смоке Беллью". Но в данном рассказе он дает его ограненным, в устах Ситки Чарли он свучит очень весомо и значительно.
Его героиня, маленькая и хрупкая индианка, обладает такой силой и характером, какоие сложно представить. И жертва ее велика, она не перед чем не остановится, ведь ее поддерживает сила любви. И в данном случае понимаешь, что без таких как она, не было бы цивилизаций, не проник бы Человек в такие места, без поддержки и любви вроде бы таких слабых женщин.

Один из самых философских рассказов Джека Лондона. Простая вроде притча о том, как вернулся в племя индейцев их потерявшийся соплеменник, уплывший когда-то на охоту и пропавший. Племя хорошо знает только тот мир, который их окружает, о белых людях имеют только смутное представление, столкнувшись всего с двумя представлениями. А так как племя живет на уровне раннего Железного Века, их представления о мире столь же ограничены. Поэтому рассказы Нам Бока о жизни среди белых людей, о больших кораблях, деньгах, железной дороге и прочих благах цивилизации, вызывают недоверие в начале, потом раздражение, а затем и полное неприятие историй Нам Бока. Представить мир, столь отличный от привычного и знакомого, почти невозможно, поэтому лучше просто объявить рассказчика лжецом.
У Лондона во многих произведениях всплывает тема вмешательства белого человека или цивилизации в жизнь коренных племен. О том, как легко перенимаются пороки, такие как пьянство или азартные игры. И автор сожалеет о таком прививании "цивилизованности", о потере идентичности коренными народами. Во всяком случае такие мысли попадаются в его "северных" произведениях и в рассказах о Соломоновых островах.
Этот рассказ ко всему еще и прекрасная иллюстрация косности человеческого восприятия, когда мы готовы принять на веру только то, что укладывается в наши знания, а если мы видим или слышим о чем-то новом и незнакомом, да еще и выбивающимся из знакомой канвы, то проще сказать "не верю", чем изучить вопрос и попытаться в нем разобраться.

Вот бывают такие хорошие рассказы, где автор набрасывает пару-тройку кусочков пазла, а читатель самостоятельно достраивает полученные кусочки до стройной картины. Нраво- и быто- описательные зарисовки. Здесь важно каждое слово, которым изображается характер, настроение, поведение, внешний вид, речь, быт, отношения. Автор скупо делится сведениями, но настолько точно, что это – необходимо и достаточно, ровно столько сколько надо. Досыть. И всё, казалось бы, безупречно. Но – нет истории, художественный текст есть, а художественной истории нет. Здесь есть типажи, из рассказа можно многое узнать о человеке. Но нет истории.

Рассказчик неистории повествует о своей жене-скво из племени сивахов (сивашей) – о том какая она была: думающая о муже и забывающая о себе, заботливая, любящая. Это – о высоком в браке. А потом она умерла родами. Это всё. Но как же так, Джек? Ты всё классно рассказываешь, но где же моя история? Язык и антураж прекрасен, но где история? На эту рефлексию героя спровоцировало происходящее в реальном времени - когда в суровых условиях жизни золотоискателей, единственная леди поселения в страшную непогодь пошла спасать коробку с платьями. И вернулась живой, замёрзшей до умопомрачения, но с коробкой платьев. И это – остриё жизни… по мнению автора и героев рассказа.

Всё. Есть – там (что-то происходило) и – здесь (что-то происходит), но нет истории. И всё-равно – истории нет, но её функция выполняется. Как-то автор умудрился меня обмануть. Я не прослушал историю, но услышал её, пунктирно, между строк. Это было виртуозно, но мне недокрутили. Мне – историю подавай! Это было интересно исторически, как очерк нравов. Не хватило истории, Джек, прости… А вот, да не будет всуе упомянут, Алексей Феофилактович Писемский, что-что, а историю расскажет всегда.