Рабыня

Пусть мир поступает по-своему, – сказал он мне. – А я поступаю, как могу

Мне нужны люди, преданные своему делу. Люди, которые верят в то, что делают. Это большая редкость в нашем мире.

Я полагаю, что правительственную и правовую деятельность лучше всего предоставить философам, интеллектуалам, рассудительным людям, к числу которых я себя никогда не относил.

Я лгал так долго, что это почти кажется правдой, я уже сам начал верить, что это правда.

Но очень трудно изменить общественное мнение. Изменить то, во что люди так долго верили.

<...> руководствуйся сердцем, не бойся, ибо тебе будет о чем сожалеть, если разум, расчет и страх будут твоими единственными ориентирами.

Другие верили, что рабство — это Божья воля, и только божественное вмешательство или безошибочный знак искупления поможет им вырваться.

Было бы легко обвинить Оскара в том, что она одинока и во многом не уверена, но он тут ни при чем. И мать тоже. Лина не могла винить незнакомую женщину. Ее жизнь принадлежала ей самой, и жизнь эта могла быть хорошей, а могла пройти в пустых мечтах о большем, об ином.

<...> быть твоим отцом — лучшее, что когда-либо случалось со мной. Самое вдохновляющее, самое творческое занятие. Я был зол на Грейс за то, что она ушла, зол на себя за то, что не смог ей помочь. Но все равно я ей очень благодарен. Потому что я смог стать твоим отцом в том смысле, которого бы не было, если бы она осталась. Она так много потеряла, Каролина, а мне так повезло.

<...> каждый человек несет в себе несовершенство и вину, и изо дня в день он стремится исправить ошибки, которые совершил, починить то, что сломал.