До и во время

Роман Шарова-это историческая фантасмагория, изложенная журналистом, который после травмы начал страдать провалами в памяти. Он находится на лечении отделении геронтологии, где решает написать свой "Синодик", чтобы зафиксировать ускользающее время, чтобы оставить в истории значимых людей и эпохальные события. В результате перед нами возникают картины исторических проектов развития России на протяжении нескольких столетий, а именно, идеи христианского православия, вседавлеющее просветительство и, конечно же, коммунистический финал. Причём, мы понимаем, что это не объективно историческое изложение фактов, а деконструкция истории, утрирование и абсурдное интерпретирование исторического нарратива.

Постмодернистский текст романа сквозит иронией, наполнен мешаниной идей русской религиозной философии и русского космизма. Реальные исторические личности, начиная с Соловьёва, Фёдорова и Бердяева и заканчивая Толстым, Лениным и Сталиным, пересекаются в непредсказуемых ситуациях и событиях, высказывают утопические идеи, создавая неразбериху и путаницу времён, стран.

Весь роман пронизан сближением христианско-православных и коммунистических идей. Коммунисты ждут Апокалипсиса - это уже о многом говорит! Невозмутимость и серьёзность повествования, нарочитый "документализм" еще более усиливают комический эффект, доводят утопические фантазии до абсурда.

Конечная цель пациентов психолечебницы - возвращение в рай и воссоединение с Богом, и весь этот путь должен пролегать через тернии коммунизма.

В романе цитируются положения В. Соловьёва, как основные постулаты мировоззрения будущих праведников России.

"Соловьев учил, что:

1) катастрофа уже надвинулась на мир и совсем близка, время Апокалипсиса пришло, наступил век антихриста;

2) осуществление истины и справедливости во всей их полноте должно начаться немедленно;

3) исходной точкой, началом человеческой истории был первородный грех; Страшный суд и победа над мировым злом будет ее концом;

4) (вслед за Федоровым) мир, сотворенный Господом, не был совершенен. Жизнь не дар, Акт Творения был неким выпадением земного мира из Абсолюта, потому и первородный грех был естественным следствием этого выпадения. Однако Акт Творения оправдан тем, что мир движется к совершенству и рано или поздно вернется, сольется вновь с Абсолютом, вернется на «новую землю» и на «новое небо»;

5) (в отличие от Федорова) не может быть личного и общественного спасения человека, возвращения его в рай вне сотрудничества с Богом;

6) каждая частица мироздания жива, самобытна и одушевлена, нет частицы без памяти и, следовательно, возможно восстановление, воскрешение всего когда-либо жившего на земле;

7) осуществление этого близко, мир прошел уже большую часть пути; раньше он был в извращенном хаотическом состоянии, теперь: а) хаос собран в первоначальную совокупность силами всемирного тяготения, б) эта совокупность гармонично расчленена, дабы сделать возможным интимное воссоединение вселенского тела (работа электромагнитных сил), в) возникла жизнь — органическое единство этой вновь созданной материи и света, г) сотворен человек;

8) мессианское призвание человека — возделать и благоустроить природу, спасти ее, освободить и, завершая историю, вернуть в Абсолют;

9) грехопадение было попыткой человека сделать это собственными силами, вне сотрудничества с Богом, результат — хаос, разрушение, торжество зла, но все это лишь отсрочило призвание человека, а не упразднило его;

10) цель мировой истории — достижение единства Бога и возглавляемой человеком внебожественной природы;

11) к этому единству невозможно прийти без Богочеловеческого организма вселенской церкви — основы и воплощения добровольной солидарности людей;

12) историческая миссия России — религиозное посредничество между Западом и Востоком, сближение их и конечное воссоединение во всемирное государство. Возглавит это государство русский царь (светская власть) и римский папа (власть духовная);

13) именно государство будет выступать как представитель человеческого начала в становящемся Богочеловеческом единстве, а не личность (личность должна сознавать, что ее истинная свобода есть самоотречение) и даже не община."

Шаров показывает метафизику Соловьёва как философию "конца". Коммунисты-апокалиптики приучают соотечественников к мысли о необходимости всеобщего разрушения, которое приведёт к райским мечтам из Писания. Всё это хорошо ложится на исконно русский нигилизм.

Соединение утопизма и идей революции символизирует брак философа-космиста Николая Фёдорова и французской писательницы Жермены де Сталь, которая становится связующим звеном повествования. Её трансформации, три жизни, воплощают все идеи русской революционности. Фёдоров проповедует нецерковный путь преображения России: "дело спасения человека завещано Господом самому человеку." Он возлагает надежды на науку, которая сможет победить смерть и возрождать уже умерших. Человек будет создаваться искусственно путём собирания рассеянных по свету атомов и, соответственно, первородный грех, за который человек наказан, исчезнет. Человечество повернётся назад к "догреховныи истокам". Апокалипсис будет предотвращен! Пародийность философии Федорова напоминает антиутопию, искусственный мир безгрешных клонов. Несбыточность идей Фёдорова подчёркивается тем фактом, что мадам де Сталь соблазняет юного философа под действием наркотиков. Одурманенность, жизнь в грёзах перекрывает реальность, превращая её в абсурд.

Дальше - больше. Эта замечательная дама де Сталь впоследствии оказывается матерью и любовницей Сталина, а также вступает в сексуальную связь практически со всеми лидерами большевистской партии, чтобы вызвать ревность вождя, тем самым уничтожить их , расчистив дорогу отцу-народов, который изображен как мученик собственного мифологизированного образа. Образ Сталина идеализирован, что воспринимается как насмешка над пропагандой, над зашоренностью людей , предпочитающих миф реальности.

Во второй половине романа появляется композитор Скрябин. Он убеждён , что является Богочеловеком, несущим миру спасение посредством магических свойств искусства. Музыкант хочет создать гениальную "Мистерию", которая перевернёт мир и заставит людей пережить экстаз всепланетного разрушения материального мира. Всё обрекается на гибель без сожаления, наступает праздник освобождения от всего земного и обретения вечной жизни. И вот тогда начнётся Божественная история. Никакая цена не является слишком высокой для достижения светлой мечты.

Таким образом, в романе Шарова в издевательском ключе показаны всевозможные пути Апокалипсиса в России. Соловьёв, Фёдоров, Скрябин выступают предтечами, вдохновителями революционной катастрофы.

Бред финальных сцен в психолечебнице доводит ситуацию до полного маразма. Возникает "закрытое постановление ЦК партии о всемирном потопе!", создаётся Ковчег спасения, куда допускаются только старые большевики .

Впечатление от романа неоднозначно. Замысел автора понятен: пристрастие к любым утопиям, будь то религиозные, социальные или эстетические, может увлечь человека в пропасть нигилизма. Но нагромождение абсурда иногда утомляет, а излишняя сексуальность некоторых сцен сомнительна.

Ценность книги для меня определяется желанием перечитать её ещё раз. В данном случае такого намерения у меня точно не будет.

Владимир Шаров с самой своей первой вещи - "След в след" - задал высокую планку. С тех пор продолжает удивлять читателей примерно раз в 3-5 лет.

"До и во время" - альтернативная история, фантасмагория, историческая метапроза. В романе Шаров проводит деконструкцию как советской мифологии, так и религиозной. Основные темы - история, память, миф, революция, цикличность истории/культуры/идей (жизни де Сталь), религия.

Как-то, помнится, я сравнивал Тома Маккарти и Шарова ("Репетиции" и "Когда я был настоящим" - построение и повторение новой реальности). Здесь опять же есть близкая британцу тема - память. Герой в результате несчастного случая начинает страдать провалами памяти и начинает писать свой "Синодик", чтобы зафиксировать важных себе людей, а затем и научить любви новых (стариков больницы), параллельно тоже самое происходит с памятью исторической (разговоры с Ифраимовым).

Роман многослойный и начну, пожалуй, с главной темы Шарова - революции. Одна из главных героинь - мадам де Сталь, перерождающаяся словно Феникс. Почему де Сталь? Шаров выстраивает свое эпическое полотно, чтобы показать предпосылки революции ("до"), в момент ("во время") и последствия ("после", в том числе и последующий крах СССР). Мадам де Сталь выбрана неспроста. Она - современник первой революции глобального масштаба (французской 1789). Три жизни де Сталь - можно представить в виде метафор - революции 1789, революции 1848 и 1871 (время Парижской Коммуны). Также это могут быть реперные точки влияния французской культуры и идей на русскую (ведь практически весь 19 век прошел под влиянием французской культуры и французского языка, не зря Достоевский делал критические выпады и в "Зимних заметках", и в "Игроке" против французов). Вторая жизнь де Сталь пустила корни уже на русской земле. Здесь она встречается с одним из главных философов русского космизма - Николаем Фёдоровичем Фёдоровым (который в будущем станет у Шарова Ноем!). Весьма интересно представлена философия самого мыслителя (философия Общего дела), в том числе, в сравнении с концепцией Владимира Соловьева (соборность, София). Кстати, есть довольно примечательные исторические факты, имеющие быть на самом деле: Федоров действительно был библиотекарем и его послушать приходили ведущие интеллектуалы того времени и Толстой, и Достоевский, и Владимир Соловьев. Другой примечательный исторический факт, известный по воспоминаниям Е. Н. Трубецкого - Соловьев действительно хотел предложить Драгомирову свершение революции и в 1891 году подыскивал для этих целей также архиерея (Шаров в качестве духовного лица предложил Иоанна Кронштадтского). И уж совсем интересно Шаров рассматривает творчество Скрябина и его неосуществленный замысел - "Мистерии" - в рамках идей русского космизма, предлагая рассматривать его в качестве предпосылки идеи революции. Идея революции проходит три трансформации (три жизни де Сталь) и образ де Сталь становится главным символом революции, её идеи и самой России. Самое интересное Шаров на этом не останавливается и превращает Николая Фёдорова в Ноя, больницу в ковчег, де Сталь в жену Ноя, их детей в Иафета, Сима и Хама, а революцию в последовательное движение к надвигающейся катастрофе - апокалипсису (который к тому же может символизировать крах СССР). Пожалуй, Шаров подвел свой итог XX веку и сделал это весьма сильно, срастив советскую мифилогию, религиозную и идеи русского космизма/Софии.

Должна признаться: за такое короткое время впервые в жизни моё отношение к книге менялось столько раз.
Сначала была заинтересованность: весьма достойный стиль, дивный язык, всё это затягивало. Потом явились раздражение и скука: бесцветные истории приземлённых людей, рассказанные психически нездоровым человеком, а проще говоря, шизофреником, хотя в книге упоминается лишь о том, что у главного героя проблемы с памятью.
Дальше последовала странная, но интересная интерпретация истории Христа и христианства в целом (плюс где-то в середине книги приводился еврейский апокриф 10-13 века создания о выжившем Христе), и всё это было приправлено таким количеством размышлений о религии и вере, что просто голова шла кругом.

А дальше… дальше началась история второй главной героини.
И была это история в истории или, как говорится «книга в книге». Точнее, нет, не так. В данном произведении не одна книга в книге. Здесь у нас и рассказы, и очерки, и лжебиография Толстого, и целый роман-жизнеописание, он же – религиозная фантасмагория, или что-то в этом роде. Апокриф – вот хорошее, точное слово для определения религиозных подделок. А ещё у нас имеются: программа партии в романе - раз, стихи в прозе в рассказе – два, и ещё чёрт знает что, на что мой мозг решил просто забить, дабы не взорваться к чертям (интересно, нормально ли так часто чертыхаться, рассказывая о книге, в которой столько размышлений о боге?..).
А вот доминирующий над внешней оболочкой роман в романе я бы на месте автора назвала «Повитуха русской революции». В нём рассказывается история небезызвестной мадам де Сталь, однако из слов автора мы узнаём, что известная-то она известная, а ничего почти мы о ней знать-не ведали. Эта мадам родила сама себя, потом ещё раз, и ещё (как пишет автор, «она вообще любила рожать» - хорошее обобщение), а кроме того породила на свет трёх умственно неполноценных, но симпатичных сыновей и… самого Сталина! Да! А потом с ним же переспала. Да, и как вы уже, вероятно, догадались, именно она помогала всем революционным движениям России.

Но автору, видимо, и этого показалось недостаточно, ибо затем там происходит ряд просто сумасшедших событий, а в конце книги выясняется, что Сталь и Федоров (отец трех блаженных сыновей нашей дамы, а также учитель всех революционеров), как и их сыновья, являются пациентами той же клиники, где пребывает рассказчик. И, если вдруг вам не хватило всего этого, получите (и распишитесь) всемирный потоп из снега, в результате которого спасутся только эти товарищи, и… и в итоге главный рассказчик в компании Ифраимова (рассказчика истории о мадам) остаются в больнице разгребать снег.

В общем-то, анализировать столь переполненную событиями книгу довольно сложно: здесь перемешано столько всего, и так хорошо запутано, что если рискнёшь начать распутывать этот клубок, то не кончишь. Однозначно одно: каждое событие альтернативной истории Шарова является отражением какого-либо знакового события истории библейской: Фёдоров читает проповедь плывущим в лодке Ленину и Зиновьеву как Иисус – галилейским рыбакам, он же является новым Ноем и, как и тот, хочет народить новых сыновей, сомневаясь в уже имеющихся, Скрябин называет себя мессией, принесшим благую весть, каннибализм братьев в утробе, согласно толстовцам, прямо происходит от соперничества Каина с Авелем… Будучи писателем 20 века, Шаров, кажется, полностью отрицает генетику, осознавая её наличие среди прочих наук как данность; притом что в споре между Каммерером, ярым противником генетики, утверждавшим наследование приобретённых признаков, и Вейсманом, последователем Менделя, власти принимают сторону первого «для нравственного здоровья народа». Нельзя не признать, что описанное в романе противостояние зеркалит противостояние Вавилова и Лысенко, но зеркалит настолько гротескно, что за приходящей в голову первой мыслью «господи, что за ерунда!», за очевидным всепоглощающим неверием описываемому, за ярым его отрицанием просто не возникает мыслей хотя бы попытаться отыскать подобия в реальной истории. При том, что Пауль Каммерер и Август Вейсман – сами по себе реальные исторические лица, из чего следуют только печальные выводы о цикличности, а вернее, буксовании истории. Чтобы так мастерски сплетать историю с вымыслом, нужно быть хорошо подкованным в истории, и действительно, Шаров окончил исторический факультет, и мало того - был кандидатом исторических наук.

Хочется отдельно отметить то, как умело Шаров обосновывает повороты своей альтернативной истории: все действия персонажей железно происходят из проникновенности религией (и даже сказками – хрустальный гроб из «Сказки о мёртвой царевне» сыграл немалую роль в будущей постановке ленинского мавзолея, да-да!) народных масс. Именно религиозные рассуждения толкают их на революционно значимые поступки, и будь наш мир на градус пошизанутее – кто знает, может быть, именно так оно всё бы и произошло…

Был ли это уникальный опыт? Определённо. Это необычная книга? Несомненно. Понравилось ли мне? Уже кажется, что да, и даже очень. Во всяком случае, я рада, что прочитала эту книгу, фантазия у автора действительно улётная, это нам, простым смертным от земли оторваться сложно, от привычного образа мыслей, а не оторвёшься – не полетишь. Хочу ли я повторить этот опыт? Однозначно. Но уж точно не в ближайший год – слишком голова устала от выкрутасов, а с другой стороны, такой оголтелый бред и днём с огнём с трудом найди постарайся, и в этом смысле книжка, конечно же, просто бриллиант непревзойдённой величины.

Вот дом, который воздвиг Шаров:

В нем масса сошедших с ума умов –
Врачи, сиделки и сестры,
И пациенты, конечно.

А вот и гг, Алёша:

Не Карамазов, но всё же
Старается быть похожим,
Спасти всех больных недужных
Уже никому ненужных
Маразматиков старых (как и он сам)
В доме, который воздвиг Шаров.

А вот и «Синодик» первый –
В нем много страстей, наверно,
Но суть такова:
Маразматиков чтоб не забыли, нужны слова.
«Синодик», исполненный прений,
Конечно, вне всяких сомнений,
Пишет Алёша, который
Успокоится скоро
В доме, который воздвиг Шаров.

А вот и Савин, мертвец,
Который следит из-за гроба
За своей живою женой.
Религией прикрываясь,
Спуску он не даст торгашу,
Который «взял Леночку лишь во временное пользование»
В «Синодике» первом,
Который пишет Алёша
Ещё вне дома, который воздвиг Шаров.

Вот Вера, про то, как любила мужа
Ей, очевидно, помнить уже не нужно:
Она что запишет – забудет.
Да только забыла Вера,
Что записать забыла
Про горячо любимого мужа, и теперь даже Алёша
Ничего не запишет в «Синодик»,
Который он пишет вне дома,
Который построил Шаров.

А вот и Толстые:

Отношенья у них непростые,
Они друг для друга – проклятье,
Прямо скажем – соперники братья,
(Шаров говорит, близнецы,
Всё дело лишь в том, что второго,
Младшего Льва Толстого,
Перенесли из утробы
Мамы в утробу жены –
Ведь были же случаи
В Китае и Индии
Внутриутробного братопожирательства –
Так почему бы и нет,
Вкусен из брата обед,
Пусть даже метафорический и годы спустя).

А вот и толстовцы верные.
Один из них пишет роман,
Расклеивая на окне
Что-то вроде стихов, белых-белых,
Как эти – перезревших и недозрелых,
И заставляя соседа
(Нашего непоседу,
Алёшу) читать,
То по диагонали, то зигзагом, то вспять:

А вот и «Синодик» второй,
В нем опишет герой
Всех пациентов дома, который воздвиг Шаров.
Зачем? Чтоб вернулся бог.

А вот в этой снежной больнице
Тот, кому не сидится,
Ифраимов, ангел,
Берёт в оборот гг
Рассказами об ИПГ –
Институте Природной Гениальности,
Где, согласно госбзику
Лелеяли всяческих психов
Как потенциальный кладезь ума для будущих революций.

А вот и мадам де Сталь:

Дабы скуку избыть и печаль
Она бежала в Россию,
Где напившись еврейского зелья, дважды
Рожала себя же,
Трёх недоумков отсталых,
А попутно ещё и Сталина.
Смутные дни настали у нас,
Когда госпожа де Сталь,
Всех российских восстаний
Повивальная бабка,
За Россию взялась с умом и религиозными умонастроениями.
Со своим любовником бывшим,
Давненько умом поплывшим,
Сия госпожа, то Жермена, то Катя
Нынче обретается в палате
Дома, который воздвиг Шаров.

А вот те трое солдат,
которые их сыновья,
и потому тоже спасутся:

А вот и второй потоп,
Потоп из лютого снега
(или Шаровского бреда),
И из всей канители
В непроглядной метели
Ифраимов лишь, да Алёша
Остаются откапывать нечто
В доме, который – ну уже почти, вот-вот, скорей бы – канет в вечность.

А вот Владимир Шаров:

(Нет на него ни Сталина, ни докторов),
Он, творя новый ад,
В «Новый мир» внёс разлад,
«Во время и до»,
И после никто из коллегии
Истинно так и не бредил,
Как их бывший сотрудник Шаров,
Который построил дом, который воздвиг Шаров,
Который построил дом…
Маразм при нём был, и остаётся при нём.

— Рассказать ли тебе сказку про белого бычка?

В 1969 году автор решил написать и опубликовать сборник сказок. Но первая книга писателя увидела свет только в 1979 году. Меня не оставляет мысль, что все эти годы автор продолжал свои попытки писать сказки. Только это были уже сказки для взрослых, а не для детей. Мне очень нравится творчество его отца - Александра Шарова, и в равной степени не нравится творчество Владимира Александровича Шарова.

- Расскажи.

Самое интересное в книге - существование так называемого Синодика - книги памяти, которую решил вести главный герой. Туда помещена женщина обычная посторонняя (чужой для главного героя человек), женщина - родственник главного героя, мужчина, для которого главный герой являлся единственным другом, Лев Николаевич Толстой, его последователи, мадам де Сталь. Трём жизням этой дамы посвящена львиная доля этой книги.

- Расскажи, да расскажи. Рассказать тебе сказку про белого бычка?

При чтении книги обязательно нужен предмет для снятия с ушей большой порции вермишели по флотски. Например, Лев Толстой действительно покинул Ясную Поляну, но умер он не на самом вокзале, а в доме начальника станции, на которой ему пришлось сойти из-за обострившейся болезни. Роман написан так, что в некоторые факты довольно легко поверить. Но после книги обязательно нужно заглянуть в жизнеописание Толстого. Для начала, хотя бы в краткое. О жизни Толстого написана книга "Лев Толстой: бегство из Рая" под авторством Павла Басинского. Надо как-нибудь сравнить эти две книги - если я когда-нибудь последнюю дочитаю.

- Расскажи.

В философской части, касающейся Толстого и его последователей, мне наиболее понятна мысль о том, что нельзя уничтожать прошлое, если оно является не только твоим прошлым, но и прошлым других людей. Тут мысль Шарова перекликается с мыслью Антуана де Сент - Экзюпери "Мы в ответе за тех, кого приручили". Говорится также о тех, кто бросал всё и уходил жить отшельником. Такие люди, как правило не возвращались.

Вернуться можно, но когда все вокруг поломано, разрушено, разворочено, расстроено - всё становится невероятно сложным. Есть люди, которые могут простить, и делают это, а есть те, у которых душевные раны никогда не затягиваются - и отношения с такими людьми погибают окончательно.

- Расскажи, да расскажи. Рассказать тебе сказку про белого бычка?

Мне очень не понравилась теория В. Шарова о том, что душевнобольные люди - это гении. Очень раздражает полюсность романа - на одних страницах повествуется о смирении, стремлении к высокодуховному; буквально через несколько страниц - об обратном - разрушении мира, где места для всего хорошего, что есть в человеке - нет.

Впрочем, надо было ожидать, что какая-то альтернативная история в книге будет, т.к. главный герой оказывается среди пациентов психиатрического отделения.

- Расскажи.

Альтернативная история касается трех жизней мадам де Сталь. Одна её жизнь прошла во Франции, две оставшиеся в России. Женщина приравнена автором к источнику силы и власти, только испить она сама из этого источника не может. Также под конец книги эта женщина отмечена как жена нового Ноя; её местопребывание - больница - названа ковчегом; снегопад, описанный в конце книги, автор приравнял к новому потопу по мнению больничных обитателей.

- Расскажи, да расскажи. Рассказать тебе сказку про белого бычка?

Я думаю, что перед чтением этой книги стоило бы поинтересоваться историей СССР, биографией Скрябина, биографией реально существовавшей баронессы Анны-Луизы Жермены де Сталь-Гольштейн, биографией Льва Толстого и его семьи. Иначе после прочтения книги остается впечатление, что на ушах висит не только порция макарон, а ещё и суп с компотом и булочкой с корицей в придачу.

К сожалению, я к этой книге не готова.

Математика, музыка, история, биография, религия, бредский бред – всё смешалось в этой книге. Читать её – это как бухать в компании с очень, очень умным человеком. На определенном этапе интеллект его больше не сдерживается рамками логики и ты видишь –он осмысливает мир глубоко и остро, офигенно круто, но - в параллельной реальности.

Дальше...

Наблюдать за этим очень интересно, и было бы еще интереснее, если бы не осознание собственной убогости. Вот сидишь и понимаешь, что ты очень тупой. Половину не можешь понять из того, что он говорит. Он переосмысливает (или домысливает) Библию, а у тебя с первоисточником не очень, поэтому понять тонкость троллинга или гениальность интерпретаций ты не в силах. Он рассуждает о роли личность в истории, а у тебя в биографии этих людей – пробелы. Вот, например, Сталин. Дико интересная история, как его по заказу любовника родила одна женщина, Жермена де Сталь (отсюда и его фамилия – сын мадам Сталь, т.е. - Сталин), она знала секрет корня мандрагоры, постоянно перерождалась и жила уже третью, последнюю свою жизнь. Вот, значит, она его родила (ей просто нравилось рожать), когда из хрустального гроба вышла и влюбилась в композитора Скрябина (а он как раз делал мировую революцию музыкальным произведением), и сослала в деревню, он там и вырос, а потом они встретились и стали любовниками, ради революции. Но Сталин был очень добрый, не мог людей убивать. И его мать-любовница стала спать с его врагами, чтобы он за это их убивал, превозмогая себя, и добивался огромной власти.
Вот весь этот бред настолько интересно написан, настолько каждое действие обосновано, логично и правильно, что однозначно –за этим стоит некая метафора, переосмысление, философичность. Только моих знаний, моего опыта и умишки не хватает, чтобы это понять. Как квадрат Малевича –для непосвященных это просто фигня черного цвета и непонятно – из-за чего сыр-бор? А вот надо историю искусства знать, в течениях разбираться, мировые тенденции того времени понимать, чтобы осмыслить гениальность этого квадрата. Так и тут – вроде набор странных историй, а всё вместе выстраивается в такой концептуальный черный квадрат. Тут, помимо Сталина, еще десятки личностей фигурируют, чьи судьбы странно переплетены. Запомнился мне съеденный Львом Толстым в утробе его родной брат, он съеден был не до конца и частично остался в черепе Толстого. Это вот о чем, это вообще зачем? Пишу и понимаю - насколько же я примитивна.
Знаете, это еще наверно похоже на секту, как я её себе представляю. Когда вроде бредово, ни хрена не понятно, но есть ощущение приобщения к чему-то великому. Вот проникнешься, напряжешься, потусуешься со знающими людьми – и тебе откроется истина. Местами книга и напоминает манифест какой-то секты и, что самое интересное – довольно привлекательной. Всё там у них очень интересно, вот о деревьях, например:

Ну логично же? Я об этих деревьях теперь всё время думаю. И там можно над каждой старицей вот так зависать и думать, думать. Пить – и снова думать. По сути, вся книга – одно большое рассуждение. Повторюсь – очень умного, неординарного, ищущего, пьяного человека. Прекрасная книга.
P. S. Основное действие происходит в сумасшедшем доме.

"До и во время" – третий и последний роман великого автора, написанный в СССР, и это самая-самая сумасшедшая его книга. Неудивительно, ведь она посвящена безумию русской философии XIX века, а ее формальное действие разворачивается в дурдоме в 1960-е. Рассказчик, коротко сообщив о прогрессирующих провалах в памяти, повествует о том, как устроился в психбольницу на лечение и начал там записывать истории жизни пациентов, чтобы спасти от забвения и их самих, и их родственников и близких. В какой-то момент к нему пристал очень разговорчивый мужик с историей не о себе, а о, внезапно, Жермене де Сталь, и понарассказывал ТАКОГО, что в процессе чтения у меня не раз возникали вопросы к вменяемости не только автора, но и моей собственной.

Даже не знаю, какую долю спойлеров здесь стоит отмерить. За эту книгу стоит браться, только если вы готовы погрузиться в идеально сумасшедший текст, причем по-шаровски безупречно логичный, убедительный, энциклопедически проработанный – и в то же время насквозь больной. В "До и во время" Шаров впервые пишет "мягкую" альтернативную историю России, когда все события сохранены примерно в том же виде, но их причины принципиально не совпадают с общеизвестными. В данном случае в тайном центре русской истории XIX-XX веков оказывается мадам де Сталь, научившаяся клонировать себя в своих дочерях, и ее влияние на умы российских интеллектуалов.

Первой жертвой чар одного из клонов де Сталь оказался знаменитый религиозный мыслитель Николай Федоров, чья философия общего дела получила в романе весьма оригинальный генезис через сказку о спящей красавице. Сразу скажу, что весьма оригинальный генезис в "До и во время" получило вообще все реально существовавшее культурное наследие, которое только попало в книгу в авторском преломлении. Уже следующий клон де Сталь открыла популярный литературный салон и пропустила через него и свою постель едва ли не каждого видного российского мыслителя конца XIX века и начала XX-го. И если уж объяснять все максимально странно, то вы сами можете догадаться, чьей мамашей (а также страстной любовницей и идеологом репрессий) оказалась очередной клон де Сталь…

В романе Шаров показывает, что эволюция философской мысли последних 70 лет Российской Империи происходила в русле абсолютно шизофренической борьбы с православным Богом, не оставлявшей человечеству никакой другой роли, кроме роли строительного материала для рукотворного рая. Каждый начинал с недовольства тем или иным возвышенно-метафизическим аспектом православия и заканчивал необходимостью под произвольным логико-философским соусом уничтожить мир и построить на его руинах новый, более справедливый. Так автор открывает для читателя неожиданную правду, что деструктивные программы коммунизма вообще-то не на ровном месте выросли, а на плодородной почве оторванного от жизни умствования всяких там Соловьевых и Бердяевых (трахнутых мадам де Сталь, конечно). Каждый любитель пораскинуть мозгами требовал апокалипсиса – и в 1917 году он наконец случился как воплощение коллективной галлюцинации.

Центральная творческая задача Владимира Шарова, на мой взгляд, – обнаружение причинно-следственных связей между событиями российской истории. "До и во время" как один из примеров такого обнаружения очень интересно трактовать, отделяя избыточное безумие от уместного. К примеру, все, что касается истории Иосифа Джугашвили, однозначно является чушью, да такой забористой, что кружевные трусы Сталина в "Голубом сале" Сорокина выглядят как безуспешная попытка талантливого копировальщика перещеголять дикий оригинал. При этом философские системы переданы настолько достоверно, что возникает вопрос, а что же в реальности могло их породить, если не болезненное влияние клонов Жермены де Сталь? В том и суть книги – в предложении версии, откуда могли взяться все эти странные идеи, двигавшие русскую мысль в XIX веке. Эта версия даже лучше исторических фактов, поскольку вносит гармонию в философский хаос. Гармонию полнейшего безумия, которое все объясняет.

Роман «До и во время»

Что это было?.. Господи, что курил этот автор?! Где он такие забористые косяки раздобыл! Я тоже хочу!
Я впервые в жизни задумалась, как человек мог дойти до этих мыслей, какие винтики у него там должны были повернуться, чтобы он написал, что Сталин – это сын Жермены де Сталь, которая, к слову, рожала саму себя, выпив какого-то шаманского зелья из мандрагоры. Занавес.

Притом написано все прекрасным литературным языком, никаких матюгов вы там не обнаружите, только с десяток постельных сцен разной степени развратности. Но ЧТО ЭТО ТАКОЕ БЫЛО?! Если это какой-то очень тонкий символ, то мне он остался непонятен. Если это осмеяние советского режима, то, знаете, не смешно.… В общем, я в шоке, если честно, что нам такие книги задают к семинару прочитать. Может быть, завтра преподаватель и расскажет нам все тайны этого произведения, будет даже травить байки про Шарова, с которым он наверняка знаком, но пока меня мучает только один вопрос: ЧТО ЭТО БЫЛО?!!

P.S. К слову сказать, многие мысли в книге показались свежими и небезынтересными, но процент бреда настолько зашкаливал, что серьезно их обдумать было почти невозможно. Поэтому всего две звездочки и моё большое «фе».

Купила эту книгу за 20 рублей на палатке "всё по 20" ввиду того, что полгода назад случайно познакомилась с автором (Быков представил). Мучала месяц. Странная и, я бы даже сказала, мутная история про то, как мадам де Сталь перерождалась три раза, общалась с русскими философами и политическими деятелями и влияла на внутреннюю жизнь ВКПб. Всё это рассказывается главному герою, лежащему в отделении старческого склероза товарищем по несчастью. Местами интересно, местами - скучно, тягомотно и непонятно. Описания исторических событий перемежаются с картинам больницы: злые санитарки, грязные простыни и т.д. Дочитала с трудом, хотя язык хороший и видно руку профессионального писателя.
Отдельно не понравились описания половых актов и всяких девиаций.  Там без смакования, даже в целом скромно, но всё равно как-то противно было. Много в книге об отношениях человека с Богом. Есть на эту тему странные и интересные утверждения. Например: "Первый человек не был первым ребёнком, детство вообще не было создано Богом, и путь от рождения до того, каким человек был задуман Богом, был дан человеку в наказание"; "почему, стоит нам захотеть быть лучше, чем мы созданы от пророды, мы сразу же идём против Него, неужели и в хорошем у нас тоже есть предел, граница, и мы не должны её переступать?"
В общем не могу, сказать, что плохо или хорошо. Не для меня это книга, похоже, оказалась. Что хотел сказать автор? Так до меня и не дошло это.

Это моя 4 книга Владимира Шарова.
Автор очаровал меня ещё в "Репетициях" своими оригинальными фантасмагориями и  магнетически-завораживающим языком. После были романы "Воскрешение Лазаря" и "Возвращение в Египет". Начала улавливать общие идеи между книгами, лучше понимать религиозные концепции автора. Но только благодаря сюжету "До и вовремя" удалось раскрыть многие непонятные моменты из прошлых книг.

Скажу честно, чтобы оценить романы Шарова, нужно быть очень начитанным и эрудированным в разных областях, особенно в истории евреев и церковной истории России. Возможно отсутствием данных качеств и объясняется количество плохих рецензий.

Да, повествование очень аллегорично и подчас трудно воспринимать переходы сюжета, но когда ближе знакомишься с автором, привыкаешь к его стилю, восприятие проясняется.

Книги Шарова определённо не для всех, скорее для узкого круга любителей. Его романы, несмотря на фантазийность исторических сюжетов и уклон в религиозно-философские размышления, станут большим лакомством для гурманов.

Лично я буду продолжать знакомство с его творчеством, а попутно изучать доп. литературу для общего развития в целом и понимания прочитанного в частности.