Хорошая девочка

Голицын похабно подмигивает мне, но я не реагирую. Не смотря на все его мерзости, он не отказал мне в плече, на котором я знатно поревела после разговора с Аполлоновым, и я оценила этот широкий жест. Пришлось, конечно, стерпеть десяток сальных шуточек и несколько попыток облапать меня, но Ник и правда поднял мне настроение с отметки «пробили дно и тонем» до хотя бы «пока дрейфуем и живём».

Мы просто стоим: он — уткнувшись мне в ладонь, я — дрожащая как осиновый лист от ужаса, что это закончится. Мне так хочется его обнять и утешить! Но в то же время я отчётливо понимаю, что он большой и сильный.Справится и без меня, простой смертной и ему не подходящий. Я чувствую это и знаю — если он пожелает, то горы свернёт, не иначе.

Пытаюсь обойти придурка Голицына , а когда тот загораживает проход, с силой наступаю ему на ногу каблуком. Все же не зря я сегодня надела туфли.

Может, хорошие девочки и промолчали бы, покорно преклонили головы, но я не одна из них. Уже точно нет. Хорошие девочки не занимаются сексом со своими боссами-преподавателями. Ночами напролет.

— Прислушаешься к нему? — я заглядываю через плечо Андрея и вижу на верхнем личном деле надпись от руки: «Занудный черт, парил про какие-то балки, я ниче не понял. Короче, ваш кандидат».
— Приму во внимание, — усмехается Андрей. — Только ему не говори, а то и так с самомнением проблемы. Мы из-за его эго скоро офис будем расширять — оно в двери уже не входит

— И подряди Голицына, пусть сводит их в зал славы, соберет данные, кто, что и как прокомментирует. — Диана послушно кивает. — Да, и скажи ему, чтобы болтал побольше, как умеет, пусть к шуму привыкают. Может, кто-то сорвется, сбежит...
— Поняла, сделаю, — теперь улыбается она и уходит, чтобы расчехлить новое оружие массового поражения бюро «Аполло Арт». Голицына, которого взяли на внештатную должность недопомощника младшего недоархитектора.

С Ником и правда легко. Даже слишком. Он не обременен простой человеческой гравитацией — так и летает по миру один, иногда ненадолго пристав к кому-нибудь.

— Мне от тебя душевных страданий досталось выше крыши, теперь еще физическое насилие терпеть.