Антихрист (Петр и Алексей)

Обвинять Петра1 в том, что он якобы «подрубил исконно русские корни» - всё равно, что обвинять коммунистов в том, что они покончили с белой императорской Россией. И тут и там критике подвергаются конкретные действия в конкретных обстоятельствах, а на пьедестал возводится некий патриархальный лубок в стиле "Русь, которую мы потеряли" - про доброго монарха-отца народа, про благообразных бородачей, про целомудренных теремных затворниц, про созерцательную жизнь и неколебимую веру православную. Как будто бы жили мужички, не тужили, пока не пришёл Пётр1 со своими засланцами из слободы Кукуево и не заставил "полюбить гудки, кривошипы - снегиря и травку презреть...", поскольку "ненавистна борцу лампадка, филаретовских риз глазет". Прижал, понимашь, попочки попам, открыл Рассеюшку для просвещения и напросвещалась она на свою голову. А вот то ли дело был бы Алексей…
Исторически такая трактовка не верна. Совсем. Вообще.
Ибо тенденция к петровским реформам намечалась задолго до рождения Петра. Вспомним о том же шведском вопросе. Или о причинах приглашения на Русь иностранцев.
Ибо отец Петра не был тишайшим ни по характеру, ни по проводимой им политике.
Ибо народ при всех своих бунтах, не только стрелецких, сохранял доверие к Романовым (аж до 9 января 1905 года), и именно его представители платили налоги, служили в армии и на флоте, строили Петербург, поднимали промышленность, входили в число "птенцов" и т.д. Так что ни о каком массовом паломничестве в тайнохранительные срубы, а точней – в тоталитарные секты, речь не шла.
Но биография Алексея располагает.
Поскольку он был единственным человеком, при котором глотки недовольных верхов могли бы раскрыться.
Поскольку его политические взгляды так и остались для историков загадкой, хотя доподлинно была ясна его антипетровская позиция и факт группировки вокруг него людей, либо Петра не принимавших, либо когда-то близких Петру, но впоследствии отвергнутых, что таки даёт простор для фантазии.
И поскольку как ни крути, но Пётр был его отцом, а отец, пытающий сына, пусть даже и за дело – это мощный отрицательный образ.
И если для автора – махрового антисоветчика - Великий Пётр был член ВКП (б), то Алексей неминуемо становился представителем потерянной Руси, попранной всякими там рослыми преображенцами, наглыми птенцами и революционной матроснёй вкупе с компетентными органами, и наделялся долей авторских тараканов.
Отсюда и заострение противостояния России настоящей – Руси уходящей.
И грубейшее противопоставление поднявшейся на пьедестал языческой Венеры и загаженной православной церкви.
Физики и прогресса, предлагаемых Петром, и метафизики и спасения, тщетно отыскиваемых представителем народа Тихоном.
И слова протопопа Аввакума, вложенные в уста царевича Алексея.
И лицо Иванушки-дурачка у Александра Румянцева (вот за этого персонажа действительно обидно).
И шарахающийся от античных статуй сподвижник Петра Абрамов (в реале с ним было сложнее всё).
И писатель и поэт Пётр Андреевич Толстой – автор романа «Езда в остров любви» (не пытайтесь это повторить на экзаменах).
Отсюда, собственно, и «антихрист» Пётр-убивец и приближающийся к «христу» Алексей-жертва.
К чести Мережковского стоит сказать, что занимающая центральное место трагедия отца и сына - наиболее сильный и наиболее правдивый момент во всём романе. Именно здесь автор не опускается до вульгарных противопоставлений.
Пётр, сколько бы его ни обзывали толпа раскольников и одна глупая фрейлина, не выглядит здесь ни антихристом, ни, при всей своей жестокости, нехорошим человеком. Это страдающий отец, по-своему любящий своего пусть и не идеального Алёшу. Это правитель, переживающий за судьбу своего государства, упорно, кстати, на это государство работающий. И это человек, перед которым стоит непростой выбор: простить сына - погубить страну, казнить сына – погубить себя.
Алексей, сколько бы не наделяли его разные докукины ореолом мученика, является обычным человеком, в свою меру грешным, и, кстати, не очень удобным в бытовом плане. Отца любит какой-то подавленной любовью, но чаще боится и ненавидит. Страдает от непонимания, но в то же время не пытается хоть как-то исправить ситуацию. Да и о самом государстве имеет представления, мягко говоря, странные, в стиле: «Ну да, мы голые, пьяные, нищие, но в нас - Христос». Так что волей-неволей приходится признать правоту Петра.
Оба как будто пришли из разных миров и банально не могут услышать, принять и понять друг друга. Что для Петра является рутиной, для Алексея невозможно физически. Что для Алексея хорошо, то для Петра - идиотизм (особенно показательна в этом отношении сцена на ассамблее).
В душах и того, и другого дьявол борется с богом, а «начало» зверя - с человеческим и в определённые моменты «зверь» прорывается наружу.
Как относиться к трагедии?
Однозначного ответа у Мережковского нет.
С одной стороны, Пётр велик да тяжёленек, и стоном стонет от него земля.
С другой – наковальня тоже стонет… под молотом, но в результате выковывается новая Россия.
С одной стороны предчувствие грядущей бури и крови.
С другой – новый корабль (государство) крепок. И… выдержит. ДОЛЖЕН выдержать.
Что же касается христианской темы, особенно христианства, противопоставленного Петру-антихристу, она получилась наиболее провальной. Такое впечатление, что Мережковский хотел стать чем-то типа Достоевского, но получился из него Денис Абсентис, причём со спорыньёй. Грязные и мясные сцены, связанные с раскольничьими скитами, пожалуй, одни из наиболее омерзительных в русской литературе. Если Пётр1 жестоко казнил взрослых дядечек, то здесь из христианского милосердия сжигают заживо маленьких детей. Если сподвижники Петра курили и пили водку, то раскольники крепко сидели на галлюциногенах. Если при дворе Петра процветали свободные, но всё же в рамках относительного приличия нравы, то здесь будет жёсткая групповуха с хлыстовской богородицей. С показанной в романе официальной церковью не лучше: ситуация напоминает не то песню из сериала про бордель «ангелы здесь больше не живут», не то роман Этель Войнич «Овод» (про стукачество попов).
П.С. Одно из неоспоримых достоинство романа - его язык и стиль. Цитаты 18 века органично здесь сочетаются с современным литературным, а заодно и с русским разговорным. Встречается интересная игра слов типа "этот претолстый немец - претонкая бестия" или "слово мать соединяется с гнуснейшими словами. Оно так и называется матерным".))
Хотя лично я бы одним словом (не матерным), в отличие от автора, Алексея точно бы не обзывала))

Было у меня предубеждение к Мережковскому. Ну нехорошо брать гранты у фашистских диктаторов, ой нехорошо. Но если оставить за скобками Мережковского и его увлечение фашизмом, книга просто потрясающая.

Потрясающий психологизм. Мережковский раскладывает отношения царя и наследника - как и почему так вышло. Сложная проблема принятия инаковости своих детей, которые становятся все более и более непохожими на нас. И милые карапузы, которых так легко любить, превращаются в "как ЭТО могло у меня родиться?" Только в данном случае конфликт повлиял на огромную часть земного шара. По сути, все государственные перевороты до Екатерины II и есть результат трагедии между Петром и Алексеем.

Мережковский гениально показывает двойственность Петра (вода и пламя). Двойственность и у Алексея. Он не плоский, со всем соглашающийся наследник.

Вообще проблема любого тирана - недостаток инициативы у подчиненных или детей. Но только такие и могут ужиться с тираном. Алексей же личность. И как всякая личность, понимая, что любви не заслужить, он решается на бунт.

Книга позволила мне более полно взглянуть на оценку деятельности Петра. И я до сих пор не уверена, какие последствия имели его реформы. А особенно методы, которыми эти реформы велись.

Действие романа начинается в1715 году – еще до побега царевича. В Летнем саду устанавливают Венеру Таврическую. Вообще-то Венера, из-за которой весь сыр-бор, была установлена в 1720 году, через 2 года после смерти царевича. А в 1715 года она еще даже не была найдена при раскопках.
Так называемая «компания» царевича, где он весело проводил время с друзьями Захлюстой, Засыпкой, Жибандом, Адом и др., существовала в Москве в 1705-1706 годах. К описываемому в книге времени она распалась. Друзей юности царевича разбросало по разным уголкам страны. Но это детали!
Перейдем к сути. В книге на примере исторических личностей и событий прослеживается сверхидея: Антихрист и Христос – извечное противоборство добра и зла. Царь Петр выступает здесь как Антихрист – разрушитель старых, добрых порядков, хулитель веры, а царевич Алексей, соответственно, приверженец и защитник этих порядков и веры. Сама по себе идея интересна, только вот главные герои не выполняют тех миссий, которые возложил на них Автор.
Царевич Алексей показан здесь психически неуравновешенным, трусливым, да еще к тому же пьяницей и неряхой. Он вроде бы порой пытается противостоять отцу, но в то же время боится его, в душе бунтует, но при отце сдерживает себя и, в конце концов, остается покорным его воле. Он вроде бы говорит умные вещи, поддерживает добрые идеи, но это только слова. Действиями они не подкрепляются. Не тянет этот образ на пастыря, который способен привести заблудших овец к свету. И не тянет он также на «надежду Российскую», которую видит в нем народ. Разве что положение этого народа настолько плачевно, что даже в такой «надежде Российской» он готов увидеть свет.
Царь Петр, в свою очередь, не тянет на образ злодея-разрушителя. Какой это злодей, если жена (причем обе) наставляет ему рога, друзья за спиной плетут интриги, а он уверен, что всех держит под контролем? А пущенные в ход палки и дубинки не дают никакого результата. К тому же он постоянно во власти своих фобий и болячек. И ко всему прочему он искренне считает, что делает благое дело. Правда его понимание «блага» не совпадает с пониманием «блага» народного, но это скорее завышенное самомнение и недальновидность, а не злодейство. Он напоминает эдакого мажора-переростка со своими «хотелками». Хочу парадиз на болоте, хочу в Европу, хочу быть императором, хочу, чтоб все мужчины бороды сбрили, хочу статую Венеры в своем саду… И с завидным упорством, через трупы, царь продвигается к благой цели. И «хотелки» его дорого обходятся народу. Только на мажора можно найти управу, а как найти управу на царя? Все ищут защиты у царевича Алексея, но тот бессилен и бесправен, потому что в жизни банально прав тот, у кого больше прав.
И как следствие из всего этого, сверхидея об Антихристе (разрушителе) и Мессии (защитнике добра) не работает.
Насторожило странное описание внешности царевича Алексея. «Он был высокого роста, худ и узок в плечах, со впалою грудью; лицо тоже узкое, до странности длинное, точно вытянутое и заостренное книзу, старообразное и болезненное, со смугло-желтым цветом кожи, как у людей, страдающих печенью; рот очень маленький и жалобный, детский; непомерно большой, точно лысый, крутой и круглый лоб, обрамленный жидкими косицами длинных, прямых черных волос». Ну, прямо чуть ли не убожество или торчок с многолетним стажем! На самом деле, по отзывам современников царевича, он был хорош собой, высокий, статный, широкоплечий. И с портретов царевича Алексея (тех, что написаны при его жизни, например, портретистом И. Г. Таннауэром) мы видим приятного молодого человека с густыми темными волосами. Не знаю, что хотел сказать Автор, создавая столь внешне непривлекательный образ царевича. Может быть, что внешность обманчива – в душе он гораздо краше? Только вот душевная красота царевича здесь не обнаружена. Ко всему прочему, из него еще сделали насильника. Видимо, Автор не читал писем царевича и Евфросинии, или же читал очень поверхностно. Царевич любое ее огорчение принимал близко к сердцу, и наказывал своим слугам делать все возможное, чтобы его любимая «не печалилась». Насколько эти письма наполнены нежностью, заботой, любовью и уважением, настолько показанные в романе взаимоотношения наполнены грубостью, похотью и взаимными упреками. В письмах нет и намека на разный социальный статус и низкое происхождение Евфросинии. Он обращается к ней, как к равной, и она не унижает себя определением «ваша холопка» и «недостойная раба». Здесь же конфликт взаимоотношений прямо вытекает из неравенства. Она постоянно кричит, что она холопка, манипулирует им, нажимая на чувство вины. Он то возвышает ее до «царицы», то опускает до «холопки». Она не может его простить за то, что взял ее силой, он видит в ней оборотня на свою погибель. Любви здесь нет, нежности и уважения тем более.
Но даже если не брать во внимание письма и характер взаимоотношений, возникает вопрос: зачем царевичу срамить себя изнасилованием холопки? Ему достаточно щелкнуть пальцем и 10 интриганов приведут к нему понравившуюся девицу: уговорят, растолкуют, одарят или же пригрозят и подкупят.
В целом, при чтении возникает ощущение, что попадаешь в мир, как бы помягче выразиться, психически нездоровых людей: неадекватный царь, неуравновешенный царевич, сумасшедшая царица Марфа Матвеевна, Евфросиния-оборотень, раскольники – дурдом отдыхает. Что хотел этим сказать Автор? До чего Антихрист довел страну? Или каков царь – таково и государство? Но по поводу раскольников, это скорее претензия к его отцу Алексею Михайловичу – он эту кашу заварил. К «странностям» Марфы и Евфросинии Антихрист тоже не причастен. И даже если государь здравомыслящий и справедливый, он не может отвечать за горстку безумных сектантов. Следовательно, идея всеобщего безумия по вине Антихриста тоже не работает.
Как итог: исторической эту книгу назвать нельзя. Факты исковерканы, использованы только для того, чтобы создать канву для «глубоких мыслей» Автора. Однако по-настоящему глубоких мыслей я здесь не нашла.

Прекрасная книга. Прошло более полугода с момента прочтения, но когда вспоминаю её, снова всплывают чувства жалости, страха, омерзения, боли, которые испытывал читая её.
Очень живо описано время. Придворные и простолюдины, монахи и сектанты, цари и нищие. Всё очень ярко. Подробности из жизни Петра, Алексея и прочих очень правдоподобны, тем более усиливая вышеупомянутые чувства. Государственный уклад, политика, быт, пиры, пытки, ритуалы - всё мерзко, но как-то очень по-родному.
Ну и главная тема, противопоставление Петра-Антихриста, а Алексею-Христу - очень оригинальный взгляд на историю. Не знаю насколько это сравнение имеет под собой основания (кто сегодня может ответить?), но конечно всё написанное подстроено под эту основную теорию.
Жалко всех. И Петра, и Алексея, и прочих. С их своеобразной любовью, пьянством, дикостью, жестокостью и при этом, большой душой, высокими мыслями. Как это уживалось вместе?

Завершающая и самая гнетущая часть цикла. Если в предыдущих частях есть ощущение какого-то выбора или альтернативы, то здесь её нет. Правление Петра I в целом весьма неоднозначно и полно противоречий (как и он сам). Сейчас мы вспоминаем Петра-реформатора и Петра – жесткого подавителя бунтов и любого мнения отличного от своего. Но так ли легко вносить что-то новое в умы людей, которые не хотят что-то менять, даже если это в дальнейшем и принесёт пользу. Тем более, что и приход к власти самого Петра был не так прост и легок.
Повествование ведется в большей степени с позиции Алексея – старшего сына царя, наследника престола. Будущий наследник показан нам не глупым молодым человеком, но весьма безвольный и склонный к злоупотреблению алкоголя. Автор заглядывает вглубь его детства, которое во многом определило всю его дальнейшую жизнь и поступки. Значительный отпечаток накладывает и тот факт, что Петр, лишив Алексея матери, и сам его не любил, не заботился и не воспитывал.
Но все не так просто, у Петра уже давно другая семья - нелюбимую жену заменила любимая, родила сына. И не понятно – толи Петр не любил Алексея только потому, что он сын своей матери, толи он действительно не оправдал его какие-то, может быть, завышенные ожидания, толи он слишком любил своего второго сына – Петра. Тем не менее, сын от первого брака слишком сильно затрагивает интересы, как его семьи, так и его лично.
Не смотря на то, что Петр принес России выстраданную победу над шведами, люди его не любят. Это не мудрено, учитывая, сколько во времена его правления по его приказу казнили людей. Народ его просто боится, а в Алексее они видят относительно спокойную и тихую жизнь, возврат к прошлому. Поэтому так и стоят за него, но и Петр это тоже видит и понимает. Наверняка, ему безумно жалко было сознавать, что после его смерти люди могут развалить все, что он создал.
Мережковский очень образно и ярко описывает это противостояние старого и нового. Где старое выступает в лице сына, а новое в лице отца. Самое удивительное, что и того и другого он не пытается как-то выгородить или показать с какой-то положительной стороны.

"Здесь русский дух, здесь Русью пахнет" (с)

Знаете, на самом деле первое время мне книга не нравилась. В ней было, остро чувствовалось что-то... какая-то нелюбовь к земле русской. Общая. Негативное впечатление. Будто бы это - стойкая позиция автора, просачивающаяся в сюжет постоянно. Хотя, безусловно, эта вещь стоящая. Такие книги вообще очень важны - они позволяют закрепить в памяти события прошлого. Вот я, например, вообще к стыду своему упустила из памяти отношения Петра Первого со старшим сыном. Правда, благодаря этому, книга держала для меня интригу на всех своих вехах) Но вообще-то негоже. И именно благодаря такой литературе мы закрепляем в памяти материал. Другой вопрос - что он художественный. Это вообще зыбкая почва - писать книги о реально существовавших личностях.

И вышел Петр Первый у Мережковского истым Атихристом. Это очень спорная историческая фигура, но если, например, сам Алексей Петрович в дневниках фрейлины вышел разноплановым, раскрывающимся, а его образ, на ряду с неприятием и критикой, приобрел для "лирической героини" и позитивные черты, то с Петром дело плохо. Он во все книге самодур, буян, еретик, изверг и пр. Одной строки в эпилоге о том, что Алексей, стань царем после Петра, запорол бы все его начинания и погубил Россию, мало, чтобы мережковский образ Петра стал разносторонним. Не чувствовалось плюсов, вообще и нигде.

Вот эта однобокость тоже мне не понравилась.
И старообрядники... То есть это трилогия о христианстве, я знаю. Но как-то много и... внезапно, что ли, тут этих ребят. Про них бы или отдельную книгу, или более дельно их в сюжет вплести.

Такие вот пироги. В целом книга все же увлекательная. И я считаю, что она по праву в мастриде. Хотя тот же "Леонардо да Винчи" из этой же серии - на порядок сильнее.

Флэшмоб 2017: 52/67.

Мережковский писал много. Это и художественной литературы касается, и публицистики. и стихи писал, и с древнегреческого, кажется, переводил... На все руки мастер, одним словом. Но как-то так получалось, что первая трилогия ("Христос и Антихрист") вышла у него лучше второй ("Царство Зверя"), в публицистике он начал с местами гениального и пророческого "Грядущего Хама", а затем сбился на самоповторы в духе "да здравствует религиозная революция!"... Словом, постепенно исписывался.
Итак, перед нами роман Д.С. Мережковского "Антихрист", имеющий второе название - "Пётр и Алексей". Он является заключительной частью исторической трилогии "Христос и Антихрист", которая посвящена ни много ни мало - истории христианства. Части трилогии сюжетно не связаны друг с другом: в первой речь идёт об императоре Юлиане Отступнике, во второй - о Леонардо да Винчи, а третья повествует о сложных взаимоотношениях Петра Великого и его непутёвого сына Алексея Петровича. "Антихрист" считается наиболее слабым романом трилогии, но, тем не менее, он и сейчас остаётся весьма добротным историческим произведением с налётом психологизма, передающим атмосферу петровской эпохи так, как её представлял себе Мережковский. Лицам, интересующимся российским прошлым, сюжет романа хорошо знаком: царевич Алексей попадает в немилость к своему самодержавному папе, попутно пьянствует и мечтает вернуть стране старый уклад жизни, потом бежит от царского гнева за границу... Ну а конец немного предсказуем. Естественно, повествование сдобрено большим количеством разговоров о Боге, православии и тому подобных темах, а также значительное внимание уделяется теме русского сектантства. Впрочем, на то он и Мережковский... Вообще этот роман стоит прочесть тем, кто интересуется не только литературой, но и философией и мировосприятием Серебряного века. В частности, в произведении вполне отчётливо читаются взгляды Д.С. Мережковского на русское самодержавие, православие, их связь друг с другом, а также на личность Петра I и его преобразования. Плюс это или минус с точки зрения художественной ценности книги - это уже другой вопрос.

Не жалею о том, что прочитала данную книгу, но общее впечатление портит огромное количество страниц про самосожжения фанатиков тех времён и тех, кто следовал за ними. Огромный упор на духовную жизнь в той России тоже не был каким-то украшением данного произведения, но был ожидаем от книги, выходящей в трилогию об антихристе. Очень хорошо показана психологическая составляющая взаимоотношений отца и сына, а некоторые события кажутся бредом и дикостью, но учитывая, что автор творил ещё во времена Империи не думаю, что цензура тех времён пропустила бы всешутейшие соборы, если бы это не было правдой, тем более, что и другими источниками данная информация подтверждалась. Атмосфера Петербурга Петра Великого, его Парадиза ощущается на каждом шагу. Прогресс граничит с невежеством, учёность с леностью и легкомыслием, кровь льётся рекой с алкоголем, уже работает Сенат. Это та история, которую мы знаем, но с деталями, о которых не думаешь, когда читаешь о становлении молодого города на Неве. Эпизод с разгулявшейся стихией в момент наводнения вообще пробирает до костей, а личность Петра теперь вообще невозможно охарактеризовать и понять, хотя людей, в которых великое граничит с низостью, предостаточно, огромной толчок колеса истории случился именно тогда

Самый слабый роман из трилогии. Язык очень тяжелый. Образность - в принципе не конек Мережковского. Но тут я совсем не смог уловить отношения автора ни к Петру ни к Алексею. Не показана динамика развития их конфликта. Есть несколько зарисовок детских лет Алексея, а потом уже показывается время, когда точка невозврата пройдена. А что к этому привело из книги не видно. Как и в книге про Леонардо противостояние Христа и Антихриста выглядит надуманным (в отличие от первого романа трилогии про Юлиана отступника). Античные статуи, пьяные оргии - ну все это как-то несерьезно. В целом написано очень много, а по прочтении какая-то пустота осталась. Как будто и не читал.