Русский роман

Меир Шалев

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,4

220 оценок

5
56%
4
35%
3
8%
2
1%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 233Хотят прочитать 583

Рецензии

olastr3 июня 2020 г.
«Земля обманула нас. Она не была девственной»
Даже не ожидала, что на выходе будет такая высокая оценка. Поначалу читалось ни шатко, ни валко. Последние ползвездочки добавились на последних главах. Автор успел-таки округлить книгу и придать ей некое подобие сюжета хотя бы своим окончанием. Временами уж очень утомляла хаотичность и бессюжетность.
Несмотря на отсутствие какой-то вразумительной истории, сразу было видно, что это шедевр. Не мешало бы, конечно, добавить после этого громкого слова подмигивающий смайлик, но не буду, автор заслужил.
«Русский роман» – это настоящая большая литература, а не писанина. Чувствуется эпическая мощь и библейская закваска. Из имен, которые приходят в голову, чтобы сравнить (если, конечно так уж надо сравнивать), сразу всплывают Маркес и Сарамаго. Я не знаю, я сама придумала или где-то прочитала, а потом забыла, что этот роман еврейские «Сто лет одиночества», но я прочно утвердилась в этой мысли, когда книга перевалила за середину.
Это произошло, когда стало сильно пованивать малярийным болотом и элемент фантастического, который до этого был легким и радостным, приобрел мрачноватые черты: угрожающее болото, говорящие мертвецы, потихоньку свихивающиеся поселяне, сила рода и странноватая эротика – чистый Маркес.

Там бегали крысы величиной с кошку, совершенно обезумевшие от жары и одиночества. Они забирались на цитрусовые деревья и грызли кору. Страшные раны.
Сарамаго пристраивается по той же линии. К ней хочется отнести неуловимого человека, который идет по миру с полуторатонным быком на руках, почтовых пеликанов, медовых любовников, утративших свое счастье.
И да, еще было хождение по водам. Это понятно откуда – оттуда же, что и все нескончаемые цитаты. Хотя пионеры мошава и были социалистами, но Библию знали наизусть. Мифическое измерение в этой книге мощное и многоголосное. Но если вы подумали, что эта книга – фантасмагория, то промахнулись.
Это книга про сельское хозяйство. Справочник садовода, огородника и энтомолога. «Наши деревенские на глаз определяют точный вес теленка, по цвету луны предсказывают, куда подует завтрашний ветер, и по вкусу лука говорят, сколько азота в почве».
Хотя от сельского хозяйства я далека и такие подробности мне ни к чему, но эта жизнеутверждающая линия мне понравилась. «Плодитесь и размножайтесь» здесь цветет пышным цветом. Плодится все в полном согласии с природными циклами. «Дети. Ниточка жемчужин. Длинные ожерелья семени». И понятно, почему в книге нет сюжета, она бессюжетна, как сама жизнь и человеческая память.
Теперь про память. Ее в этой книге олицетворяет рассказчик, от лица которого и ведется повествование. «Сирота, который рос у дедушки, - это бочка, битком набитая его рассказами», а также самый богатый человек в деревне, инфантил-девственник, здоровый как бык, основатель «кладбища пионеров».

Тридцати восьми лет от роду, ста двадцати семи килограммов весом, в большом доме на берегу моря, я все еще ученик Пинеса и дедушкин Малыш. Все еще жду – его усов на моей шее, его рассказов, нарезанного им помидора, посыпанного грубой солью, на моем утреннем столе.
Он в книге олицетворяет смерть и является противовесом мажорному «плодитесь и размножайтесь» жизни.
Сплетаясь вместе, линии жизни и смерти поют песнь вечного возвращения: любовь, красота, природа, жизнь – тлен, разрушение, несбывшиеся надежды, смерть. Правда, не все выражаются так поэтично, как я: старый учитель Пинес – когда он уже свихнулся – с горечью говорит об этих двух линиях так: «мясо вонючее и мясо е… /ой неформат, неформат, неформат/ учее».
Учителю Пинесу выделена особая роль. Только он может слышать крики, раздающиеся в ночи: «Я трахнул внучку Либерзона»! Раздаются они на протяжении всего романа, только объекты этой нечеловеческой любвеобильности меняются. Как потом выясняется, их слышали еще и женщины, и с замиранием сердца ждали своей очереди. И это «мясо е..чее», кричащее с водокачки, подогревает интерес к бессюжетной книге, потому что это одна из загадок мошава, которую нужно разгадать.
Подогревают его и многочисленные недоговоренности в рассказах нашего могильных дел мастера. А почему он сирота, а куда ушел дядя, а откуда взялось кладбище, которое является одним из главных персонажей? Да, не удивляйтесь, оно – полноправный персонаж. Более того, в этой книге все – главные персонажи, включая самую последнюю блоху и чьи-нибудь сапоги.
Меир Шалев не делает различий между живым и неживым, у него все имеют душу и равные права на участие в сюжете: пионеры-переселенцы и их потомки, одичавший кот Булгаков, названный по имени одного писателя из Киева, мул Зайцер (я только на половине книги поняла, что Зайцер – не человек), бык Жак Вальжан, гиена, пришедшая на свою голову к Минкиным, пчелы Маргулиса, перелетные пеликаны и говорящие скворцы, цикады, личинки медведки, яблони и персики, коровы в наушниках, дающие великолепные удои, бухие лошаки, мандолина Циркина, портфель Беньямина, выгребная яма Рылова, чучело коровы Хагит в «Музее первопроходцев», первобытные люди, которые жили в Пещере Дождя, болото, кладбище.
Любят в этой книге много, с удовольствием и отчаянием, производят детей, тоскуют по тем, кто не придет, и эта любовь не только половая, это любовь всеобъемлющей жизни. Любят дети взрослые и старики: Даниил, влюбившийся в двухнедельном возрасте; дедушка Минкин, всю жизнь страдавший по «крымской шлюхе»; старик Либерзон, нашептывающий что-то своей Фане до ее последнего вздоха; Маргулис и Тоня - медовая пара; Ури, познавший запах женских гениталий у воспитательницы под юбкой; и наш тихоня-гробовщик, который так и не смог… Так что я там говорила про сельское хозяйство? Да, все это на фоне ежедневных забот сельской общины.
И еще надо добавить к этому тонкий еврейский юмор («Мы не для того взошли в Эрец-Исраэль, чтобы поить скотину шампанским»), местами с горьковатым привкусом иронии, который делает книгу потрясающим цитатником и заставляет тихо грызть рукав, чтобы не ржать в голос. И этот юмор переплетается с немного ностальгической поэзией. Например:

«Если бы ты знал, какие поразительные мысли растут в моем сердце! Они, как ночные бабочки, витают в моих висках».
Сложно было читать книгу из-за уже упоминавшейся бессюжетности. Хотя я люблю нелинейные романы, но эти хронологические скачки и отсутствие последовательности в событиях сначала сильно рассеивали внимание. Потом я научилась соединять обрывки нитей в одно, и в итоге даже что-то связное получилось.

И снова сельское хозяйство, но теперь уже с отрицательной стороны: устала я от него. Когда в середине романа кто-то сказал «Он даже мула от осла отличить не умеет», я поняла, что это и про меня. Портрет Зайцера у меня крайне расплывчат. Еще я с таким же ужасом обнаружила, что я не понимаю, чем отличается коммуна от мошава, а разница, вроде, существенная.
Еще одна вещь, затрудняющая понимание книги – еврейская тематика. Хотя логично - проза-то еврейская. Но она меня утомила не в глобальном смысле, а своими частностями: множеством непонятных названий вроде Бар-Мицва и Йом-Кипур, неизвестных мне событий и исторических персонажей. Роман называется «русским» из какой-то иронии, русского в нем мало, за исключением того, что все пришли из России и старики иногда говорили между собой по-русски.
Хотя я, наверное, вру. Кроме языка пионеры принесли с собой какой-то размах, происходящий от бескрайних просторов, которым не уместиться в одной деревне, и непонятную щемящую тоску. Непонятную для будущих поколений, которые они породили. Был момент, когда эта история показалась до невозможности пессимистичной – книгой о тщете и крушении всех надежд.

В конечном счете мы осушили болота, но под ними обнаружилось нечто более страшное. „Связь с землей“, „слияние с природой“ - что это, как не возвращение вспять, закат и озверение? Мы вырастили новое поколение. Это уже не те, неукорененные и несчастные евреи галута, это крестьяне, прочно привязанные к земле, - грубые, сварливые, склочные, ограниченные, узколобые люди с широкой костью и толстой кожей.
Мрачноватый итог всех чаяний и упований. Этот роман и был бы книгой увядания и распада, если бы не конец, случившийся неожиданно, но закономерно – новая глава, продолжающая род Минкиных, жизнеутверждающая нотка, хотя и с примесью грусти. Жизнь не может остановиться, и никакое кладбище над ней не властно. Как я тут недавно услышала, и меня это поразило: «У жизни нет противоположности, смерть – это противоположность рождения, а не жизни».
Я рекомендую эту книгу всем любителям добротной классической прозы. Правда придется запастись терпением, чтобы ее прочесть. Возможно, это будет длиться долго, но того стоит. За последнее время эта первая книга, которая принесла мне чисто эстетическое удовольствие и легкую ностальгию по тем временам, когда я погружалась в какое-то произведение и его смаковала.
И напоследок выход на космический уровень:

«Эта выдуманная земля - просто лоскутное одеяло, сшитое из наших сказок и легенд. Тонкая пленка, под которой скрывается одно лишь свидетельство человеческого самомнения. А весь наш земной шар - просто ничтожная крупица пыли на краю третьестепенной галактики».
Читать далее
43
2,3K
DollakUngallant10 июня 2019 г.
Сто лет одиночества русских евреев.
"Двести семьдесят четыре старика и старухи, одна мандолина и один престарелый мул, что лежат на моем кладбище. Первопроходцы, продолжатели и предатели-капиталисты"
Меир Шалев
Такое любопытное сочетание еврейского имени автора и названия книги безусловно заинтриговало и привлекло меня. Как-то не привелось ранее слышать об этом произведении.
В этот раз я сразу же пришел, увидел… удивился, прочитал и убедился.
Этой весной я сидел в раскладном кресле на даче под цветущей яблоней и в перерывах между копкой грядок читал. Озабоченное жужжание пчел, работающих над яблоневыми цветами сопровождало мое постижение неимоверных трудов еврейских переселенцев над созданием мошава в мертвых землях Палестины.
Вот он еврейский Маркес. Вот он магический реализм с еврейскими особенностями.
И здесь сама земля Израиля, восстановленная от бесплодия к возделыванию и плодородию, оказывается живой таинственной сущностью. Земля ведет людей. Весь роман людей по сути и есть роман с землей.
И здесь на этой земле так много труда, пота, крови, но и чудес! Порой веселых чудес. Вот человек в шляпе оказывается мулом, а рождающиеся дети обретают сверх способности, деревенский осел летит на дипломатическую встречу с английской королевой, которая бросает все дела и ждет его для совещания, а потом оказывается, что летал осел вовсе не к ней, а к турецкому султану, а все ослицы летают и вовсе каждую ночь куда не известно. В каждой строке загадка и магия. Реальность историй постоянно переплетается с легендами и откровенным обманом, очевидным читающему.
Послушайте, даже

«…картошка в мундире и крутые яйца, которые подавались на стол с селедкой, политой оливковым маслом и спрыснутой лимонным соком, с кружочками лука и светлыми ломтиками редьки»
ну чем ни магический реализм!?
Книга невероятно визуальна:

«Первым взорвался белым цветеньем миндаль. Сладкий аромат его цветов наполнил воздух, тесня запахи ливня и грязи. Затем вспыхнула буйная розовость персиков. Их бутоны были темного, глубокого цвета, а раскрывшиеся цветки с тонкими высокими тычинками - много светлее. Рядом с миндалем засияло нежное цветенье абрикосов, запах которых напоминал запах женщины. Потом к ним присоединились сливы, чьи маленькие цветки покрыли ветки густой бархатной белизной. Сразу после праздника Пурим расцвели яблони. Они были красновато-белыми, а их упоительный запах был таким же сочным, как и их плоды. На Песах настала очередь айвы, из которой Рахель и Шломо Левины делали варенье и повидло, и груш, с их белыми венчиками и фиолетовыми воронками, источающими винные пары. А когда земля совсем прогрелась и солнце окончательно завладело садом, наливая соком завязи на деревьях, дедушкины цитрусовые завершили годичный круг цветенья, накрыв сад и всю деревню тяжелой пеленой своих ароматов. В этом саду, где порхали капустницы и голубянки, гремело радостное и дружное жужжанье пчел, а птицы с жуками в обмороке падали с ветвей на землю, я похоронил дедушку и его друзей».
Дедушка Яков Миркин, один из пионеров-переселенцев на землю обетованную, выращивает плодовые деревья, поливает, обматывает привои, обрезает сухие ветки, травит насекомых-вредителей, подкармливает саженцы и у него знаменитый на весь Израиль сад.
В конце романа сад превращается в кладбище для первых переселенцев. Старый, прославленный на всю страну садовод завещает похоронить себя в своем саду. Внук Барух Миркин выполнил завет деда.
А сад погиб: деревья болели и засыхали, покрывались тлей, стволы избуравливались вредителями или казалось будто какой-то яд влился в их сердцевину.
Но почему же «Русский роман»?
Да, конечно, почти все герои романа, переселенцы второй алии из России.
Они вспоминают свои крымские урожаи кабачков, арбузов, картошки и лука.
Они так же как мы называют друг друга товарищами. В их мошавах и кибуцах управляют комитеты, они хозяйствуют по социалистическому принципу и излишки добровольно отдают в общественное пользование. Их головы пухнут от навязываемых лекций о великих целях и задачах. При этом некоторые из них возвращаются в Россию, чтобы «раздуть факел революции».
На их столах сибирские кружевные скатерти и стаканы с золотыми ободками, некоторые из них часто одеваются как граф Толстой. Они варят борщ.
Но роман не русский. Наш, почти каждый классический русский роман, с его, как правило, сюжетной незавершенностью, с его простотой сюжета, отсутствием интриги и внешней занимательности, нагромождением казалось ненужных событий в композиции не похож на «Русский роман». В нашем романе жертвенность героя ради других, какая-то смутная тоска, почти бессознательная, как писал Добролюбов, потребность новой, другой жизни, потребность в правде, которую хоть ищи в дальних краях.
Раскольников на каторге, а Достоевский обещает продолжить историю его, Пьер Безухов – счастливый отец семейства, а зреет какая-то драма. Рудин погибает, а мы верим, что тысячи таких же талантливых Рудиных обретут свою любовь и счастье, и место в новой светлой жизни.
В русском романе в конце даже когда все плохо, остается надежда и кому-то хорошо.

«…Но я другому отдана и буду век ему верна»
и за генерала можно порадоваться.
Анна бросается под поезд, но живы и вырастут ее дети. И Вронский уезжает в Сербию на искупительную для него войну, счастливый Левин размышляет о Боге…
Алеша Карамазов над могилой ребенка произносит речь о любви людей друг к другу…
Роман, который Меир Шалев назвал русским, содержит нечто другое.
Судьба сада в романе напомнила мне участь города Макондо. У города, который основывает семья Буэндиа и сада, что возделал дедушка Миркин, один конец. Поселение колумбийское зарастает, становится заброшенным и пустынным местом. Сад превращается в кладбище.
Ну что ж, часто через чужое лучше понимаешь свое…
Читать далее
36
1,2K
Landnamabok22 января 2021 г.
Эрец Исраэль - мультижанровая синкретика, симфония механик и потрясающий геймплей.
«Русский роман» - уникальный продукт на мировом рынке бордгеймов, локализован в России в 2015 году и снискал множество поклонников среди самых отъявленных бордгеймеров в разных уголках нашей страны. Уже в 1985 году автор привлёк к себе внимание мирового сообщества изданием «Русского романа». Со всей смелостью готов назвать «Русский роман» одним из ярчайших и осмысленнейших явлений культуры конца прошлого тысячелетия. Но, вынужден с печалью заметить, что вне узкого круга искушённых бордгеймеров и почитателей творчества автора этого шедевра, «Русский роман» в России мало известен. Очевидно, неискушённых бордгеймеров несколько отпугивает провокационное название под именем автора или внушительный вес игровой коробки.
Итак, нашей целью является созидание Эрец Исраэль, земли обетованной. Т.е., на первый взгляд, это – градостроительная стратегия или в данном конкретном случае – государствостроительная. Но не так всё просто. На самом деле мы будем заниматься земледелием, выращивать кур, разводить коров и мулов, выращивать виноград и другие культурные растения. Так что же, это банальный еврогейм? Опять мимо. У нас ровно 51 сценарий для прохождения, много рандома, склады с оружием. Так это… америтреш? Да, но и всё сразу. В игре содержится уникальная мультижанровая синкретика, где объединены почти все игровые жанры. С некоторыми оговорками кроме вышеперечисленных жанров необходимо упомянуть семейные, кооперативные, дуэльные игры. И отдельно, в первую очередь «Русский роман» - это сольный карточный еврогейм с оригинальной автомой.
Вернёмся к игре. Перед нами деревня в Изреельской долине, где есть «Трудовая бригада имени Фейги», тайный оружейный склад Рылова, кладбище пионеров второй алии, дом престарелых, пещера первобытного человека, частные хозяйства. Каждому из игроков раздаются дайсы и карты персонажей. Каждый персонаж связан с деревней своей уникальной историей: Эфраим Миркин носит на плечах быка Жана Вальжана весом в тонну; Мешулам Циркин хочет обратно превратить в болото оазис, который стал таковым благодаря усилиям пионеров; Барух Миркин превращает в кладбище домашнее хозяйство своего деда; Ури Миркин кричит по ночам с водонапорной башни; Рылов скопил в тайне ото всех (кроме жителей деревни) огромный оружейный склад; Циркин-Мандолина… играет на мандолине и созидает локальную социалистическую утопию; Пинес обучает детей (весьма, надо сказать, странным вещам). В игре так же присутствуют миплы (людей), анимиплы и миплы урожая (стоги сена, снопы зерновых культур, корзинки с фруктами, кисти винограда и пр.). Рандом, создаваемый дайсами, придаёт очарование игре: то цирк Зейтуни приедет с «резиновой» женщиной, то белобородый Мешулам откроет вентиль с водой и нагонит тучи комарья, а то и старый Пинес раскроет глаза на басню «Стрекоза и муравей».
Симфония игровых механик. Итак, игрокам предстоит испытать в игре сочетание таких механик как драфт и антидрафт (карточный и мипловый), торги, добывание оружия и отстаивание своей идеологии через дайсовый рандом, выстраивание тайлов территории (осушивание болот, разведение садов, выращивание культурных растений). Так же в игре стоит обратить внимание на элементы варгейма и строительство зданий (кладбище пионеров, школа, дом престарелых, больница, тайный оружейный склад, коровник и пр.) посредством игровых фишек. Отдельно стоит упомянуть автому, как интересную находку автора – сольный режим здесь выигрышен, «Русский роман» сольно раскрывается полностью.
Геймплей потрясает своей сбалансированностью и полнотой. Созидая деревню на счётчике игры вы видите, как в прямой зависимости от ваших действий расцветает Страна – сильное впечатление. Бонусами в игре и высшими достижениями участников, независимо от режима игры (сольный, дуэльный, кооперативный или конкурентный), является посещение видными персонами деревни (для беседы с дедом Миркиным, Пинесом или Либерзоном) или покупка видными персонами мест на кладбище пионеров. Очень серьёзно в «Русском романе» проработана историческая линия. Это потрясает когда ты узнаёшь, что фактически Израиль возник в Палестине из-за еврейских погромов в России в 1881 и 1904 гг. «Русский роман» - уникальный бордгейм, с которым стоит познакомиться, чтобы держать руку на пульсе...
Читать далее
35
1,2K

Все рецензии

Цитаты

kleinod25 января 2013 г.
Любая женщина стоит преданности на всю жизнь. Это не от нее зависит. Это вопрос выбора. В Фане не было ничего особенного, кроме любви Либерзона. Она была не более чем зеркало, которое Либерзон не уставал начищать и перед которым он выполнял свои шпагаты и пируэты. Плясал, и пел, и поклонялся самому себе. Таково большинство женщин.
7
715
olastr14 мая 2020 г.
История - это не, что произошло, а то, что записано.
5
401
olastr23 марта 2020 г.
В архиве Мешулама Циркина хранится знаменитая декларация Пинеса, провозглашенная им на заседании деревенского Комитета в 1923 году: «Биологическая способность рожать детей еще не гарантирует родителям способность их воспитывать».
5
211