Хмель

Более ста лет исторического повествования и 800 с лишним страниц хмельного чтения, от которого порой захватывало дух, но чаще всего придавливало его же неимоверной тяжестью от происходившего на страницах сих. Тьма, жестокость, мракобесие, вера, как отличное средство для управления людьми и власти над ними, декабристы, революции и начало гражданской войны....И судьбы, судьбы, судьбы - разные, чьи-то, не успев начаться, обрываются, другие, за редким исключением, тянутся на всем протяжении повествования.

Роман, в котором речь идет о сибирских староверах, поделен на три части, или завязи, выражаясь авторским языком, где единственным сквозным лицом является Ефимия, продолжившая род Юсковых и волею судьбы оказавшаяся в общине Филарета Боровикова, скрывшегося в Сибири от притеснений и наказаний, но собственной рукой карающего и милующего.

Первая завязь, по сути вводящая в курс дела и рассказывающая где берет начало история двух семей Юсковых и Боровиковых, самая мучительная и тягостная, оставляющая после себя тяжелое впечатление из-за обилия насилия, людской дремучести и всесилия тех, кто считает себя проводником Божьей власти на земле. По сути, там нет особого развития сюжета, все топчется на одном месте, а именно в пыточной камере практически, поэтому чтение порой продвигается с трудом.

Завязь вторая - логическое продолжение первой, спустя несколько десятков лет, когда на первый план выходят многочисленные потомки рода Юсковых и Боровиковых, живущие, плодящие и размножающиеся согласно заповедям собственной веры, коя представлена тут тополевцами, дырниками и еще некоторыми толками...Сеют, жнут, жизнь идет своим чередом, кто дырке отдает поклоны, кто тополю.....Заповеди и учения вертятся в любую сторону, позволяющую трактовать их как угодно, во славу или на беду ближнему (закон, что дышло: куда повернул, туда и вышло). Порой волосы дыбом встают от происходящего, от людских характеров, заматерелых зачерствевших от жизни настолько, что не жалко им никого и ничего.
Но эта часть стала самой интересной, в которой нет пыточной камеры и революционных славословий, коими изобилует третья завязь, по сути, вся посвященная приходу советской власти в те края и установлению её на места.

Местами роман очень интересен и информативен по части жизни в то время и в тех местах, но постоянно чувствуется, когда он был написан в результате присутствующих с завидным постоянством реверансов в сторону власти и справедливости её решений, какими бы кровопролитными они не были. Раз за разом со страниц звучит мысль о крепостничестве и кабале при царизме, о свободе и равенстве при большевиках. Текст тягучий, изобилующий религиозной лексикой и революционной патетикой, некоторые герои мне показались нарочито надуманными, в коих и коим не веришь до конца.

Интересная попытка охватить большой исторический период, насыщенный драмами и коллизиями и рассказать о людях, живущих в ту эпоху сообразно своей вере, но, повторюсь, несколько перенасыщен данью времени.

Книга привлекла внимание уже первыми страницами. Очаровал непривычный язык - мелодичный, благозвучный, живописный - сразу окунул в позапрошлый век. Трилогия состоит не из трёх книг, а из трёх сказаний, которые, в свою очередь, подразделяются на завязи. А внутри этих завязей такая старорусская красота вместе с дремучей непроходимостью, что дух захватывает.

Крепость. Сказание первое
Начинается сказ событиями первой половины 19 века. Автор позволяет нам проникнуть внутрь старообрядческой общины Филарета Боровикова – пугачевца, бежавшего в Сибирь от царя и неволи, от "антихристовых слуг". Казалось бы, живут люди верою, проводят дни в трудах и молитвах, а на самом деле - средневековье: в цепи неугодных грешников заковывают, железом калёным пытают, на кострах сжигают...
В первом сказании мы знакомимся с основными героями, чьи многочисленные наследники населят Белую Елань и разбредутся дальше. И лишь одна Ефимия, дочь Аввакума из Юсковых, будет жить больше века.

Корни и листья. Сказание второе
От корней Филарета-батюшки и Юсковых (среди которых и беглые каторжники скрывались) протянулись многочисленные боровиково-юсковские ветви, а крепость веры разделилась на разные толки: белокриничники, рябиновцы, новожены, дырники, ларивоновцы... И жили они не ведая любви к ближнему, не ведая добра и зла, а лишь во имя живота своего.
«Что ни дом, то содом; что ни двор, то гоморр, что ни улица, то блудница»

Переворот. Сказание третье
В этой части автор очень ярко изобразил смутные революционные времена. Сложно понять простому забитому народу за кем идти, кому верить, на кого надеяться, когда вокруг столько партий и лозунгов.
Многие заблуждались, хоть и были чисты душой, стремились к жизни праведной. Легко было попасть в сети лжи и обмана. Именно такой путь был уготован Дарье Юсковой...

Если началась любовь к этой книги с образного языка, то исторический сюжет увлёк развернувшейся драмой, чем укрепил мои чувства. "Хмель" из тех сказаний, которые честно и правдиво отображают прошлое. Каждый герой романа живой - со сложным неоднозначным характером. Здесь нет тех, кто бы не заблуждался или не делал ошибок. Они любят и страдают, молятся и проклинают, ищут и сбиваются с пути...

Заповедей много - жизнь короткая…
Хочется привести несколько таких "заповедей", по которым жили-поживали в староверческих общинах, долго молясь и ссылаясь на писание, коим оправдывали любой грех и преступление.
Знай не зевай – мошну набивай, лопатой греби деньги.
Все тлен и разминка на полпути – одно золото вечно.
Войди в дом ближнего и обдери его, как дальнего: не в накладе будешь.
Языком можешь ужалить, капиталом насмерть прихлопнуть.
Совесть – для простаков; невод – для дураков. Не будь дураком и простаком – кадило раздуешь.
Своя рубаха ближе к телу; а еще лучше – если содрать рубаху с ближнего: в двух рубахах теплее.

Книга стопроцентно моя. Иногда так хочется чего-то русского, старинного, но простого.
Я родилась и выросла в деревне, поэтому душа произведения мне близка. Частично при прочтении книги вспоминала то, что я запомнила о времени до смартфонов и интернета. Как жаль, что уже всё меньше воспоминаний. Ещё я с юношества обожала Большие книги о жизни и судьбе деревенских сибиряков и не только, наверное, эта любовь появилась с прочтения Анатолий Иванов - Тени исчезают в полдень .

Произведение переносит читателя в досоветский период и ранний советский период, конечно в книге есть пропаганда. Но в то же время книга достаточно мощно передает дух и атмосферу самобытности российской глубинки со своими нравами, обычаями и людьми. Любопытно было узнать о мире старообрядцев. Наверное до книги, знания мои заканчивались знанием значения слова. Интереснейшие герои и их действия. С удовольствием следишь за каждым из них. А какой язык у романа. Просто наслаждение слушать старые слова, и фразы некоторые только смутно знакомые. Особенно понравилось слово "глаголить".
Книга вызвала не только приятные впечатления, но и горькие как много мы потеряли и теряем и будем терять из-за перемен власти и из-за слишком медленной смены власти, и просто из-за того, что течет время. До каких пор будет актуально:

Как больно было читать о достаточно высоком устройстве и развитии Сибирской промышленности, зная, что позже многое исчезнет.
Но конечно, горше всего читать про сломанные разрушенные судьбы людей. За судьбой каждого героя стоит не одна сотня реальных судеб живых людей.

Надеюсь, в скором будущем продолжить знакомство с продолжением русской сибирской саги.

Странно. По всем показателям эта книга - шикарное историческое полотно, в котором можно смаковать каждое слово. Но у меня осталось ощущение, что я рассматривала без очков картину, которую надо изучать под лупой, чтобы не оставить без внимания даже маленький мазок художника. Старообрядчество в России как подгнивший оплот империи и революция, которая пока ничего не даёт взамен - вот основа романа. Чтобы понять, почему старообрядцы разлагают Россию, являясь одной из причин кровавой перемены в стране, надо с ними познакомиться поближе. Задача трудная, но не невозможная для писателя. Писатель отправляет в одно семейство старообрядцев одного из своих героев - Лопарева, участника восстания в 1825 году, сбежавшего с каторги. Тут-то мы и знакомимся с Ефимией, героиней, которая прожила более 100 лет, невесткой самого Филарета, главного духовника общины. Но не Ефимия и не Лопарев являются главными героями книги. Фокус писателя размылся на всю Россию, сделав именно ее, империю, героиней романа. Это и сыграло со мной злую шутку. После первых ста страниц чтение книги пошло тяжелее.
Я благодарна писателю, что не увидела тут настойчивой революционной пропаганды. В романе очень много героев, жизнь всем готовит крутой замес, ибо у всех своя правда. Можно представить, как было трудно людям во всем разобраться, когда многие поклонялись тополю или рябине. А тут пришла сила, которая смела всех богов напрочь вместе с людьми. Одна Ефимия живет, как образ самой России - слаба, стара, но живая.
Спустя какое-то время я обязательно перечитаю книгу. Написано очень красиво и печально, трагедией веет от каждой страницы. Но что-то важное я упустила.

Аннотация обещала историю Сибирского края во временном промежутке от восстания декабристов до начала ХХ века. И действительно, объем произведения оправдал предсказания аннотации – почти семьсот страниц текста, разделенные на три части, каждая из которых посвящена своему времени и своим героям.

Первая часть, под названием «Крепость» вывела на первый план человека, бежавшего с этапа в кандалах, и несколько дней подряд кружившего без еды и воды в сухой, без единого источника, сибирской степи. Героем оказался мичман Лопарев, участник восстания 1825 года на Сенатской площади в Санкт-Петербурге, несколько лет просидевший в одиночном заключении в Секретном доме Петропавловской крепости, а теперь сосланный в Сибирь на вечную каторгу. По случайному стечению обстоятельств или, как намекает автор, по Божьему велению, он встречает людей, которые вместо воды, о какой он молит из последних сил, ругают его бранными словами, бьют, оплевывают, и наконец, отдают на суд величественному старцу Филарету, основателю и главе общины, пришедшей в Сибирь из Поморья. Завязка очень бодрая, дальше сюжет стремительно развивается, события происходят быстро, как в авантюрной повести и жестоко, как в жутком боевике про садистов-маньяков.

Но взгляд читателя всё время спотыкается о разные мелочи: то у Наполеона ляжка дрожит, как в «Войне и мире», то в описании сожжений староверов проглядывает Мережковский из «Петра и Алексея», то герой, потомственный дворянин и офицер, излагает свои взгляды на царя и самодержавие, как советский лектор на политинформации.

Переходя ко второй части романа, названной "Корни и листья", автор переносит повествование на несколько десятилетий вперед, и теперь перед читателем разворачиваются события недалеко от Минусинска, куда перегнали общину староверов «царские псы» и «сатано». Автор с наслаждение выписывает толпы арестантов, гремящих цепями, заполонивших все дороги обширного Сибирского края. Складывается ощущение, что необъятные просторы заполнены этими несчастными полностью, они на трактах, в тюрьмах, на поселениях – везде. И охраняют их садистски-жестокие цепные псы «режима», избивающие, пытающие, насилующие любого человека, попавшегося на пути.

Если в первой части читатель изнемогал от невообразимой темноты людей, которых автор называет староверами, их диких суеверий, вроде ужаса от воображаемых видений рогов на сатанинском лбу пришлого человека и огня с дымом, идущих из его пасти; готовых сжечь женщину с ребенком за то, что у новорожденного по шесть пальцев на руках (подтверждение, что она вступила в связь с дьяволом), то во второй части писателю удалось еще больше выставить на посмешище еретиков, не принявших православие.

Тут они делятся на разные «толки», взяв для поклонения разные нелепости, вроде тополя, выросшего на могиле затравленного собаками человека, или дырки в стене, или рябиновых крестиков (оказалось много древесных верований почему-то). И представитель каждого толка, на ходу сочиняя новый вздор, держится за свою «крепость» веры, не принимая в неё человечность, доброту, заботу о ближнем и прочие гуманистические глупости. Злодеи, да и только!

Если автор берется описывать быт деревни, созданной староверами, а потом дополненной сосланными в неё на поселение людьми из разных мест России, то расскажет, как хорошо устроено хозяйство у первых и как скудно и убого у вторых. Начнет описывать, как староверы работают на земле, и жить не захочется от того описания, ибо всю силушку, каждую каплю пота выжмут эти недобрые хозяева из всей своей семьи, а пуще всего из беременных жен и невесток. А у поселенцев почему скудно, и вовсе не объяснит. Кто им мешает работать и обустраивать житье, это читателю остается непонятным.

Эта книга безнадежна, в ней царит зло, изготовленное по заказу. Какого бы персонажа не вывел автор, получается либо зло и глупость, либо зло и услужливость. Положительных персонажей он создал исключительно для того, чтобы над ними глумились все злодеи по очереди. Поэтому осилить до конца вторую часть, а тем более, начать и закончить третью, не смогла, решив поделиться тем, что успела.
Никому бы эту книгу советовать не стала.

У каждого – своя река. У одного – извилистая, петлистая, с мелководьем на перекатах, так что не плыть, а брести приходится; у другого – бурливая, клокочущая, несущая воды с такой яростью, будто она накопила силы, чтоб пролететь сто тысяч верст, и вдруг встречается с другой рекой, теряет стремительность, шумливость, и начинается спокойное движение вперед, к устью.»

Добротный исторический роман, какие сейчас редко встречаются (ну, по крайней мере мне), состоящий из нескольких частей, сказаний, которые в свою очередь делятся на завязи. Это такие узелки, которые помогут разобраться с событиями, растянутыми почти на век.
Тяжеловесный, мрачный, действительно хмельной рассказ о жизни русских староверов, суровый быт и вера которых повергают в шок даже самого искушённого читателя.
Читать нелегко, из-за обилия старых слов, которые иногда совсем незнакомы, но, поверьте, это красиво, даже завораживающе.
Роман столько в себя вобрал, что в одной скромной рецензии всё описать трудно. По сути - это история рода Юсковых в лице старицы Ефимии, которая и поведала эту грустную, местами даже жестокую быль.

Сказание первое. Всё только начинается. Мы знакомимся с Ефимией. Она ещё молода и красива, способна на большое чувство, умеющая сочувствовать. Да только вынуждена жить под бременем тяжёлой старообрядческой религии. В чужой семье, с нелюбимым мужем, которого часто не бывает дома, она борется за своё место под солнцем. Её не любят в общине, но и не трогают. Статус невестки Филарета Боровикова, главного духовника общины, имеет вес, да и боятся её немного, как знахарку.
Юсковы и Боровиковы тесно связаны между собой. Духовными и родственными узами, соперничеством и даже враждой.
Тяжёлая глава. Много смертей, крови и насилия. Много непонятных для нас обрядов, языческих, диких, даже каких-то невменяемых.
Так и живут, веруя, но во тьме. Молятся, враждуют. Кто-то сложит голову во имя верыю кто-то ради любви, кто-то из-за убеждений. Жизнь долгая, но не у всех.

Сказание второе. Жизнь продолжается, правда с изменениями. Скоро, уже очень скоро придёт советская власть. Что она принесёт раскольникам, живущим по своим законам?
Род Юсковых и Боровиковых продолжается. Хотя и разъехались их потомки по всей Руси. Но в Белой Елани по-прежнему свои законы, и своя вера, хотя и она раскололась на несколько частей.
После бурных и трагических событий возвращается Ефимия в родное селение. Она уже не та, что была раньше. Прошла через много испытаний. Простила первого мужа Мокея, родила двоих детей от второго. Отринула религию, которая принесла ей столько горя.
Она окрепла телом и огрубела душой. И ждёт перемены власти, постепенно превращаясь из молодой и красивой женщины старуху.

Сказание третье. Мы наш, мы новый мир построим!
Свершилось. Пришла долгожданная свобода. Революция накрыла всю Россию и докатилась сюда, в Сибирь.
Смутное, тяжёлое время. Забитый народ терялся лозунгах и разного рода призывах. Кому верить, с кем продолжать путь. Чего ждать от новой власти?
Большая часть сказания посвящена Дарье Юсковой, правнучатой племянницей Ефимии, дочери миллионщика Елизара Юскова.
Девушке была уготована страшная и трагическая судьба. И даже суровая бабка Ефимия не смогла предотвратить несчастья. Революция подминала под себя и слабых, и сильных, уравнивала богатых и бедных. И злом она была, или добром спорят до сих пор, что уж говорить о тех временах.

«В истоке не оглядываются назад. За плечами – розовый туман, и в том тумане – игрища, потехи, мать да отец, братья да сестры, бабушки да дедушки, прилежание иль леность, – чем любоваться? Зато вперед глядеть радостно. Неведомые берега тянут к себе, новые люди, встречи и разминки – жизнь!..»

Книга как раз такая. О жизни, об истоках и устьях, о людях. Не замечаешь, как втягиваешься в неё с головой, наслаждаешься красотой языка и отлично продуманным сюжетом.
Какие же люди песчинки в бурной реке истории…

Для клуба ПЛСЛ

Читая книгу, в голове постоянно крутилась песня:

И она, казалось, намертво вплелась в повествование. И тому были две причины:

- первая: действие книги началось с описания этой самой бесконечной степи, в которой "замерзал не ямщик", но каторжник, бывший мичман Лопарев, которому удалось сбежать.

• вторая: количество персонажей казалось таким же безграничным, как и сама степь.

  Лопарев был объявлен преступником за участие в восстании и теперь ему нет обратной дороги, а только надежда на то, что он найдёт либо приют в этой степи, либо спасительную смерть. Невдомек ему было, что найдёт он то, что ищет. Попал он в некую общину, где свои принципы, законы, взгляды на жизнь, религию, поступки. Не все и не всегда они поддавались логике и порой были чересчур жестоки, но при этом были свои "верующие поклонники". Лопарев влюбился в Ефимию, женщину, которую незаслуженно покарали. От этой сильной и достойной женщины, вокруг которой сплетались судьбы остальных героев, словно "чешуйки" хмеля, и разворачивалось дальнейшее повествование.

  Не могу выделить кого-то конкретного из героев, все они колоритные, по-своему страдающие. Но были те, кто оставил в моей памяти след. Помимо Лопарева и Ефимии, это была Дарьюшка, которая появилась во второй части книги. Её упорство, сломанная судьба не оставили меня равнодушной. Также героиня — Меланья, которую собственные родственники "унижали", особенно во время родов. Женщине и так непросто в этот период, а её считали симулянткой.

  Книга соткана из реальных событий, рассказанных самой Ефимией, которая прожила больше ста лет! Автору удалось все это красиво оформить и преподать нам, сохранив язык и традиции того времени, что только украшает книгу, хоть для восприятия она и тяжеловата. С циклом продолжу знакомство, предварительно набравшись сил.

  Читательский Билет 99935680

Природа настолько заманчива, нетронута, девственна, что когда стоишь среди леса, у реки, гладь которого вдали изгибается, как море, то не можешь ни о чем думать, тебе становится просто легко, хочется жить, творить, любить.

Прообразом деревни Белая Елань, где происходят основные действующие события в трилогии о людях сибирской тайги, послужила местность в Каратузском районе, расположенном на юго-востоке Красноярского края, на территории Западных Саян. В эти земли в тот период времени, а это 19-20 вв, был большой приток переселенцев и ссыльных помещичьих крестьян, солдат, сосланных за свои ошибки и провинности, а также беглые каторжники. Ссыльные обзаводились своими домами, семьями и территория со временем все разрасталась и разрасталась. Наряду с переселенцами и ссыльными территорию данного района начали осваивать старообрядцы, селившиеся обычно в глухих таежных местах. Про таких старообрядцев в данном романе и будет идти история.

А все начинается с того, что к автору в редакцию приходит странное письмо, написанное в древнем стиле, из деревушки Подсиней, что близ Минусинска. Письмо написала местная бабушка Ефимия. Во время небольшого путешествия по сибирской тайге он встречался с раскольниками и старообрядцами и, интереса ради, автор заехал в эту деревушку к этой бабушке и какого было его удивление, что Ефимии уже минуло 136 лет и у нее очень интересный говор на старо русском наречии. Спустя много лет прообраз Ефимии явился у автора в данном романе, и читатели услышали ее голос, увидели ее живые черные глаза, глубокие и красивые в девичестве. С этого момента и начинается роман о жизни людей в сибирской тайге, который охватит период с середины 19 века до начала революционных событий 1917 года

Книга получилась очень эмоциональная, особенно первые две части, где идет жизнь и быт в Филаретовской крепости со своими законами и обычаями, обряды которых порой доходящие до абсурда.

"Динь-бом, динь-бом,
Слышен звон кандальный…
Динь-бом, динь-бом…
Путь сибирский дальний…"
Завязь 1. Более года не слушал никаких исторических романов о родной Сибири, понял, что соскучился.

"Звенят, звенят колокольчики… Лютый мороз пробирает до костей, и лицо до того отвердело, что губы не шевелятся. Ухоздвиговская пара соловых мчится по тракту, отстукивая версты коваными копытами."
Завязь 2. Начнем с названия. Оно не случайно, так как хмель является растением семейства коноплянных, внешне выделяется за счет так называемых завязей, а каждая такая гроздь имеет свою жизнь, а еще хмель - вьющееся по часовой стрелке вверх растение. Красивое отождествление событий, происходящих в Сибири девятнадцатого и двадцатого века.

Так по крупинке из года в год собирались впечатления, раздумья, покуда не вылились в романах Сказаний.
Да, я их такими вижу, больших и маленьких героев Сказаний! Увидит ли их такими же взыскательный читатель?..
Завязь 3. Очень красочно разделен роман, фактически он состоит из трех отдельных романов, так называемых сказаний, все три проходят в разные временные промежутки, а соединяются они семейными узами персонажей, мы наблюдаем за несколькими поколениями семей старообрядцев.

"Но куда уйти? Куда? Велика ты, Русь, а деться некуда! Пустынна ты под тиранией венценосца, ох как пустынна! Одни сами себя гонят в безлюдье, куда-то в дебри на Енисей, другие идут на каторгу, третьи в поте лица своего добывают хлеб насущный и кормят царскую челядь, а сами живут впроголодь. И терпят, терпят! Доколе же ходить в ярме? Доколе?!"
Завязь 4. Первое сказание считаю самым сильным в произведении. Середина девятнадцатого века, старообрядческая община двигается по России, подобрав уже более 50 каторжных, слепое и не очень поклонение старцу Филарету, сопутствующий мрак в общине, двойные, тройные стандарты, вероломство, суды, где вершители судеб творят свое безбожное дело.

"Что за люди? Чем они живут?"
Завязь 5. Вот туда попал убежавший с этапа по политической ссылке дворянин, бывший мичман Лопарев, обвиненный в действиях против царедержавия. С этой встречи Лопарева с членами общины т начинается огромный рассказ о двух семьях Юсковых и Боровиковых, выживших после трагического конца первого сказания. Именно с ними мы встречаемся в двух других сказаниях в уже двадцатом веке.

Гордыня, властолюбие возносит иного на высоченную гору, и тогда начинается беда…
Завязь 6. Не успел наш герой освоиться как следует в общине, как начались трагические, головокружительные события. Темная сторона света не спит и всегда готова напасть на светлую... Повествование меня настолько увлекло, что пролежал с книгой половину ночи, пока не выяснил на финишной прямой, что же стало с нашими героями.

"Молчай, срамное брюхо! Хаживал ли ты, праведник, в чепи закованным по рукам и ногам? Шел ли ты на царя с ружьем? Сиживал ли в каменной крепости? Барин тот попрал барство да дворянство, чтоб свергнуть сатанинский престол со барщиной и крепостной неволей. Слыхивал ли экое? На зуб клал али мимо бороды прошло? Может, тот барин примет нашу веру древних христиан и, как Аввакум-великомученик, пойдет с нами к Беловодьюшку сибирскому. Тогда, Бог даст, отдам ему посох и крест золотой…"
Завязь 7. А что понравилось в романе - здесь нет полностью положительных героев и явно отрицательных, но здесь и нет второстепенных героев, все - главные, настоящие, пропитанные жизнью, своими идеями и поступками раскрывающие свою суть. Черкасов постоянно оперирует диалогами, которые очень приближены к истинному старообрядческому архаичному говору, что только усиливает эффект реализма происходящих событий, увлекаешься в этом водовороте необычным слов, подспудно понимаемых сибирякам.

Жизнь в Белой Елани, как хмель в кустах чернолесья, скрутилась в тугие узлы. Идешь и не продерешься в зарослях родства и староверческих толков и согласий"
Завязь 8. Вторая часть романа переместилась с берегов реки Ишим уже в начале 20 века в деревню под Минусинском, где осели вышеназванные семьи.

Так и жизнь в Белой Елани. Запуталась, очерствела, шла как муть в подмытых берегах. Редко кто из приезжих мог прижиться на стороне кержаков-староверов.
Невзлюбят Юсковы – выживут не мытьем, так катаньем. Косо взглянут ядовито насмешливые Лалетины – не жди добра. Не успеешь оглянуться, как прозвище схватишь. Не угодишь Мызниковым – беги, не теряя минуты.
Но как в чащобе нет куста, не кидающего ветви по-своему, так и в зарослях родства каждая семья со своим нравом, установлением и традицей.
Есть какая-то отметина, наподобие родимого пятна, на каждом кусте фамилии.
В характере Вавиловых припечаталась угрюминка; взгляд исподлобья, недоверчивый, сверлящий, вдавливающий.
Юсковы – народ богатый, гордый, но туговатый на хлеб-соль: «Ем свой, а ты на ногах постой».
Боровиковы – люди особого нрава. Круто замешенные и долго печенные, с отвердевшей подовой окалиной. Про них говорят: «С Боровиковыми столковаться, что с Татар-горою потягаться».
Хитрые Валявины – брови на лоб; с виду полнейшее недоуменье и простодушие. А копни – потаенная хитрость, лисья настырность и кошачья дотошливость.
Семье каторжанина Зыряна свойственны прямодушие и заполошность.
Вся Белая Елань делится на две половины – на кержачью, прозываемую стороной Предивной, и поселенческую – Щедринку.
Стороны, как небо с землею, никогда не сходятся друг с другом.
Завязь 9. Вторая часть - самая бытовая, мы видим уже новых героев, потомков старообрядцев из первого сказания, мы уже говорим о миллионщиках, золотых приисках, "зле идей социалистов", ссылаемых в эти сказочные минусинские края. В лице молоденькой Дарьи Елизаровны Юсковой мы увидели, что может происходить с человеком, который может открыто высказывать свои формирующиеся логичные мысли и как легко пересечь развитие этих свободных идей. Невольно думаешь, где же тут закон, где здравый смысл. Мы видим, как каждая семья продвигает в жизнь свою идею превосходства и сила. Одна отдушина - здесь появляется любовная линия Дарьюшки и будущего революционера Тимофея Боровикова.

Завязь 10. Третья часть романа - живая, динамичная, наступил 1917 год, наконец-то Дарьюшка снова в родительском доме, но тут все так лихо закручивается, Доходят слухи с запада страны. Царь отрекся от престола, временное правительство берет на себя бремя правления, ну а здесь, в центре Красноярска тоже глобальная движуха, а наши "богатенькие Буратинки" не знают, как же реагировать на происходящие события, как сохранить свои золотые сбережения, кто поможет, как выжить? Фактически все повествование происходит в доме Юсковых, кого тут только здесь нет! Из этого сказания можно красивую пьесу поставить, меняются как перчатки персонажи, которые так пестры, что жутко становится, но революция движется семимильными шагами, дойдет и до сюда, что же будет со всеми?..

"В истоке не оглядываются назад. За плечами – розовый туман, и в том тумане – игрища, потехи, мать да отец, братья да сестры, бабушки да дедушки, прилежание иль леность, – чем любоваться? Зато вперед глядеть радостно. Неведомые берега тянут к себе, новые люди, встречи и разминки – жизнь!.."
Завязь 11. Очень понравились именно первое и третье сказания. Через яркие диалоги и внутренние размышления главных героев получилось широкое эпическое полотно в срезе двух выбранных сибирских семей. "Ветер с моря дул, ветер с моря дул..." - заметил интересный прием Черкасова - повторение слов в диалогах, чтобы усилить эмоциональный оттенок в диалогах, на которые следует обратить внимание. Понятно, что люди не используют такого в своей обыденной речь, но как же еще передать через диалоги силу слова - вот такой прием применил здесь автор. Ну, и красивый финал, понятно, здесь он получился!

"Боже, как повторяется мир! Как будто все вечно - и ошибки, и трагедии, и даже революция"
Завязь 12. Именно так, об этом и роман написан. Да, пишут, что последующие романы трилогии слабее первой. И это понятно, ведь "Хмель" переписывался автором, в 1937-ом при аресте были потеряны первые рукописи и только через десяток лет "вторым проходом" были восстановлены описанные ранее события, базой которых стали воспоминания предков автора. Понятно, что вновь воссозданные строки, да еще через лично пережитые годы ссылки, зазвучали у автора более резко, более жестко, трагично, а оттого и действительно сильнее духом. Все же продолжу чтение трилогии, уж очень хочется узнать, что же случилось с героями или их потомках дальше.

"Вчера был день разлуки шумной.
Вчера был Вакха буйный пир,
При кликах юности безумной,
При громе чаш, при звуке лир…"
Завязь 13. Книгу слушал в исполнении Александра Созонтова. Очень подходящий голос, лаконичное профессиональное классическое чтение - но очень-очень медленный темп, что больше удручает при трагических моментах. Не выдержил и поставил книгу на значительное ускорение, что, возможно, лично для меня придало динамики и восторгов при прослушивании сказаний.

Три сказания, делящиеся в свою очередь на завязи, а первое еще и заканчивающееся апологом. Еще только познакомившись со структурой романа, я знал, что мне все здесь понравится.

Сказание о декабристе мичмане Лопареве, сбежавшем по пути на каторгу, вышло мрачным в своей обыденной натуралистичности. В качестве антагонистов автором с мастерством выписаны грозные, жадные до золота и власти старики, стоящие во главе простых и бесправных общинников-староверов, ищущих лучшей жизни в свободных землях и ради этого готовых закрыть глаза на что угодно. Борьба за власть и "рухлядь" идет в умах и душах филаретовских апостолов. Внезапно появившийся в общине беглец может стать орудием в руках каждого. Поэтому он и оказывается под внимательным наблюдением старцев, изучающих его каждое слово и даже жест. Глава общины Филарет Боровиков, соратник Емельяна Пугачева, мнительный и властный старик, требующий бепрекословного подчинения догматам своей "крепости", использует мичмана в своих интересах. При первом же подозрении на измену Филарет отдает Лопарева на растерзание своим приспешникам. Ожидания, что в характере главного героя произойдут изменения, которые помогут ему выжить, оказываются обманутыми. Мичман оказывается вдруг никаким не героем, а просто запутавшимся в жизни человеком, подверженным внушению чужими речами и от этого забывающим и свою прежнюю любовь, и соглашающимся играть роль святого. Недолго сомневаясь, он переходит в новую веру, а затем легко отказывется и от нее, когда чувствует угрозу своей жизни. Автор размашисто подводит и нас к сомнениям в обозначенной в начале сказания мотивации участия Лопарева в декабристском восстании и как-то совершенно по-бытовому просто разубеждает нас в этом одной из последних сцен сказания. Все-таки герой! Как оказывается просто сделать из человека, в котором ты только что сомневался, полную его противоположность...

Второе и третье сказание читаются неразрывно как одно. Разделилась "крепость" Филаретова на несколько течений, и теперь уже его потомки бьются за молодые умы и души, не понимая как и кому передать свое наследство, как духовное, так и материальное. XX век расставляет всех по своим местам. Истые раскольники живут в темной замшелости, душою радуясь греховным с точки зрения любого нормального человека поступкам (снохачество), отошедшие же от веры копят капиталы и прожигают их для радости тела. Ни те и ни другие не замечают, что вокруг назревают очевидные общественные изменения. Две революции для всех становятся полной неожиданностью. Революция разжигает старые и давно забытые конфликты, как ветер разжигает почти потухший уголек. И наливаются яростью, злобой, ненавистью и завистью молодые сердца и кипит кровь в борьбе за правое (для кажого свое) дело.

Как и в первом сказании от завязи к завязи среди разбросанных то здесь, то там отдельных штрихов ищешь положительных героев, образы которых диктует время написания романа, не позволяющее автору не вплести в канву своего повествования рабочего-революционера.

Отвергший веру предков и стремящийся к общему для всех благу Тимофей Боровиков, пра(3)внук Филарета, пятое его колено, идет в ногу со временем. На войне он и герой, спасающий дивизию из котла и получающий за это звания и кресты, и агитатор, разворачивающий своих солдат против новой власти. В жизни же вне фронта он пытается разобраться со своей первой любовью, солнечной, наивной и очень доверчивой девушкой, от этой любви и пострадавшей. Потомки когда-то соперничавших лидеров одной староверческой общины, наверное, и обрели бы по всем законам какого-то другого жанра свое счастье, но автор, как и в первом сказании, здесь тоже заставялет читателя перечитывать только что прочитанные строки: что это такое? это ли я прочитал или мне показалось?

Ну и, наконец, центральный персонаж, вокруг которого автор плетет растянувшиеся более чем на век три сказания, - Ефимия Авакумовна. Яркая красавица в первом сказании и древняя старуха в третьем - она является кровной родственницей почти всем многочисленным персонажам романа. Ее проницательность, рассудительность, объективность и подвижность даже в преклонном возрасте поражают. И начинаешь прислушиваться к другим персонажам, а не ведьма ли она? Но нет, как сказал один из героев, просто так сложилось, так бывает.

К удивлению, эта семейная сага оказалась и весьма проработанной в части семейных связей, в сложном нагромождении которых помогло разобраться составление в процесссе чтения родословного древа.