Золотой храм

Одн из самых известных романов Ю. Мисимы.
В основе реальное событие 1950 года. Юный монах-ученик совершает поджог Золотого павильона храма Кинкаку-дзи, пытаясь покончить жизнь самоубийством.
Автор в своём произведении пытается представить: каким был монах, его мысли, из чего и как складывалась жизнь героя и что же толкнуло его на это действие.
Роман перевёл Григорий Чхартишвили, а это значит, что читается он легко и достаточно быстро.

Эта книга напомнила мне натюрморт с гнилыми фруктами. Вроде все красиво, выверенно, филигранно, и вызывает отвращение. Мне не близко японское восприятие красоты, когда совершенство существует ради совершенства. Красота, за которой ничего нет, ни любви, ни доброты, ни милосердия.

Само произведение тоже не вызывает теплых чувств. Тягомотное повествование об убогом извращенце, считающем себя лучше всех. Банально и мерзко. Особо глубоких мыслей я не заметила. Хотя, возможно, это следствие моей заурядности.

Знаменитый роман японского писателя Юкио Мисимы, который признан самым читаемым произведением японской литературы в мире. Роман основан на реальном трагическом событии, произошедшим в 1950 году в Киото. Я не знаток Восточной Азии, но, тем не менее, люблю иногда окунуться в другую, совершенно незнакомую культуру.
Возможно то, что мои знания о японской культуре ничтожно малы, не дало мне полного погружения, а местами и понятия книги. Главный герой, Мидзогути, сын нищего отца, который вскоре умирает, и перед смертью просит своего друга, настоятеля “Золотого Храма” принять сына в служение церкви. Мидзогути, как считает он сам, калека. Он заикается, и поэтому он не уверен в себе и застенчив. Читая книгу, я понимала, что у Мидзогути проблемы с головой, в прямом смысле этого слова, и очень даже серьезные, а его некоторые мысли просто ужасали и пугали меня.
За то время, что он был послушником, у него появился друг, друг у которого действительно добрые помыслы, и который помогал Мидзогути быть лучшей версией себя. Но после поступления в университет он знакомится с Касиваги, злым, темным и порочным парнем, который открыл темные стороны нашего героя. И вот однажды Мидзогути приходит в голову одна ужасная мысль, уничтожить “Золотой храм”.
Мне было сложно, очень, много витиеватых, эфемерных высказываний и размышлений. А еще мне было откровенно противно читать некоторые моменты личной жизни Мидзогути и Касиваги. Слишком желчны, язвительны и порочны их мысли и поступки. Книга оставила неприятный осадок в душе, но в целом произведение не плохое, просто видимо я не настолько глубоко научилась задумываться над жизнью.

Как-то так получилось, что 2020 год я начала с книг, связанных с огнем и Азией, хотя ничто этого не предвещало. Надеюсь, год будет все-таки более яркий, светлый и радостный.

Книга для меня оказалась противоречивой, очень хотелось поставить ей "двойку". Но это скорее было послевкусие от гнусных поступков главного героя, да и от его помыслов. А когда соотносишь все происходящее с тем фактом, что книга основана на реальных событиях, тогда складывается впечатление, что ты читаешь мемуары маньяка... Только вот в роли маньяка - монах, а в роли жертвы "Золотой Храм", которым он восхищался и которого обожествлял с самого детства. Временами книга мне напоминала дневник самоубийцы. С такой же невероятной жаждой, как главный герой, "люди на грани" просят о помощи у окружающих или пытаются обратить на себя внимание. Своего рода это и был суицид главного героя. Мидзогути нужна была не только психологическая помощь, но и просто человеческое отношение, человеческое понимание. Его друг Цурукава был единственным лучиком в его "темном царстве". Все поступки и слова Мидзогути истолковывались его другом как что-то светлое и хорошее, хотя главный герой считал совершенно по-другому и знал истинные значения своих помыслов и действий. Как бы там ни было, я думаю, что если бы Цурукава остался в жизни ГГ, тогда еще можно было бы что-то исправить и избежать того пламени, что сожгло "самого бога", храм Кинкакудзи.

Автор: Юкио МисимаНазвание: "Золотой храм"Я редко обращаю внимание на китайских и японских авторов. Если говорить честно, эта всего лишь вторая. И вот какие выводы для себя сделала:
Очень своеобразный язык написания.
В небольших по объему произведениях успевают рассказать историю страны, веры и внутреннего становления героев.
Что касается непосредственно этой книги, то читалась она легко, но очень раздражал главный герой.
Он буквально меня бесил своими поступками, своей человеческой пустотой.Наверное, у каждого из нас хотя бы раз в жизни (скорее всего, когда были подростками) был момент, когда мы себе не нравились. Но это проходило. Принимали себя, влюблялись...
Здесь же герой не любит себя всю жизнь. Занимается саморазложением, акцентируется на своём заикании, не любит окружающих людей, делает омерзительные поступки. И при всём при этом у него происходит болезненная идеализация храма.
Он впитывает истории о нём с рождения, сам придумывает его образ. И, когда впервые его видит, на него обрушивается разочарование. Сбивает с толку несостыковка реальности и вымысла.Впоследствии он приравнивает себя к храму. И где-то к середине книги становится понятно, чем она закончится. И вот какая странная ассоциация у меня возникла после прочтения.
Иной концовка быть не могла. Для меня она стала "феноменом" чеховского ружья.
Помните его высказывание: "Если в первом акте пьесы на стене висит ружье, то в четвёртом оно обязательно выстрелит"?

"Золотой Храм" Юкио Мисимы - авторское видение истории сожжения безумным монахом храма Кинкакудзи в 1950 году. Мидзогути - хилый, заикающийся сын бедного провинциального священника. Равнодушие к смерти отца, ненависть и отвращение к матери, проклятие в адрес соседской девушки, порча морского кортика, избиение солдатской подруги - вся его жизнь представляет собой историю трансформации замкнутого и нелюдимого подростка в озлобленного и развращенного мужчину. За незначительным физическим изъяном таится гораздо более уродливая черная душа.

Противопоставлением собственного уродства и несовершенства для Мидзогути становится Золотой Храм Кинкакудзи в Киото. Он является физическим воплощением Прекрасного и своеобразным объектом преклонения для послушника. И тем не менее однажды в голове юноши зарождается идея сжечь Золотой Храм.

В чем же причина подобного святотатства? Постепенное душевное выгорание и как следствие безумие главного героя, способного видеть прекрасное в природе, но рассматривающего людскую натуру словно сквозь нетатив, подпитанное поражением Японии во Второй мировой войне, а затем и ядовитой извращенной философией косолапого однокурсника Касиваги? Навязчивые мысли о несовместимости высшей Крастоты и самой Жизни в форме физического контакта с женщиной и стремление устранить эту преграду между собой и реальностью? А может своеобразное трактование коана "Нансэн убивает кошку", видение в Прекрасном корня внутренних противоречий и попытка одним махом избавиться от источника суетных чувств и дум? Или же осознание несовершенства физической формы Прекрасного и стремление достичь безупречной красоты Золотого Храма в воспоминании?

Японская философия непроста сама по себе, а уж в трактовке такого автора как Мисима и подавно. Тем не менее, я рада, что наконец-то набралась смелости подступиться к этому автору.

Кажется, это будет первый негативный книжный отзыв из всех, которые я здесь писала. "В 1950-м году буддийский монах-послушник в приступе безумия сжёг храм Кинкакудзи, являющийся самым знаменитым архитектурным памятником Киото".
"Классика", "шедевр", "самое читаемое в мире произведение японской литературы" - этому я и поверила, и решила, что я никогда раньше не читала классической литературы Японии, и надо это исправлять.
Да, книга о том, как буддийских монах сжигает храм, в котором служит. Ну, последние пятнадцать из 697 телефонных страниц. :) А до этого - о безумной ерунде, суть которой и пересказать крайне сложно.
"Слог" произведения - отличный, с японского языка книгу переводил Борис Акунин, что показалось мне ещё одним поводом "почему я буду это читать".
Я, наверное, недостаточно умна для того, чтобы увидеть глубокий смысл в том, как человек сравнивает себя с вафлей (с вафлей, Карл!), а почувствовав, что он голоден, говорит: "я хочу есть, значит, моё тело предало меня". Чтоо, тело предало?!
Девизом всей жизни главного героя было изречение какого-то из священных буддийских текстов:

Начиная страницы уже с сотой я ждала, когда это наконец закончится - но раз начала, надо уже и домучить; и в конце сделала вывод, что я не доросла ещё до того, чтобы избавляться от бренности бытия, убивая всех, кого встречу. И в буддизм меня не примут, наверное.
p.s.а всё равно - что угодно читай, но если там есть хоть что-нибудь о Японии - тебе туда захочется. Вот и у меня появилась ещё одна страна в списке мест, которые я мечтаю посетить. И сам Золотой храм Кинкакудзи увидеть.
Но с японской литературой временно покончено.

Замкнутость и уединение главного героя... Изумительно. Книга, начинающаяся так, обречена быть превосходной. Мальчик со своими мечтами, наивными, ещё совсем детскими, но уже романтизировавший их до того, чтобы, наконец в них поверить. Меня отвлекла муха на потолке... Детство - время непрерывного поглощения информации. И главный герой весьма впечатлителен, как, впрочем, и все мы в своих славных детствах. Удивительно, как в столь раннем возрасте, он (Мисима) запоминал и проносил эти воспоминания до момента написания их, окружающий мир в таких деталях. А где был я? Почему я ничего не помню из своего детства? А может... В общем, нелюбителям спойлеров и других жизненных неурядиц пора закрывать вкладку и перестать читать. (Я действительно думаю, что мои рецензии кто-то читает, глупец.) А теперь, предприму робкую попытку разобраться в тексте, столь сложном и интересном. Золотой Храм - совершенство и красота, именно это было для мальчика духовным зданием. Он сравнивал всё красивое, что видел, с ним, сделал мерилом; но увидев его воочию - разочаровался. И можно проводить тысячи аллегорий по этому поводу. Хотя, книгам японских писателей повод для аллегорий не нужен вовсе. Герой, с одной стороны пытался уничтожить Золотой Храм, чтобы увековечить его дух, с другой, уничтожив Храм, он понимал, что обессмертит красоту. Такая себе, скажу, битва конфронтаций. План, камнем осевший в его голове, что его поступок способен изменить вековой уклад жизни ни одного человека, и даже ни двух, но целой страны невероятно подстегал его, ведь так всегда бывает, когда человек ведомый мечтами терял свой рассудок, но ожидаемый ли в таких случаях его ждал конец? И в один момент, записывая по пятам мысли о герое, я спрашивал себя: И что теперь писать? Это невероятно сложно. А затем, обратившись к нему: Кто ты, парень? Что в твоей голове? О чём ты думаешь? И это страшно, когда ты чувствуешь себя особенным, ты веришь в свои силы и в то, что способен изменить мир, наконец заставишь людей вокруг думать иначе, подорвёшь их авторитет и склонишь к своей истине. А вдруг, это всё фальшь, и ты такой же, как все вокруг. Всего лишь ничем не примечательный сопливый подросток. Как жить с этой мыслью? В праве ли ты тогда предлагать миру свои ориентиры? А что, если ты запутался? Если истина и ложь предстали пред тобой в искажённом виде, хватит ли у тебя сил и мудрости расставить всё по своим местам, разложить по полочкам мысли в своей голове и жить согласно им? Что, если нет? Осмелишься ли ты на отчаянный шаг, чтобы заявить о себе или примешь иные условия, продиктованные тебе твоими же собственными страхами? Мисима оставлял одни вопросы, а герой его, сиротливой галкой блуждал в потёмках. Вообще, вот что мне открылось, герои Мисимы - противоположности самих себя. Это чистой воды Инь и Янь антропологии. В его мире даже вещи противопоставлены друг другу, а вместе с ними: взгляды, интересы, люди, события, природные явления, и такая банальность как: добро и зло, правда и ложь. И они, что самое удивительное, никогда не сходятся, но в то же время - удивительным образом гармонируют друг с другом, а стоит им отдалиться - так они распадаются, и всё летит в тартарары. Такое удивительное свойство магнита создаёт сказочную атмосферу в его книгах. Задумайтесь ещё вот о чём: когда ты инвалид, несуразной внешности, или просто мнителен, и тебе этим тычут, ты замыкаешься в себе и всё твое нутро выражает миру протест, тому миру, что пытается укротить тебя, унизить, сломать. Это читается в его героях, в их словах, мыслях, поступках. И сознание лихо рисует тебе мир наизнанку и уродует его в ответ, создавая равные условия. И только с этой точки зрения я могу понять героя и оправдать его. Это всего лишь защитная функция человеческого нутра, внезапно блокирующая его от чуждого и враждебного мира. Одиночество послужило ещё одной проблемой разлада его личности. Ибо оно загнало его в тупик, а природная живость ума в тот момент сыграла с ним злую шутку - она принимает вызов, а внутренний гений противостоит внешнему воздействию с такой силой, что даже его собственные логические доводы и пресловутая правда, и следующие за ними попытки всё исправить сходят на нет, ибо слишком поздно. Почему, когда передо мной лежит очередная по-настоящему серьёзная, важная книга, а на её обложке красуется уважаемое имя, я веду себя как российская прокуратура? А именно, ничего не хочу делать и на всё закрываю глаза? Как мне побороть этот недуг? Герои - это люди с поломанным мировоззрением. Хочется пропихнуть тему о женщинах. Отношения к ним у Мисимы особенное. Если не брать во внимание роман "Исповедь маски", как автобиографический и еще по некоторым известным причинам, то всё становится на свои места. Эти его отношения оправданны. Но если там он в упор не замечал женщину, и не представлял женщину как женщину, простите за каламбур, то тут, в этой книге, им доставалось нещадно. Под раздачу попадали все и раздавал он без зазрения совести. Получала и мать, и подруга, и просто случайная незнакомка. Хотя, даже тут были выдержаны границы, ибо каждая из них получала согласно иерархии приближении к герою: с матерью он мог просто поругаться (Если удостаивал её такой чести) и никогда не поднять руку, а левую деваху - пнуть ногой. На примере Мисимы мы видим, что даже будучи абсолютным женоненавистником, можно оставаться джентльменом. Вернёмся к Храму. Храм - есть его идеал, он идеал уничтожил, тем самым подарив себе свободу, независимость. (Он, кажется, где-то в тексте намекал на это.) А теперь самое важное, что является первопричиной его такого, на первый взгляд странного, поведения, и только поняв его мотив, можно наконец проследить логику его поступков. А она - поистине восхищает. Мне кажется, он не хотел от чего-то зависеть. Ничто не должно было влиять на его выбор или играть его чувствами. Его упрямство достигло кульминации, он отвергал всё, что ему предлагали и советовали, переиначивал все мысли и действия, искажал факты. И если бы ему сказали "Привет", он бы возмущенно ответил "Пока", дабы это отвергнуть, изменить. Настолько его сознание было запрограммировано изменять, преображать. Это очень странная линия восприятия мира, а личность - деградированная и замкнутая. "У тебя страшная улыбка" - сказал ему как-то его друг. Именно этим я и объясняю то, что он сжёг Храм. Хотя в последний момент передумал. Именно мысли о том, что у себя внутри, где-то на уровне своего подсознания, он уже сжёг его, он и воспротивился, и пытался вновь изменить заданный алгоритм, боясь, что он подчинён ему, а не управляет. Чудовищная противоречивость самому себе. Конфликт разума и действия. Я не хочу знать, что он переживал внутри. Это ужасно. Позволю себе ещё две ремарки. Его друзья. Это чёрное и белое. Помните теорию Инь и Янь? Так вот. Оба друга в какой-то степени влияли на героя, а он, в свою очередь, держался от них равноудалёно, не давая им соприкоснуться, но когда чёрное убило белое, герой отрёкся от оставшегося в живых, потому что, бинго, баланс был нарушен. И второе. Странное дело с телом. Ведь неспроста на всё это было обращено внимание автора. Дело в том, что тело - единственное, чему герой уступал, а по факту, проигрывал. И в самом финале, когда всё было поставлено на кон и путь назад отрезан; когда всё достигло своей кульминации, организм вдруг потребовал своё, а герой не воспротивился, не восстал, а покорно подчинился. "Тело предало меня." - сказал он тогда. Теперь, когда я написал о книге всё, что думал о ней, я её отпускаю. А может, воспротивиться, вернуться и начать всё с начала? Ах-ах. Нет. Не в этот раз, Мисима, не в этот раз.

Знаменитое произведение Юкио Мисимы меня очаровало. По своим мотивам оно напоминает описанный Колином Уилсоном жанр книг о Посторонних — тех, кто слишком много видит, слишком много слышит, слишком много чувствует, а посему вываливаются за рамки общества. Протагонист ищет то, что в уилсоновском экзистенциализме называется сознанием силы, силы своей жизни, которая каким-то образом оказалась сплетена с его отношениями с Прекрасным. С точки зрения интегральной психологии Кена Уилбера, в книге присутствует смешение доконвенционального и дорационального с надконвенциональным и надрациональным (очевидные раннедетские психотравмы героя, с такой достоверностью феноменологически описанные автором, смешиваются с ускользающими видениями платоновской Красоты). Книга насыщена вереницей мощных образов, о которых можно рассказывать, которые можно передавать только художественным языком. Перевод Григория Чхартишвили (Бориса Акунина), по-моему, выполнен безукоризненно с точки зрения меня как читателя, не знающего японский. Высокую ценность имеет и написанное им предисловие «Жизнь и смерть Юкио Мисимы, или Как уничтожить храм», которое, на самом деле, имеет смысл читать лишь после прочтения книги (сам я всегда так делаю). Если вернуться к книге, то в ней являет себя наполненное парадоксами феноменологическое пространство протагониста — проблески высшего соседствуют с навозными кучами и дичайшим одиночеством человеческой души, и всё это явлено открыто. На обложке совершенно правильно написано о Мисиме: «Писатель, в своём творчестве нисходящий в адские бездны и возносящийся на ангельские высоты».