Письма к брату Тео

Всегда немного неловко читать изданные чужие письма и дневники: то личное, присущее всем нам глубоко-интимное выставляется здесь напоказ (для коммерческой выгоды, разумеется, или же просто для утоления любопытства), но писалось-то все это вовсе не для зрителей...

"Что я такое в глазах большинства? Ноль, чудак, неприятный человек - ничтожество из ничтожеств. Ну что ж...Я хотел бы своей работой показать, что таится в сердце этого чудака, этого ничтожества..."

Глубокая и долгая, на протяжении всей (всей, без преувеличения) жизни, какая-то мистическая связь двух братьев - великого художника Винсента Ван Гога и его брата, торговца картинами, Тео была, несомненно, чем-то гораздо большим, чем семейное родство. Это духовное единение, понимание друг друга на каком-то незримом уровне. Тео - один из немногих (если не сказать единственный) видел и верил в талант своего брата. И только ему Винсент и мог доверить свои переживания, свои мечты и надежды, свое видение этого мира. Разговоры двух братьев, находящихся за тысячи километров друг от друга, напоминают теплую дружескую беседу, желанием поделиться самым сокровенным.

И если в книге Ирвинг Стоун - Жажда жизни перед нами предстает жизнь, полная тягот, страданий, лишений, то в книге писем к брату (хотя еще, кстати, добраться и до писем Винсента своим друзьям) эта же жизнь предстает в совершенно ином ракурсе. Винсент, как и подобает истинному мужчине, не жалуется на трудности, которые ему довелось испытать (а довелось ему испытать немало: болезни, нищета, голод...) Он с неподдельной увлечённостью рассказывает брату, захлебываясь от восторга, о радостях своей работы, о том, что придает ему сил, желаний вставать по утрам, о страсти, сжигающей его изнутри. И страсть эта не к женщине - женщины не спешили дарить Винсенту свою любовь, прекрасно понимая, что его его талант и гений должен принадлежать миру, а не им одним - страсть к живописи, страсть к холсту, кисти, краскам. Страсть эта не приносила денег, материальных выгод, уважения современников - даже друзья, и те не всегда его понимали (понимал и принимал его всегда лишь Тео). Страсть давала твердую и ясную уверенность в том, что живешь не зря, что делаешь что-то нужное и важное, что-то ценное, то, что оценят позже, но оценят обязательно....Страсть давала сил жить дальше, несмотря ни на что...

Он так подробно и с такой любовью рассказывает о каждой картине, каждом этюде; он объясняет то, что он хотел передать на холсте, какие краски использовал и для чего. О жизненных трудностях он рассказывает словно бы и нехотя, так, между словом, ведь это лишь досадные помехи, мешающие творить. Деньги для него - не цель, равно как и успех. Все деньги он спускает на кисти, краски, холсты, оплату труда натурщиц, книги по рисованию. Ему ничего не нужно для себя лично, он хочет привнести в мир красоту и гармонию, хочет сделать ее общедоступной для понимания, хочет поймать ее в природе и выразить изобразительными средствами. И потому так глубоки и философско-красивы его размышления об искусстве вообще и роли художников, в частности, которыми он постоянно перемежает свое повествование. Размышления полны жизненных наблюдений, им веришь, но какая же тоска сквозит в них: целительность страданий и необходимость их для творца и все в таком духе...

Развенчивает книга и миф о непрактичности людей, служащих искусству. Они знают цену деньгам, его письма наполнены скрупулезными подсчетами того, на чем можно сэкономить, сколько ему требуется для оплаты проживания и проч. Мир земной не отпускает, хотя мысли где-то там, в недостигаемом небесном...

История об одиночестве, которого по сути и не было. Была жизнь, наполненная смыслом, озаренная внутренним светом, жизнь, за которую не может быть стыдно...

"Неужели мой путь менее правилен лишь потому, что кто-то твердит: "Ты сошел с верного пути?"

Отмечу и удачную композицию настоящего издания: письма сгруппированы по периодам, связанным с местами проживания, расположены в хронологическом порядке и, что немаловажно, их предваряет биографическая справка о событиях, происходивших в жизни Ван Гога в данный период.

5/5, размышления художника об искусстве - что может быть прекраснее? Я даже выписала себе на память кучу цитат из книги. Это книга явно не "одноразового" прочтения, думаю, что обязательно к ней как-нибудь вернусь)

"Как бы глубоко несчастен я не был, внутри меня всегда живет тихая, чистая гармония и музыка. В самых нищих лачугах и грязных углах я вижу сюжеты рисунков и картин..."

"Великое не приходит случайно, его нужно упорно добиваться"

P.S. На эту же тему горячо рекомендую уже упомянутую мною книгу Ирвинг Стоун - Жажда жизни (другой ракурс на Винсента, но вопросы те же), рассказ Дины Рубиной "Холодная весна в Провансе" из сборника Дина Рубина - Бонжорно, команданте! (здесь собраны впечатления писательницы от прочтения книги писем художника) и два замечательных фильма:

1) Ван Гог. На пороге вечности (драма художника, непонятого современниками, друзьями, простодушного человека, который хотел лишь привнести в наш мир чуточку красоты, а ему говорили, что это - уродство...)

2) Ван Гог. С любовью, Винсент (2017) - чудесный анимационный фильм, над которым работали более 100 художников, чтобы воссоздать на экране манеру письма Ван Гога. Получилось невероятно красиво и необычно.

Если вы знаете о Ван Гоге только то, что был такой сумасшедший художник, который в порыве безумия отрезал себе ухо, отложите эту книгу в сторону. Скорей всего, она вам не понравится. Прочитайте сначала что-нибудь о Художнике, посмотрите его картины и если станет интересно, тогда уже можно читать и письма к брату. О Ван Гоге написано множество неплохих статей, а особенно советую книгу "Жажда жизни" Ирвинга Стоуна .
И ещё. Если вам не понравились с первого взгляда картины Ван Гога — не ставьте сразу клеймо. Казалось бы небрежная манера письма, грубые мазки, странные цветовые сочетания, уродливые фигуры и некрасивые лица — это визитная карточка и в этом есть особая прелесть. Просто надо немного знать о художнике, его предпочтениях, натурщиках и особом взгляде на живопись.

Если вы знаете о Ван Гоге достаточно, любите искусство и живопись, то умоляю, не проходите мимо этой книги! Вы себе этого не простите!

Я не люблю вообще читать письма великих. Не нам они предназначались. Это уже потомки от жадности, глупости, тщеславия или других каких соображений, выставили на показ и потехе публики личную жизнь талантливых, знаменитых, но таких обыкновенных и не лишённых всех человеческих слабостей и пороков людей.
К счастью, в письмах Ван Гога нет никаких потайных страстей и тайн. Первая (несчастливая) любовь проходит пунктиром. А о Христине (беременной проститутке, с которой у Винсента достаточно долгая связь) он пишет настолько сухо, деловито, объясняя свою "нужность и потребность" в ней и её интерес к нему, что считать это любовью и личным — даже не приходит в голову.
В основном там размышления о живописи, художниках, работе, нехватке денег (не секрет, что Ван Гог всю жизнь был на содержании у брата), здоровье...
Можно принимать или не принимать одержимость Художника, который не желал взглянуть в глаза действительности. Он не пытался заработать хоть копейку, предпочитая просить деньги у брата (а у того была жена и ребёнок!). Он просто работал, работал и работал. Он не считал себе гением. За всю его жизнь Брат Тео продал только одну картину. Но вот количество работ просто поражает!
Он был одержимым художником с каким-то потрясающим чувством цвета, который иной раз восхищает, иной раз раздражает, иной раз приводит в недоумение... А иногда (признаюсь!) — просто бесит!
Он был трудоголиком.
Он был странным человеком. Нет, наверное, всё же не сумасшедшим, потому как письма его говорят об обратном. Просто не таким, как все.
Таких людей трудно понять. Но и через энное количество лет трудно понять и их потомков, которые не поняли, не разглядели, не оценили...

Вы читаете письма через плечо собеседника? Находите тот незаметный, невозмутимый момент, когда якобы зарываясь в него с головой, успеваете краешком глаза рассмотреть последние сообщения в телефоне? Вам действительно не страшно узнать то, что было написано не для глаз посторонних? Любопытство или недоверие берёт верхние строки сознания в эти минуты и руководит этим поступком? Как вы с этим живёте? Пожалуй, это не для меня и я лучше узнаю лишь то, что он захочет мне рассказать, пропустив всё через лёгкие и образы мыслей, вычеркнув ради моей безопасности лишние строки.

Наверное, именно по этим причинам я не люблю читать чужие письма, пускай даже они давно уже стали достоянием всех и всем своим скопищем опубликованы в книге. Один их писал для другого, вскрывал диапазон своих чувств, вместе с конвертом. Тайные желания, посылы и страхи... Зачем мне читать то, что не было предназначено для меня? Может поэтому я и не читаю определённые книжные жанры и не понимаю популярности некоторых авторов книг?

Для того, чтобы правило действовало для него необходимо несколько исключений. Первое я почерпнул из творчества Ф. Кафки в "Письмах к Милене", где происходит самая нежная демонстрация души, которая измучена жизнью и чередой непреодолимых препятствий. Иногда читать это, казалось слишком личным, будто бы смотреть в замочную скважину обнажённого сердца и хотелось мгновенно закрыть эту книгу, пока никто не увидел мои преступные действия и не смог меня осудить.

Здесь было что-то подобное. В моментах, когда гениальный автор картин оказался следуя выражению, гениальным во всём, исключая возможности продавать свои произведения искусства по высокой цене. Помните, что в каждом правиле...? За десять с небольшим лет Ван Гог создал более 2100 произведений, включая около 860 картин маслом. Среди них — портреты, автопортреты, пейзажи и натюрморты с изображением оливковых деревьев, кипарисов, полей пшеницы и подсолнухов. Большинство критиков не замечало Ван Гога до его самоубийства в возрасте тридцати семи лет, которому предшествовали годы тревог, нищеты и расстройств рассудка. Особенным человеком в жизни Ван Гога был его родной брат Теодорус (Тео). На протяжении всей жизни он оказывал Винсенту моральную и финансовую поддержку. После смерти художника найдено более 900 писем, и в основном все они адресованы брату. Ван Гог оказался талантливым мастером не только кисти, но и пера. Эти письма, собранные вместе, представляют собой ни с чем не сравнимый человеческий документ: они приоткрывают дверь в мир этого "гениального безумца", не только раскрывая путь его становления, но и показывая, как создавался новый язык живописи, который оказал вневременное влияние на искусство XX века.

"Что ж, я заплатил жизнью за свою работу, и она стоила мне половины моего рассудка, это так..."

Содержимое книги погружает читателя в мир великого гения, давая познать его мысли и переживания, без вмешательства художественной составляющей, не считая гиперболизацию некоторых проблем, самим автором строк, что хотел выбить больше денег от брата или поделиться тем, что его безмерно волнует. Это немного другой художник, которого до этого в разных ракурсах я видел у Ирвинга Стоуна [2] или Жан-Мишеля Генассии [3]. Лишившись художественного вымысла он становится ближе ещё на один сделанный шаг, а обнажив свои мысли, порой кажется, что мы непомерно близки. Его проблемы, переживания, взгляды... Стойкость и рассуждения, которые рождались из-за жизненных тягот и бытовых проблем, которые мешали творить, но он создавал вопреки. Находил деньги на холст и дешёвые краски. Восторгался светом, создавал особую технику и верил в друзей.Среди страниц собраны десятки возможностей, для глубоких цитат и раздумий. В некоторые моменты приходит осознание того, что автор не только гениальный художник, прекрасный писатель, но ещё и глубокий мыслитель.

Одной из самых лучших цитат, которые стали для меня откровением и смотрят глубже некоторых мыслителей, стали слова Винсента про тех, кто не может найти своё место и реализовать весь свой скопленный потенциал. Бездельники. О ком пронзительным голосом и с неимоверным запалом, пел Виктор Цой и кто сегодня считается тунеядцем, лишь за то, что он хочет творить и получать за это какие-то деньги на хлеб и возможность увидеть рассвет с наступлением нового дня.

"Видишь ли, бывают просто бездельники и бездельники, являющиеся противоположностью первым.

Бывают бездельники по лени и слабости характера, по низости натуры; если хочешь, можешь считать меня одним из них.

Есть и другие бездельники, бездельники поневоле, которые сгорают от жажды действовать, но ничего не делают, потому что лишены возможности действовать, потому что они как бы заключены в тюрьму, потому что у них нет того, без чего нельзя трудиться плодотворно, потому что их довело до этого роковое стечение обстоятельств; такие люди не всегда знают, на что они способны, но инстинктивно испытывают такое чувство: «И я кое на что годен, и я имею право на существование! Я знаю, что могу быть совсем другим человеком! Какую же пользу могу я принести, чему же могу я служить? Во мне есть нечто, но что?»

Это совсем другой род бездельников – если хочешь, можешь считать меня и таким.

Птица в клетке отлично понимает весной, что происходит нечто такое, для чего она нужна; она отлично чувствует, что надо что-то делать, но не может этого сделать и не представляет себе, что же именно надо делать. Сначала ей ничего не удается вспомнить, затем у нее рождаются какие-то смутные представления, она говорит себе: «Другие вьют гнезда, зачинают птенцов и высиживают яйца», и вот уже она бьется головой о прутья клетки. Но клетка не поддается, а птица сходит с ума от боли..." (с) Винсент ван Гог

Разве это можно считать не гениальным?

Автор открывает все свои клетки души, выпуская разнообразные страхи. Рассказывает о жизни, впечатлениях и прочих важных вещах, для адресата и читателя строк, через столетия. Книга может быть интересна любителям философии, искусства, непосредственно самого автора книги, эпистолярного жанра и просто тем, кто хочет насладиться портретом художника, заполнив несколько зияющих пробелов из его биографии. Она не может оставить равнодушным и сама создаёт атмосферу. Стоит ли читать её среди лета, окружённым сотней подсолнухов? Вполне допускаю, что луга окажутся атмосферным местом для чтения. У этого произведения нет нужного времени года, настроения и определённых критериев. Оно просто существует и является ещё одним вариантом прочтения качественной прозы, где герой не будет напоминать тряпичную куклу или отдавать запахом свежего картона из которого можно кромсать тупые углы. В общем и целом, если Вы сомневались стоит ли это прочесть... Не сомневайтесь. Стоит!

"Читайте хорошие книги!" (с)

Когда читаешь множество биографических произведений творческих личностей, в какой-то момент начинаешь для себя ограждать личность от его творчества, только иногда беря факты с биографии и соотнося с его произведениями, чтоб отношение к личности не влияло на восприятие творческих успехов. Так как часто после прочтения биографии пропадает "ореол святости" и начинаешь осознавать какими же сложными, в основном, бывают характеры у творческих людей. Что касается Винсента Ван Гога, о нем много говорят не лестных вещей, я считала его крайней специфической (в плохом смысле слова) личностью, капризным и односторонним человеком, но судя по письмам, мое отношение было крайне не правильное.
Оказывается гениальный и популярнейший художник не только бедствовал (что я и так знала и вообще не удивительно для художников), но еще он был достаточно умным, начитанным и глубокомыслящим. В книге (письмах) аж чувствуется его страсть к рисованию, ей просто невозможно не восхищаться. Он не мог не рисовать, постоянные угрызения совести из-за того, что брату приходилось обеспечивать его давили на психику, но при этом Винсент не мог остановиться, он знал, что должен творить и творил.
У художника были очень сложные отношения с родителями, он страдал от того, что они в него не верили и чувствовал, что они не одобряют его занятость, вот это внутреннее страдание вызывает уважение и сочувствие. Возможно подобные размышления и поспособствовали развитию психических отклонений которые в последствии привели к трагическим последствиям.

В письмах к брату Тео Винсент показывает свое отношение к миру и к людям, это выглядит очень искренне и душевно. Он рассуждает и размышляет, пытается анализировать то как к нему относятся люди и почему. Часто он просит денег и объясняет на что, поражает то с какой расточительностью художник относился к своей профессиональной деятельности, но при этом периодически недоедал. Он покупал лучшие краски, чтоб нарисовать шедевр, а покушать мог забыть, это свойственно многим творческим личностям, но редко когда выпадет возможность за этим наблюдать так близко.

К сожалению мне не удалось найти достаточно информации о самом брате Винсента, Тео Ван Гоге, но то, что его вклад в становление художника был огромным, не вызывает сомнения. Великолепно, что он сохранил больше 600 писем от брата. На протяжении всей книги я думала, почему же мы не можем ознакомиться с тем, что пишет Тео, а оказалось, что Винсент не сохранял письма брата, в отличии от Тео.

Читать чьи-то письма мне всегда немного неудобно - что-то вроде совести перед человеком, пусть и уже давно умершим. "Письма должны читать только те, для кого они написаны".
И случай с Ван Гогом - то редкое исключение, когда это правило лишает слишком многого, поэтому приходится им пренебречь.
Читать чьи-то письма - это, фактически, в ускоренном ритме проживать жизнь человека, который их писал. Чувствуешь себя выслушивающим монолог, давность которого, в случае Ван Гога, вот уже перевалила за сотню лет.
Но как же ярко встает его образ, как рвется наружу его душа из каждого письма к брату, написанного с той максимальной степенью искренности, на которую только способен человек.

Ван Гог писал человеку, который принимал его таким, какой он есть: со всеми его минусами, взятыми на иждивение проститутками, гулянками в южных борделях, презрением к церкви (но не к Богу, что важно), постоянными просьбами о деньгах на кисти-краски-холсты-мастерскую-натурщиков-еду, постоянными жалобами на здоровье и нелегкий путь творчества.
И именно потому, что Ван Гог писал брату, он обнажает все свои скрытые стороны, все свои слабости, всю нервность и обиду на мир, который не понимает, как тяжело жить тому, что целиком и полностью посвятил себя Своему Творчеству. Это обнажение художника, его полное раскрытие и доверие - это невероятная редкость, которую не встретишь ни в одной биографии и не увидишь ни в одном фильме.

Но едва ли не больше самого Винсента Ван Гога поражает его безмолвный (сколько раз за время книги мне было жаль, что нигде нельзя найти ответы Тео на эти письма, что о его реакции я могу судить только по тому лишь факту, что у Винсента все еще не кончились деньги, и он все еще поглощен своими картинами) брат. Я не раз пытался представить, что Винсент в этих письмах обращается непосредственно ко мне - это очень странное представление, но из него можно сделать свои выводы. Содержать старшего брата-художника, который абсолютно не способен зарабатывать самостоятельно? Посылать деньги даже тогда, когда он содержит на эти деньги уличную женщину и двух ее детей? Поддерживать его изначально утопичные идеи создания ассоциации художников, где все будут счастливы? Не допускать и мысли о том, чтобы рисовать самому (а Винсент несколько раз в письмах замечает, что у Тео есть и видение, и все задатки хорошего художника и даже часто зовет его к себе жить и рисовать вместе, забывая о том, что тогда два брата-художника попросту умрут с голоду)?
Я бы, может, и смог так жить, но между мной и Тео Ван Гогом есть большая разница - я уже знаю, что Ван Гог стал великим, а вот Тео оставалось только верить в брата, когда в него не верил практически никто.
И на это нужно не меньше душевных сил, чем на вынимание души из себя для каждого нового холста. Винсент часто писал брату: "Мы нарисовали эти картины" - и он знал, что это не просто красивые слова, это чистая правда.

Без продавца картин Тео Ван Гога, получавшего деньги за вещи, которые ему не нравились, не было бы Великого художника Винсента Ван Гога - художника, чьи вещи Тео любил больше жизни.
И от этого захватывает дух не меньше, чем от каждого письма Винсента, когда он пытается словами обрисовать брату сюжет, потому что холст еще не пришел, нужного цвета красок еще нет, масло еще не просохло, чтобы послать Тео законченное полотно.
Эти письма - не только самое лучшее свидетельство о самом себе художника, ставшего великим, не только доказательство того, что нужно идти по выбранному пути творчества до конца, но и рассказ о поразительной душевной силе человека, который был братом не только по крови, но и по высшим, небесным меркам.

Уникальное произведение. Не художественный вымысел - лишь правда, распиханная по коробочкам букв. От этого все возникающие эмоции более острые, осязаемые. Улыбка - шире,  слезы - больше, размером с цельные горошины.

У меня книга под мягким переплетом, а потому руки постоянно ловили ощущение настоящих бумажных писем в плотном корсете конверта. И каждое послание надушено чувствами. Аромат сложный, долгий, переливающийся от северной нотки Голландии до южного и жаркого акцента Арля. А между ними - и нечто морское, отдающее крупной солью Сант-Мори, и красочно-Парижское, и тепло-сенное, родом из небольших деревушек, и грушевое, а еще немного - резко-абсентовое.

Эти страницы, как оригами, складываются в сложную фигуру - душу раздираемого страстями художника. И все заполненны таким разным: здесь вы найдете размышления об искусстве, литературе и колорите; о призвании человека и смысленности бытия; о великой мечте, философии, обществе, бедности - но бедности только в жизни, потому что душа его - неиссякаемое богатство, целое состояние.

А еще здесь - о психическом расстройстве.

Самое темное и мрачное в этой истории. Самое страшное. Это книга без счастливого конца. Последние два года жизни художника - планомерные и четкие шаги навстречу бездне. Каждая следующая страница становится все тяжелее, неподъемнее. Выскальзывает из пальцев.

Для меня именно это - настоящая трагедия. Если у вас есть здоровый и крепкий разум, вам по плечу что угодно. Инвалидность, чья-то смерть, бедность...

Это все не так страшно, как растрескавшийся, разбитый разум, который больше не подчиняется воле. Когда жизнь становится абсурдным нечто, в котором невозможно ничего контролировать. Невозможно жить. И все рушится, крошиться постепенно до крошек.

Пока не остается ничего.

Закрывала книгу я очень медленно, тихо и траурно. Руки слегка тряслись. Не советую читать людям с психическими расстройствами - боюсь, она может вызвать у вас рецидив.

Если же вы крепки и здоровы, точно тысячилистный дуб, а также небезразличны к искусству, эта книга принесет вам тончайшее удовольствие.

Так мог сказать только художник...
Очень мне нравятся работы ван Гога. Гордо ношу шоппер с "Цветущим миндалем", а еще есть две вышивки... Но при этом Ирвинг Стоун - Жажда жизни почему-то страшно мне не полюбилась. Какую бы работу Стоун не проделал, все-таки книга не является полностью документальной, и кое-что он добавил для художественной выразительности. Ненавижу просто эпизод, где к ван Гогу ползет девица и бороду ему чешет. Поэтому (особенно после подобного) очень хотелось услышать реальные мысли художника. А с кем еще быть искренними, как не с близкими людьми?
Таким близким для Винсента был младший брат Теодор. Оказывается, у них в семье было еще трое детей - еще упоминалась сестра - но братья были наиболее близки. Винсент прошел очень долгий и тернистый путь, чтобы определиться, чего он хочет. Дядья его были коммерсантами и толкали именно в эту сферу - как понимаю, Тео и пошел в эту область. А отец их был священником - и довольно долгое время Винсент считал, что религия - его призвание. Побыл и учителем, пока не понял...
Неожиданно мне пришла ассоциация с Сомерсет Моэм - Бремя страстей человеческих . Словно большой отрезок пути сэр Сомерсет взял для своего Филиппа из жизни ван Гога. Эти поиски себя, первые шаги в живописи, поездка в Париж, да и женщина... своеобразная рядом с ним. Ну а что - вдохновился же он жизнью Гогена, а они с ван Гогом дружили. Дружили...
Признаюсь, что тяжело было читать книгу. И по-человечески - потому что (даже не благодаря, а больше вопреки)) Стоуну я биографию ван Гога знала и буквально отсчитывала... В каких условиях он жил и скольким жертвовал ради своей цели. Тяжело было слышать эти "Вы слишком поздно начали, вы не знаете базы, не владеете техникой"... На что ван Гог все равно парировал - что не отступится от своей цели, что все преодолеет.
Скажу по книжным моментам. Книга разбита по периодам жизни художника - Антверпен, Париж, Арль - и к каждой части идет небольшая биографическая справка, а потом уже письма. И Арль и Сен-Реми читать было тяжело. И - давно я так не читала даже технически. Потому что с художкой можно расслабиться: диалоги там, пейзаж на три страницы. А тут - среди бытовых моментов вроде просьб выслать денег и отчетов о покупках проблескивают такие мысли... Началось все для меня со сравнения с птицей клетке: мол, она помнит, что должна летать, птенцов выводить, и начинает биться. Очень полезные и яркие рассуждения о цветах в живописи и цветовосприятии. Невероятно мне запомнились рассуждения художника о своих двух картинах: "Едоки картофеля" и "Ночное кафе". Прям прочитайте, очень советую, что сам ван Гог в них видел и вкладывал. Это же то "Ночное кафе", которое очень любят помещать на обложку Джоанн Харрис - Шоколад ? Романтичное такое...
Сложно мне было и с автором. Потому что очень чувствовался практически кардиограммный ритм его настроения. Буквально от "Я все смогу и все преодолею" до... Порой его заклинивало на одной навязчивой мысли - снова и снова он расписывал брату свою идею Ассоциации художников. И после Парижа упорно ждал Гогена, переживал, готовился. Открытием для меня стало, что ван Гог был запойным и вдумчивым читателем, любил Шекспира и очень интересно рассуждал в том числе и о Тургеневе и Толстом. И в какой-то период буквально стал одержим японской живописью.
Конечно, я параллельно сразу бросалась смотреть картины. Полюбились мне "Портрет папаши Танги" и "Портрет доктора Рея". Я могу так долго - но, как сказал автор

А я скажу, за что сняла звездочку. Односторонним получился диалог, приведены только письма Винсента, хотя он порой ссылается, на что отвечает из письма брата. И выпал практически полностью Парижский период - такой яркий в жизни художника, но, видимо, тогда было не до писем.
Тяжело мне далась книга. И совершенно не знала

Но чувствую... Много всего, немного даже надо это переварить. И этот путь, и эти мысли, и прикосновение к чему-то... Меня даже немного раздражает наш медийный век, когда о творцах можно узнать все, что угодно - даже если не особо и хотите. Но порой "Ах, если б, знали, из какого сора" очень добавляет понимания. Почему "Едоки картофеля", почему ткачи и углекопы так захватывали художника? Когда начиналось все с "Сеятеля", а заканчивалось "Жнецом" - просто... Поэтому и советовать буду - поклонникам и ценителям, которые хотят узнать, что же было там, за холстом, за этими цветами. Не так искрометно, как у Стоуна - но весь художник здесь, перед нами.
Слушала в исполнении Игоря Князева. Просто хотелось придать объем бумаге, услышать человека... Но... С голосом Игоря я уже обвыклась, да и музыку между частями он наложил очень симпатичную. Но... вышло у него все довольно ровно - просто немного уставший человек. Хотя по тексту прям слышались эти скачки настроения автора - то его захватывала какая-то идея, а то накатывала жуткая апатия... Поэтому буду очень, очень-очень советовать спектакль "Письма к брату", где читает актер Евгений Миронов, а музыкальным сопровождением заведует Юрий Башмет. Вот это... Просто слов не найти...

Иногда идеала достичь очень легко. Чтобы сделать идеальной эту книгу понадобилось всего лишь одно простое действие – снять наипошлейшую золотистую суперобложку и отправить ее в мусорное ведро. После этого книга стала великолепна всем: и содержанием, и оформлением, а больше всего – сочетанием первого и второго.

Для меня Ван Гог – особенный художник. Его творчество однажды захватило меня и с тех пор не отпускает. У меня был период жизни, когда я воспринимал мир через призму его творчества. Знаете, в фоторедакторах часто есть фильтр «живопись», когда можно любую картинку сделать как бы написанную маслом? Вот у меня примерно так было с восприятием, я бродил по ночным улицам Орла, воображая его Арлем, и сочинял стихи про зеленого Ван Гога. Тот период остался в прошлом, но любовь к произведениям художника осталась. Именно поэтому я опасаюсь до сих пор читать какие-либо документальные или художественные книги про Ван Гога, боюсь чужого вмешательства в отношения между творцом и мной.

Совсем другое дело письма самого Винсента. В это издание вошла не вся переписка с братом, а только ранние письма с 1878 по 1883 год. В них мы видим метания молодого человека в поисках своего жизненного пути. Через письма к брату Тео возникает очень живая картина, как Винсент отказывается заниматься торговлей, хочет стать священником и, наконец, приходит к живописи. Винсент – самоучка, его фактически никто не учил писать, он до всего доходил сам. И читатель вместе с ним проходит путь.

И тут время сказать об оформлении книги. Издатели поместили почти на каждую страницу эскизы, наброски и картины художника, соответствующие периоду определенного письма. Винсент пишет брату о какой-нибудь зарисовке, прикладывает ее набросок к письму, а читатель видит этот самый рисунок на полях книги. А так как про свои опыты и пробы Винсент пишет практически в каждом письме, то мы видим всю эволюцию его навыков. Этому еще способствует то, что художник постоянно возвращался к своим ранним опытам, усовершенствуя старые образы. Например, мы видим несколько вариантов рисунка «Сеятель» - от угловатого почти детского рисунка до почти реалистичной картины. Хотя к реализму Ван Гог и не пришел, у него свой стиль, свое мастерство.

Так как данное издание заканчивается 1883 годом, мы не видим ни одной из его знаменитых картин, все они написаны позже, но даже в его ранних рисунках чувствуется очень большой талант, творческий гений. Но узнаем мы не только эту сторону жизни художника. Почти из каждого письма становятся известны подробности его жизни, совсем не простой жизни. Ван Гог предстает перед нами очень одиноким человеком. Родственники, включая родителей, считают его бездельником и не видят в нем таланта. Тот, кого он считал другом, отворачивается. Когда он, будучи миссионером, чтобы понять быт шахтеров начинает жить их жизнью (в лохмотьях, в трудах до изнеможения, впроголодь), его не понимает церковь и лишает его миссии. Его не принимают издатели, требующие «красивых картинок», а не «вот этих крестьян». Когда он больше из жалости, чем из чего-либо еще, женится на несчастной женщине, бывшей проститутке с двумя детьми, его не понимает даже брат. И не смотря на все это, Винсент трудится, постоянно и много, вопреки обстоятельствам, нищете, непониманию, болезни. Он совершенствуется, он видит прекрасное в природе и людях и пытается изобразить его на холсте. У Винсента по всей видимости очень не простой характер, он склонен к порывам, однако некоторых вещей Ван Гог держится твердо. Самое важное – он видит в себе художника, вся его переписка этого раннего периода проникнута упрямым оптимизмом, верой в то, что он добьется подлинного мастерства.

Отдельно нужно сказать про Тео. Мы не видим его писем, их вообще сохранилось очень мало. Но даже из писем Винсента можно понять, что он единственный из семьи, кто видит творческий потенциал в брате. А еще он финансово постоянно помогает брату, Винсент живет практически за его счет, надеясь все отдать долги в будущем. Без помощи Теодора вряд ли бы вообще развился гений художника. Винсент делится с братом всеми своими открытиями, он много пишет про живопись, про техники, про опыты зарисовок. А еще про прочитанные книги, про увиденные картины, про события внутреннего мира – переживания, обиды, надежды. Легко ли быть братом гения? Думаю, нет. Но Тео справлялся, пока жизнь не сломала их обоих.

Переписка не прекратилась в 1883 году, братья переписывались вплоть до смерти Винсента. Я подозреваю, что последующие письма будут становиться тяжелее, в них будет нарастать отчаянье, знание биографии художника подсказывает это. Но я, тем не менее, хочу дочитать всю переписку до конца. Не знаю, дождусь ли я второго тома – такого же роскошно оформленного издания или найду просто тексты. Невозможно сказать, какое у меня будет впечатление от всей переписки, сейчас же письма художника меня невероятно вдохновили. Мне чуть ли не впервые в жизни хочется научиться рисовать, чтобы, взяв в руку простой карандаш, я мог бы запечатлеть кусочек этого прекрасного и яростного мира. Если художника я видел в Ван Гоге все время, то теперь я лучше вижу в Ван Гоге человека. А значит, вижу что-то и в самом себе. И это как-то хорошо.

Эта книга попала ко мне случайно — мы с подругой выбрали её для совместного чтения с помощью рандома. Если бы не это, я, скорее всего, так бы и не добралась до неё. И, смело могу сказать, я рада, что всё-таки познакомилась с ней и ни капли не жалею.

Начала я ещё в начале месяца, но чтение шло очень тяжело. К эпистолярному жанру я не привыкла, к Ван Гогу никак не относилась, и первые письма давались просто мучительно — я откладывала книгу, как могла. Но пообещала себе, что к концу месяца обязательно её закончу.

И вот, наступил конец месяца, и мне пришлось буквально усадить себя за чтение, чтобы наконец сдвинуться с мёртвой точки. Первое впечатление было слабым: я не понимала, зачем читаю бесконечный поток сумбурных мыслей, и была уверена, что поставлю низкую оценку.
Но постепенно я начала читать упорнее — и втянулась. Его описания природы, цветов, его дикое желание рисовать каждую секунду, его одиночество… Вот тут книга меня и зацепила.

Это оказалось удивительно интересно, хотя поначалу совсем так не казалось. Пройдя определённый путь вместе с письмами, я стала смотреть на них и на самого художника совершенно иначе.

Из-за сложности восприятия я в какой-то момент решила переключиться на аудио. Наверное, процентов тридцать книги я всё-таки прослушала — и это стало для меня откровением. Я никогда не любила аудиоформат, но именно здесь, где повествование идёт монологом, слушать оказалось идеально. Во время готовки я включала книгу — и, боже, как же это удобно. Не знаю, получится ли у меня так с другими книгами, но для этой аудио стало идеальным форматом.

К концу чтения я прониклась этими письмами и совсем по-другому взглянула на реальную жизнь художника — непростую, порой мрачную, лишённую какой-то радости. Его чувство одиночества вызывало искреннее сочувствие. А стремление добиться успеха в живописи — восхищение. Я начала смотреть на его картины под другим углом.

В итоге это было удивительное путешествие в мысли и чувства человека, который порой был чертовски прав. И его слова я точно запомню надолго.

Если бы не Дина Рубина и ее дождливый Прованс, не было бы этого мимолётного знакомства с Винсентом, который был спутником в прохладном весеннем путешествии по Франции и составил компанию уже мне, в самом начале осени, ещё теплой солнечной, но уже грустно слезящейся расставанием.
А, возможно, все это отзвук прощального: "Не плачь...Тоска все равно остаётся..."

Пристальный взгляд с обложки и голос, звучащий со страниц - спокойный вдумчивый неторопливый разговор с братом...или, скорее, монолог с собой и жизнью. Скользящий взгляд по натуре и рука, дрогнувшая навстречу палитре. Мысли, перенесенные на бумагу, как хроника дней, ночей, лет.
Как это быть гением? Признанным или нет - это уже другой вопрос. Талант требующий отречения, эгоизма, поиска. Сокровенно, болезненно, но лишь о себе. С благодарностью, неуверенностью, любовью.
С надеждой на понимание и поддержку. Поддержку скорее материальную, но с осознанием неловкости и неразрывности внутренней связи.

Одиночество и несовершенство. Все ли гении обречены на это... Когда ростки таланта отнимают живое и жизненное. Мог ли он быть другим? Стоили ли эти самые "Звёздные ночи", "Цветущие ирисы", "Ночные кафе" и "Подсолнухи" безумия и конечного пункта психиатрической лечебницы. Крик в замкнутом пространстве в обмен на будущее бессмертие.
Бедолага Тео. Как же страшно и неотвратимо, от письма к письму, вчитываться в мысли и метания. Отрывать от семьи средства и тревожно поддерживать тонкую нить, связывающую с братом. Всегда. Вечно. И даже после смерти.
Что поделаешь! Живопись такая штука, которая выматывает человека..., что справедливо и по отношению к близким.

Здоровье, разум, жизнь. Цена за предназначение, цель, мечту. Романтичные отношения, обречённые изначально, единственные изношенные штаны, родители и самобичевание. Каждодневное желание пробиться через невидимую железную стену, которая стоит между тем, что ты чувствуешь, и тем, что ты умеешь.
Талантливый даже в письмах. Метких, поэтичных, меланхоличных, трагичных.