Три любви

Настойчивый ужас перед неминуемым и неизвестным был как высокая нота, непрерывно извлекаемая из туго натянутых нервов.

По сути дела, он сделался источником, из которого она черпала постоянное и все возрастающее вдохновение, глубоким и тайным колодезем ее счастья.

…она не отворачивает лицо от ветра, не просит, но требует, не уклоняется от жизненных невзгод, а борется – борется, чтобы добиться полного триумфа.

Десять слов были сказаны по телефону – и чудесным образом она сбросила с плеч десять лет жизни.

Она уже мысленно упивалась картинами будущего, стиснув зубы в непреклонном стремлении к своей цели.

Они не разговаривали. Этот таинственный час призывал к всемирной тишине. Не было ни луны, ни россыпи звезд, отчего мрак казался более густым, а тишина – более глубокой.

..какой упрямой она может быть, какой - он подыскивал выражение - упорной в своих заблуждениях.

Убежденность в том, что Анна ей нравится, была иллюзией, плодом воображения, обманом - Люси так хотелось быть гостеприимной!

Хотя Люси не считала себя мученицей, на самом деле ее как будто подвергали гонениям – и этим преследователем была она сама. Ее путь к цели был каторжным; она приносила себя в жертву любви. Одержимость Люси доставляла ей немало страданий. Она действительно страдала, понимая, что ее несокрушимость – это самовнушение, а терпения может не хватить.