Бремя страстей

На многие книги, которые я читала раньше, сейчас, по истечении времени, я смотрю совершенно иначе. Нет больше слепого восхищения от сюжета, канули в небытие мои грезы познакомиться с писателем, что начертал на бумаге волшебным образом "мои" мысли, и испарилось чувство неудовлетворенности от того, что я не способна писать так же, как и он.
С романом Сомерсета Моэма все совершенно по-другому. Я могу перечитывать его вновь и вновь, пытаясь доискаться до истины, которую он старался до меня донести, и постоянно нахожу что-то новое. Он не перестает меня удивлять. Сюжет, заставляющий поверить в то, что невозможное осуществимо, а жизнь стоит того, чтобы рискнуть. Невероятные мысли, облеченные в стройную форму и ласкающие взгляд своей ритмичностью, глубоким содержанием. Немыслимые герои, удивительные характеры.
Прослеживая жизненный путь Филипа, его свершения и жуткие промахи, пытаясь вместе с ним найти единственно правильный путь, мы получаем невероятный жизненный опыт. Общение с героем книги "Бремя страстей человеческих", определенно, пойдет на пользу тем людям, что никак не могут понять, чего они ждут от этой жизни и чего ждет от них она. Благодаря этой книге вы сумеете отправиться в безумное путешествие, пробираясь сквозь дебри человеческой мысли.

Я не буду раскрывать всех карт и освещать все стороны сюжета, я желаю, чтобы читатель сделал это сам. Что я могу сказать напоследок?

Приятного прочтения.

Вот вам знакомо то чувство, когда после прочтения книги даже думать о новых не хочется? Я вот не могу избавиться от этого чувства с воскресенья, когда была перевернута последняя страница бремени страстей человеческих.

Со мной случается такое, что я медленно, но верно, погружаюсь в пучины беллетристики. Один детектив сменяется другим. Все смешивается в кучу: вампиры, ведьмы, монахи, дикари с дубинами, девочки с луками. Кулисы всего этого превращаются в кашу из скандинавских прибрежных городков, пустынь под палящим солнцем, замков с потайными комнатами и каморок алхимиков. Страницы бурлят от событий, душераздирающих сцен и кровищи.

И какое же облегчение, когда в руки попадает такая заслуженно известная классика!

Скажу честно: я совсем не знаю, как выразить свои мысли и чувства. С чего начать? Как описать то, что творилось в моей голове во время прочтения этих 1000 страниц? Как объяснить, что иногда мне просто хотелось с головой залезть в книгу и повлиять на сюжет?? Причем мои действия менялись бы в зависимости от главы.

Я бы схватила Филипа за плечи и трясла бы его до тех пор, пока он не понял, насколько отвратительна Милдред.
Я бы отругала его за обращение с теткой и за то, что он так спокойно продал вещи, доставшиеся ему от отца.
Я бы похвалила его за то, каким он был врачом-акушером.
Я бы посочувствовала его неудобством после разрыва с более зрелой любовницей.
Я бы восхитилась его умением принять решение и следовать ему (даже если иногда проще было бы сделать по-другому).
Я бы поняла и ободрила его, когда он отказывался от людей, которые ему причинили боль, даже если бы это значило, что он остается совсем один.
И я бы заставила его пообещать мне, что он полюбит себя и поверит в то, что он достоин счастья, которое ему принесет женитьба на Салли.

Человеческие страсти… Уникальные и бессмертные. Они живут в каждом поколении и сохраняют свою сущность в любой другой эпохе. Любовь, вера, страсть, властолюбие, исступление... имеют место быть всегда, и поневоле задумываешься, а не они ли правят миром? Прозорливые мудрецы, писатели разных времен стремились всегда к одному и тому же: вглядеться в человека, захваченного сильнейшим порывом, войти в мир тончайших душевных переживаний и распознать в них тайны мира. Что видел, чего достиг каждый из них, мы можем узнать, соприкоснувшись с тем немногим, что досталось нам в наследие: искусство, литература, кино…Сопоставляя их взгляды, нередко можно прийти к выводу, что время меняется, а вот страсти остаются прежними, не утратив своего влияния и важности в повседневности человеческого бремени.

Моэм, о своей книге «Бремя страстей человеческих» писал так: «Книга моя — не автобиография, а автобиографический роман, где факты крепко перемешаны с вымыслом; чувства, в нём описанные, я пережил сам, но не все эпизоды происходили так, как о них рассказано, и взяты они частью не из моей жизни, а из жизни людей, хорошо мне знакомых».

Роман, в действительности напоминает нечто схожие на исповедания человека - Филиппа Кэри -, прожившего долгую жизнь, наполненную не малой долью испытаний, терзаний, постоянного выбора между верой (стать философом или христианином), любовью (любить Милдред, которая приносит лишь страдания, или Салли – добрую, но предсказуемую), родом занятий (стать присяжным бухгалтером или художником … а может врачом…а может все таки выбрать путь путешественника?) и прочими моральными устоями, жизненными приоритетами. Знакомясь в деталях с его детством, отрочеством, юностью, а после зрелостью вырисовывается портрет человека схожего, по своему образу жизни, на кочевника, но с одной только разницей, - кочевники меняли место жительства, а Филипп – точно так же, менял свои предпочтения и идеалы. Такой стиль, подход к собственный жизни, может быть вполне оправдан тем, что с ранних лет он познал, что значит быть одиноким, остаться сиротой, несмотря на присутствие родственных душ дяди и тети. А его природная хромота сыграла не последнюю роль в этом беспрерывном поиске своего предназначения. Не дополучив необходимых ресурсов для построения своей жизненной линии «тогда», он самостоятельно вдается, методом «проб и ошибок», в собственное исследование под названием жизнь: «Долой узаконенные представления о добродетели и пороке, о добре и зле — он сам установит для себя жизненные правила».

Несомненно, история этого человека может показаться немного затянутой, иногда даже пресноватой. Но на, то оно и человеческое бремя, «не все малина», иначе в конце пути и вспомнить будет нечего. И вполне вероятно, что благодаря именно такому опыту, в конечном итоге Филипп примирился со своими душевными недостатками и физическими изъянами – со своей хромой ногой, ведь: «...без неё он не мог бы так остро ощущать красоту, страстно любить искусство и литературу, взволнованно следить за сложной драмой жизни. Издёвки и презрение, которым он подвергался, заставили его углубиться в себя и вырастили цветы — теперь уже они никогда не утратят своего аромата».

Читая Моэма, всё надеялась встретить так называемого положительного героя – не прекрасного во всех отношениях рыцаря без страха и упрека, но хотя бы того, кто вызывал безоговорочную симпатию. Кажется, я нашла то, что искала.

Нет, это конечно же не главный герой Филип Кэри. Моэм говорил, что «хотя в нём (в романе) есть много автобиографических деталей, вымышленных гораздо больше», но для меня Кэри абсолютно ассоциируется с автором (так много автобиографических пересечений), а поэтому белым и пушистым не может быть априори. Мне понравилась семья Торпа Ательни! Веселая, здоровая, красивая, без тараканов в голове. А особенно миссис Ательни - мать, на которой держится мир и покой этого семейства! И даже сам мистер Ательни, в большей степени любящий высокопарные разглагольствования, чем реальные дела, привносит в жизнь хорошее настроение и оптимизм. Я поражена: «Мистер Моэм, Вы ли это?».

«Бремя страстей человеческих» - это роман о становлении чувств, о становлении характера. Маленькому Филипу выпала горькая судьба – он, инвалид с рождения, рано лишился родителей, и всю его последующую жизнь можно охарактеризовать фразой «как закалялась сталь»(с). Много унижений он испытал, много ошибок совершил. Расстался со своей мечтой стать художником, переболел любовью-унижением к глупой и ограниченной женщине, вытиравшей об него ноги. Но сумел найти настоящих друзей, чья искренняя помощь помогла не упасть в бездну. Роман заканчивается фразой «светило солнце». Возможно, любовь-дружба к Салли и будет тем самым призом за страдания, спокойной гаванью.
"Отказаться от всего ради личного счастья - может быть, и означает поражение, но это поражение лучше всяких побед."(с)

Ах, какое наслаждение, какое наслаждение я испытала в процессе чтения. Моэм прекрасен, а мое с ним знакомство удалось на славу. Каждая фраза, каждый абзац - это чистое наслаждение для читателя. Чувства, испытываемые при чтении, схожи с ощущениями от любимой картины, любимого музыкального произведения. "Бремя страстей человеческих" - это книга, где мне не хочется, да и не к чему придираться. Продуманный от начала до конца сюжет, красота описания, живость языка, ну и конечно же, непосредственно вкладываемый смысл - все, все в книге на высоте.

Моэм не держит в нервном напряжении всю книгу, он не подкидывает дешевые повороты сюжета для поддержания интереса. Но он степенно и спокойно описывает вполне обычную жизнь молодого человека так, что читатель сам бежит вперед и не сюжет, да и не хочет откладывать книгу. А уж страстей человеческих в книге полно - тут и проблемы веры, вопросы взаимной любви (а ведь, если вдуматься, то Филипп так не познал взаимности), болезненная одержимость одним человеком, вопросы бедности, физических недостатков, проблема истинной одаренности...И до бесконечности, количество поднятых вопросов зашкаливает, а ведь это все на фоне одной и, наверняка, не самой поразительной истории жизни. Но, пожалуй, самый красивый, самый поразительный ответ, который дает нам Моэм на все поднимаемые вопросы - это восточный ковер с его узором, узором, который и есть человеческая жизнь, узором, который каждый плетет себе сам в силу своего умения, своих убеждения, да и просто в силу жизненных обстоятельств.

Столько восхищенных мыслей породила во мне эта книга, что написать выходит только одно - "Бремя страстей человеческих" нужно читать, обязательно, всенепременно нужно читать.

Можно ли по достоинсту оценить ландшафт, многие века обдуваемый ветрами, монолитные горы, приютившие снежные массы?.. «Бремя страстей человеческих» я неспроста сравниваю с природой, величавой и могучей: так или иначе оно влияет на личность человеческую, одаривает способностью почувствовать гармонию с окружающей действительностью, в уединении приблизиться к истинным приоритетам. Прочитав, мы уже не сможем забыть, сюжет становится таким же реальным, как и водопад Виктория. Уникальное чувство от уникального произведения.

Долго избегала Моэма, считая его излишне сентиментальным. Была не просто приятно удивлена, скорее восхищена. Давно не читала ничего столь реально отражающего переживания и сомнения, замечательно показаны поиски счастья человека, который подменяет свои собственные желания и убеждения чужими. И вот такое бесконечное и безнадежное желание счастья, как у Филиппа Керри - оно тоже подкупает своей искренностью. Ну, и конечно, каждый рано или поздно приходит к пониманию своего "самого простого узора". Финал, конечно, предвиден и ожидаем, но книга совершенно исключает (для меня по крайней мере) альтернативные варианты развития событий. Очень понравилось.

– Зачем же ты тогда читаешь вообще?
– Отчасти для удовольствия – это вошло у меня в привычку, и мне так же не по себе, когда я ничего не читаю, как и когда я не курю, – отчасти же, чтобы лучше узнать самого себя. Когда я читаю книгу, я обычно всего лишь пробегаю ее глазами, но иногда мне попадается какое-нибудь место, может быть, одна только фраза, которая приобретает особый смысл для меня лично и становится словно частью меня самого; и вот я извлек из книги все, что мне было полезно, а ничего больше я не мог бы от нее получить, даже если перечел бы ее раз десять. Видишь ли, мне кажется, что каждый человек – точно нераскрывшийся бутон; то, что он читает или делает, по большей части не оказывает на него никакого воздействия; но кое-что приобретает для каждого из нас особое значение и словно развертывает в тебе лепесток; вот так один за другим раскрываются лепестки бутона и в конце концов расцветает цветок.

Роман, описывающий тридцать лет жизни английского мальчика, молодого человека, мужчины, охватывает множество различных тем, связанных один звеном – в чем же состоит смысл жизни. В конце романа Моэм даст ответ на этот камень преткновения стольких философов, писателей, ученых и просто здравомыслящих людей. К сожалению, точнее к счастью, ответ далеко не однозначный, выстраданный самим Филипом его собственный узор на персидским ковре.

Филипп. Я не знаю другого романа, где главный герой вызывал настолько противоречивые чувства. Презрение спустя пару страниц переходило в уважение, потом оно плавно трансформировалось в симпатию, пока Филип не вытворял что-нибудь такое, что приводило к казалось бы окончательному разочарованию. Но ты переворачивал страницы, и все начиналось сначала. Самое поразительное, что подобные переходы вызваны не искусственным метанием героя между двумя полюсами, все намного сложнее, точнее многограннее – ведь особенности характера сами по себе не могут быть отрицательными или положительными, они как мазки наклевываются на фон (ситуацию), и исключительно в зависимости от обстоятельств приобретают окончательные черты. И наиболее правильным решением станет поиск своего места в жизни, где твоя природа вкупе со способностями получит развитие в том направлении, которое принесет тебе душевный комфорт и желание жить.

Очень интересна любовная линия, точнее одержимость Филипа Милдред. Именно она ярче остальных показала насколько двулики и неоднозначны человеческие эмоции. Даже последняя любовь Филипа, выбранная им скорее из-за своей простоты, неотягощенной бременем уже осточертевших страстей, далека от определенности.

И, пожалуй, одно из самых здравых рассуждений о Боге.

– Может быть. Не верил и Кант, когда придумал свой категорический императив. Вы отбросили веру, но сохранили мораль, которая была на этой вере основана. По существу, вы и до сих пор христианин, и, если Бог есть на небе, вам за это воздается. Но Всевышний вряд ли такой уж болван, каким его изображает церковь. Ежели вы соблюдаете его заповеди, ему, верно, начхать, верите вы в него или нет.

Роман натолкнул на мысли о скоротечности времени, точнее о роли прошлого в судьбе человека. Насколько порой незначительна в дальнейшем роль событий, которые, случившись, отравляют наше существование. Если начертить отрезок – жизнь и отметить точками все произошедшие с нами истории, некоторые будут жирными кляксами, другие едва заметными крапинками, каждая из них бросает тень на дальнейшие часы, месяцы, годы.., едва заметный четкий росчерк, легкую вытянутую дымку или навязчивую, вечно возвращающуюся идею, пунктирной кривой, как звенья цепи, обрамляющую нашу линию жизни. И здесь не действуют законы физики, нет уверенности, что есть какая-то связь между размером точки и длиной ее тени, все отдано воле случая. Мы сами наделяем значением события, так давайте же концентрироваться на положительных сторонах жизни, тогда тканье ковра доставит нам истинное удовольствие.

Филип полагал, что, отказавшись от погони за счастьем, он прощается с последней иллюзией. Жизнь его казалась ужасной, пока мерилом было счастье, но теперь, когда он решил, что к ней можно подойти и с другой меркой, у него словно прибавилось сил. Счастье имело так же мало значения, как и горе. И то и другое вместе с прочими мелкими событиями его жизни вплетались в ее узор. На какое-то мгновение он словно поднялся над случайностями своего существования и почувствовал, что ни счастье, ни горе уже никогда не смогут влиять на него так, как прежде. Все, что с ним случится дальше, только вплетет новую нить в сложный узор его жизни, а, когда наступит конец, он будет радоваться тому, что рисунок близок к завершению. Это будет произведение искусства, и оно не станет менее прекрасным оттого, что он один знает о его существовании, а с его смертью оно исчезнет.
Филип был счастлив.

Светило солнце.

Всё-таки хороший писатель Моэм. Злой, правда.
А книга действительно о страстях, о человеческом, о бремени. И об искусстве. Всеобъемлющая.
О том, как это тяжело, и отчаянно страшно, и безумно прекрасно - жить. Жить каждый день, а не существовать. Даже после того, когда понимаешь, что ты не особенный, ты такой же, как все вот эти, кого презирал, и таланта у тебя ни на грош. Особенно после этого. О том, как гнёт и кидает человека не только жизнь, но и сам он, всё то тёмное, что живёт в нём. Да и светлое гнёт не меньше, просто в другую сторону.
И так здорово было следовать за Филипом во всех его взлётах и падениях, радоваться, сердиться, жалеть его, порадоваться happy end'у. Тем более, что Моэм не всегда так добр к героям. Его отношение к своим персонажам меня всегда увлекало чуть ли не больше самих персонажей, сюжета и пр. Почему-то Моэм-писатель кажется мне похожим на коварного журналиста из "Всё о Еве". Иногда кажется, что персонажи ему нужны только лишь для того, чтобы наблюдать, как подёргиваются их душонки под током не самых приятных ситуаций, и капать ядом.