Девственницы-самоубийцы

Если меня ночью разбудить и попросить назвать любимую книгу, я отвечу (сначала выругаюсь, потом отвечу) - Девственницы-самоубийцы. Километровые рецензии писать люблю, когда хочется обсудить/высказаться о понравившейся/не понравившейся книге. Эту вещь обсуждать не хочу, т.к. не вижу в этом для себя смысла, не могут буквы передать ничегошеньки. Книга пронзительна, вот и все, что тут еще скажешь? Но совсем не отметиться совесть не позволит. Любимая книга, как же так, ничего не сказать... Просто признаюсь (а мне, злобному критику, трудно признаваться в таких вещах), что талант Евгенидеса вызывает у меня исключительно зависть и восхищение, о если бы я когда-нибудь смогла писать так...

Насчет фильма... Обычно либо кино проигрывает книге, либо наоборот, либо и то и другое бездарно, либо не бездарно, но не перекликается, не переплетается, находится в разных параллельных плоскостях. Девственницы-самоубийцы - уникальный случай. Для меня книга и фильм - неразрывное целое, одно не существует без другого, настолько невообразимо точная в эмоциональном, атмосферном плане экранизация. Можно сначала читать, потом смотреть, можно сначала смотреть, потом читать, но обязательно выполнить оба действия в любой последовательности :)

Мне книга понравилась больше, чем кино.
потому что эта книга из тех, которые нужно читать вслух, перекатывать на языке слова.
Потому что рассказчик этой истории прячется за "мы все", а когда из этой массы вырисовываются отдельные персонажи, он растрворяется.
Потому что все мальчики этой книги - как и сестры Лисбон - это два отдельных многоруких и многоголовых существа.
Потому что в этой книге расказано больше, чем просто история самоубийства. И даже не в религиозном фанатизме дело, и не в равнодушии соседей - все это мы уже видели, этим нас не удивишь.
Но те истории, которые выскакивают в повествовании - о бабушке или истории взросления Триппа, о дневнике Сесилии и о том, как отцы всех обьединились, забыв о различиях между собой.
Это прекрасная книга о взрослении и осознании себя.
Книга, тягучая, как янтарь, горячая, как кровь и грустная, как платсинки, которые стаивли друг другу два гекатонхейра - мальчики и девочки - общаясь по телефону.
И она не могла закончиться иначе, потому что "в конце концов, важно уже не то, сколько им было лет, и не то, что они были красивыми девчонками, — только одно преследует нас теперь: мы любили их, а они не услышали нашего зова. Они и сейчас не слышат его, здесь, в покосившихся стенах детского штаба, когда мы, с поредевшими волосами и круглыми животами, зовем их вернуться к нам из той пустоты, куда они ушли, чтобы навеки остаться наедине с самими собой и навсегда пропасть в одиночестве самоубийства. Это одиночество страшнее самой смерти, и нам уже никогда не найти в его бездонной глубине недостающих звеньев головоломки, которую мы так и не сумели сложить."
Очень печально.
И очень красиво

Прежде чем вы начнете читать рецензию, хочу признаться в любви к этой замечательной книге. Те, кто читал, кому не понравилось, могут не смотреть дальше. Вы ничуть не глупее и не хуже меня, и, скорее всего, ваши претензии логичны и вполне обоснованы. Если же вы только хотите прочесть книгу или понять, а в чем смысл, тогда моя рецензия для вас!

Для тех, кто не читал. Роман написан и экранизирован в 90-е, но обращен к еще более ранним временам. Действие происходит в маленьком американском городке, постепенно захиревающем одновременно с упадком автомобильной промышленности. Жители города разного происхождения, много эмигрантов, но так как мы говорим о времени без интернета, всех одолевает скука и любопытство к жизни соседей. Любое мелкое событие, будь то украшение лужайки к Рождеству, спиливание больного дерева или вечеринка у соседей - привлекает внимание. Дом Лисбон, где растут пятеро сестер - подростков от 13 до 17 лет - служит магнитом для местных парней. И уж тем более затягивает в обсуждение происходящего, когда сестры начинают одна за другой умирать.

Нет, это не детектив. Но это и не реалистичная история. Для того, чтобы такое стало реальностью, нужно, чтобы сошлось воедино множество факторов - в семье родилось сразу пять погодок, чтобы семья могла позволить столько детей, чтобы в семье была религиозная мать, чтобы соседские мальчики не были малолетними преступниками и т.п. Это не невозможная, но малореалистичная история. Самоубийство вообще плохо понятно тем, кто выжил. Те, кто ушел, будучи подростком, оставляют в лучшем случае прощальные записки. После книжных сестер Лисбон остались "Экспонаты" - несколько чемоданов вещей, которые их преданные поклонники хранят в местах "боевой юности". Но и это не вечно - рано или поздно деревья, где были построены "домики в ветвях", срубят, на месте домов пройдут автотрассы, город вымрет и его покинут люди, былые мальчишки постареют, а детей и внуков тайна сестер Лисбон не заинтересует. Но их смерть оставила след в нескольких жизнях и сердцах. Они стали эталонными "герлфрендз", "Анимами" для незрелых "Анимусов", щемящим воспоминанием детства.

Не правда ли, слишком много размышлений и ассоциаций для нереальной истории?

Бывают истории линейные, реалистичные, у которых есть начало и конец, а есть такие, которые "болтаются" где-то в Межвременьи, обращены в Прошлое, обрастающее в пересказе совершенно фантастическими деталями, что приводит к монологам в стиле "когда деревья были большими". Роман Джеффри Евгенидиса, как видеокамера, фиксирует слишком много деталей из повседневной времени, он как бы консервирует ушедшее - и не только сестер Лисбон, но и уходящие мгновения, когда "мама была молодой и красивой, а папа еще не был седым", когда городок был процветающим, а мальчикам не приходилось зарабатывать себе на жизнь и встречаться раз в год, разъехавшись по разным штатам.

Рассказчики этой странной истории не обладают собственными личностями; как и сестры Лисбон, они сливаются воедино. Там и здесь упоминаются имена, много имен - Чейз Бьюэлл, Пол Балдино, Питер Сиссен; на бал девушек сопровождают Трип Фонтейн, Парки Дентон, Джо Хилл Конли и Кевин Хед, но нигде не сказано, чей именно голос мы слышим и кто рассказчик - видеокамера же не умеет говорить. Это будто бы коллективный голос юношей маленького американского города, по-хорошему помешанных на сестрах Лисбон. Мальчики рассказывают странную историю, начавшуюся с самоубийства Сесилии и закончившуюся уходом из жизни последней сестры, Мэри - не выясняя, кто именно пришел к высказанным выводам. Они наблюдают за сестрами не только потому, что те красивы и полны жизни. Девушки интригуют их всем - что живут вместе, заперты в доме родителями, явно переживают стресс. В своем роде, сестры Лисбон - это первые любови всех, от чьего имени идет повествование. Их первые партнерши, даже если буквально это не так. Вместе с ними, мы вдыхаем запах девичьих спален, читаем дневник Сесилии, наблюдаем за Люкс на крыше. И недоумеваем, ПОЧЕМУ они это сделали.

Надо сказать, что фильм-экранизация семьи Коппола так же хорош, как и книга, хотя имеет столь же много "антифанатов". В фильме убраны некоторые повороты сюжета (типа выезда Люкс к гинекологу), уменьшено количество соседей, зритель избавлен от многословных описаний интерьеров, запахов и мелких деталей. То, что книга подразумевает, он показывает - улыбки сестер, неловкость их кавалеров, абсурдность истории Трипа и Люкс (а ведь они могли быть обычной парой!), равнодушие матери к Сесилии и ее явную депрессивность, всю ту особую ауру, что окружала сестер. И то, что память о сестрах Лисбон осталась с теми, кто их знал, на долгие годы.

К сожалению, рассказать о книге не менее сложно, чем, думаю, было ее написать. Получается нагромождение слов, которое с трудом складывается в смысл. Приходит на ум другая книга, которую я тоже люблю - Патрик Модиано "Ночная трава". Там не про самоубийство, но тоже про прошлое. Самоубийцы ведь навсегда остаются в прошлом, остаются молодыми. Это их тайна и невысказанное послание, которое они оставляют нам. Попытка остановить время, не иметь дело с последствиями того, что происходит сейчас.

Книга похожа на импровизацию, пьесу, музыка которой становится временами совсем неслышной, на инсталляцию, в которой каждой видит что-то свое, на музей без подписей. Мы не знаем, куда "течет" эта история, и какая нам от нее польза. Из книги читатель не узнает ничего полезного об "анатомии самоубийств" и их предотвращении. Но, возможно, испытает какие-то смутные, неуловимые чувства. Может быть, вернется памятью в ароматы, ощущения и воспоминания своего прошлого. Тех, кто на одной волне с историей, она унесет в былое, во времена их детства и ранней юности, в период буйства подростковых гормонов и первых вопросов - для чего мы живем? У остальных оставит ощущение странного диссонанса, в котором неизвестно что находят поклонники. И все в данном случае будут правы.

Всем нам когда то было 13 лет, все переживали трудный возраст, многим повезло с родителями, что их понимали, поддерживали, многие сейчас бояться того дня когда их дети достигнут переходного возраста, и детские не окрепшие души и тела, будут на пороге взрослой жизни.
Тяжелая книга, а еще более тяжелое послевкусие после ее прочтения. Пять сестер, пять девочек в переходном возрасте, это даже представить страшно, какие заморочки в их головах, особенно с такой мамашей как мисс Лисбон, этакий командир в юбке, которая по своему хочет добра своим детям, при этом полностью контролируя всю их жизнь, и не давая ни капли свободы. И самое в этом страшное, что девочки не могли с этим ничего поделать, слабые попытки борьбы ни к чему не привели, а возможно и подавили всю их волю к жизни. У девочек не было ни кого кому они могли поведать о своих проблемах и переживания, даже друзей у них не было, даже в школе за ними был постоянный надзор в виде отца-учителя. Постоянный контроль до добра никогда не доводит, и рано или поздно каждый может сорваться, и натворить очень много бед.
Каждый может вспомнить себя в 13-15 лет, когда родители тебя не понимают, хочется просто уйти из дома, и пускай они подумают как им без нас станет плохо, и к счастью большинство родителей находит выход из такой ситуации, умеет найти подход к ребенку если не сам то через родственников. Будьте друзьями своим детям, тем более в такой сложный период.

Удивительная книга. Когда с самого названия понимаешь, что в ней будет. Когда с самых первых строк убеждаешься в своей правоте. Когда книга написана в форме воспоминаний некоторого количества мальчишек (теперь уже, конечно, мужчин), общавшихся, интересующихся и наблюдавших за сестрами, то есть в несколько отстраненной манере, этакий коллективный взгляд со стороны. Когда история сама по себе практически не наполнена связным сюжетом - перед нами предстают кусочки, отрывки, которые были видны стороннему наблюдателю. И наконец, когда в книге минимум того, что обычно дает ту самую драму - нет истерик, ссор, ругани, оголенных эмоций или чего-то такого... При всех эти "когда" кажется, что не может оно пробивать, не может цеплять.
А вот и нифига. Цепляет, пробивает, да еще так, что хочется орать в голос. Орать от этого наблюдающего окружения, с родителей, в первую очередь с отца, с учителей и с друзей, с соседей и с знакомых... Просто не выразить всего того, что внутри происходило в процессе чтения книги.
А теперь эти взрослые люди перебирают то, что осталось от пяти девочек. И собирают то, что еще можно собрать, буквально по крупицам. И так страшно от этого равнодушия, что хочется навечно закопаться под одеяло и никогда не видеть окружающий мир.

Пустота....вакуум и полное ничто....практически ни одной мысли не возникло ни за время чтения книги, ни после него. Лично для меня эту книга никакая....вообще... Может у меня не тот склад ума, может характер. Но я категорически никак не понимаю героинь. Для меня это как-то непостижимо - 5 сестер, покончивших жизнь самоубийством. Трудности и испытания бывают у всех, тринадцатилетней девочкой я вроде тоже была, но если что- то шло в разрез с моим взглядом на мир и жизнь реакция была одна - протестовать и бороться. А тут какая-то полная апатия и практически полное отсутствие протеста.
Местами были интересные и забавные моменты, но в целом какой-то сплошной поток неопределенной массы, прошедшей сквозь меня и никак не отразившийся в сознании. Ну хотя бы теперь я буду знать о чем книга и смогу поддержать беседу. Но дочке читать не дам и спрячу далеко и глубоко - есть гораздо более стоящие внимания книги.

Признаюсь честно, книга разочаровала. Я ожидал захватывающее дух исследование психологии девушек, их душевных терзаний и сокровенных переживаний. Вместо этого главные героини оказались для меня настолько же безликими и слившимися в одну девушку, как и для мальчиков, от лица которых ведется повествование. На их фоне выделялась лишь Люкс - но и то лишь благодаря своей бурной сексуальной жизни, а не яркому, запоминающемуся образу.

Большая часть книги представляет собой описание событий, практически без вкрапления диалогов. В некоторых местах читать было откровенно скучно, в особенности когда русло повествования уходило от трагедии семьи Лисбонов к описанию школьной жизни или многочисленным статьям, опубликованным в газетах на тему самоубийств. Порой автор ударялся в выяснение причин поступка сестер, но к концу книги их мотивы стали не намного яснее, чем в начале. Девочки жили в благополучном районе, не испытывали нужды и лишений. Да, пусть с родителями им не повезло - бесхребетный отец и мать-тиранша, - но в любом случае это не повод сводить счеты с жизнью. Объяснить их поступок тем, что девушки устали жить в мире, "погрязшем в пороках", и не могли смириться с тем, что им навязывали образ жизни? Но буквально через пару страниц следует фраза:

Даже линия отношений Трипа и Люкс обрывается слишком неестественно, и спустя годы только отдельные фразы приподнимают завесу над чувствами парня в те времена:

Есть, безусловно, в этой книге и заслуживающие внимания моменты. Очень мне понравилось то, как изображен упадок американского общества (да и не только американского), хотя люди и пытаются убедить себя в обратном. Вязы же предстают в данном свете как символ благополучия, от которого к концу книги не остается и следа, а вездесущая мошкара и зловоние, исторгавшееся на протяжении романа из самых разных мест, лишь довершают картину. Не знаю почему, но ко всему прочему мне запомнился небольшой отрывок, посвященный старой миссис Карафилис с ее "письменами отчаяния и горя в очертаниях облаков" и то, как этот образ перекликался с трагедией сестер Лисбон.

Но в целом же создается впечатление, будто автор взвалил на себя непосильную задачу разобраться в подростковой психике - и свою неудачу на этом поприще объясняет через уже повзрослевших мальчиков:

И после этого утверждать, что я как читатель проник за ширму, которой окружили себя сестры Лисбон, было бы слишком самонадеянно.

P.S. На этом фоне экранизация смотрится довльно-таки выгодно: не претендуя на глубокий анализ, она с большой точностью передает почти все события романа, а приятным дополнением к этому является актерская игра Кирстен Данст.

Не знаю, как у кого (я прочла некоторые рецензии предыдущих читателей), но у меня остался очень горький осадок после прочтения "Девственниц". Я ставлю "четыре" не потому, что мне так не понравилось произведение, а потому что я возмущена.
Читала книгу я долго и довольно внимательно, практически (оговорюсь позже) не перескакивала через страницы, потому никак не возьму в толк, почему никто, чьи рецензии я прочла, не заметил того же, что заметила я.
В книге, как все узнают из аннотации, рассказывается о жизни, смерти, преданности, любви, страсти пяти родных сестер Лисбон, их семьи и соседей. Здесь очень много рассуждений всех окружающих семью Лисбон людей: и психиатр, занимающийся с каждой из сестер, и мальчишек из школы, и парней/мужчин сестер, и соседей - все здесь. У каждого есть свое мнение, свое представление о жизни и смерти девушек. Все они глубоко и философски рассуждают о том, почему погибли девочки, что их на это толкнуло, как смириться с их смертью и где они находятся сейчас.
Я согласна со многими предположениями в книге, но не понимаю, почему ни разу не встретила ни единого слова, связанного с очевидными причинами.

Допустим, да, Сесилия Лисбон была довольно-таки странной девочкой, она вела дневник, наполненный подтверждениями ее странности. Необычности, я бы сказала. В самом конце книги ребята, рассказывающие нам эту историю, говорят, что потусторонний мир звал ее, вот она и отозвалась на зов, в первый раз безрезультатно вскрыв вены и выпустив заразную болезнь самоубийств наружу, а во второй раз - прыгнув из окна, все же добившись того, чего хотела.
Я согласна, что у Сесилии не было видимых объективных причин для того, чтобы умирать, причем, делать это самостоятельно, своими руками-ногами. И верно говорит один из очевидцев в самом конце книги, что у детей, молодежи вся жизнь впереди, а они думают о самоубийствах - это ведь полная глупость. Согласна. Но Сесилия все же очень отличалась от ровесников: её вечное белое "подвенечное" платье с косым подолом, даже, кажется, босые ноги, отрешенный взгляд. Хотя, как выясняется в конце книги, друзья у нее были. Подруга, для которой Сесилия проводила спиритический сеанс, дабы та могла побеседовать с бабушкой. И все же ее самоубийство еще можно объяснить её необычностью, зовом потустороннего мира и принадлежностью к чему-то высшему, светлому и легкому.

Что касается остальных девушек. Ребята, рассказывающие об их судьбе, постоянно твердят, что девушки были заражены самоубийством Сесилии (так решил психотерапевт сестер Лисбон), однако, что странно, я не встречаю в книге ни единого подтверждения, что они объективно оценивали все сложившиеся ситуации и случившиеся трагедии. Ведь всё очень просто.
После самоубийства младшей Лисбон мать (и без того бывшая довольно строгой к дочерям) и вовсе натянула поводки. Ведь даже после просьбы Трипа Фонтэйна о вечере с сестрами на балу, адресованной мистеру Лисбон, читатель (даже слепой читатель) видит, как мужчина сомневается в решении жены. Он практически уверен, что разрешения девочки не получат, однако же каким-то образом их поход на бал всё же состоится.
В этой ситуации (когда Люкс вернулась в час ночи, лишившись невинности) самое страшное - это последующее поведение матери. Ведь обычно нас, провинившихся детей, наказывают, но после - прощают. А миссис Лисбон не простила девочек! Это ведь видно! Их лишили школы, общения с окружающим миром, всего вообще, что нужно подросткам. И как рассказчики не видят в этом причин для самоубийства?
Девочки были лишены всего. Некоторые даже замечали их худобу. Как я поняла, миссис Лисбон практически заточила их в доме и, в полном смысле этого словосочетания, заставила их гнить. Ведь, когда санитар и шериф выносили мертвую Бонни, её юбка задралась, а там виднелось не совсем свежее (далеко не свежее нижнее белье).
Оставшиеся четыре сестры сходили с ума в закрытом пространстве, а после стали сами себя убивать постепенно. Саморазрушение предполагает последующее самоубийство. Люкс водила на крышу мужчин (без разбора) и занималась с ними сексом. Каждый из них отмечал ее отношение к ним. И к каждому оно было разным. Другие девочки тоже не отличались свежестью ума в этом болоте: они заказывали каталоги всего подряд, в том числе - журналы о путешествиях. И представляли, как проживают другую, не свою жизнь, наряжаясь и путешествуя.
Сестры старались выжить в этом гниении, которое им устроила мать-тиран и отец-подкаблучник. Они пытались всячески себя развлечь, как-то жить дальше, даже после того, как миссис Лисбон, решив, что мало издевалась над девочками, спалила пластинки Люкс. И ведь они даже просили о помощи - посылая карточки с изображенной на них святой девой. И нет ничего удивительного в том, что девочек отождествляли (что при жизни, что после смерти) со святыми. Патологоанатом увидел в их органах (при вскрытии) чистоту и непорочность. А ребята даже при жизни видели необычный белый свет, который исходил от Люкс Лисбон. Девочкам пришлось жить так, как навязывала им их мать.
Для меня это, если честно, очень и очень удивительно. Как человек в сознании и здравом уме может устроить такое? Несмотря на то, что семья католическая, но не до фанатизма. И в книге я не встретила ни единого слова о том, что миссис Лисбон была тираном. Косвенные указания (такие, как сжигание пластинок) - да. Однако никаких выводов из этого не сделали мальчики ни будучи детьми, ни выросши во взрослых с круглыми животами мужчин.

Я поражена глубиной семейной драмы в этом произведении. Мне дико и странно то, как родители могут разрушить жизни своих детей, однако это имеет место быть.
Не хочу углубляться в символику произведения (такую, как заболевший вяз, который пытались спилить, или виды смерти, которые выбрали девочки), но замечу, что даже в смертях девочек есть кольцевая композиция. Сесилия смогла убить себя со второго раза. Мэри - тоже.

Роман прочесть стоит - это точно. Он переполнен огромным количеством настолько интересных моментов, что все и не перечислить. Девочки имеют свои характеры, но мне запомнилась только Сесилия и Люкс. Люкс, как я думаю, самая яркая и самая необычная из всех сестер. Она бунтарка. И все же она задохнулась в пресности своей жизни, которую ей навязали. Таких людей, как Люкс, нельзя держать взаперти.

Кстати, фильм, снятый по роману, я смотрела довольно-таки давно. И, считаю, что Кирстен Данст выбрана на роль Люкс очень удачно. Эта актриса часто играла бунтарок и девушек необычных (был еще фильм "Безумная и прекрасный").

Почему перескакивала через некоторые страницы? Роман наполнен десятками историй, совершенно не касающихся девушек. Они интересные и даже поучающие, но мне все же хотелось больше узнать о сестрах. Возможно, через эти истории мы больше узнаем о девушках, но мне показалось, что автор романа - неплохой болтун :)

Название кого-то, вероятно, удивит. Ведь Люкс уже не была девственницей к моменту, когда умерла, однако роман обо всех сестрах. Удивит и заставит сомневаться всех, кроме людей, которые отучились на литературных факультетах. Понятно, что в названии романа говорится не о той девственности, которая относится к физиологии. Здесь говорится о девственности жизни. Девочки так и не успели пожить, унеся свою невинность в могилу. Но мальчишки, рассказывающие нам историю, считают, что эта невинность осталась с ними, живыми.

Однако книгу я не назову лучшей в этом году и даже прошлом, дело в том, что мне сложно читать истории, наполненные несправедливостью и болью. А здесь, по моему мнению, так и есть. Мне искренне жаль девочек, однако, я считаю, выбора у них не было. И, возможно, после смерти им будет гораздо лучше, чем на земле.

Не тратьте времени на жизнь.

Это могло бы быть продолжением "Вина из одуванчиков". Или закулисной, теневой историей из Старз Холлоу, городка девочек Гилмор.
Беспристрастная история, красной нитью прошедшая через позднее детство и, вследствие, всю жизнь мальчиков. Все были влюблены в сестёр Лисбон. И даже если об этом не знали и сами, всё равно ведь были. Потому, что застывшие моменты юности зацепились именно за них - Люкс, Бонни, Мэри, Терезу и вездесущую печаль Сесилии. Потому, что

... в её глазах мы различили свет, узреть который вновь тщетно пытались всю оставшуюся жизнь.

Потому, что именно моменты они не забудут до самого конца.
Потому, что несбывшиеся мечты самые-самые сильные.
Потому, что прерванные так рано жизни обязаны были оставить хоть где-то свой след.

Родители и дети, мальчики и девочки, человек может быть сколь угодно близким, но остается бесконечно далеким, непостижимые бездны пролегают между нами. Суицид как ответ на мировой кризис, суицид как посттравматический синдром, суицид как последствие стресса и давления в семье, суицид как естественный итог нехватки медиаторов и низкого уровня серотонина в крови, суицид как, как, как. Нет ответа, есть бесконечно нежная, печальная – ну да – ускользающая красота. Лолиты на излете лета, легкое дыхание, бабочки-однодневки. Деревья, зараженные и угрожающие другим, зараза из Европы; покорность и выход в суициде. Жестокость и красота, обыденность устремлений и помыслов, ничего особенного. Как все. Непонятно, как.

«Попытки найти истинную причину мучившей девушек боли смахивают на регулярные самообследования, заняться которыми нас настойчиво уговаривают врачи (да, мы уже достигли этого возраста). От нас требуется время от времени с клинической беспристрастностью исследовать самую потаенную пазуху нашего тела и, ощупывая ее, замереть перед реальностью собственной анатомии: два голубиных яйца, притулившихся в хрупком гнездышке, с тянущимися к ним и от них хрящеватыми трубками. В этом едва обозначенном на карте месте, среди естественных сгустков и комочков, нам необходимо обнаружить бесцеремонных захватчиков, посягающих на наше здоровье. Мы и представить себе не могли, сколько там шишек и бугорков, пока не пустились на их поиски. И вот лежим на спинах, выясняя, что там внутри; содрогаясь от отвращения, мы отдергиваем руку, чтобы, отдышавшись, пощупать снова, - а семена смерти таятся до времени в запутанных недрах тел, дарованных нам Создателем».

М-Ж, попытки понять.

«Порой, после чтения вслух большого отрывка из дневника, мы боролись с искушением заключить друг друга в объятия или завопить о том, как нам повезло и какие мы замечательные. Мы испытали несвободу девчоночьего бытия, делавшую поток их мыслей направленным и отвлеченным одновременно, чтобы в итоге наделить, к примеру, абсолютным знанием об удачных цветовых сочетаниях».

«На самом деле они были замаскированными, переодетыми женщинами, нашедшими точные определения словам «любовь» и даже «смерть»; на нашу долю выпадало создавать беспорядок и шум, которые, кажется, их завораживали».

«Со страниц практически исчезает местоимение в первом лице единственного числа, и этот процесс можно сравнить с движением камеры, в конце фильма отъезжающей от персонажей, чтобы поочередно показать дом, улицу, город, страну и наконец планету, которая не просто затмевает собой образы действующих лиц фильма, но и окончательно уничтожает, изглаживая их существование из памяти».

Достоверное описание той самой любви-одержимости, какая, кажется, бывает только у подростков. Когда обмираешь от того, что видишь мелькнувший вдали свитер предмета обожания – каждый его наряд отпечатан на сетчатке и мгновенно запускает реакцию. Любовь-сотворение кумира, любовь, и не помышляющая прикоснуться к объекту, любовь-возвеличивание. Купить в супермаркете то же жасминовое мыло, какое, говорят, лежит у них дома – чтобы самим вдохнуть этот запах. Впечатлительность на максимуме, все совершается впервые, изобретение любви происходит именно сейчас и именно вами – и потому это первое часто объявляется «лучшим», принимается за образец.
И все вот это томление, все вот это «все попсовые песенки мира написаны про тебя» (их телефонный разговор на пластинках). И это присваивание объекта, не смейте думать о них, не смейте судить их, не смейте верить телевизионным версиям, там все переврали, оставьте их нам, они наши.

Родители, которые так и не поняли – как и все остальные. «Дети – лишь незнакомцы, временно разделяющие жилье с родителями».

«Люкс была самым обнаженным человеком из всех, кого он видел одетыми. Даже в тесной школьной обуви она вышагивала так, словно была босая, а купленный матерью мешковатый наряд только подчеркивал ее очарование: словно Люкс разделась и затем нацепила первое, что попало под руку».

И социум, эта долбаная политкорректность. Как себя вести? улыбаться, разговаривать, устроить день скорби, но не настаивать же, чтобы они принимали в нем участие? Чувства, превращенные в смущенный официальный танец. «Почему американцы всегда притворяются счастливыми». Греческий pathos, трагедия, жизнь по иным законам – разыгравшаяся вдруг в залитом солнцем добропорядочном пригороде.

И мать, мать отрицающая жизнь, жизненную силу девочек, заковывающая ее, стремящаяся подчинить (обгрызенные ногти на кладбище – они еще вырастут, дорогая, они продолжают расти, а она ведь больше не сможет их грызть), но и абсоюлютно такая же, шестая из них, одинаковая.
«- Она потомок печальной расы, - объяснял Джо, - Тут дело не только в Сесилии. Печаль возникла задолго до того. Задолго до Америки».

И отдельный, несчастный, почти оскопленный муж-отец среди этого влажного инь-царства. Трусики, исписанные именем любимого. Парусиновые туфли, отбеливаемые на заднем дворе. Единый девчоночий организм о пяти головах, синхронизировавшийся даже циклами месячных.

«Сияние ее глаз обжигало, выдавая такую уверенность в своих действиях, какой могло обладать только существо, не имевшее ни малейших сомнений либо в величии творения, либо в полной его бессмыслице».

Заметки доктора: суицидальное поведение подростков, потерявших близкого, как попытка освоить, при-своить этот факт, одомашнить. Избавиться от страха, шагнув в него.

Экранизация была просто блестящей – но книжка лучше.

Плюс не могу не отметить, что в этой книжке впервые мне встретилась отсылка к любимой моей Мэри Рено, точнее, прямое называние ее по имени (герой «прочел немало ее книжек»). Ура, она существует, зачеркнуто, ура, ее знаю не только я!