Три любви

День был тихим, наполненным неуловимой негой бабьего лета, еле слышным шуршанием опавших листьев, когда казалось, каждый листик мягко пружинит под ногой, – эти меланхоличные отдаленные звуки таяли, как забытое воспоминание.

Питер обладал счастливым даром, столь обычным для благовоспитанного эгоиста: «С глаз долой – из сердца вон».

Если изучаешь всех, не узнАешь никого.

- А он вас бьёт?

• Нет, нет, - простонала женщина. А лучше бы бил. Мне бы хотелось даже, чтобы он меня порол. Да, порол меня голую, в чем мать родила, - вновь истерично всхлипнула она. - Я хочу его, говорю вам, а он хочет только напиться. Валится на кровать и храпит как свинья, это все, на что он теперь способен - храпеть! Бесси дико расхохоталась.

Ссора уже давно прошла, но осталась тяжесть, гнетущее ощущение барьера, который все еще стоял между ними и мог быть устранен только путем их страстного примирения.

— Что вдруг на тебя нашло? – внимательно взглянув на нее, спросил он.
— Подожди немного, – ответила она, – и увидишь.
Это была любимая фраза Люси, предполагающая ее способность устраивать, организовывать, поражать.

Вы даже не знаете, какая вы сегодня хорошенькая! Не смейте умирать, пока не сносите это новое платье. Оно слишком вам идет.

Ее любовь к мужу, к сыну, к Иисусу – одна и та же любовь, и она бессмысленно повторяется

– Для меня существует всё или ничего.