А. И. Куприн. Собрание сочинений в 6 томах. Том 6. Произведения 1899 – 1937 гг.

Честно говоря, у меня никаких эмоций от чтения этой книги не возникло. Отношение абсолютно нейтральное. Это не моё, но ни положительных, ни отрицательных впечатлений не появилось. Похоже на воспоминания-мемуары, которые дороги самому автору. Я всё ждала каких-то событий, какого-то более интересного описания обучения, какого-то подвига, драмы в конце концов. А тут Александров скакал от казармы - к матери - на бал к какой-то девчонке. Два года обучения в юнкерах, а что показано? Только воспоминания, в особенности о преподавателях и наставниках. Вроде бы как всё есть в книге - любовь, неудачи, безденежье, какие-то тревоги. Но как-то недожато, на мой взгляд. И финал открытый абсолютно. А мне хотелось какой-то определённости.

– написал Василий Авченко в книге «Красное небо» про рассказ А. Куприна «Мой полет» . Может быть.

Но мне бы хотелось считать, что началась она с другого купринского рассказа: «Люди-птицы».
В нем про то, как прокатили писателя на самолете "фарман-парссоль". Прокатили и все – восторг, счастье и жизнь пошла по-другому. И рассказ у Куприна написался, как прекрасная ода человеку-летающему.

Совсем не то в «Моем полете». В нем снова прокатили писателя на самолете.
Друг Иван Заикин, бывший цирковой борец, освоил пилотирование и пригласил.

Тринадцать пудов живого веса. Плюс самолет из трубок и ткани. В ноябре 1910 г. В Одессе. Все так же как в прошлый раз. Полетели.

Разбег.
Отрыв.
Набор высоты.
Первый разворот.
Второй, третий.
Снижение.
Выход на глиссаду.
Выравнивание.

Порыв ветра в спину.

Крутой разворот влево.

Опрокидывание.

Страшный треск, вылетели из сидений, бубух на землю.

И тишина…

Слава Богу, почти не повредились. Ни летчик, ни пассажир.

Но после того Заикин опять борется на аренах разных городов, – летать не дают.

И Куприн летать на аэроплане больше не хочет.

Бывает такое в авиации: сначала восторг от полета, а потом страх...

Но сначала восторг.

И, значит, началась русская авиационная литература все-таки с рассказа Куприна «Люди-птицы».

Вряд ли нужно напоминать о том, что жизнь Александра Ивановича Куприна была полна резких контрастов и поворотов.
Вряд ли нужно напоминать, что он сменил множество профессий и узнал жизнь с разных сторон.
Вряд ли нужно напоминать, что В середине 1890-х годов он в качестве униформиста цирка объездил с гастролями много городов.
Потому и любовь к цирку сохранилась навсегда.
Потому и написаны были цирковые рассказы-истории со знанием не только "кухни", но и тех людей, что были с ним.
Потому и рассказ "Ольга Сур" не есть просто художественный пересказ настоящих событий, он и есть те самые события, что были.
Писатель лишь им придал художественную составляющую, оставив при этом все имена без изменений. Потому и воспринимается он как история без вымысла. Я же вижу свою задачу лишь в том, чтобы его дополнить, благо история семьи Сур не закончилась этим рассказом.
Но, сначала, конечно, порекомендую его послушать в великолепном художественном прочтении Владимира Антоника:
https://rutube.ru/video/fcd2da1022465ec7f9541f4db34a0656/?r=wd
Теперь же к фактам.
Грациозная наездница Ольга Сур вошла под своим именем в рассказы Куприна "Ольга Сур" (1929), "Дурной каламбур" (1929), очерк "Цирк" (1932).

- писал он об известной циркачке.
Популярность артистки при жизни была столь велика, что промышленники начали выпускать продукцию под ее именем — подарочные коробки конфет "Ольга Сур", духи "Ольга Сур", пудра "Ольга Сур".

Но как же складывалась судьба семьи Суров за пределами повествования?
Кстати, оно заканчивается тем, что Ольга Сур вышла замуж за грека Лапиади. Но ведь на самом деле мужем Ольги стал не Лапиади, а Лапиадо, и не грек, а русский. Лапиадо — это артистический псевдоним Александра Васильевича Королева. И их знакомство и свадьба состоялись во время совместных гастролей в Пензе летом 1907 года, где находился старейший цирк в России.
Дальнейшая судьба семьи Сур сложилась, увы печально. Их дела шли всё хуже и хуже после смерти отца и руководителя Вильгельма Сура. Незадолго до Октябрьской революции, когда цирки едва-едва сводили концы с концами, в Саратове умер от туберкулеза Отто-Рудольф Сур, любимый сын Вильгельма, отличный наездник, танцовщик, исполнитель глазных ролей в пантомимах. Гражданская война унесла и остальных. В разворошенном Уральске, последнем прибежище Суров, тиф скосил добряка Альберта. Ненадолго пережила мужа неуемная Роза-Маргарита, ставшая в том же Уральске жертвой черной оспы. От тифа умерла и Марта Сур, вторая дочь Вильгельма, которая тоже была хорошей наездницей и еще лучшей балериной.

Думаю, что судьба мужа Ольги Сур интересна будет не только любителям творчества Куприна, но и почитателям российского циркового искусства. Приведу выдержки из воспоминаний Р. Славского, историка и знатока цирка.

О жизни и творчестве Королева-Лапиадо, родоначальника большой цирковой семьи, написано до обидного мало. И потому каждая новая подробность послужит материалом для будущей биографии этого безусловно выдающегося мастера русского и советского цирков.
Детские и юношеские годы Королева, родившегося в 1879 году, прошли в Харькове. Позже его родители перебрались в Петербург, где юноша страстно увлекся повально модной французской борьбой. Напутствуемый знаменитым спортсменом, редактором популярнейшего в те годы журнала «Геркулес» И. В. Лебедевым, более известным как Дядя Ваня, Александр Королев вместе со своим партнером Владимиром Милашевичем перешел с любительской атлетической арены на профессиональную. Как было принято, они стали называться братьями, а своим псевдонимом избрали броское "Лапиадо".

Некоторое время спустя Александр Королев стал выступать под тем же псевдонимом один и вскоре заставил заговорить о себе. При сравнительно невысоком росте обладал большой физической силой и выдержкой, что позволило ему стать незаурядным атлетом. К тому же он был наделен прекрасной внешностью, был артистичен и и короткий срок сделал себе рекламное имя. Лапиадо давал самостоятельные вечера тяжелой атлетики, и не где-нибудь, а в столице — и Петербурге, о чем, сохранились документальные свидетельства.

Свои атлетические выступления Лапиадо-Королев строил весьма разнообразно, по нарастанию; демонстрировал трюки не только с гирями и штангами, но и с "живым весом". Стоя, например, в положении «мост», он держал на себе платформу, на которой располагался оркестр, исполняя модную Ой-ру. Коренным номером атлета был эффектный трюк с лошадьми. Артист вставал в центре манежа, надевал на предплечья кожаные постромки и так сплетал кисти рук, что две лошади, отчаянно погоняемые кучерами в разные стороны, не могли разорвать стального захвата.

Сестра Королёва Мария Васильевна вспоминала:

Вскоре молодые решили отделиться и гастролировать со своим номером. Мать Королёва Устинья Яковлевна неотлучно их сопровождала.
Мария Васильевна вспоминала:

Ей было - 42 года.
Её дети Донат, Калисса и Клеопатра стали известными цирковыми артистами и продолжили цирковую династию семей СУР И КОРОЛЁВЫХ.

P.S. Утверждают, что сам Куприн, работая в цирке Суров, и сватался к Ольге, но получил отказ не от отца, а от неё самой. Впрочем, это лишь рассказы.

Для меня загадка, почему жанр произведения Куприна «Юнкера» определяют как роман – это же повесть в чистом виде. Происходящие с героем события определены ходом времени как есть: герой заканчивает кадетские классы и поступает в юнкерское училище. Постепенно читатели узнают о соучениках Алексея Александрова, о преподавателях, об обычаях училища – разделении юнкеров на «фараонов»-первогодок и «обер-офицеров»-второгодок, о прозвищах четырех рот первокурсников (жеребцы, звери, девочки и клопы – угадайте, в какую попал коренастый и низкорослый герой). Мы побываем с героями на императорском смотре на Красной площади, на балах, на масленичной ярмарке. Герой переживет первую влюбленность, несчастливую и немного комичную, разочаруется в своем литературном таланте, но уверится в умении рисовать, прокатится с ветерком по вечерней Москве с лучшим в городе ямщиком, встретится с очаровательной Зиночкой на рождественском балу, на который не хотел ехать, напишет ей конспиративное письмо от тети Оли, будет переживать от отсутствия денег (но не сильно и не долго) и полузабытого умения кататься на коньках (что поправимо). Наконец, выйдет на полевую практику, отсидит под арестом за нарушение дисциплины, но все-таки выпустится в числе лучших и услышит напутственные слова преподавателей и директора.

Интересные бытовые зарисовки, написанные от лица зрелого уже рассказчика о годах его молодости. Но каких-то неожиданных событий или неразрешимых сложностей в произведении нет. Вероятно, все они ждут героя в будущем.

Так говорил Куприн о своем романе. Начатый за несколько лет до революции, он был закончен в начале тридцатых годов уже в эмиграции. Роман автобиографичен, его главный герой - юнкер Алексей Александров наделен автором чертами собственной биографии и характера (в частности "неуемным татарским нравом").

Это роман-воспоминание. Когда жизнь уже почти прожита, годы юности далеки, как и Родина, Куприн делает попытку вернуться на сорок лет назад к себе и к своим товарищам по Александровскому училищу, к старой любимой Москве, к спокойной размеренной жизни, в которой будничные заботы сменяются шумными, наполненными радостью и весельем праздниками.

Очень светлая и теплая книга. Два года учебы и взросления

Интересны образы преподавателей и командиров, рассказ о "поединке" с фортификацией, об утомительных учебных топографических съемках в летних лагерях. Одним из главных событий романа становится бал в Екатерининском женском институте, знакомство героя с Зиночкой Белышевой, влюбленность, хитроумная переписка, свидание на катке и объяснение. И конечно же запоминается эпизод первой литературной публикации и последовавшего за ней короткого упоения славой, сменившегося "отрезвлением" молодого дарования после знакомства с подлинно великой литературой.

Сюжета практически нет. Одно событие сменяется другим, их последовательность воссоздает хронологию двух лет жизни юнкера Александрова и его товарищей. Рассказ об одном человеческом характере влечет цепочку воспоминаний о событиях с ним связанных. В результате создается панорама жизни определенного слоя российской молодежи восьмидесятых годов позапрошлого уже века.

Очень своеобразный сборник. Собрали под одной обложкой все, что хоть как-то касалось Крыма или около. Все вещи так или иначе известны, были изданы отдельно или сборниками, все бесспорно великие и талантливые. Тут есть и Гранатовый Браслет и прекраснейшая повестушка Белый Пудель и даже Листригоны. Мне было в кайф перечитать всю эту класссику, вспомнить юность и весь тот романтический период... С огромным удовольствием перечитал воспоминания о Чехове и Гарине-Михайловском, повесть Гамбринус меня опять эмоционально накрыла и я в очердной раз проникся гением Куприна. Что тут сказать... Великий писатель, великие произведения!

Завершилось кадетское отрочество Алеши Александрова. Теперь он будет учиться в Третьем юнкерском имени императора Александра II пехотном училище. С этого начинается роман "Юнкера", в котором отрок Алеша вырастает в юношу и через два года становится офицером, волею судьбы заброшенным в захудалый полк в удаленной провинции, где, как можно предположить, развеются юношеские мечты о героическом и романтическом офицерстве, расшитом золотом парадном мундире, блистательных балах и танцах с прекрасными дамами. В реальности скучная жизнь в заштатном городишке, картежные игры и пьянство в компании офицеров, заканчивающиеся зачастую потасовками и дуэлями. Об этом, правда, Куприн писал уже в других произведениях, в частности, в "Поединке". В этом же романе Алеша еще живет в созданном им воображаемом мире, который кусочек за кусочком постепенно рушится по мере его взросления и более близкого знакомства с реалиями жизни.
Впечатляющие ностальгические воспоминания о юности, первых влюбленностях, Александровском училище, давшем путевку в жизнь, о Москве и, в конце концов, о Родине, оторванного и находящегося далеко от нее писателя. Получился трогающий душу и сердце роман о взрослении и воспитании молодого человека в суровых условиях военного учебного заведения. В нем не описывается в деталях организация самого учебного процесса, но показал его дух, направленность, отдельные образы командиров и преподавателей. Очень интересно и привлекательно изображена светская сторона жизни юнкеров, в частности, Алексея Александрова, бал в Екатерининском зале, сцена на катке на Чистых Прудах. объяснение в любви. Больше всего подкупает искренний, доверительный тон, каким автор делится с читателями своими воспоминаниями, а также чудесный язык, где каждое слово передает именно тот смысл и те оттенки, который вкладывал писатель . Может создаваться впечатление какой-то приукрашенности, сокрытия некоторых темных сторон жизни училища, но нужно учитывать, что особенностью ностальгических воспоминаний является то, что вспоминается в основном только хорошее, доброе, оставляя остальное в тени.

Когда-то на съемной квартире в старом таком шкафу со стеклянной дверцей одиноко лежали пару томов из собрания сочинений Куприна. Только это были, вроде, 3 и 5. Одиноко так лежали, что захотелось с ними это одиночество разделить и просто почитать. Хорошие тома, добротные. Было жалко их оставлять при переезде. До сих пор пылятся, наверное. Светлое воспоминание. Такое же светлое, как и эта повесть с ноткой грусти.

Чтение "школьных" авторов по старыми пожелтевшим советским книгам навевает какую-то ностальгию и создает определенную атмосферу. Уверена, что в "Азбуке-классике" восприняла бы Куприна совсем по другому. Не было бы размышлений "а как бы я восприняла это в школе", каких-то потуг на анализ в духе синих занавесок. Но это все лирика, которая привела меня вот к какой мысли. Эту книгу стоит читать в школе, в районе старших классов. Без многостраничных сочинений, списанных с готовых гдзшных книжек (или интернета, а то что-то от жизни отстаю), особых запар и сроков. Эта прекрасная книга-размышление-воспоминание о любви к людям, своему месту в жизни, о чести и достоинстве и, наконец, о любви.

Рассказ идет от лица молодого кадета, а потом и юнкера престижного московского училища Александрова. Юноша вспыльчивый, серьезный и каждым движением излучающий молодость. Кто-то может поставить в упрек Куприну, что он идеализирует тяжелую и скучную жизнь военных училищ, выставляя все как праздник тела, духа и мужской доблести. Может быть, ведь книга писалась уже в эмиграции и, как мне кажется, была больше попыткой в те смутные годы зацепиться за что-то светлое, вспоминить что-то типично русское и являющееся важной частью прошлой жизни. Юнкера - гордость России и будущее страны. От этого и частые описания Москвы, противостояния бывшей и новой столиц, важных в прошлом мест.

Мне кажется, что это произведение было навязано тоской Куприна по родине, по знакомым и дорогим местам. От этого произошла некоторая идеализация, осветление воспоминаний. Ведь если бы Куприн писал "Юнкеров" доэ миграции, то продолжением вполне могла бы стать его повесть "Поединок". А так странно получается, что эти нежные ромашки и персики, пусть накачанные, ловкие и вымуштрованные, потом превращаются в описанных пьяниц, мямлей и деспотов.

Ба! Так вот как создаются мифы! Например, мифы о благородстве русского офицерства, о терпеливости всё сносящего мужика-солдата, мастера на все руки, который и кашу сварит из топора, и в огонь бросится за "Его благородие". Вот кто создает эти стереотипы, оседающие в менталитете народа: оказывается, это люди, оторванные от страны, скучающие по Родине, которым прошлое рисуется в таких милых и теплых красках. Которым, спустя годы, абсолютно всё, что происходило раньше, кажется идеальным и совершенным. Вот, послушайте:

или вот еще:

Да, вот они какие, русские богатыри!

"Позвольте, уважаемый Александр Иванович! Не Вашу ли замечательную повесть "Поединок" о поручике Ромашове я читал недавно? Ваше произведение, да? Вот так штука! Скажите, как же это так получается: совсем об обратном там вычитал. Ведь это у Вас там было про серую заедающую тоску армейской жизни, про затюканных солдат, до смерти избиваемых, и про офицеров, стреляющихся от безысходности? Там еще офицеры были все какие-то подлые, буйные и запойные. Все-таки у Вас, да? Ну надо же... Какая разница! А в «Юнкерах» целый монумент воздвигли во славу русского офицерства и его неписанного кодекса чести. Что же случилось? А-а... все течет, все меняется? Понимаю, понимаю..."

Несмотря на вышепредставленный сарказм, повесть - прекрасная. Неизменно Куприн-художник радует нас тысячами деталей, рисуя точные и реалистичные картины, искусно погружая читателя в атмосферу описываемых событий. Писатель проведет вас по снежной, румяной от мороза, Москве, покажет ее веселые гуляния на Масленицу, распахнет перед вами двери роскошного зала Екатерининского женского института, где юные воспитанницы встречают молодых юнкеров, приехавших к ним на бал, а проказник-Амур в это время уже намечает своей целью понравившиеся пары. Автор вспомнит для вас приятные моменты обучения в юнкерском училище, оставшиеся в памяти на всю жизнь, но не забудет и про неудачи, столкновения с начальством, невзаимные влюбленности, денежные проблемы, упорные тренировки, зубрежки, лекции и еще множество других проблем. Держитесь, все это вы почувствуете на себе!

Да... Было времечко, Александр Иванович... Да только всё ли было именно так, как Вы говорите?

Я расскажу впечатления от этого сборника, следуя по порядку моего чтения входящих в него произведений. И так я поведую о нарастающем чувстве тоски и печали, которые вселила в меня эта книга.

"Одиночество" отличный рассказ, предвосхищающий остальные произведения сборника. Эта достаточно благополучная история о молодой паре, в которой разворачивается классическая проблема разницы опыта и воспитания. Для новобрачной их любовь - это уникальнейшее и ценнейшее событие, но молодому человеку есть, с чем сравнивать, и, к сожалению, ему не хватает такта поддерживать мечты своей жены, которая ему искренне нравится.

Затем я прочитала "Святую любовь" про крушение романтических надежд у молодого человека. Оба эти рассказа мне скорее понравились идеей о встрече мира грез с реальностью. Фантазия хрупка, и ей нужна защита.

"Ночная фиалка" мне понравилась больше всего в этой книге. Здесь есть немного мистики, есть загадочная девушка с бродячей душой. Меня разочаровало отношение взрослого рассказчика к своему опыту - он считает, что это было лишним, "наведенным" и выходящим за рамки общепринятого поведения. Кажется, это мог бы быть скорее очень сильный и хороший опыт в ходе формирования личности, но герой предпочитает его упустить.

"Морская болезнь" - чудовищная история об изнасиловании. Тут не просто ломаются хрупкие идеалы, но у героини отнимают ощущение безопасности и доверие к людям, особенно мужчинам. В конце рассказа мы видим, что героиня оставляет свою прошлую жизнь и уезжает следом за революционной мечтой (хорошо, что у нее осталось хотя бы это!). Это очень тяжелый рассказ.

Затем я взялась за "Суламифь", чтобы отдохнуть с хорошо известным сюжетом. Как же меня порадовали байки о судебных решениях царя Соломона! Соломон и Суламифь - еще одна пара, где мужчина намного опытнее, но тут замечательно, что он хорошо понимает и чувствует свою возлюбленную и надежно защищает ее мечты об идеальной любви. Финал легенды оставляет тайной, верил ли автор в жизнеспособность таких отношений.

"Леночка" довольно милая история о воспоминаниях молодости и о чувстве ностальгии. А "Впотьмах" порадовала меня аллюзиями на Джейн Эйр. Вообще, я видела потенциал в отношениях Зинаиды и одного из главных героев, и тут можно предположить, что персонажей подвела русская "горячность", им не хватило "английского" самообладания и разумности, которые спасли Джейн Эйр.

Сборник производит сильное впечатление. Меня расстроила безжалость автора к своим героям, его предпочтение "реальности", как он ее видит, его приземленность. Мои иллюзии говорят мне, что все не может быть настолько грустно.