Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца

Хорошо, что этой книги нет в школьной программе. Как ее могли бы оценить школьники?

Кто-то скажет: «Этот еврей непроходимо глуп. Били его в Гомеле, били в Москве. Били в Польше, Германии, Франции, в Лондоне и Палестине. И ничему-то он не научился. Не прогнулся, не понял, когда стоит позволить себе укоротить нос или взять барьер наперекор собственному хвосту. Потому и не приткнулся никуда, не бросил якорь. Мотало его по всей Европе – и поделом. И конец книги ожидаем».

Другой заметит: «На что ему были нужны его байки, присказки и притчи? Молчал бы лучше, поддакивал, когда следует, да не давал себя обмишурить. Глядишь, и стал бы полным кандидатом или на своих метрах в Москве зацепился бы. А так - у него мышь из кармана крупу тащит».

Но тот, кто постарше, может и сказать: «Знать, сильно у Эренбурга сердце болело за Родину, раз он такую книгу написал. Высмеивал все несуразности, что в России в то время творились, да и об обывательских глупостях не забывал. Досталось Лазику, а сколько их таких, безымянных, в то время было?»

Эренбург абсолютно логично выбрал жанр – сатиру. Где-то даже гротеск. Сейчас она читается как чистая фантазия автора. Самое же страшное, что первая часть книги в свое время оказалась пророческой. И через 10 лет после ее издания людей не то что за вздох, а и за его отсутствие на 10-20 лет в лагеря ссылали. Вторая же ее часть актуальна и сегодня. И вопрос справедливости, и излишнее рвение в вопросе религии. Да и в целом – о здравом смысле.

Каждый скажет: «Конечно же, здравый смысл – как же без него?» А если присмотреться повнимательней – не так уж и много его в происходящем вокруг. Что-то подсказывает, что неспроста Лазику повстречались господин Дрекенкопф и Луи Кон. Да и сквозь карикатурность остальных его знакомцев кое-где просвечивают черты, скорее всего, реальных прототипов. О большинстве из них можно сказать: «Нарочно не придумаешь». А раз так – вероятно, это так и есть. И хоть жили прототипы почти 100 лет назад, сейчас подобные типажи тоже встречаются.

Кто-то когда-то сказал, что классика – это книги, которые и через 100 лет актуальны. Раз так, «Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца», высмеивающая человеческую глупость, тупость и различные «закидоны», - она и есть. Классика. Самое главное – не включать ее в школьную программу.

"Вдох-выдох, и мы опять играем в любимых..." (с)

Именно эти строки "величайшей группы одной песни" он постоянно напевает, рассказывая о своих злоключениях. Именно эти строки и определили судьбу и жизнь еврея Лазика Ройтшванеца, моего нового друга по картам.

Интересно, а если писать "еврейчик" - это уже будет неполиткорректно, или прокатит за мой собственный юморок и сатиру?! Ведь на полноценного человека он и не тянет: низкорослый, наивно-доверчивый, при этом весьма разгильдяйский и туповатый. Даже Труляля и Траляла на его фоне выглядели...или выглядят, если живы до сих пор...героичнее и смекалистее...Стоп-стоп! Не о том...

Итак, персонаж Лазик - живет себе спокойной жизнью гомельского портного, втайне вздыхает по одной певичке и считает ее чуть ли не своей невестой - даже не спросив ее об этом - и кто бы мог подумать, что эти самые вздохи в один момент переменят его жизнь. Он, как и я однажды, провалится в нору, только это не прекрасный мир, а вполне реальные нары. По рассказам Лазика, всему виной гражданка Пуке, которая приняла его вздох за вполне реальный ржач! Это же какое чувство преувеличения реальности у тетки было, это же как надо уметь приукрашивать происходящее, что тебе все верят! Но все случилось так и так начались его приключения! В тюрьме он проникается философией - не представляете какую он тираду выдал о бороде, как символе философствования. Как не стоит выделяться в жизни, а принимать все как есть и плыть по течению - ну разве он борец при этом? Он же ничтожно себя ведет, прогибается под всех, так нельзя, не люблю таких подхалимов. И тут жизнь ему начала преподносить сюрпризы, чтобы он хоть как-то начал бороться, проявлять свое Я.

Вначале - отказ невесты, потеря своей лавки, кораблекрушение и новые путешествия. И хоть бы тумаков кому бы раздал за это, остался ни с чем и ведет себя спокойно, принимает сам все тумаки! Отстой! Жизнь не остановилась и продолжила испытания - Лазик побывал в Киеве, успел поработать на танцах, успел, как истинный еврей, продать непродаваемое. Ну скажите, как, как человек мог купить у него часть прекрасного будущего и вкусную курицу, которая неосязаема, но обязательно он ее получит? Как люди ему поверили? Может и не настолько он туповат, как казалося мне поначалу, либо просто хороший словомес. Для меня это еврейская тайна, хотя с его постоянной "трескатней" неудивительно, иногда приходится уши затыкать, лишь бы не слушать. Но оказывается, Лазик считает себя паровозом, который должен постоянно двигаться. И он продолжал - в Туле "увеличил" поголовье кроликов с чисто еврейским подходом, знакомится с писателем и представляется литературным критиком, едет в Москву. А дальше Лазик отправляется в тюремный trip - Варшава, Познань, Кенинсберг, потом оказывается в Берлине, Франкфурте.. И на месте-то он не сидит, успел поучаствовать во врачебном эксперименте, немного сняться в кино, был "сапожником", а также великим и знаменитым цадиком. Да только исход всех его историй один - его отовсюду гонят, его обман постоянно раскрывается, радости жизни получает по крупицам. И главное, никак он остановиться-то не может, одуматься, начать нормальную, не обманную жизнь. Бесит! Вот думаю, настучать на него доктору, может подправят ему мозги?! Он сам остановиться не сможет, ему надо помочь! Было откровенно скучно его слушать, правда вот история с женитьбой показалась забавной - это же надо поверить, что в один день можно бескорыстно влюбиться и выйти замуж за него, да еще и такая деваха была, самый сок?! Ты что Лазик, правда поверил в себя?! Смешно! А все остальное - просто в карты с ним играть сносно, приходилось терпеть его треп.

------Кхм!------

Глупые бабы, мы же книгу читали, нет никакого нового пациента, и его рассказы...да и что вы вообще понимаете в тонкой сатире и юморе?! Неужели твое умишко не разглядело аллюзий и намеков на советский строй, начиная от нелепых доносов соседей, знакомых или даже друзей друг на друга за банальные вздохи, продолжая нелепыми запретами на публикации писателей поэтов и заканчивая фамилией героя, в которой имеются намеки на популярный тогда "красный цвет". Вы что, серьезно не прониклись? Это я один в голос хохотал над выходками Лазика? Девчата, да это же было забавно, как не понимаете - ну нельзя жить так, как герой, нельзя быть настолько открытым к людям, которые просто покормили, напоили или пригрели твое тельце! А уж тем более не доверять "партийным" бабенкам, которые женятся ради квадратных метров.

Неужели ты не прониклась плутовской составляющей романа? Неужели ты не разглядела работу автора, который в сюжет вплел столько интересных легенд и анекдотов? Что, не понравились? Ладно!

Но а как же любимая многими тема маленького человека - его месте и роли в жизни общества? Все еще не веришь, что Лазик - персонаж книги? Но ведь его жизнь - это не столько реальные истории, сколько забрасывание героя в различные ситуации, в котором автор и раскрывает его ничтожность, показывает, что маленькому человеку везде несдобровать, а уж если он еще и особенной национальности - так и вообще житья не будет! Это же так печально и трагично, вся его жизнь маленькая, как и он сам, трагикомедия.

------Да ну вас, умываю руки! Верь и дальше своим фантазиям!------

Да как она может верить внутреннему голосу, да еще такому занудному? Почему же Лазик не мог существовать в обычной жизни. Вполне мог, и был бы сносным собеседником, да историй он знал немало. Просто его перевели в Палестинский филиал нашей клиники. Надеюсь, что там его выдохи не сыграют с ним злой шутки, а Плач сможет очистить его и без того пустое сердце, наполнить его чем-то большим, чем осознание вселенского могущества внутри себя и он наконец станет настоящим "большим" человеком!

«Вы, Ройтшванец, врете,
как будто вы не живой человек, но целая газета».

Закрыв последнюю страницу, хотела вздохнуть. Вздрогнула и оглянулась...
Нет ли рядом мадам Пуке.
Ведь бытует мнение, что невезение штука заразная, а у Лазика непруха полная.

Лазик Ройтшванец.
Возраст: на пике и в обратном отсчете.
Родина: Гомель.
Национальность: еврей.
Семейное положение: неудачный, скоропостижно скончавшийся брак.
Место проживания: неопределенно и хаотично, человек мира.
Род деятельности: портной по состоянию души, жнец и дудец отталкиваясь от обстоятельств.
Характеристика: брехлив, брехлив, брехлив.
Изворотливость и болтливость.
Судимости: привлекался по ст… УК n-ого количества стран. Перечислено в прилагаемом и утерянном (по причине спойлерности) списке.

Ознакомившись с жизнью Лазика, могу сказать, что хоть и пришлось человеку выживать по мере умения, но зато насыщенно, ярко, эксцентрично.
Начиналось всё довольно мило, с намеком на стабильность – работа портного, любимая женщина маячила на горизонте, родной Гомель.
Но один неверный вздох способен пустить жизнь в невероятную гонку по наклонной.
Эх, и налазилась я с этим Лазиком по странам и весям, да по занозам их местным.
Сумбурное приключение по Европе получилось.
И мест всех не упомнить и тюрем не счесть.
Но уж что забыть трудно, так это добычу хлеба насущного, а иной раз и с маслом.
Кем только не приходилось быть Лазику – и на коне, и за витриной аптеки, и мертвых кроликов разводить и отпускать грехи.
Казалось бы, универсальный работник, а нигде бедному человеку покою нет, негде голову преклонить. Всё от порочности ближнего своего, которого Лазик готов возлюбить от всей души. Вот только отдачи он так и не получил. И не смог достучаться до простого человеческого сочувствия, понимания, сострадания, доброты.
Может ты не там стучал, Лазик, да не теми методами и приемами?!
Но поверьте, его притчи, его невероятные истории дорогого стоят. Заслушивалась, это надо признать.
Я не очень то дружу с сатирой, на нее мне не хватает ни ума, ни чувства юмора, потому не могу сказать, что было смешно, скорей уж грустно. Местами увлекалась, а так… болезненная эротика, да, хорошее определение от самого автора.
Кто-то решит, что это всего лишь безумная шутка, но, увы, реальность. А что изменилось в жизни Лазиков и иже с ними?!

"Я прост, суров, непримирим. Я настоящий бдист..."

Над рассказом Эренбурга обычно улыбаешься, пока не поймёшь, что это он вовсе не шутит. Улыбаться от этого не перестаёшь, но эта улыбка становится грустной, пока повествование вновь не увлечёт тебя и ты, забывшись, начинаешь опять улыбаться весело. И так до тех пор, пока с окончанием книги не кончится история героя, которая кончается, также как и жизнь человека, — смертью. После завершения его книг наступает состояние лёгкой фрустрации. Человек непонятно зачем появляется на земле. Его треплют обстоятельства, кидает то туда, то сюда, то он сам себе не даёт покоя, преследуя какие-то цели. И умирает. История его героя это вечный непрекращающийся поиск, когда герой не просто ищет, а пытается найти, даже не лучшее, а именно то, что должен найти человек, именно "то самое". Поэтому перебираются места, люди, ситуации и каждый раз герой идёт всё дальше, потому что не то, не то, не то.

Всегда хочется поговорить о его книгах серьёзно, но это примерно то же самое, что пытаться говорить с человеком, который всё равно всё будет оборачивать в шутку. Так проще переносить. Что переносить? Да всё. Несправедливость, бюрократию, глупость правящего массами класса, точнее даже глупость масс, которые так легко управляются глупостью и её же плодят. Вообще, иногда кажется, что разум и здравый смысл это вымысел и такого не бывает. Человек против государства, против общества, против всего света. Яркая индивидуальность выводится в оппозицию всему и методом перебора сталкивается со всеми вариантами массового, а потом логический конец: всё есть, а человека нет. У всего есть предел износостойкости, даже у всяких там систем, только человек кончается быстрее.

Эренбург сквозь улыбку, всякими шутками, говорит совершенно не смешные вещи. Если о них говорить серьёзно, то это уже не звучит совсем: обо всём так много серьёзного сказано, что мы просто перестаём это чувствовать. Эренбург иронизирует и тогда начинаешь возмущаться, что как он может о таком шутить. И вот тут и понимаешь, что именно пошутить, надругаться, скощунствовать и надо было, иначе бы это так и не заметили. Или заметили бы, но значения не придали.

Граница возможностей человека определяется другими людьми. Ты будешь двигаться, есть и дышать, пока тебе это позволят другие. Вот такая вот свобода внутри общества. Ты будешь заниматься своим делом и будешь счастлив до тех пор, пока тебе позволят это делать. Вот такая вот граница возможностей внутри общества. Особенно если ты совсем никто в иерархии мира и никто за тебя не заступится, то и пинать тебя будут все, кому это захочется. Грустная участь. Ты не будешь делать своей жизни, пока тебе это не позволят другие. Жизнь это сложная игра со взятками, блефом и игрой на тонких струнах чужой психологии.

Герои Эренбурга стремятся к свободе в её святом понимании. Для них свобода это не "делаю, что хочу", а именно "делаю то, что я должен делать". Не в социальном смысле "должен", не в понимании "долга" как философской категории, а в смысле идеальном, метафизическом, в смысле свободном от условностей социума, разума, логики, от искусственной иерархии и правил, которые человек нагородил за время своего существования в мире. Свобода это отсутствие искусственности. Для такого героя свобода это правда, честность. Он может обмануть, украсть, схитрить, но это не способ обогащения, а способ существования. Общество — скверно устроенный механизм. Оно породило такие правила и ему приходиться, находясь в нём, подчиняться им. Нарушение законов общества это тоже, кстати, установка этого самого общества, его требование. Человек ни в чём не виноват, виноваты люди.

К чему стремились герои Эренбурга? К коммунизму? Демократии? Монархии? Анархии? Его герои скорее как раз вестники анархии. Они против государственности. Это не только Лазик, но и Энс Боот и Хулео Хуренито. Герои гуманисты, которые стремились к идеалу без условного порядка. Порядок должен исходить изнутри человека, а не пытаться быть навязанным извне. Только люди к этому пока ещё не готовы.

В начале у меня не было слов для рецензии, хотелось только написать, что Лазик глупый болтун. Потом я втянулась и стало более сносно. А за эту фразу

я простила книге все недостатки. Да и вообще, она довольно забавная, а писклявый еврейский голосок не умолкал в моей голове ни на минуту.
Жизнь Лазика была и правда бурной. Он много где бывал и в этом ему можно позавидовать. Он много кем тяжко работал, но чем теплее было место, тем с более громким треском он вылетал на улице. Он много раз сидел в тюрьме, но, вероятно, там было слишком спокойно и автор не счел нужным вдаваться в подробности, часто ограничиваясь простым "И полицейский повел его в участок".
Мне чего-то не хватало, что-то казалось лишним, но в целом ничего, читать можно) Все могло быть гораздо хуже!

С возвращением меня))

Слышали ли вы историю о том, как для игры одной непонятной, по прихоти своей мимолётной, ввязался один глупец в кабалу тяжёлую — добровольно, значит, навесил на себя ярмо ответственности незавидное? Конечно, не слышали, делать вам что ли, нечего, всякую хреноту выслушивать?

То есть как нечего? Правда? Тогда сами напросились, слушатели мои беззаботные.

Рассказали давеча товарищи мне, какие игрища весёлые проходят ежегодно на сайте одном, книжками богатом. Словно на сочные колбасы набрасываются на гигантские тома жадные до призов участники «Долгой прогулки» (— да нет никаких призов, с чего ты взял? — то есть как «нет призов»? зачем я тогда вообще...маааать...). И спешат, спешат скорее прочесть да мнение своё очень важное выразить: и про фломастеры, и про мытьё телесов своих будто после помоев — всё как в лучших французских домах.

тыщ

комментарий совести: «Честно говоря, хреново у тебя получается косить под еврейский говор, бро. Это какой-то старославянский скорее получается, опахалом тебе в межягодичное пространство»

...и понуро опустил я головушку буйную.

Короче, да, у меня так славно травить байки, как у Лазика Ройтшванеца, не выходит — вот уж у кого на каждый случай найдётся притча. Никто и никогда его не слушает, но это неважно — настоящие притчи существуют лишь для того, чтобы быть рассказанными (отличная фраза для книги Коэльо вышла — братан, дарю). Повествуя о похождениях своего героя, Илья Эренбург выдал настоящего советского «...бравого солдата Швейка» — впору заподозрить плагиат. От «Швейка» здесь — «наивный простак и мудрый острослов»-герой (с поправкой на Одессу, точнее, Гомель — всё равно всем срочно вспоминать Бабеля) и абсолютно сумасшедший и глупый мир вокруг него. От советской и русской литературы — трагедия «маленького человека», для которого в этом мире места нет.

Хотите смешных (тенью подкрадывающаяся тихая грусть тоже в наличии) еврейских баечек про богатую событиями жизнь одного нелепого маленького человечка — их есть у меня. Только учтите: таки концентрация кащенизма в этой книжке весьма высока.

А почему ви спгашиваете?

На самом деле всё очень просто. Есть прекрасный, полный материальных (в виде заводов, пароходов, икры, буженины, прекраснозадых женщин, офигенно дорогих картин) и духовных (гордыня, сребролюбие, чревоугодие, борьба за мир и правду во всем мире) благ мир. И есть Лазик Ройтшванец. Которому не светит, вообще, никогда. И дело не в том, что Лазик - портняжка-еврей из Гомеля. И даже не в том, что он еврей. А потому что.

Уже в начале истории понимаешь, что Лазик, простите, лошпед. И читать ты будешь целый вот про него роман. В Гомеле по доносу он попадает в тюрьму, В Туле он разводит мертвых кроликов, в Москве такое закрутит, и за ради бабы на табуреточку встанет, но такое не расскажешь, читать надо. И где-то в районе Польши (а путешествовать Лазик будет много) ты понимаешь, что Лазик не просто маленький человек, Лазик герой. Как Бродяжка Чарли. Его бьют, он попадает в нелепые и стыдные ситауции, у него за душой не гроша, а только котелок и тросточка. Так и Лазик, ищет где теплее и сытнее, и несмотря на шутовство и плутовство, он честен. Потому что знаете, вам многие скажут, соврать для того, чтобы стало и тепло и сытно можно, но через себя не переступишь. Вот и приходиться мошенничать, плутовать, балакать свои побасенки, ненавязчиво макая окружающих в их сытость и устроенность и быть битым ещё и ещё.

Это история никому не нужного, неуместного человека, которая оказывается невероятно крутой, потому что этот человек прекрасно все понимает, и принимает мир с буддистской прямо-таки стойкостью, несмотря на то, что цитирует своих бесконечных цадиков. Просто понимаете, среди этих пароходов и заводов, и прекраснозадых женщин и офигенно дорогих картин кто-то ведь должен звонить в колокольчик…

П. С. И да, как и фильмы Чаплина, это конечно смешно, когда падает маленький человечек, уписаться как смешно просто (роняет себе на ногу табличку "сарказм" и матерится как умеет)

Вообще сатира не совсем мой жанр, т.к. я не всегда могу уловить суть иронии, а тут еще и время действия конец 20х годов, меня в эти времена еще и в помине не было, и мое понимание может исходить только из рассказов бабушек, дедушек, советских фильмов, советской литературы, а о школьной истории говорить не буду, т.к. от этой дисциплины я всегда быстро засыпала.

Лично я это время называю «ни вздохнуть, ни пернуть», что собственно очень хорошо показывает данная книга, особенно в лице гомельской гражданки Пуке, у которой очень развито воображение. Стоит ей услышать вздох, возглас или еще что-нибудь не менее оскорбительное, то все, ее фантазия несется вскачь, а потом выясняется, что ты оскорбил флаг, герб и вообще государственный преступник.

Именно такое несчастье и постигло героя - кустаря-одиночки Лазика Ройтшванеца. Вздохнул Лазик, а гражданка Пуке тут как тут. Видимо слова доносчиков в те времена ценились куда сильнее, чем обвиняемого, и не нужны были ни какие доказательства. Достаточно сигнала, потом попробуй докажи, что ты ни в чем не виноват.

• Я ведь тоже влип из-за гражданки Пуке. Это какая-то перепуганная женщина. Но я спрашиваю себя, если она будет еще долго гулять по улицам Гомеля, то как же мы будем здесь шевелиться? Пока нас только девять, но завтра нас может быть сто девять.

  Это все смешно, пока об этом написано с юмором и иронией, но ведь в те времена это действительно была проблема и многим было не до шуток, когда на человека доносили не только случайные прохожие, соседи, но и собственные родные.

  Ощущение, что партийным гражданам запрещалось даже дышать. Танцевать фокстрот – непристойное поведение! Если уличат, то все, прощай партия, работа. Беспартийным чуть полегче.

Что ж это я! Пуке да Пуке, а о самом Лазике практически ничего и не сказала.
Очень колоритный персонаж. Судя по описанию для евреев у него фамилия довольно смешная, т.к. стоит кому-то ее услышать и все начинают хихикать. Первая часть означает «красный», а вот что означает вторая часть, к сожалению, так и не удается узнать, хотя сам Лазик утверждает, что ничего не означает, но я ему не верю. Ройтшванец - гомельский еврей, не очень честный портной, не блещет умом, но очень находчив особенно, если надо у кого-то выманить деньги или еду, лет 30 с хвостиком, очень маленького роста, не любит носить бороду, имеет привычку громко вздыхать, любит товарища Фенечку Гершанович, хорошо подвешен язык, к любой ситуации у него найдется какая-нибудь притча, неудачник. Такое ощущение, что неудачи ему передались по генам от родителей, у которых даже свадьба проходила на кладбище.
Хорошо автору удалось отобразить и посмеяться над неискоренимым еврейским духом. Н

• продать никому не нужную вывеску от своей мастерской: