Swann

Я не помню, чтобы когда-нибудь мое мнение о книге так сильно менялось в процессе чтения. Даже если бы Толстой посреди "Войны и мира" вдруг стал хорошим писателем, я бы и то меньше удивился, чем когда гениальный Пруст вдруг перешел от "Комбре" к "Любви Свана". Но сначала о хорошем.

"Комбре" - это вообще за пределами литературы, что-то несоизмеримо более прекрасное, чем то, что позволяет создать простая последовательность слов. Как фильм по сценарию Годара, нарисованный Миядзаки и озвученный Майлзом Девисом. Как калейдоскоп со всеми лучшими картинами и фотографиями мира. Этот бесконечный сонный трип в воспоминания - рассказ ни о чем, а часто даже о неприятном (тееетушки) - это на самом деле самая настоящая космическая одиссея. Красота, доводящая до эйфории, заставляющая вплетать в нее и свои воспоминания, свои мысли. Как вообще Пруст достигает этого при помощи слов - непонятно. Как можно описать жизнь захудалого провинциального городка, пустоватых практически гоголевских родственников как абсолют красоты, любви и жизни? Восторг, восторг.

А потом начинается ужас. "Любовь Свана" - это не то что шаг назад, это падение из космоса в помойку. Вместо всех чудес - скучнейшая рутина 19 века, которую все нормальные люди ненавидят - любовные письма, свет, положения, ревность, родственницы, кружки, нравственность, интриги, выезды. Бесконечная тошнотворная мазурка душевных изменений одной интрижки. Психологизм, реализм и прочее скучное дерьмо. Не без проблесков, но так удручающе бесполезно, холодно и вторично.

Правда потом, в конце, еще на 50 страниц возвращается гениальный Пруст и пишет уже на своем внелитературном космическом языке о том, о чем действительно стоит писать. Но черт побери. Я два дня страдал от этого ублюдка Свана.

Пруста принято считать скучным автором и, наверное, в какой-то степени это правда. Пруст невероятно зануден, педантичен, скрупулезен и многословен. Выражение "словесный поток" характеризует его как нельзя лучше. С самой первой страницы вы понимаете, что узнаете о рассказчике все. "Все" в буквальном смысле этого слова, включая воскресное семейное меню, интерьер детской спальни, фасон шляпок, модных среди посетительниц Булонского леса в 1880 году. Пруст завалит вас подробностями, утомит мелкими деталями, а его лирические отступления уведут вас от сути дела на тысячи миль. Какого дела? Самое интересное - дела, то есть сюжета, здесь нет. Нет, он как бы есть, но абсолютно не важен. Совершенно не важно, что было, важно, что мы помним об этом. Ценность и значение каждого события во впечатлении, произведённом им на участников этого события.

Роман разделен на три части, представленные не в хронологическом порядке. В процессе чтения каждая из частей в моем сознании рисовались картины в стиле импрессионизма.

Часть первая, Комбре. Чистой воды французский сельский пейзаж. Все действие (действие?) происходит в маленьком французском городке, можно сказать во французской деревне. Состоятельная семья проводит часть лето у родственников, совершает длительные пешие прогулки, обсуждает соседей, раскланивается со знакомыми или избегает нежелательных знакомств. Маленький мальчик проводит время за чтением книг, а самая большая его неприятность, если мама не поцелует на ночь. Пруст умудряется описать цветы так, что вы почувствуете их запах, а спаржу - так, что вы почувствуете ее вкус. Ну и конечно печенье мадлен. И готические церкви.

Часть вторая, Любовь Свана. Жанровая живопись. Быт великосветского общества. Балы, кареты, салоны, реверансы. Кокетка не первой молодости проявляет профессиональное мастерство, соблазняя светского льва. Светский лев лично мне представлялся Пьером Безуховым в исполнении Сергея Бондарчука. Препарирование таинства любви, в процессе которого сама любовь предстает насекомым, приколотым булавкой в коллекции ученого-энтомолога.

Часть третья, Имя местностей: имя. Городской пейзаж. Мальчик влюблен в девочку, а девочке все равно. Девочка играет в пятнашки и в салочки, ходит с мамой в гости. Мальчик ждет и надеется, девочка ходит в театр и собирается на юг. Переживания первого, безответного, чувства сплетаются с подростковым восхищением элегантными дамами, коих не счесть, ведь мы в Париже, господа, а первая из них - мать той самой девочки, она же кокетка не первой молодости.

Пруст возводит память в ранг искусства и науки. Ведь мы не помним того, что было, а было то, что мы помним.

5 из 5⭐

Читая роман "По направлению к Свану", у меня было чувство, что я узнаю свою душу. Иногда хотелось просто плакать от тех ощущений, от понимания тех описаний, что были в книге. Этот роман нужно чувствовать, его можно читать только в особом расположении духа. Невозможно пропустить хоть строчку- теряется всё моментально.  Это такие точные и подробные описания жизни души человека, его ощущений своей жизни, что поначалу не можешь в это поверить и прийти в себя.

Прочитала такую фразу: "Вместе с Джеймсом Джойсом Марсель Пруст - главная фигура литературного модерна" и была в недоумении. Такие разные писатели, полные противоположности друг другу, как мне показалось, а их имена неизменно рядом. Парадокс. Для меня Пруст- это такая отдушина после "Улисса" Джойса. Это всё равно что любоваться розами после того, как тебя облила из грязной лужи проезжающая мимо машина. Было обидно, неприятно, горько и вдруг ты успокаиваешься, потому что чужая грязь к тебе, по большому счету, не липнет.

Я читала перевод Любимова и именно он так восхитил меня. Тот же роман в переводе Франковского путал и не давал чувствовать то, о чём писал Пруст. Я следила за мыслью и боялась потерять нить логики, забыть в конце фразы, с чего она начиналась. В то время как текст в переводе Любимова лился сам собой. Огромная разница. Тем более, что Пруст вёл по своему миру в Комбре какими-то прекрасными, но извилистыми путями:)

Больше всего мне понравились 1 и 3 части романа, а вот 2-ая показалась слишком затянутой, я даже стала уставать от романа, делала много перерывов. Читала первый роман с марта месяца, т.е. почти 4 месяца. Теперь точно знаю, что зря купила "В сторону Свана", нужно было покупать "По направлению к Свану" и, скорее всего, никаких "Сваннов"- по названию первого романа можно теперь точно определить переводчиков (Франковский- Любимов- Баевская). Как назло, первые три тома "В поисках утраченного времени" в бумажном варианте у меня переводы Франковского, в электронном- Баевской. Хорошо, что в электронном есть ещё первый том в переводе Любимова и именно с него я начала знакомство с Прустом. Роман "По направлению к Свану" стал у меня любимым. В нём важны не события, а эмоции, чувства, ощущения. Именно им Пруст уделяет львиную долю внимания. И подойдёт этот роман именно тем, кто хочет не динамики событий, а, как говорят сейчас, хочет замедлиться. Будет очень много описаний и очень мало диалогов. Но кто проникнется- не пожалеет потраченного времени:)

Первые 250 страниц из 500 – просто ад адский, на котором я постоянно засыпала. Хотя эта часть текста и не лишена своих изюминок: герой рассказывает о детстве, но акцент делает на образе тёти Леони, укладе жизни в Комбре и обрывочных воспоминаниях, связанных с запахами и вкусами тех лет.

Но когда после смерти людей, после разрушения вещей ничего не остается из минувшего, — тогда одни только запах и вкус, более хрупкие, но и более живучие, менее вещественные, более стойкие, более верные, еще долго, как души, живут в развалинах всего остального и напоминают о себе, ждут, надеются и неутомимо несут в своих почти неощутимых капельках огромную конструкцию воспоминанья.

Так проходила жизнь моей тети Леони, всегда одинаковая, в сладостном однообразии, которое сама она с притворным пренебрежением и глубоко запрятанной нежностью называла «мое прозябание».

«Бедненький мой боярышничек, — говорил я сквозь слезы. — Ты-то не хотел меня огорчить, ты-то не заставлял меня уезжать. Ты-то мне никогда ничего плохого не делал! Вот я тебя и буду всегда любить». И, утирая слезы, я обещал боярышнику, что, когда вырасту большой, не стану жить так бессмысленно, как другие взрослые, и даже в Париже в начале весны, вместо того чтобы ходить по гостям и слушать глупости, буду уезжать в деревню смотреть на первые цветы боярышника.

Например, часто мне хотелось вновь увидеть кого-нибудь, но я не понимал, что этот человек просто напоминает мне о боярышниковой изгороди, — что-то понуждало меня верить и притворяться, что я верю во внезапный прилив симпатии, хотя было это простой тягой к знакомым местам.

Обычно я такое очень люблю, но в исполнении Пруста порой было настолько затянуто, что превращалось в простое нагромождение слов, в котором я теряла первоначальную мысль – возможно, и автор тоже. Попытка перейти этот Эверест с помощью озвучки успехом не увенчалась: в новом переводе Елены Баевской её просто нет. В общем, я грызла кактус.

Но во второй части романа Пруст меня очаровал. Когда герой гостил в поместье тёти Леони в Комбре, они гуляли по двум тропинкам – в сторону дома Сванна и в сторону дома Германтов. Истории болезненной любви сына Сванна, с которым был когда-то дружен отец героя, и посвящён почти весь остаток текста. Он написан в стиле Пруста – с глубоким погружением в рефлексию героя о своей жизни и чувствах к женщине. Ограниченной, не особо красивой, ведущей аморальный, по тем временам, образ жизни.

Покорила, в первую очередь, честность Сванна, который полностью отдавал себе отчёт в том, что из себя представляет Одетта, что лучше забыть о ней – и по каким причинам он не хочет этого делать. Обычно в таких сюжетах писатели используют приём «розовые очки» и объяснение на любой поступок «люблю – не могу». Действия тут, как и в первой части, кот наплакал – сплошная рефлексия. Но зато какая! В общем, в этот момент я простила Прусту всю неоднозначность первой части романа.

Кроме того, мне понравилось, как автор отзеркалил некоторые сцены на приёмах у Вердюренов со сценами на вечере в более высоком обществе, как автор показал мнимую исключительность их гостей, их стиля общения, их воспитания, подчеркнув тем самым одинаковость человеческой природы. Мне даже подумалось, что не зря Пруст вывел Сванна человеком на два лагеря, из-за чего ни один из них его полностью не принимал.

В третьей части у меня снова появились вопросы. Но она короткая. Мы возвращаемся к рассказчику из первой части. Только теперь он повествует о своей безответной любви к дочери Сванна.

В общем и целом, у меня есть претензии к стилю написания. Никуда они не делись. И это не только невнятность выражения мысли, хождение вокруг да около, вплетение в нагромождение слов странных метафор, за которыми теряется и красота, и смысл. Это и непонятное лицо, от которого ведётся повествования: первая и третья части, по всем признакам, написаны от первого лица, а вторая, похоже, от неопределённого третьего, иначе как рассказчик мог знать столько всего о личной жизни Сванна, его чувствах и мыслях? Но это неточно.

Однако мне очень понравилось, как автор создал образ героя, погрузил в его чувства и мысли, тонко подсветил лицемерие и тщеславие людей разного социального положения, показал красоту момента, связал чувственные впечатления с воспоминаниями и ощущением себя в настоящем.

Придётся продолжить знакомство с Прустом – очень уж заинтриговала и очаровала его неидеальная идеальность.

"Мы не сознаем, что мы счастливы. Нам всегда кажется, что мы несчастнее, чем на самом деле."

Есть такие книги, которые нужно читать в определенный период времени, которые являются не просто хорошей историей, а ключиком к познанию души. В самом начале было сложно проникнуться темпом книги, но читая ее еще больше, проникаешься таким размеренным темпом.

У автора безумно красивый слог, он тонко чувствует переплетения человеческой души, что только подкупает меня, как читателя. Это именно такая книга, которой нужно довериться, расслабиться и погрузиться в пучину души одного человека, а после того, как вынырнешь, оказывается можно получить ответы, которые тебя глубоко волнует.

Книга — загадка, которая очень психологична и подсвечивает темные уголки человеческого сердца. Я такого никогда не читала, поэтому меня книга впечатлила.

Больше всего мне понравилась часть про любовь Сванна и Одеттой, очень завлекло меня то, как автор закручивал эту линию. Буду ли я продолжать цикл? Буду, но точно мне нужно время, чтобы мысленно возвращаться к этой истории снова и снова.

"В моей памяти все еще живут — быть может, последние и обреченные на скорую гибель — образы того, что собой представлял Комбре во времена моего детства..."

Это удивительная и красивая книга. Я прочитала её второй раз, а познакомилась с ней в то время, когда переживала трудный период в жизни и мне нужно было такое произведение, которое положительно повлияло бы на мою психику, и нашла этот литературный шедевр. Восхитительные краски природы, глубина духовной жизни героев и многообразие человеческих отношений -- все это написано виртуозно и богатым языком.

"...и, однако, моя восторженность не упустила ни запаха боярышника, который облетал изгородь и скоро должен был уступить место запаху шиповника, ни мягких шагов по гравию дорожки, ни пузырька, вздувшегося на воде напротив речного растения и тут же лопнувшего, и ей удалось все это пронести сквозь столько лет, а между тем пролегавшие здесь дороги заглохли, умерли те, что по ним ходили, да умерла и сама память о тех, что по ним ходили".

Наши затянувшиеся отношения начались почти пятнадцать лет назад. Восторженная школьница выписывала витиеватые цитаты в тетрадь в клеточку, восхищалась стилем, но ничего не понимала в происходящем. Зато видела глубину и эмоциональность, которую не в состоянии разглядеть сейчас.
Сегодня Пруст похож на рефлексирующего подростка. Придумывание проблем на пустом месте, огромное количество слов не несущих абсолютно никакого смысла. И если первая часть еще оправдывается малолетством и заброшенностью героя. Он описывает от первого лица наблюдения за своим довольно унылым окружением. Лишенный равных собеседников и живущий в мире ночных поллюций, страдающий от эдипового комплекса и наделяющий довольно серых людей индивидуальностью достойной лучшего применения. Готова спорить, что каждый из нас, считавший себя в детстве особенным и не понятным родными если не писал, то явно испытывал всю эту многослойность и бессмысленность эмоций. В свои двенадцать я тоже начинала писать Большой Роман чтобы рассказать как мне безразлично то, что никто не в силах понять моего глубокого внутреннего мира.
Однако вторая часть романа рассказывает нам о любовных страданиях вполне взрослого мужчины. Из первой части мы уже знаем, что его выбор спутницы жизни недостоин его положения в обществе. Но ее дальнейшее описание показывает нам не столько порочную женщину, сколько напрочь лишенную достоинств. Возможно я слишком злобная или циничная, но двухсотстраничный рассказ о плутоватом мужчине, влюбленном в дорогую шлюху - довольно унылое зрелище. И если сперва было стыдно копаться в его детских переживаниях, то дальше стало стыдно за то, что подобная литература считается образцом стиля и классикой литературы.
Весь этот роман является размазыванием соплей, облаченным в фильдеперсовый стиль. Лишенный интриги и сюжетной составляющей. С героями, которые повторяют черты друг друга и очень любят пялиться в одну точку.

На самом деле прошло очень много времени, прежде чем я смог написать отзыв (рецензия - в данном случае слишком будет дерзким словом) про роман «В сторону Сванна». Не буду писать про свою лень, занятость, а также семью. Это и так вполне понятно.
Но есть ещё пара важных нюансов, которые дополнят полноценно картину моего долгого  молчания.

Первый роман эпоса о потерянном времени – это как будто приятный горячий кремовый суп. Он вкусный, отсюда словно желание съесть его сразу, буквально в три – четыре ложки, однако, к удивлению, это просто невозможно. Вопреки вашему желанию, порция идёт по чуть - чуть, вместо столовой ложки вы используйте чайную и осторожно обдуваете жидкость. Причем, чем дольше идёт этот процесс поедания пищи, тем сильнее послевкусие – а оно... Вот оно и более всего ценно.

И потому я очень долго ещё в себе пережёвывал роман. Не потому что он плохо усваивается, или же тяжёлый, отнюдь. Просто тот поток мыслей, которые плещется в вашей тарелке – он будет навеивать сон, легкую грусть, ностальгию и... Еще больший поток уже собственных мыслей.
На самом деле, это не так уж и удивительно, ведь желание писателя погрузить нас в некий мир между реальностью и прошлым кажется легче всего достигается введением в далекое, одинокое детство маленького Марселя. Его фантазии уносят нас в мир ярких цветов и красок. В мир, где боярышник имеет куда большее значение, чем можно было подумать. В этом же мире любой предмет, любой запах способен переместить тебя во времени. Пусть не надолго, пусть словно мгновение – но это уже случилось.

«То же самое с нашим прошлым. Пытаться его вернуть – напрасный труд, все усилия нашего разума бесполезны. Оно прячется не в его досягаемости, а в какой-нибудь вещи (и ощущении, которое вызывает у нас эта вещь), о которой мы меньше всего думаем. И только случай распоряжается тем, встретиться нам эта вещь или так и не встретится до самой смерти».

У меня не такой уж большой читательский опыт, мной прочитано наверное за всю жизнь около 200 книг, не больше. Но в чём я точно уверен, так это в том, что Марсель Пруст, пожалуй, самый чувственный писатель, которого я когда-либо встречал. Причём его влюбленность раскрывается более всего даже не в сюжете, связанном с Сванном и его объектом обожания (об этом позже), а в описании каких-то, казалось бы малозначимых деталей. Его увлеченность архитектурой, цветами, живописью, музыкой – проще говоря искусством – оно считывается моментально. И я не знаю больше пропитанного любви к человеческому гению произведения, чем этот роман.
Если вы думаете, что я преувеличиваю, то уверяю, что это вы заблуждаетесь. В конце концов, именно Пруст сподвигнул меня на покупку «Камней Венеции» Рёскина. Именно этот писатель заставил меня воспользоваться путеводителем по его творчеству, никто доселе на подобное меня не смог натолкнуть.

Почему так? Я думаю, тому виной женское воспитание Марселя. Это был человек не строгого характера. Я вполне допускаю даже, что было в нём что-то от Максима Саккара Золя. Конечно, не в таких масштабах, но, и как герой великого классика романтизма, Пруст также бывал в различных салонах Парижа, пусть и не самых популярных, и имел определённые наклонности.

И раз уж мы коснулись любви, ну невозможно пройти мимо Сванна и его Одетты де Кресси. Определённо – это больная любовь, страстная, безумная. Казалось бы, нам читателю довольно быстро становится понятно, что этот самый интеллектуал, скептик и ценитель искусства, Шарль Сванн, полюбил не саму Одетту, а фреску, о которой он не мог не думать без восхищения. То есть, искусство было воплощено в женщине, которая своим типажом ну совершенно ему не подходила. Её вкусы пошлые и низкие, её желания приземленные. Она и не любит его вовсе, но... Стоит ей просто улыбнуться и фреска оживает.
А если задуматься ещё, то приходишь к выводу, что в действительности Шарль через связь с Одеттой любил себя. Он восхищался собой за то, что так тонко чувствует, так хорошо улавливает ту самую форму музыки. Тот самый момент в живописи. Неуловимый. Легкий. Но очень важный. И в ней он тоже это увидел. Так что совершенно не важно, что она не в его вкусе.  Любовь и искусство требуют жертв.

Безусловно, такая литература понравится не всем. Даже я порой думал о том, что неплохо бы поспать вместе с маленьким героем Марселем. Но тут включается второй нюанс, о котором говорил в начале.
Тот самый суп, который вы съели, с тем же самым эффектом послевкусия - погружения, уже невозможно забыть. Его хочется повторить. Именно поэтому существует «эффект мадленки» (он же феномен Пруста). Мы потеряли кучу всего, что пережили раньше, но вот – оно вновь с нами.
А это значит, что «Под сенью дев, увенчанных цветами» вы захотите прочесть. Рано или поздно. Ложка за ложкой.

Открывая то, что давно познали.

Вот она - та самая классика, которая отбивает у меня желание читать подобное на пару месяцев, а то и пару лет! Скучнейшее, затянутое, бессюжетное повествование! Такое можно посоветовать, пожалуй, только мужчинам, не познавшим любви материнства, что вымещается на их детях, ввиде строго воспитания или же, не познавшим любви вообще, и ищущим её в элитных тусовках. Но в этих многочасовых пространных скитаниях по мыслям и чувствах героев, сложно будет уловить общий посыл, если он вообще был! Может это просто всё, что я смогла "выдавить" из этой книги. По прошествии ста страниц, вдруг останавливаешься и задаешься вопросом: а что собственно за это время произошло... Ответ: ни-че-го, ты всё ещё в этой же комнате, с этим же героями, в жизни которых прошли две минуты, о которых ты читаешь, уже битый час! Дурацкая привычка: всё дочитывать!

Я, конечно, вслед за первым издателем Пруста Бернаром Грассе не скажу, что "читать это невозможно", но малые дозы гораздо лучше способствовали восприятию. Подобные тексты, насыщенные чем угодно, но только не сюжетом, очень любят сбиваться в невнятный ком, если заглатывать их бездумно и не жуя. Поэтому я даже не пыталась ускорить чтение, за что временами была щедро одарена прелестью бездонных прустовских словоизлияний.

"В сторону Сванна" для меня оказался главным образом о памяти и о влюбленности. Влюбленность в память. Память о влюбленности. Детские воспоминания, которые еще более своенравны и непредсказуемы, чем воспоминания, формирующиеся у взрослого человека. Но как мастерски Пруст создает это ощущение детства с его переживаниями, страстными увлечениями, неизбывными горестями и тайным счастьем. Удивительно, как из булавочного укола мельчайшей детали вырастает пышный цветок воспоминания, которое множится ассоциациями и связями, кажется, до бесконечности, но все-таки истощается и компактно укладывается обратно в крохотную ячейку памяти, откуда будет извлечено неизвестно когда еще, по какому требованию, чьей нечаянной волей.

В общем, это был интересный, хотя местами несколько утомительный опыт. Очень хотелось бы объявить 2018-й годом "поисков утраченного времени" и прочитать всю семитомную эпопею. Воображаю, в состояние какого катарсиса я впала бы, закрыв последнюю страницу последней книги. Но что-то я боюсь в последнее время таких планов, потому как они с пугающим постоянством летят к чертям. Так что пока так.