Ваша оценкаРецензии
Аноним13 февраля 2016 г.Ах, юнкера...
"Улыбнувшись, она отвернулась.Читать далее
А юнкер прошептал:- Твой навек."
Прекрасный, удивительный, милый роман, наполненный чистой наивностью юношества. Первая любовь и первое разочарование, первый писательский успех и вслед за этим самоуничижение, проказы и шалости, за которые "в подарок" - карцер. Юнкера -фараоны, год спустя - обер-офицеры, Рождество и отпуска, Новогодние Ёлки и премилые барышни из столбовой московской аристократии. Белоснежные замшевые перчатки, безупречные мундиры и безукоризненная выправка - Господа юнкера. А сколько еще впереди надежд и свершений...Описательные отступления Куприна потрясающе реалистичны. Если это описание природы, то, читая, можешь видеть даже самую мелочь, ежели описание действия, то ты - непосредственный его участн
- Тро-огай...
Заскрипели, завизжали, заплакали полозья, отдираясь от настывшего снега, заговорили нестройно, вразброд колокольцы под дугами. Легкой рысцой, точно шутя, точно еще балуясь, завернула тройка на Арбатскую площадь, сдержанно пересекла ее и красиво выехала на серебряный Никитский бульвар... Дальше впечатления Александрова были восхитительны, но сумбурны, беспорядочны и туго припоминаемы. Остались у него в памяти: резкий ветер, стегавший лицо и пресекавший дыхание, стук снежных комьев, медвежья перевалка коренника со вздыбленной, свирепой гривой и такая же, будто в такт ему, перевалка Фотогена на кОзлах. Как во сне, припоминал он потом, что ехали они не то лесом, не то парком. По обеим сторонам широкой дороги стояли густые, белые от снега деревья, которые то склонялись вершинами, когда тройка подъезжала к ним, то откидывались назад, когда она их промелькнула.
Недаром писатель грезит и упивается тем, что было - было с ним и страной - и прошло навсегда. В этом отношении "Юнкера" очень похожи на столь же автобиографичную "Жизнь Арсеньева" Ивана Бунина.Многие моменты из книги, скорее всего были использованы в фильме "Сибирский цирюльник", слишком уж очевидно сходство (Масленичное гулянье, поездка на бал и т.д.).
Куприн, безусловно, Мастер слова. Своего главного героя и рассказчика Алексея Александрова автор наделил собственной биографией, дерзким темпераментом, тайной страстью к сочинительству и даже своей внешностью. Он - заводила, азартный танцор и спортсмен, робкий и влюбчивый хулиган, наивный мечтатель и пламенный патриот, разделяющий все предрассудки своего времени и сословия. Моя оценка данного произведения - Великолепно!
20255
Аноним5 февраля 2022 г.О, песни...
Читать далееМногоуважаемые пользователи и посетители сайта.
Вива Италия!
Как прекрасно читать классику. Ведь владение словом у классиков оно виртуозное. А сюжеты , какие описываются классиками сюжеты!
В этом рассказе товарищ Куприн придается ностальгии по былому. Описание посиделок кратким росчерком пера погружает в мир беззаботности и счастья, такого краткого, мимолетного и поэтому бесценного... Ведь в празднике жизни кой рано или поздно увы кончается, совершенно не хочется думать о его финале, и кажется, что тебе хочется верить и ты находясь здесь и сейчас веришь, совершенно искренне в его неизбывность, О -счастье , о - вино, о- песня... Не кончайтесь никогда.
Здоровья и благополучия Вам и Вашим близким в это нелегкое время.
18260
Аноним5 апреля 2021 г.Читать далееПриятная книга, с красивым слогом (хочется сравнить его с чем-то легким, воздушным, почти что кружевным), милые герои, безобидные ситуации и поступки, порой вызывающие улыбку радости, иногда - грустную улыбку. Все прекрасно у всех. И вот это мне как раз не очень по душе пришлось. Хотелось большей глубины, драмы, чтобы потом долго держать в памяти ситуации, обдумывать тактики поведения в сложные моменты, оценивать поведение героев. В "Юнкерах" же даже в любовной линии нет ничего такого, от чего у читателя бы защемило сердце... Все по-детски чисто и просто.
17562
Аноним17 ноября 2017 г.Читать далееСначала я достаточно настороженно отнеслась к этому произведению, но после прочтения пары первых глав была словно окутана шармом повествования. Нам рассказывают о жизни юноши Александрова в Александровском военном училище, о военной муштре, о парадах, о балах, о гордости за Родину. Да, книга пропитана патриотизмом насквозь, и некоторые вещи кажутся непривычными и странными, но в этом и вся красота этой книги. Она очень легко читается и воспринимается. Каждое небольшое приключение главного героя задевает за живое - и его попытки стать поэтом и писателем, и любовь к Юле и Зиночке, и терзания о том, как оказаться среди сотни лучших юнкеров для поступления в лучшие роты после окончания учебы...
По стилю книги видно, что Куприн писал книгу о себе, о своей любви к Родине. Это очень светлое произведение, которое достойно прочтения!17464
Аноним12 июня 2017 г.Инстаграм одного юнкера
Читать далееMusic theme: Gothic Storm Music — Russian Fairytale Main
Последний роман Куприна увидел свет в 1933 году, но по своему духу целиком принадлежит уже давно ушедшему XIX веку, ведь в основе сочинения лежат явления и факты из жизни самого писателя, относящиеся к периоду учебы в Кадетском корпусе (1880 — 1888) и Александровском военном училище (1888 — 1890). Книга представляет собой собрание рассказов разных лет (некоторые писались еще до революционных событий в России, другие уже в эмиграции), объединенных общей темой, и в сущности продолжает также несущую в себе автобиографические черты более раннюю повесть «На переломе (Кадеты)» (1900), которая наглядно живописует специфические нравы и порядки, господствующие в закрытом мужском учебном заведении: болезненная адаптация к непривычным условиям, удушающая скука, изнуряющая казенщина, нудная зубрежка, маетный формализм, некомпетентные и зачастую злоупотребляющие алкоголем преподаватели, равнодушные воспитатели, ушлый вспомогательный персонал, телесные наказания, систематические издевательства над более слабыми, травля инаковых и неугодных соучеников... При всем при этом кадеты здесь — живые мальчишки, всегда готовые пошутить, выкинуть очередную шалость или побравировать собственной удалью и молодцеватостью перед товарищами; они бояться, что родные могут не прийти забрать их домой на выходные, искренне гордятся своими новым положением и униформой... Настроение более позднего творения совершенно иное: храбрые орлы-юнкера легко и радостно овладевают ратной наукой, грезят о государевой милости, дружно шагают строем и резво гоняют за пироженками в ближайшую кондитерскую; как один проникнутые царящей в казармах атмосферой единства, дружбы и гармонии.
Живется юнкерам весело и свободно. Учиться совсем не так трудно. Профессора - самые лучшие, какие только есть в Москве. Искусство строевой службы доведено до блестящего совершенства, но оно не утомляет; оно граничит со спортивным соревнованием. Правда, его однообразие чуть-чуть прискучивает, но домашние парады с музыкой в огромном манеже на Моховой вносят и сюда некоторое разнообразие. А кроме того, строевое старание поддерживается далекой, сладкой, сказочной мечтою о царском смотре или царском параде.Вот только настоящего коллектива за всей этой сахарной глазурью не разглядеть. Да и само обучение в военном заведении идет скорее фоном, личным переживаниям главного героя уделяется куда больше внимания. Александр Иванович безудержно предается ностальгии, наполняя текст тактильными и обонятельными ощущениями, смакуя запахи только что натертых мастикой полов, березовой листвы, почек бальзамического тополя, воска и ладана; шершавость и теплоту молдаванского полотна, крепость и упругость девичьего тела. Он откровенно любуется москвичами и старой столицей, по ходу отпуская пару насмешливых замечаний в сторону города Петра и петербургских щеголей. Друг за другом мелькают прелестные женские портреты, объекты пылкой юношеской любви. Каждый уголок книги залит солнечным светом, пробивающимся сквозь любые тучи, а отдельные эпизоды изложены с удивительными выразительностью и теплотой. Но Куприн пишет не как оно было, а как ему хочется помнить. Поэтому все сочинение в целом лишается естественности и отчаянно напоминает какой-нибудь красивый профиль в инстаграме, где к каждой фотографии применен теплый ламповый фильтр: однотонность быстро приедается, и чем дальше, тем больше осознаешь глубину пропасти, разделяющую реальную жизнь и тщательно выстраиваемый публичный образ. Невыносимо высоких концентраций всеобщая лепота достигает в финале, где, похоже, просто добирался объём заключительных глав пространными рассуждениями о мудрости рядового солдата (несколько сомнительные измышления для двадцатилетнего без пяти минут офицера) и вызывающей умиление фигурой императора (представить себе растроганным Александра III — задача прямо-таки невыполнимая):
Конечно, русскому царю, повелевающему шестой частью земного шара и непрестанно пекущемуся о благе пятисот миллионов подданных, просто физически невозможно было бы подписывать производство каждому из многих тысяч офицеров. Нет, он только внимательно и быстро проглядывает бесконечно длинный ряд имен. Уста его улыбаются светло и печально.
– Какая молодежь, – беззвучно шепчет он, – какая чудесная, чистая, славная русская молодежь! И каждый из этих мальчиков готов с радостью пролить всю свою кровь за наше отечество и за меня!
Композиция романа, составленного из самостоятельных рассказов, так же накладывает свой отпечаток, из-за чего некоторые детали и сцены повторяются один в один. Однако, язык великолепен, повествование исподволь увлекает, у каждого из персонажей рельефно выписаны несколько ярких личностных качеств, и чтение идет легко и плавно. В итоге получаем прекрасное произведение для юношества и тех взрослых, которых не будет тяготить общая елейность.Как бы мог выглядеть профиль главного героя alehanandrov (очень много фотографий):
Как бы мог выглядеть профиль главного героя alehanandrov:NB: Фотографии конкретных учебных мест и улиц подобраны точно, но с прочими местами, людьми и датами пришлось обойтись куда более свободно. Подписи и ссылки на источники прилагаются, чтобы было ясно, где изображены непосредственные места событий, а где — вариация, как это могло бы выглядеть.
2-й Московский Императора Николая I кадетский корпус
Какой-то тайный инстинкт велел ему идти в свой второй корпус не прямой дорогой, а кружным путем, по тем прежним дорогам, вдоль тех прежних мест, которые исхожены и избеганы много тысяч раз, которые останутся запечатленными в памяти на много десятков лет, вплоть до самой смерти, и которые теперь веяли на него неописуемой сладкой, горьковатой и нежной грустью.Александр Иванович Куприн во время обучения в Императорском 2-й Московском Николая I кадетском корпусе
Хожу ли я, брожу ли я,
Все Юлия да Юлия.
В июне и в июле я
Влюблен в тебя, о Юлия!
На зов твой не бегу ли я
Быстрее пули, Юлия?
И описать смогу ли я
Красы твои, о Юлия!Дача Стахеевых на Красном ключе. Елабуга
В семье трех сестер Синельниковых, на даче, собиралось ежедневно множество безусой молодежи, лет так от семнадцати и до двадцати: кадеты, гимназисты, реалисты, первокурсники-студенты, ученики консерватории и школы живописи и ваяния и другие. Пели, танцевали под пианино, в petits jeux и в каком-то круговоротном беспорядке влюблялись то в Юленьку, то в Оленьку, то в Любочку. И всегда там хохотали.Экзамен по закону божию в 1-м Московском кадетском корпусе
Его невольно и как-то печально поразило: какая малая кучка сверстников собралась в голубой просторной комнате, – пятнадцать-двадцать человек, не больше, а на последних экзаменах их было тридцать шесть. Только спустя несколько минут он сообразил, что иные, не выдержавши выпускных испытаний, остались в старшем классе на второй год...Кадеты VII класса 1-ой роты на строевых занятиях
Почему-то жалко стало Александрову, что вот расстроилось, расклеилось, расшаталось крепкое дружеское гнездо. Смутно начинал он понимать, что лишь до семнадцати, восемнадцати лет мила, светла и бескорыстна юношеская дружба, а там охладеет тепло общего тесного гнезда, и каждый брат уже идет в свою сторону, покорный собственным влечениям и велению судьбы.Разные виды форм юнкеров Александровского военного училища
Каждую среду на полдня и каждую субботу до вечера воскресенья юнкера ходили в отпуск. Злосчастные фараоны с завистью и с нетерпением следили за тем, как тщательно обряжались обер-офицеры перед выходом из стен училища в город; как заботливо стягивали они в талию новые прекрасные мундиры с золотыми галунами, с красным вензелем на белом поле. Мундиры, туго опоясанные широким кушаком, на котором перекрещивались две гренадерские пылающие гранаты. На левом боку кушака прикреплялся штык в кожаном футляре.Старший портупей-юнкер Александровского военного училища
...выходной костюм довершался летом – бескозыркой с красным околышем и кокардой, зимою – каракулевой низкой шапкой с золотым (медным) начищенным орлом. И тот и другой головной убор бывал лихо и вызывающе сдвинут на правый бок.– Хорошо, юнкер. И одет безупречно. За версту видно бравого александровца. Видно сову по полету, добра молодца по соплям.
– Рад стараться, ваше высокоблагородие!
– Ступайте с богом. – Двухприемный, крепкий поворот налево, и юнкер освобожден.
Зал 3-й роты - караульная служба
Чтобы плечи и грудь были поставлены правильно, – учил Дрозд, – вдохни и набери воздуха столько, сколько можешь. Сначала затаи воздух, чтобы запомнить положение груди и плеч, и когда выпустишь воздух, оставь их в том же самом порядке, как они находились с воздухом. Так вы и должны держаться в строю.
Он необыкновенно высок, на целую голову выше правофлангового юнкера первой роты, и веско внушителен, пожалуй даже величествен. Юнкера его зовут Статуей Командора. И правда, он похож на Каменного гостя, когда изредка, не более пяти-шести раз в год, он проходит медленно и тяжело по училищному квадратному коридору, прямой, как башня, похожий на Николая I, именно на портрет этого императора, что висит в сборном зале; с таким же высоким куполообразным лбом, с таким же суровым и властным выражением лица. С юнкерами он никогда не здоровается вслух. Да у него и нет вовсе голоса, а какое-то слабое сипение.Московский Кремль. Красное крыльцо. Император Александр III с императрицей Марией Федоровной спускаются по Красному крыльцу
...в растворенных настежь сквозных золотых воротах, высясь над толпою, показывается царь. Он в светлом офицерском пальто, на голове круглая низкая барашковая шапка. Он величествен. Он заслоняет собою все окружающее. Он весь до такой степени исполнен нечеловеческой мощи, что Александров чувствует, как гнется под его шагами массивный дуб помоста. [...]
Теперь он не упускает из вида спины государя, но острый взгляд в то же время щелкает своим верным фотографическим аппаратом. Вот царица. Она вовсе маленькая, но какая изящная. Она быстро кланяется головой в обе стороны, ее темные глаза влажны, но на губах легкая милая улыбка.
[...] Но вот и проходит волшебное сновидение. Как чересчур быстро! У всех юнкеров бурное напряжение сменяется тихой счастливой усталостью.Спальня 4-й роты - приготовление уроков
Учить лекции и делать чертежи приходилось в спальне, сидя боком на кровати и опираясь локтями на ясеневый шкафчик, где лежали обувь и туалетные принадлежности.Гимнастический зал - занятия гимнастикой
...все они были страстными поклонниками циркового искусства и нередко почти всей ротой встречались в субботу вечером на градене цирка Соломонского, что на Цветном бульваре. Их тянули к себе, восхищали и приводили в энтузиазм те необычайные акробатические трюки, которые на их глазах являлись чудесным преодолением как земной тяжести, так и инертности человеческого тела.
[...]Курсовой офицер Николай Васильевич Новоселов [...] ворчал недовольным голосом, созерцая какую-нибудь «чертову мельницу»: «И зачем? И для чего? В наставлении об обучении гимнастике ясно указаны все необходимые упражнения. А военное училище вам не балаган, и привилегированные юнкера – вовсе не клоуны».
Екатерина Хрептович, 1890
...мать трех сестер Синельниковых, Анна Романовна, очень полная, очень высокая и до сих пор еще очень красивая дама...
Была какая-то особенная магнетическая прелесть и неизъяснимая атмосфера общей влюбленности в этом маленьком деревянном уютном домике. И все женщины в нем были красивы...
К барышням приходили гимназические подруги и какие-то дальние московские кузины, все хорошенькие, страстные танцорки, шумные, задорные пересмешницы, бойкие на язык, с блестящими глазами, хохотушки.
...Юлия, в белом шелковом платье, с огромным шлейфом, который поддерживали два мальчика, покрытая длинной сквозной фатою... Покорни весь сиял; сиял от напомаженного пробора до лакированных ботинок; сиял новым фраком, ослепительно белым широким пластроном, золотом запонок, цепочек и колец, шелковым блеском нового шапокляка.Классная комната - репетиция
– Амбразура, или полевой окоп, или люнет, барбет, траверс и так далее. – Затем он начинал молча и быстро чертить на доске профиль и фас укрепления в проекции на плоскость, приписывая с боков необычайно тонкие, четкие цифры, обозначавшие футы и дюймы. Когда же чертеж бывал закончен, полковник отходил от него так, чтобы его работа была видна всей аудитории, и воистину работа эта отличалась такой прямизной, чистотой и красотой, какие доступны только при употреблении хороших чертежных приборов.
Лекция оканчивалась тем, что Колосов, вооружившись длинным тонким карандашом, показывал все отдельные части чертежа и называл их размеры...
Каждый день стрельба и стрельба, каждый день глазомерные и компасные съемки, каждый день батальонные учения и рассыпной строй. Идут постоянные дожди, когда юнкера сидят по баракам и в тысячный раз перезубривают уставы и «словесность».
Снег скрипит под ногами у всех пешеходов. Он визжит под полозьями саней, оставляющих за собою в нем блестящие, скользкие полосы, а на заворотах он крепко хрустит, смятый полозьями. Изо всех труб высоко над домами стоят, неподвижно устремясь в зеленое небо и там слегка курчавясь, белые прямые столбы дыма. Вот налево Савостьянов, булочная, а наискосок Арбатской площади – белое длинное здание Александровского училища на Знаменке, с золотым малым куполом над крышей, знак домашней церкви.
– Четыре тройки от Ечкина. Ечкинские тройки. Серые в яблоках. Не лошади, а львы. Ямщик грозится: «Господ юнкеров так прокачу, что всю жизнь помнить будут». Вы уж там, господа, сколотитесь ему на чаишко. Сам Фотоген Павлыч на козлах.
Какими огромными, неправдоподобными, сказочными показались Александрову в отчетливой синеве лунной ночи рослые серые кони с их фырканьем и храпом: необычайно широкие, громоздкие, просторные сани с ковровой тугой обивкой и тяжелые высокие дуги у коренников, расписанные по белому неведомыми цветами.
Временами неведомая улица так тесна и так запружена санями и повозками, что тройка идет шагом, иногда даже приостанавливается. [...]
А потом опять широкая безымянная улица, и легкий лет саней, и ладный ритм лошадиных копыт: та-та-та-та – мерно выстукивает коренник, тра-та, тра-та, тра-та – скачут пристяжные. И все так необычайно в таинственном нездешнем городе.Вид здания Московского училища ордена Св. Екатерины
Ечкинские нарядные тройки одна за другою подкатывали к старинному строгому подъезду, ярко освещенному, огороженному полосатым тиковым шатром и устланному ковровой дорожкой.Зал училища ордена Св. Екатерины в юбилейном убранстве
Зала очаровывает Александрова размерами, но еще больше красотой и пропорциональностью линий. Нижние окна, затянутые красными штофными портьерами, прямоугольны и поразительно высоки, верхние гораздо меньше и имеют форму полулуния. Очень просто, но как изящно. Должно быть, здесь строго продуманы все размеры, расстояния и кривизны.Княжна Зинаида Юсупова
...он никогда не позабудет этой грациозной, воздушной фигуры со слегка склоненной головой, этого неповторяющегося, единственного «своего» лица с нежным и умным лбом под темными каштаново-рыжими волосами, заплетенными в корону, этих больших внимательных серых глаз, у которых раек был в тончайшем мраморном узоре, и вокруг синих зрачков играли крошечные золотые кристаллики, и этой чуть заметной ласковой улыбки на необыкновенных губах, такой совершенной формы...Дружба Александрова с Венсаном с каждым днем становилась крепче. Хотя они вышли из разных корпусов и Венсан был старше на год.
Вероятно, выгибы и угибы их характеров были так расположены, что в союзе приходились друг к другу ладно, не болтаясь и не нажимая.
Коридор - перекличка юнкеров
Утренняя перекличка – самый важный и серьезный момент в дневной жизни роты. После оклика всех юнкеров поочередно фельдфебель читает приказы по полку. Он же назначает на сутки одного дежурного из старшего курса и двух дневальных из младшего, которые чередуются через каждые четыре часа, он же объявляет о взысканиях, налагаемых начальством.Масленица - катание на Девичьем поле
Семь дней перерыва и отдыха посреди самого тяжелого и напряженного зубрения, семь дней полной и веселой свободы в стихийно разгулявшейся Москве, которая перед строгим Великим постом вновь возвращается к незапамятным языческим временам и вновь впадает в широкое идолопоклонство на яростной тризне по уходящей зиме, в восторженном плясе в честь весны, подходящей большими шагами.Любовь Кулунчакова, мать Куприна
Ах, какая ты у меня восторгательная, мамочка. Какая ты золотая, брильянтовая!
...когда он быстрым полубегом-полускоком обогнул четыре раза гладкую поверхность катка и поплыл большими круглыми, перемежающимися размахами, то сразу радостно почувствовал, что ноги его по-прежнему работают ловко, послушно и весело и отлично помнят конькобежный темп.Каток на Чистых прудах
Они берутся за руки и плывут по длинному катку, одновременно набирая инерцию короткими и сильными толчками. Александров с восторгом чувствует в ней отличную конькобежицу.Купальня и баня в летнем лагере Александровского военного училища
Внизу, за лагерной линией, в крутом овраге, выстроена для юнкеров просторная и глубокая купальня, всегда доверху полная живой, бегучей ключевой водой, в которой температура никогда не подымалась выше восьми градусов. А над купальней возвышалось кирпичное здание бани, топившейся дважды в неделю. Бывало для иных юнкеров острым и жгучим наслаждением напариться в бане на полке до отказа, до красного каления, до полного изнеможения и потом лететь со всех ног из бани, чтобы с разбегу бухнуться в студеную воду купальни, сделавши сальто-мортале или нырнувши вертикально, головой вниз.Ну вот, например, экзамен по гимнастике. Прыжки с трамплина. Препятствие всего с пол-аршина высоты. Но изволь его брать согласно уставу, где написано о приуготовительных к прыжку упражнениях. Требуется для этого сделать небольшой строевой разбег, оттолкнуться правой ногой от трамплина и лететь в воздухе, имея левую ногу и обе руки вытянутыми прямо и параллельно земле. А после прыжка, достигнув земли, надо опуститься на нее на носках, каблуками вместе, коленями врозь, а руками подбоченившись в бедра.
– Господин поручик! – восклицает с негодованием Александров. – Да это же черепаший жеманный прыжок. Позвольте мне прыгнуть свободно, без всяких правил, и я легко возьму препятствие в полтора моих роста. Сажень без малого.
Но в ответ сухая и суровая отповедь:
– Прошу без всяких возражений. Исполняйте, как показано в уставе. Устав для вас закон. Устав для вас, как заповедь. И, кроме того, дневальство без очереди за возражение начальству. Фельдфебель! Запишите.
Сельская девушка
Вдруг женский грудной голос окликнул его из ржи, стоявшей золотой стеной за дрожкой:
– Эй, юнкарь, юнкарь! Погоди, сделай милость!
Он остановился, часто дыша, и обернулся. С лица его струились капли пота.
На меже, посреди буйной ржи, окруженная связанными снопами, сидела крестьянская девушка из Всехсвятского, синеглазая, с повитой вокруг головы светло-русой, точно серебристой косой.
Куприн - молодой офицер
Он примерил массу вещей: мундир, сюртук, домашнюю тужурку, два кителя из чертовой кожи, брюки бальные и брюки походные. Он с удовольствием созерцал себя, многократного, в погонах и эполетах, а старик портной не уставал вслух восхищаться стройностью его фигуры и мужественностью осанки.
Батальон уже прошел Никитским бульваром и идет Арбатской площадью. До Знаменки два шага.Дом генерал-губернатора на Тверской площади
Тверская улица. Слева дом генерал-губернатора, чуть далее гостиница «Лувр».
Первым долгом необходимо пойти на Тверскую улицу и прогуляться мимо генерал-губернаторского дворца, где по обеим сторонам подъезда стоят, как львы, на ефрейторском карауле два великана гренадера.И кажется ему в этот миг, что бронзовый генерал Скобелев, сидящий на вздыбленном коне посредине Тверской площади, тихо произносит:
– Эх. Такого бы мне славного обер-офицера в мою железную дивизию, да на войну.
17513
Аноним6 марта 2022 г.Читать далееБудь я мальчишкой лет тринадцати, пищала бы от книги на ультразвуке. Даже сейчас местами меня проняла эта восторженная жажда служить за царя и Отечество, не жалея живота своего и крови (на самом деле нет). Эта книга - ода юности, ода стране, утраченной с революцией, так сказать эпитафия - а о мёртвых либо хорошо, либо никак. Достоинства романа ностальгический флёр не умаляет, и цель, которую, если верить аннотации ставил перед собой Александр Иванович выполнена. А объективности ждать от романа и не нужно. Во-первых, это рассказ Куприна о собственной юности, об учёбе в Александровском училище. Ничего зазорного в том, что он видит всё через призму розового цвета. Во-вторых, часть романа написана уже в эмиграции - что говорит само за себя.
Особых эмоций книга не вызывает. Просто история о юных восторженных мальчишках, об их учёбе в военном училище, о первой влюблённости и первой любви. Для меня книга интересна была скорее описанием быта, описанием жизни давно ушедших людей давно прошедшей эпохи. Я смогла подсмотреть за ними в замочную скважину. На этом всё. Уже давно для меня "хруст французской булки" - просто красивые слова застольной песни. А такие однозначные книги, без попытки анализа и рефлексии, читать можно, но не обязательно.16374
Аноним6 марта 2018 г.Читать далееТеплые ностальгические воспоминания о юности. Об учебе в Александровском военном училище, о годах юнкерства. В меру восторженные, в меру идеализированные, но с замечаниями об излишней резкости юности. Куприн вспоминает.
Юнкер Александров, вчерашний проказливый кадет ныне переступает порог училища. Из практически штатского, который может в любой момент отчислится из корпуса по собственному желанию, он станет уже военным, примет присягу. Практически взрослый человек, в качестве серьезного наказания могут отправить в солдаты. А через два года и того - он офицер, ему командовать солдатами, а если случиться, то вести их в бой и идти в бой самому. И в то же время еще мальчишка. Первые влюбленности и первые разочарования, увлечение писательством.
С любовью и восхищением Куприн рассказывает об училище и царящей в нём атмосфере. О парадоксальной честности юнкеров - после любого проступка, любой проказы если офицер спрашивает виновного, тот обязательно отзывается. Иначе - презрение и неуважение сокурсников. О неприжившейся в училище дедовщине. А почему? Потому что велико чувство собственного достоинства у юнкеров. Не позволительно унизить - самого себя ложью, младшего по курсу "цыканьем", офицер волен наказать по уставу, но не унизить, не оскорбить. В этом же чувстве собственного достоинства требования к себе. Отсюда честность, отсюда чувство долга.
И вся эта смесь мальчишества, взросления, взрослости, атмосферы воинской касты навевает Куприну теплые воспоминания. А заодно и читателю.
15607
Аноним11 июля 2019 г.Таинство...
Читать далееКак пахнет ночная фиалка под утро...конец ночи...
Что такое чувственность и любовь...Александр Куприн - создатель замечательных рассказов и повестей...природа является в его произведeниях одним из основных персонажей.
Полюбил Максим работницу Агафью...потянулся к ней...забыв и про родителей и про учёбу и про охоту...
Подарила ему Агафья маленький букетик ночных фиалок.
Нагадала ему гадалка...
Художник слова Александр Куприн рисует грустную картину умирающей чувственности, так и не ставшей любовью.14868
Аноним14 февраля 2017 г.Читать далееМне чужды сентиментальные вздохи по "России, которую мы потеряли", но эта небольшая повесть, пронизанная темой утраченных времен, понравилась мне, хотя, говоря откровенно, и не затронула до глубины души. Очень красивая, милая, искренняя, восторженная и наивная история, написанная прекрасным русским языком. А какая в ней дивная масленичная Москва, какие вкусные, тающие во рту старообразные слова, ныне совсем забытые: жерлица, колокольцы, улицезреть. Конечно, не очень-то верится в описанные автором идиллические отношения между юнкерами, в какую-то их нежную внимательность друг к другу. Но, как мне кажется, эта книга и не должна быть правдивой: достаточно того, что она красиво, искусно, ярко написана. Нельзя даже сказать, что в ней есть определенный сюжет: каждые две-три главы, по сути, посвящены отдельным эпизодам взросления молодого человека, которые то складываются в единую историю, то распадаются хрупким ворохом старинных фотоснимков.
В моей памяти "Юнкера" останутся похожими на легкую зимнюю акварель. Кстати, интересно, но так никогда и не узнать, почему же Александров выбрал себе совсем не военную профессию, о которой сказано в начале книги.
14315
Аноним1 августа 2015 г.Эта грустная мгновенная тревога – другого свойства. Ее объяснить ни себе, ни другому Александров никогда не сумел бы. Она скорее всего похожа на сожаление, что этот, вот этот самый момент уйдет назад и уже ни за что его не вернешь, не догонишь. Жизнь безмерна, богата. Будет другое, может быть, очень похожее, может, почти такое же, но эта секунда уплыла навсегда...Читать далееЭта небольшая повесть посвящена описанию как раз таких мгновений. Алексей Александров учится в Александровском военном училище (которое окончил сам Куприн), он юнкер, ему семнадцать (а потом восемнадцать) лет, и он находится в том блаженном состоянии, когда еще не случилось никаких разочарований, когда первая любовь – навек, когда увидеть императора – высшее счастье и когда веришь во все разумное, светлое и прекрасное. Там нет сюжета как такового, просто описание жизни юнкера с первого до последнего дня в училище, но читать легко и необыкновенно приятно, остается чувство светлой грусти.
Отдельно порадовали московская вековая-языческая-хлебосольная-русская атмосфера, там ее много, и наполненный иронией эпизод с дебютом Алексея-литератора под названием «Последний дебют» (так же назывался первый рассказ самого Куприна, и оба автора, и реальный, и книжный, получают за это путевку в карцер), правда, сюжет этого бессмертного произведения в «Юнкерах» немного изменен, но суть та же.
1463
