Пыльные Перья

— С тобой так легко смеяться, Истомин. Это для меня каждый раз откровение.
Его искренность — еще одна обезоруживающая вещь, это всего лишь то, что он делает с каждым, оставляет голым и безоружным, но это не кажется сколько-то неловким. Это будто вернуться домой. Он отозвался негромко, честность и искренность, они не требуют громких слов:
— С тобой тоже.

... Саша, помнится, по приезду обещала себе к нему не привязываться. Потому что привязываться к чему-то настолько недолговечному — это только взять кредит на боль и выгребать ее каждый месяц с процентами. Пообещала и обещание, конечно, не сдержала.

Эти дети, голодные и злые, больше похожие на дикарей, так и не научились быть друг для друга опорой, но знают, куда бить, чтобы болело дольше и как кусать так, чтобы кровило сильнее, а синяк сходил недели две.

Никто из них до сих пор не умел целоваться, не по-настоящему, не друг с другом, они всегда больше кусались, чтобы кровило и болело дольше. Потому что так это было понятно, потому что так это было не страшно. Ведь если ты уже делаешь больно, делаешь это осознанно, то по-настоящему ранить будто и нельзя. Ведь если вы уже предельно мерзкие по отношению друг к другу, то это будто доверие? Это будто честность.

— Ты всегда достаешь из меня самое худшее, знаешь? Самое уродливое и самое мерзкое. А знаешь, что еще смешнее? Мне нравится. Я не чувствую себя виноватой. Я не чувствую себя неблагодарной сволочью. С тобой будто можно.

Они все говорят, что Сказка гниет. Сказка разлагается. А твари дичают. Но вы посмотрите на нас. Что с нами стало. На кого мы похожи? Гнилые до основания. Мы посылаем детей на войну. Мы говорим им: ваши тела, ваши души и ваши помыслы — это собственность Центра. Вы не можете ими распоряжаться. Они не врут. И мы гнилые до основания. Совсем как наша Сказка.
Это пройдет. Гниль возьмет и кончится. И этот дурацкий договор тоже. И я отсюда выберусь. Папа смог. И я смогу. Я как ты, пап. Я постараюсь.

Саша ненавидела эту работу. Ведь что такое Сказка? Сказка — это история о мертвецах из другого мира.

— Мы стараемся не вмешиваться в личные отношения обитателей Центра. Тем более, что невозможно запретить ругаться людям, если им очень и очень сильно этого хочется.

И ради бога, не суйся ни к кому из них. Самого затянет. Так вы думаете? Но ведь никто не спрашивает, как именно затянуло нас? Был ли у нас выбор?

Не отзывайтесь на голоса по ночам, не стойте на пороге или на перекрестке, не смотрите под кровать, не принимайте угощения у незнакомых женщин. Не будите Лихо. Прежде, чем войти в воду — сделайте подношение хозяину водоема. Ваши дома, кирпичные коробки, вас ни за что не спрячут.