Бронепароходы

В первом же абзаце автор умелой рукой задает направление книги, выражая отношение к Великой Октябрьской: «Однако летом восемнадцатого года смертоносная революция медленно всплыла из обломков прежней жизни, словно уродливое чудовище из обломков кораблекрушения». В последнем, на данный момент, своем романе, Алексей Иванов пристрастно высказывается о событиях гражданской войны на берегах столь любимых им рек (Кама и Волга в данном случае), поднимаясь на уровень искомых читателем ответов на вопросы: что такое революция? кто был ее движущей силой? кто прав и кто виноват? и что, собственно, революция делает с людьми? Иванов однозначно определяет свою позицию и оплакивает «… тот мир, который Россия так мало ценила и так легко потеряла - с чаепитиями на летних верандах, с рукоделием под абажурами, с биржами, операми и сахарными фруктами в сочельник». Хруст французской булки, одним словом. Другой вопрос, что мир этот существовал исключительно для 10% населения, которые владели 90% дореволюционной России. Тут, конечно, слабое место у сторонников эксплуатации, но они взамен, как правило, сосредотачиваются на описаниях ужасов тоталитаризма, принесенного революцией, и склоняются к мысли, что, судя по всему, при монархии, все же не так уж и плохо простому народу жилось. С другой стороны, автор этот самый простой народ воспринимает следующим образом: «Одичавшие орды мешочников», «бородатые мужики в поддевках и картузах», «широкозадые бабы в кофтах и платках», «невежественные крестьяне были звероподобны». Стоит ли жалеть подобную публику? – как бы вопрошает текст.

Ужасы тоталитаризма описываются красочно, реалистично, самыми черными из красок. С глубоким проникновением в образ мышления революционеров: «Милиционеру Жужгову не особенно-то нравилось расстреливать: это дело быстрое, как чурбак расколоть. Жужгову нравилось возить на расстрел». И дальше:«Суглинок быстро завалил лежащего в могиле человека… Тогда Жужгов вытащил наган и начал стрелять в могилу». Жужгов у Иванова вообще образцовый палач и негодяй – ограниченный, туповатый исполнитель, жестокий садист-убийца. Заметно, что автору нравится, как звучит фамилия этого антигероя – как будто жвалы у саранчи проворачиваются. Другое дело - Ганька Мясников – это, что называется, опасный деятель с инициативой. Именно он взял на себя позже ответственность за идейное обоснование и организацию убийства Великого князя Михаила Романова. В романе особенно подчеркивается, что в данном случае классовой ненависти не было. Мясников в революции нашел свое самовыражение: «…дело было в том, что Ганька всегда стремился быть особенным. Оказалось, что это сложно. Девкам он не нравился - на цыгана похож. Играть на гармошке не получалось. В ремесленной школе он учился хорошо, бойко, но его, неряху, не любили». И на заводе не заладилось у Ганьки, оставалось одно - революция, ЧК, расстрелы…

Тут нужно особо указать на то, что многие из персонажей книги являются абсолютно такими же реальными людьми, как и князь Михаил, Жужгов, Мясников, - например, группа создателей Волжской флотилии – Ляля (Лариса) Рейснер, Федор Раскольников, Николай Маркин. Или вот Волька Вишневский – это Всеволод Вишневский - пулеметчик Волжской флотилии, в дальнейшем - конник Буденного, писатель, драматург, лауреат Сталинской премии, автор советского театрального хита революционных дат - «Оптимистической трагедии», прототипом героини которой выступила Рейснер. Знаменитая фраза «-Кто еще хочет попробовать комиссарского тела?» не произносится в романе Иванова, но обыгрывается беседа со взбунтовавшимися матросами, закончившаяся выстрелом. При этом нужно понимать, что все это очень молодые люди - Рейснер – 22 года, Раскольникову – 26, Маркину 24 года, комиссару Ивану Седельникову (военком Сарапула) – 22, Вишневскому и вовсе - 18. На их фоне недолго, но активно задействованный в романе 39-летний Лев Троцкий выглядит революционным патриархом. «Лев Давидович, не вынуждайте меня вступать на зыбкую почву рассуждений о власти Советов. -Ничего страшного, - тотчас сказал Троцкий. -Вас не расстреляют». Реальны даже некоторые совершенно эпизодические персонажи – скажем, капитан Яков Пирожков, потерявший зрение в ходе речного боя – в романе он представлен как подневольная жертва Советов, хотя фактически стреляли в него белые. А в СССР выходила в печать книга о его подвиге. Или Костя Строльман, недоучившийся инженер, - его судьба отпечаталась в истории Перми.

Автор умело использует широко (но в узких кругах) известные исторические события, насыщая текст историческими же персонажами и вплетая в него приключения персонажей уже вымышленных. Действие книги проистекает на фоне гражданской войны на реках Волга и Кама, развиваясь в направлении продвижения нескольких интриг – 1)история князя Михаила, выжившего после расстрела; 2)судьба золотого запаса Российской империи, находившегося в Казани и захваченного сначала красными, а потом белыми; 3)линия промышленного шпионажа относительно новейшего нефтяного оборудования. В центре же событий судьбы нескольких человек, по которым русская революция прошлась как торнадо по частному сектору. Через их попытки найти себя в новых реалиях, через их любовь и ненависть, автор отражает безумный и ураганный характер эпохи, разбросавшей людей по разные стороны фронта. Катя и Алеша Якутовы, дети известного судовладельца, фаталист и капитан речного буксира Иван Нерехтин, честолюбивый капитан Роман Горецкий, профессиональный «решатель проблем ножом и пулеметом» Хамзат Хадиевич Мамедов, демоническая комиссар Ляля Рейснер. Эти ключевые герои окружены более многочисленными персонажами второго уровня – революционными и контрреволюционными матросами, белогвардейскими офицерами, речниками, прочими несчастными современниками исторических событий. Гражданская война свирепствовала вдоль рек. «Сарапул - городок ладный и живший в достатке - сейчас был расхлёстан революцией и завален мусором». Речной флот вооружился - буксиры, прогулочные яхты, пассажирские пароходы обшивались железом и получали пушки и пулеметы, превращаясь в канонерки и боевые корабли. Свои флотилии были созданы различными действовавшими силами - «учредиловцами», белогвардейцами, большевиками (даже две) и повстанцами. Реки как бы были поделены на секторы и на них регулярно происходили боестолкновения, рейды и высадка десантов. Сражения отдельных плавсредств и целых флотов описываются в книге не раз и не два.

Линия с промышленным потенциалом Российской империи, развитием прогресса посредством речного транспорта, освоением нефтяных промыслов Ивановым продвигается при каждом удобном случае с намеком на то, что революция была событием разрушительным, отбросившим страну назад в экономическом смысле. «В старину подати за дым брали, а теперь печку отнимают». Разумный и грамотный капиталист Дмитрий Платонович Якутов, владелец речной империи «Былина», сторонник прогресса, аккуратно поддерживал разных революционеров, считая царизм препятствием для необходимых преобразований, - финал, уготованный ему автором должен выглядеть в глазах читателя закономерным. В книге есть место, где лидерство, капитал и прогресс противопоставляются в одном предложении расстрелу, реквизиции и диктатуре пролетариата.

Кровожадные революционеры, для которых «шлепнуть» одного-другого человека - обычное дело, «комиссары в пыльных шлемах» (и в бескозырках) описаны Ивановым ярко и бескомпромиссно. «-Короче, братишка, нам нужны твои баржи. Комиссар Маркин передает тебе, что либо мы баржи забираем, либо твою мамку. Решай сам до вечера. - Вольке нравилось быть бесстыжим. Это как-то по-революционному». Революционный матрос Коля Маркин (доверенное лицо Троцкого, комиссар, один из создателей Волжской флотилии, ему установлены памятники и в его честь названы корабли; даже была выпущена почтовая марка с Маркиным) изображен человеком нерешительным, мятущимся, полностью подвластным воле коварной и сексуальной Ляли Рейснер. «-Михайловна…- Напоминая о себе, Маркин тихо взял Лялю за локоть. Ляля обожгла его взглядом. -Полундра, Николь! - с досадой ответила она». Особенности революционного жаргона в книге всегда используются умело и уместно. «Пахло табачным дымом, жареной рыбой и «балтийским чаем» - водкой с кокаином». Как это? – я был потрясен, так, значит, Пелевин этот чай не сам выдумал в «Чапаеве и Пустоте»?

В значительной части романа Лариса Михайловна Рейснер занимает ключевое место. Революционер, поэтесса, публицист, жена Раскольникова и любовница Гумилева, непосредственный участник многих событий, оставившая после себя некоторое количество текстов о них, Ляля Рейснер собственно и олицетворяет у Иванова саму революцию – отталкивающую и притягательную одновременно. «Ляля очень нравилась себе сейчас: она необузданная и вожделенная!» Или вот, когда он призывает открыть огонь из пулеметов по бегущим с поля боя красноармейцам: «Ляля была в таком возбуждении, когда можно отрубить себе руку. Она упивалась этим чувством: не жалко себя - не жалко никого! Её страсть должна вызывать восхищение! Это и есть настоящая жизнь и полнокровная свобода!». Фурия, валькирия - «изящная и смертоносная, как змея». «-Мы не используем женщин как оружие!- зло заявила Ляля Рейснер. Мамедов поджал толстые губы. Ляля сама себе являлась опровержением». Интересно, что история о знаменитом побеге Рейснер из тюрьмы – ею самой трактовалась не как благодушие отпустивших ее белых, а исключительно как их разгильдяйство – якобы она воспользовалась моментом, просто встала и вышла из комнаты для допросов на улицу. «Ляля сама попросила показать ей расстрел, и Троцкий согласился». Особое жуткое место в романе занимает история децимации, проведенной по личному приказу Троцкого. Чистая правда. Были расстреляны командир, комиссар и каждый десятый из 2-го Петроградского рабочего полка, оставившего свои позиции на фронте. Причем это были добровольцы, впервые попавшие в боевые условия. Всего были убиты из пулемета 41 или 27 человек, по разным источникам.

Иванов, несмотря на то, что его фамилия совсем не Голицын и не Оболенский, однозначным образом выбрал свою сторону в схватке. «Политотдел рассказывал бойцам и военморам о белом терроре в Казани, однако на деле террора не было. Да, учредиловцы расстреляли руководителей Советов, загнали в тюрьмы советских работников, но на улицах никого не хватали, и даже чешские патрули встречались редко». Илья Ратьковский в своих книгах о терроре во времена Гражданской войны прослеживает историю его взаимного развертывания, начиная с белофиннов и белочехов, которые, собственно, и являлись его лютыми родоначальниками, подчеркивая, что в первом полугодии 1918 года счет расстрелянным ЧК в масштабах всей страны шел на десятки, причем по приговорам это был, в основном уголовный элемент. А уж потом, конечно, адская колесница понеслась вскачь. Но, так или иначе, истребление всех подвернувшихся под руку было взаимным и сопоставимым как по масштабу, так и по жестокости. Конкретно по Казани Ратьковский указывает, что за месяц под властью контрреволюции там было расстреляно около тысячи человек. Согласитесь, это немного расходится с точкой зрения автора романа. При этом Иванов описывает практику использования так называемых «барж смерти» обеими сторонами, однако кровожадные у него все равно только большевики. Или вот как он показывает продразверстку: «Мужик ломанулся в избу - выстрел ему в спину; баба заслонила вход в кладовую - штык ей в живот; старик вцепился в локоть бойца - прикладом хрычу в зубы; мальчонка в ужасе помчался наутек - пуля догонит: небось, за подмогой побежал, гаденыш. Катя, конечно, понимала, что идет гражданская война. Однако война - это когда дивизия на дивизию, полк на полк, а здесь вооруженные люди бесстыже грабили соотечественников и убивали непокорных». У Ратьковского же картина уничтожения беззащитной русской деревни в ходе продразверстки не выглядит столь односторонне – «За восемь месяцев 1918 года в селах было убито 7309 членов продотрядов (большая часть летом)».

Белогвардейцы прописаны у Иванова не настолько ярко, как комиссары. К тому же, по неясным причинам, автор совершенно игнорирует ключевой персонаж с их стороны – (под)полковника Каппеля, который как раз в тех местах ожесточенно сражался с большевизмом. Имя его регулярно упоминается, но сам он всегда остается за кадром. Значительную роль играет адмирал Старк, который, как мне кажется, говорит за автора, изрекая, вероятно, его точку зрения: «Наше государство нуждается в реформах, облегчающих жизнь его гражданам. Но большевики жаждут одной лишь власти, и социализм для них - инструмент для захвата власти, а не цель. Социализм подразумевает некий порядок, но у большевиков не новый порядок, а банальный террор, на который они мобилизовали все худшее, что было в обществе. Вот поэтому любое нарушение любого порядка, даже с благими побуждениями, - это большевизм».

На высоком уровне Иванову удается показать падение в аморальную бездну капитана Романа Горецкого. Кто я? Тварь дрожащая? Тварь и еще какая! «Он боялся за себя: он нравился себе таким, какой был, и не хотел перемен: перемены чреваты неудачами». Именно этот человек и меняется в соответствии с духом времени, но совершенно в негативном ключе, вбирая из него все самое ужасающее. Шаг за шагом, этот раб лампы теряет человеческий облик, превращаясь из просто эгоистичного красавца в белой форме в фигуру масштаба Яго. Ему противопоставлен обратный путь убийцы Хамзата Мамедова, который единственной целью своей жизни в итоге определяет защиту талантливого мальчишки Алешки Якутова, прирожденного инженера, в котором он видит преемственность прогресса и будущее страны. Кстати, речь Мамедова всегда передается автором с легким искажением звуков, обеспечивающим наличие акцента и узнавание этого неординарного героя.

Считаю, что книгу украсило бы приложение с историческими очерками из жизни реальных персонажей романа. Впрочем, почти уверен, что такое приложение выйдет отдельной книгой, как уже бывало у Иванова ранее. Например: Ляля к концу просто пропадает из сюжета, а ведь очень интересно, что же с ней стало. Много чего. Или вот даже судьба Николая Жужгова – в 1921 году был еще жив, его исключили из партии за использование служебного положения в корыстных целях. Интересна и история идеолога убийства князя – Гавриила Мясникова – выступая в качестве оппозиции к руководству партии, в 1930 году бежал во Францию, а в 1945 году вернулся в СССР, где и был расстрелян за контрреволюционную деятельность. Или эпопея адмирала Старка, перенесенного каппелевцами на руках в бессознательном состоянии через Байкал и в итоге уведшего Сибирскую флотилию с 10 тысячами беженцев на борту из Владивостока (после череды мытарств по разным портам) в Манилу, а потом работавшего таксистом в Париже, где он находился до конца своей жизни в 1950 году. Ведь тут, что ни человек, то портрет эпохи.

Вывод: «Отлично!» Хоть я и не во всем (или вообще ни в чем) не согласен с автором, значение этого романа игнорировать не буду: может быть это и не та самая главная современная книга о гражданской войне, которую все так ждут, но то, что заявка сделана серьезная, факт. Причем Иванов опять показывает исторический процесс через историю конкретной, очень ему близкой лично, территории. Книга, перенасыщенная десятками персонажей и событиями, постепенно затягивает читателя, заставляет сопереживать героям, а главное попытаться почувствовать, каково было в 1918 году жителю Поволжья или Прикамья оказаться в жерновах истории. Крайне сурово, если кратко. Важной фигурой идет по роману религиозный лоцман Федя Панафидин с иконой Николы Якорника, которая по легенде может при необходимости остановить корабль…, но не корабль революции.

«Немногие научились видеть революцию, смотреть, не мигая, в раскаленную топку, где в пламени ворочались побежденные классы, и целые пласты старой культуры превращались в пепел. И все-таки смотрели, не отворачиваясь, и написали потрясающее, безобразное и ни с чем не сравнимое в своей красоте лицо революции». (Л.М.Рейснер, 1926)

Волга впадает в Каспийское море.

Кама впадает в Волгу. Белая в Каму.

На реке Белой я вырос.

В начальных классах в период ледохода, после уроков, вопреки запретам, мы неслись посмотреть на нее. Портфели, сложив на сухом месте, пробовали «потолкаться» со льдинами.

Они, тихо ворочаясь, шурша и сталкиваясь неторопливо проплывали мимо. Одних мы толкали от берега, чтобы уплывали быстрей. Порой они громоздились друг на друга. Некоторых выталкивало на берег. И тогда мы рубили палками их податливые глыбы, стремясь ускорить весну, окончательно разрушить речной зимний сон. Приблизить долгожданное лето.

Пока не наступило тепло и нельзя было купаться мы готовили «суда» и плавали на них. Конопатили какие-то старые лодки, выброшенные хозяевами, делали плоты.

Лето, каникулы, - самое блаженное время, когда, на реке были с раннего утра до самого вечера. Рыбачили, готовили еду на костре, купались, валялись на берегу, плавали на камерах, строили пещеры из песка и камней. Дел было невпроворот и редко-редко не находились занятия интересней реки.

Белая, в нашем шальном мальчишеском детстве, была огромной, неисчерпаемой как жизнь.

И так до самых старших классов, пока не выросли и уже «солидными» компаниями с девушками ходили на реку купаться, загорать, хохотать, спорить, обсуждать планы и влюбляться...

Пока не разъехались, кто куда, из нашего маленького городка на р. Белой.

А. Иванов в своем романе «Бронепароходы» показал гражданскую войну на реке.

Волга, Кама и Белая мирные реки, на которых жили люди, строили суда, перевозили на них все что нужно для жизни и больше, стали, по воле тех же людей, реками войны.

Мобилизованные пассажирские пароходы, буксиры, танкеры, моторные яхты, баржи, шаланды и дебаркадеры обшили котельным железом и заставили воевать.

Заваренные, заклепанные в броню, стали суда бронепароходами. Со своими разными командами и капитанами. Берега ощерились пушками, пулеметами, люди схватились друг с другом не на жизнь, а на смерть.

Комуч, вооруженные силы эсэров, ижорцы под красным знаменем против красных большевиков и балтийских матросов, колчаковцы, Западная армия, Сибирская армия… – закружилась кровавая карусель Гражданской войны.

Роман великолепный. И когда в него входишь, когда разворачивается он в описании жизни на реках и в войне, кажется, что сам плывешь по огромной реке. И роман, как река, отражает все многообразие жизни и войны, всю полифонию человеческих чувств, разнородность людских устремлений, многоликость характеров. Охватывает восторг от чистоты и ясности этого изображения. Вот-вот, кажется, прослушивание последних глав даст твердое понимание, что родился ещё один большой русский роман.

Но увы…

Последние главы, – финал, кульминация, развязка, апофеоз, вышли как полный «пшик», банальное окончание голливудского экшена. В последних главах река вдруг куда-то исчезает: ушла под землю, пересохла, не знаю. От бурного, могучего потока остается лишь мутный, тонкий ручеек.

Предлагаю последние главы вычеркнуть, выбросить, оставить произведение без них.

Потому что с рекой так не бывает.

Уж я то помню:)

К сожалению, очень разочаровалась в книге. До этого читала только Тобол и была в восторге, ожидала того же и тут, но не срослось.
Причиной стало даже не сложное развитие действия с большим количеством персонажей (так и в Тоболе было), а идеология, которую Иванов очень откровенно подсовывал с самого начала. Действие происходит во время гражданской войны, безусловно страшного периода нашей истории, было где разгуляться. Он и разгулялся.
С первых же буквально строк нам расставляют акценты: белые - хорошие, красные - плохие. Мы видим светлого княза, представителей благородных и богатых семейств - все они утонченные, хорошо воспитанные, мечтающие о прогрессе и счастье для всей страны. А противостоят им красные большевики - простые, наглые, осатаневшие от власти, убивающие и грабящие просто потому, что могут. Ну и всю дорогу знать спасается при поддержке белых, а большевики их преследуют, потому что хотят крови и мести. Вот так вот все просто, никаких вам размышлений или дополнительной информации. Да, потом и белые тоже показаны не с лучшей стороны, но по сравнению с большевиками они довольно милые люди.
Я очень не люблю, когда авторы вот так однозначно рисуют нам картину происходящего; там где все черно-белое, нет правды. Это просто формирование какого-то мнения у читателя, а я не люблю манипуляции, особенно такие дешевые.
А знаете, у кого не было голоса в книге? У простых людей, крестьян и рабочих, которые составляли абсолютное большинство в стране и которые в основном хлебнули "хорошей" жизни при любой власти. Они появляются периодически в виде статистов, чтобы пасть жертвой кровавой бойни большевиков, при этом отзывается Иванов о них, я бы даже сказала, слегка с презрением. А почему? Можно было как-то рассмотреть ситуацию с их точки зрения: как им жилось при царе, как было после февральской революции, почему они практически все поддержали большевиков. Были же причины, наверное? (подсказка: да, были).
Кроме того, аннотация обещает нам прогресс, время развития технологий, накопление капиталов, что-то очень масштабное - а на деле периодически появляются британцы, желающие присесть на российскую нефтедобычу.
И еще одна странность: женские персонажи слабые и какие-то картонные что ли. Такое ощущение, что автор женщин изучал по исключительно по женским форумам (но он может гораздо лучше, я знаю).
При всем этом я накидываю балл за шикарное описание речного флота, географию происходящего - буквально эпический размах. То есть как производственный роман я очень даже рекомендую.
В завершение напишу, что эта книга - лишнее подтверждение, почему я избегаю современной российской литературы, вся она пропитана определенного плана политическими взглядами, а я не люблю, когда мне что-то так топорно навязывают.

Это было тяжёлое чтение.

Алексей Иванов повествует о непростой судьбе пароходства на Каме в период революции, в 1918 году. Страна и люди разодраны на множество противоборствующих сторон. Здесь не только красные и белые, а ещё "рябинники", "чебаки" и другие сопротивляющиеся разрушительным государственным изменениям или пытающиеся установить свою власть. Крупные пароходства и их владельцы оказываются заложниками не только военных действий, но и большого бизнеса, где мировые нефтедобытчики также делят зоны влияния и зоны нефтяные. И среди этого раздрая, конечно, пытаются выживать и искать правду простые люди - разные, грешные, богатые и бедные, плохие и хорошие, которым приходится принимать  сложные решения, делать непростой выбор, убивать, спасать, терять и прощать.

До середины романа мне пришлось продираться через дебри малознакомой мне темы речного флота и запутанного времени революции 1918 года. Я была готова к тому, что Иванов с головой погрузит в самобытную лексику пароходного промысла и особенности его работы. Тем более что самому Иванову эта сфера знакома хорошо, с детства - его родители были речниками. Но в целом коктейль получился очень сложным для восприятия.

Огромное количество действующих лиц, появляющихся в каждой новой главе, никак не упрощало задачу. Позднее ненужные, конечно, отсеялись, но вот эта начальная загроможденность сильно портит впечатление.

Сюжет романа строится по излюбленному Ивановым методу: реально существовавшие персонажи (князь Михаил, Троцкий, Лариса Рейснер, Колчак) перемешиваются с вымышленными, создавая яркое художественное воплощение истории. Именно художественное, в котором автор представляет свою версию исторических событий. Здесь и реально имевшие место битвы пароходов, спасение "баржи смерти" в Сарапуле, захват золотого запаса Российской империи и т.д. Вот это умение Иванова я очень люблю. Но важно понимать, что историю по его романам учить нельзя, равно как и строить представление о личностях истерических персонажей.

Основные сюжетные линии романа выстраиваются ближе к его середине. После этого становится легче читать. Но как бы то ни было, вся эта запутанная смесь помешала мне проникнуться событиями и героями. Лучше всего прописан и продуман, конечно, Нерехтин Иван Диодорович - капитан "Лёвшино". Замечательный человеческий образ, такие всегда становятся любимыми. Понравился образ Мамедова - противоречивый, но тоже полный истинно человеческих черт. Вообще здесь почти нет чёрно-белых героев. В условиях кровожадной революции это практически невозможно. Но некоторым удалось занять поистине тёмную сторону.

Мне не понравился финал. Я имею ввиду последние главы романа. Очень мелодраматично и шаблонно. Финальная битва с эталонным злодеем, предсказуемые смерти персонажей. И вообще меня не покидало ощущение "экранности" сюжета. Наверное, и по этому роману снимут фильм, даже у меня перед глазами стояли выгодные, эпичные кадры.

Но есть и тема, которая мне была очень интересна. Она здесь одна из центральных - тема прогресса и будущего. Есть большевики, совершающие революцию, но есть также великие инженеры и крупные промышленники, совершающие революцию другую, открывающие новые горизонты будущего для мира - машиностроения, нефтедобычи, инженерии. Одна революция убивает лучшие умы, способные двигать прогресс, другая - наоборот движется к будущему, хотя и тоже порой жестоким и нечестным путем.

При всей художественной красоте романа (от красоты некоторых описаний душа разворачивается!), он скорее меня разочаровал. Новое здесь только про речной флот, я не знаю других художественных книг на эту тему. Было интересно узнать эту сторону жизни России, хотя и непросто. Но сюжетные линии и повороты - все это несколько избито, вторично и, повторюсь, шаблонно.

У меня стойкое ощущение, что "Бронепароходы" были задуманы, как ещё один "Тобол". Но не сложилось, нет...

П.С. Очень многие читатели восхищены аудиоверсией романа в исполнении С. Бурунова. Возможно, в хорошей прочитке роман воспринимается легче. Если любите аудиокниги, имейте это ввиду.

«Такие войны не только разрушают семьи, они каждый день понемногу убивают всех нас».

Тема Гражданской войны красной нитью проходит через творчество множества писателей во множестве стран, став болезненным пятно на теле многих народов и наций. У кого-то эти шрамы свежи и по-прежнему кровоточат, а у кого-то они не заживают никогда. В нашей стране тема Гражданской войны долгое время оставалась обособленной по идеологическим причинам, конечно можно вспомнить эмигрантскую литературу, но ведь и та была столь же обособленной и недоступной широкому кругу Советских читателей. Идеологический остов Советской прозы нащупывал тяжелые темы человеческих трагедий и жестокости, но в целом оставался авантюрно выверенным и односторонне благородным. В перестроечное и постперестроечное время ситуация менялась, но делала это довольно своеобразно – нащупывая вместо желанного примирения, лишь тот же авантюризм и одностороннее благородство, просто обращая его теперь в другую сторону. Впрочем, животная жестокость Гражданских войн вряд ли когда-либо даст нам возможность заговорить о примирение, особенно в плоскости художественной литературы, где столь многое зависит от авторской позиции. Вот и позиция Иванова не позволяет нам говорить о примирение, но заслуга его «Бронепароходов» в ином.

Огромное полотно Гражданской войны в интерпретации Алексея Иванова прежде всего поражает своим местом действия. Конечно Кама, как место соперничества большевистских и антибольшевистских сил, была очевидным выбором для человека, чье детство прошло в Перми, а известность пришла благодаря книгам об Урале. Но все же таким простым шагом «Бронепароходы» становятся более притягательными именно в своей новизне, ведь, в конечном счете, даже в научной литературе посвященной известным событиям, данный театр столкновений толком никогда не рассматривался. Впрочем, само место действия нужно скорее, как исторический фон, так как Иванов мало внимания уделяет описанием окружающей нас природы: крутые и пологие берега могучей Уральской реки, дикие леса и горы почти полностью вытеснены за рамки повествования. Не концентрируется автор и на идеологических причинах Гражданской войны, скорее Иванову важнее показать её звериный оскал: «Война, которая издалека выглядела противоборством идей и общественных сил, вблизи была хаосом тупых и беспощадных ударов, ломающих, калечащих и уродующих то, что не имело никакого отношения к идеям и общественным силам», как мирные пароходы по велению враждующих сил становятся орудиями борьбы: «Река была такая же, как и всегда, - на ней ведь не оставалось воронок, трупов или кровавых луж. Только ветер, пенные барашки… Но Федя был потрясён той сокрушительной мощью смертоубийства, которая, оказывается, скрывалась в мирном речном буксире»; и орудиями террора: «Флотилия - не продотряд на телегах; с десантами, пулеметами и пушками она соберет столько хлеба, сколько нужно целой армии». При этом может сложиться впечатление, что автор пытается сохранить беспристрастность повествования, но все же говорить о ней не приходится. Симпатии Иванова однозначно направленны в сторону антибольшевистских сил. Да, временами проскальзывает, что «на пароходе нет белых и красных»; или один из героев романа говорит белогвардейскому офицеру: «Рубишь как большевик»; что фактически уравнивает противоборствующие силы, но все же Чекисты, Красные матросы и Балтфлотцы в большинстве представлены серой бесчеловечной массой, жестокой и кровожадной, охочей до власти или забав. С другой стороны, Белые более человечны, хотя: «их стремление к справедливости по итогу своему ничем не отличалось от большевистской жажды власти». Автор пытался сделать Белых неоднозначными героями с неоднозначными поступками. Так уже в самом начале романа благородный и хороший Костя Строльман, который так рвется на борьбу с Красными, косвенно становится виновен в гибели человека. Именно представитель антибольшевистских сил – Горецкий фактически становится главным антагонистом истории, а его бесчеловечные поступки вызывают у поборников благородства омерзение, но при этом не понуждают их к каким-либо действиям: «Вспомнила, как Митя Уайт и Джеймсон просто отвернулись, чтобы не связываться с Горецким». Однако, не смотря на то, что большинство Белых заигрываются в благородство, а иные пышут самоуверенностью и максимализмом, по итогу они остаются все же более симпатичными героями, чем их Красные оппоненты. Впрочем, возможно ли было избежать аполитичности в произведение о Гражданской войне? Вопрос абсурден, как абсурдно и пенять автору за его симпатии нашедшие воплощение в судьбах его героев, тесно сплетающихся с судьбами политических сил и коммерческих предприятий.

Смутные времена Гражданских войн всегда были плодотворной почвой для авантюристов разных мастей. Эту черту Иванов улавливает блестяще. Его герои не просто полярные участники масштабных событий, они преследуют свои цели и выгоды стараясь получить максимум в развернувшейся исторической борьбе. Кто-то, как например Ганька Мясников, или Федор Раскольников – пытаются сделать политическую карьеру: «И Гавриил Мясников, командир флотилии, окажется героем гражданской войны»; не испытывая при этом жалости и идя по головам: «Как же выделиться из серой толпы депутатов в солдатских шинелях и рабочих тужурках?... Надо его расстрелять. Вот такого уж точно никто не делал». Иные, как например матрос Грицай – упиваются безнаказанностью, прикрываясь лозунгами и происхождением, они грабят, мародерствуют и насильничают: «— Грабил, Левко? — невнятно спросил Азин. — По закону революционного правосознания! — весело глумился Грицай». А кто-то, сбрасывает с себя долг и честь, переставая быть человеком: «отбрасывали длинные тени – длинные и козлоногие»; ради обладания несметными богатствами и осознанием собственного великого будущего. Есть такие кто истинно верит в идеологическую правоту своих взглядов: как-то большевик Свинарев, убежденный республиканец Фортунатов, или романтик Строльман; но большинство лишь приспосабливаются под обстоятельства ища лучший выход для себя или своей семьи, или же просто двигаясь по течению бурлящей реки имя которой – Родина. Надо сказать, что вопреки обилию персонажей Иванову удалось сделать их живыми героями своего величественного полотна. Мало кого можно упрекнуть в излишней стереотипности, скорее уж в некой образности. Зато почти о каждом можно сказать, что он проходит свою арку развития (изменения), катализатором которых становятся события водоворота Гражданской войны.

Впрочем, в конечном счете, именно персонажи стали своеобразным камнем преткновения. Многие пеняют автору на их обилие, причем иные раскрываются обстоятельно исключительно для того, чтобы затем погибнуть уже через несколько страниц. Мне, однако, не кажется, что подобный подход лишний в повествование о Гражданской войне, где судьба абсолютно каждого натянута тонкой ниточкой, которая вот-вот оборвется, скорее уж Иванов сумел этим добиться литературного драматизма и реализма, поскольку мы осознаем, что каждый из героев фактически может погибнуть в любой момент истории. Проблема не столько в обилие этих самых героев, сколько в том, что большинство из них появляются в самом начале произведения. Автор буквально сваливает на нас целую уйму персонажей, сдабривая все это таким обилием коммерческих компаний, технических терминов и названий пароходов, что у читателя просто начинает кружиться голова. Все это напоминает подготовку к шахматной партии, когда вытаскиваешь фигуры из доски и они оказываются на поле в одной большой куче, должно пройти время прежде чем ты расставишь их по своим местам. Так же и здесь: первая сотня страниц напоминает сваленную кучу фигур, которая еще и лежит на незнакомом, большинству из нас, поле, а потому если Иванову и удается быстро расставить их по своим местам, тебе, читателю, придется потратить время, чтобы вникнуть в принцип данной авторской расстановки.

Как начало «Бронепароходов» столкнуло нас с проблемой излишней авторской масштабности, так концовка неприятно поразила некой скомканностью. Вероятно, Иванов сам испугался того гиганта в которого превращается его история, от того подробный восемнадцатый год, сменяется невероятно темповым годом девятнадцатым. Последняя четверть романа практически полностью отбрасывает все линии связанные с Красными, концентрируя внимание на экипаже парохода «Левшино» и ряде других (избранных) героев произведения, опуская при этом войну и человеческие трагедии, оставляя им исключительно роль фона для авантюрного «пиратского» боевика. Впрочем, финал подкупает и даже несколько оправдывает автора, хотя бы тем, что, закругляя арку истории символичным рождением нового человека, Иванов как бы стремиться донести до нас простую истину: «Жизнь продолжается даже в самые тяжелые дни».

Иванов фактически написал роман-пароход – своей громоздкостью и кажущееся неповоротливостью, вкупе с навешенной броней и вооружением, он легко приведет в трепет любого неподготовленного читателя. Однако если вы рискнете дать ему шанс, проведете на нем несколько вечеров, погуляете по его палубе, посетите потаенные углы и пообщаетесь с экипажем… То вы увидите, как громоздкий и неповоротливый монстр, не меняя своего облика, обретет черты проворного лайнера, чье присутствие на реке навеет исключительно теплые и меланхоличные мысли.

Удивительно, но я совсем ничего не ждала от этого романа. Читать не собиралась. Название для меня было странное. Почему-то Иванов для меня тут заменился на Водолазкина. "Брисбен" что-ли мне тут почудился. Но в общем я собиралась просто пропустить. Но сначала друг, которому вполне доверяю в литературных вкусах, безоговорочно и обязательно советовал. А потом открылся бесплатный месяц Букмейта. А там - они, голосом Бурунова. Я решила, что можно дать шанс обоим. И как же я счастлива, что приняла такое решение!

Это будет не очень правомерным с моей стороны, но кажется, это - наши "Унесенные ветром". Я мечтаю о том, чтобы дети в школе проходили этот роман. Чтобы по нему сняли сериал с сезоном на каждую часть. Чтобы он стал такой же частью культурного кода русского человека. Это мощь одновременно с искренностью и нежностью. Это история, которая будет близка и мальчикам и девочкам. Всех возрастов. Этот текст вызывает самое лучшее читательское чувство - нежелание прощаться с героями. Хочется быть со всеми ними, хочется помочь, пожалеть или прибить. В многих моментах мое сердце билось так, будто это все происходит с моими близкими людьми.

"Бронепароходы" представляют собой совершенно уникальный, редчайший тип произведения - Великий роман для всех. За такое на мой взгляд можно давать Нобеля. Но такое одновременно можно советовать читать всем. Вне зависимости от уровня литературной подкованности, начитанности. И, начиная лет с 16. К душе каждого читателя найдется у Иванова ключ. Кому-то эпичные битвы кораблей, кому-то любовь и романтика, кому-то мощь истории, а кому-то исследование человеческих низостей. И все это в гармоничном сочетании и переплетении. Это "Тихий Дон", только реки другие.

Что еще важно понимать, при всей своей традиционности, классичности, это не вторичная книга. При таком качестве текста, проработке исторических деталей и психологизма героев совершенно не обязательно выдумывать какие-то авангардные решения или мешать жанры. Это прекрасный в своем объеме и именно в своей классичности "кирпич". Про людей так говорят, что "глыба, таких больше не делают". Вот это именно она, глыба. Я думала, так больше не пишут. Приятно было ошибаться.

Ну и то, что я не думала, что когда-то напишу. В аудио-формате этот роман кажется еще круче. Возможно, через какое-то время я прочитаю его сама. Но то, как Бурунов рождает своим голосом всех героев, как он хватает сознание слушателя и не отпускает ни на секунду - это просто грандиозно! Не знаю, есть ли актерские премии для чтецов, но это Оскар! И нет, вы не сможете делать два дела одновременно, слушая этот роман. Только что-то совсем механическое, потому, что мыслями вы будете там, на Каме, на "Лёвшино".

Читайте, слушайте. Сопереживайте, плачьте. И возродитесь на последних словах этого романа, вложенных в уста проститутки. Оно того стоит.

C.R.
После прочтения романа обложка мне кажется просто великолепной. Еще больше оживляет все то, что написано под ней. Надо все-таки заиметь её в библиотеке.

Меня просто распирает от эмоций. Как будто только что вышла из кинотеатра, буквально оглушенная после просмотра эпичной ленты. Это объемное не только по количеству страниц, но в первую очередь по содержанию и масштабу произведение. Для того, чтобы запомнить всех героев, мне на первых порах даже пришлось их записывать. Большое количество событий, сменяющих друг друга и развивающихся в разном темпе, и при этом не теряющих внутренней логики и связи, постоянно держат в напряжении, заставляя испытывать просто какой-то невероятный каскад эмоций. Причем такой же эффект на меня произвел в своё время "Географ глобус пропил". Только там я ооочень много смеялась. А здесь помимо смеха, я плакала и даже злилась.
Это же ощущение эмоционального усиления и ослабления автором достигается при помощи описаний. Очень сильное мужское начало в книге (описания речного флота, боёв на реках, отношения внутри команд на разных суднах, а так же взаимоотношения капитанов) и такое лирично-проникновенное женское (описание природы, женские образы).

10 из 10

«Бронепароходы» - роман долгожданный. Особенно приятно было узнать, что в этот раз автор ушел от мистики, которой щедро снабжал свои последние романы («Пищеблок», «Тени тевтонов») и перед нами тот Иванов, которого я любила в «Географе глобус пропил», «Ненастье».

«Бронепароходы» - роман с претензией на исторический. Но правильнее будет сказать, основанный на реальных исторических фактах, один из которых запустил цепочку событий, связал воедино героев, многие из которых реальные личности с подлинными именами, за которыми мы будем следить на протяжении почти 700 страниц.

В начале XX века на Каме и Волге существовала мощнейшая речная цивилизация. По рекам плавали более 400 пароходов, появились целые династии пароходчиков, конкурирующих между собой.
Но случилась революция, за ней последовала Гражданская война. Одни пароходы были национализированы, другие захвачены силой, и теперь реки бороздили флотилии вооруженных пароходов враждующих сил красных и белых.

В то время, как на воде разворачиваются масштабные сражения (по экшену этот роман не уступает «Тоболу» или «Сердце Пармы»), на палубах этих судов решаться судьбы людей и раскрываются человеческие драмы.

Вот брат императора Николая II, «недоубитый» великий князь Михаил Александрович, судьба которого теперь полностью в руках хрупкой телом, но сильной духом Кати Якутовой – дочери крупнейшего судовладельца Дмитрия Якутова.

Здесь брат Кати, Алешка Якутов – умный не по годам мальчик, мечтающий о техническом прогрессе. Его место точно не в разваливающейся России, ему бы в Европу, куда планирует отвезти его, взявший под опеку агент компании «Бранобель», хладнокровный Хамзат Мамедов.

Угрюмый капитан буксира «Левшино» Иван Диодорыч Нерехтин, которому гражданская война безжалостно рвет душу пополам. Потерявший в Первой мировой войне сына, а вместе с ним жену, пытается стать «батей» своей команде.

Ляля Рейсней – валькирия революции, соратница Троцкого, сам Троцкий, адмирал Старк, Колчак…
Как и в других романах Иванова, недостатка в персонажах здесь не будет. Не будет и путаницы в них, у каждого есть своя история: реальная или вымышленная. Большое мастерство автора заключается в том, что в этом огромном театре «актеров», зритель/читатель каждого знает в лицо.

Встретила мнение, что роман получился очень мужским, брутальным. Не буду отрицать, что в описании технической части устройства судов Иванов дотошен до деталей, не щадя своего читателя он щедро сыплет профессиональной терминологией, понять которую, лично мне даже не помог Гугл.
Мужчины, безусловно, оценят сцены речных баталий, сцена, когда один пароход таранит другой – кино отдыхает.
Но когда клубы дыма рассеиваются, остаются сплошные чувства, вряд ли кого-то оставят равнодушными, и будет место женским слезам.

Я очень люблю Иванова.
Обожаю "Тобол". Испытываю нежные чувства к "Пищеблоку". Горячо симпатизирую "Псоглавцам".
"Тени тевтонов" оставили равнодушной.
И вот "Бронепароходы". Взяла в аудио формате, потому как чтец - Сергей Бурунов. И его начитка - бомба. Собственно, он буквально волоком перетянул меня на вторую половину книги. Был бы другой чтец, не факт, что я бы не бросила. И хорошо, что этого не случилось. Оно того стоило.
О чем...
Революция через ракурс пароходного дела. Пароходы и экипажи пытаются выжить между белыми и красными. Персонажей тьма. Смертей тьма. Бодро и слегка депрессивно. И потом из этого хаоса выкристаллизовывается история нескольких людей и пароходов. И это чистое удовольствие. От последней трети книги оторваться невозможно. Характеры живые, понятные и близкие. Злодеи харизматичны. Конец на таком нерве, что проще было слушать на ногах в движении)). И от финальной точки ком в горле.
Уже прошло время и очень теплые воспоминания о книге. Есть в ней какой-то свет.
Всем добра

Ох, люди-человеки, что же вы творите?
Революционное безумие 1918-1919 годов. Все против всех, люди, машины, планы, нет правил, нет ограничений, нет морали, нет ничего, есть только безумие и те, у кого есть цель.
Это так странно, я постоянно забывала, кто же здесь за белых, а кто за красных. Сначала меня это напрягало, а потом я поняла, а это вообще не важно, потому что большинство этих людей вообще не за чью то сторону, они просто попали в эту мясорубку, цвет за них выбрал тот, кто их поймал, они бьют друг друга просто потому, что у них нет выбора, идейных тут единицы. Чудовищно реалистичная дичь.
Люди, попавшие в жернова, люди, которых раскидало, перемешало, и в итоге они оказались там, где оказались. Но во всем этом хаосе, Иванов четко прописал персонажей, олицетворяющих не сиюминутное, а скорее направление, поэтому здесь есть Мамедов, который делает дело, ведущее вперед, и хранит то, во что верит, и он здесь - символ прогресса, есть дядя Ваня Нерехтин, который спасает то, во что верит, и он здесь символ человечности и надежности, старой гвардии, которая всегда будет трудится ради молодых и спасать их жизнь любой ценой, есть лоцман Федя с его Николой-якорником, как символ веры и чистоты помыслов, есть Алёша и Катя Якутовы, как символ будущего и новой жизни несмотря ни на что и, конечно, злой гений Роман Горецкий - эгоизм и хаос, несущий столько бед. Чуть не забыла, еще есть Великий князь Михаил, как символ слабости и отжившего, так и не справившегося с новой реальностью.
А как фон есть Капель или Троцкий, которые методично ведут войну каждый на своей стороне, есть куча красной шушеры, которая дорвалась до оружия, власти и крови и не может нажраться, такая же куча белых, которые не могут прийти к единому мнению и дерутся не только с красными, но и друг с другом, и люди, простые люди, большинство из которых просто потеряны, нет своих, нет чужих, они за что-то воюют, но за что? И почему именно за это и с против того?
Хотя отдельно всё-таки стоят Ляля и Горецкий, эти точно пострашнее будут, потому что по разным причинам они готовы идти по головам, по тысячам голов. Один получил шанс стать кем-то, вторая доказывает самой себе, что она кто-то. Вижу цель, не вижу препятствий, как говорится. И в какой-то момент "говорится" превращается в "делается", всё становится не важно кроме цели, все без исключения становятся просто мишенями.
Сможет ли кто-то в этом месиве остаться человеком? И возможно ли вообще во всей этой крови сохранить что-то чистое? А выжить при этом получится?
Книга держит в напряжении круче любого триллера. Ужас, как хочется знать, что же будет в конце, потому что есть моменты, в которые просто хочется кричать "Держись, дядя Ваня, хоть на зубах, но держись!" И как же хотелось, чтобы они остались живы! И даже не важно было, накажет ли Иванов мерзавцев, просто очень хотелось, чтобы два таких больших и таких по-людски правильных мужика с мальчишкой на руках остались живы.
В книге очень много героев, казалось бы в них легко запутаться, но нет, кто-то быстро приходит и быстро уходит, а кто-то идет с вами до конца или почти до конца, и их Иванов постепенно раскрывает по полной, со всеми уголками и шкафами. И делает это мастерски, потому что все они вызывают бурю совершенно разных эмоций.
Когда бралась читать, побаивалась, что будет много технических моментов, а для меня это темный лес, но нет, это художественная книга, воспринимается легко.
Отдельный восторг Сергею Бурунову, в чьём исполнении я слушала книгу. Он совершенно замечательный. Вот тот самый случай, когда вообще придраться не к чему, прекрасная актерская работа, грамотно, живо, с задором, без перегибов, ни ускорить, ни замедлить, ничего не хочется добавить или изменить. В мом списке любимых чтецов добавилось еще одно имя.
И да, кино, если его снимут, может получится эпичным))