Когда Ницше плакал

Мне крайне тяжело читать книги по философии из-за лексической насыщенности, поэтому я решила, что популярное преподнесение теории философии будет для меня полезно.

Но тут-то и обозначились мои пробелы в весьма общем философском знании. Поскольку автор дал изначальное предупреждение о том, что половина в этой книге - вымысел, я чувствовала себя неуверенно. Все время думала, точно ли Ницше это говорил, а вдруг он такого не говорил, а я запомню?
В итоге мое неприятие способа подачи философии сказалось на продолжительности чтения. Если начало книги пошло легко и с интересом, то вплоть до нескольких последних страниц мне приходилось читать, как говорится, в час по чайной ложке.

Прочесть, подумать, переварить, постараться запомнить, проанализировать. Собственно, эта книга - для меня открытие в том, что философию нужно кушать медленно, по крайней мере - мне. И за ночь мыслительский трактат прочесть нереально.
Однако, последняя, наверное, 1/6 часть книги пошла на удивление легко. Развязка сюжета и отдельные интересные наблюдения и выводы героев захватывают куда сильнее, чем постепенное путешествие к этим выводам.
В послесловии, кстати, автор поясняет, где он наврал и напридумывал, и дышать становится легче.

Читайте эту книгу и верьте мелочам. Вся она - большой вымысел, основанный на реальных философских событиях.

"Воля бессильна перед 'так случилось' "
Психотерапевтическая история такая психотерапевтическая. Поговорить с самим собой, понять себя, разрешить себе чувствовать, отказаться от всего, чтобы понять, что действительно тебе нужно.
Книга о любви, о повторении себя, о браке, о психотерапии, о Ницше - это то, что так цепляет во всех книгах Ялома: обо всех аспектах жизни. Может, играет роль то, что он психотерапевт, не знаю - он очень верно говорит о героях, о Брейере-терапевте, Брейере-муже, Брейере-наставнике, Брейере-безнадежно влюбленном мужчине, что позволяет видеть ситуацию объемно, со всех углов зрения. Просто быть сторонним наблюдателем.
Очень психологическая книга: о том, как любят мужчины, что "на каждую красивую женщину приходится по мужчине, который уже устал трахать ее" (и как верно, как правильно это сказано, и как страшно, что это правда), о повторении самой себя в отношениях (Лу Саломе, да): когда все твои мужчины соберутся вместе, будут ли они рассказывать одно и то же? Индивидуальность, индивидуальный подход к каждому, кто был в твоей жизни, а не заезженная работающая (пока) схема - я не знаю почему, но именно эта тема воспринималась мной острее всего. И, конечно, "почему ты ее любишь", любовь - это потребность, "Вы любите влечение, а не того, к кому вас влечет", когда любовь становится привычкой, когда страдание становится привычным?
Прекрасное сочетание художественности и научности (во всех книгах Ялома, кстати, этим и цепляет): цитаты из Ницше, молодой Фрейд, истоки развития психотерапии как науки. Очень много подробностей, тоже в стиле Ялома, где каждое действие героя является важным, хотя и медлительно, детализаровано, оттого немного скучно, но эта история и должна была быть описана именно так.

"Идеальные отношения в браке возможны только тогда, когда они не являются необходимым условием выживания человека"

"Смерть становится не такой страшной, когда человек довел свою жизнь до логического завершения"

"Ты ценишь ее теперь, потому что ты близко подошел к пониманию, каково было бы потерять ее"

"Как он мог поставить на кон всю свою жизнь только для того, чтобы в конце концов понять, что главный приз его не устраивает"

"Любящий - не тот, кто любит, а тот, кто стремится к единоличному обладанию объектом своей любви"

"Удовлетворение от пребывания под наблюдением так глубоко укоренилось в человеке, что Брейер был уверен, что самое страшное в старости: горечь утрат, смерть друзей - это отсутсвие пристального внимания, это ужас перед жизнью без свидетелей"

"Надежда - это худшее из зол, она продлевает мучения"

Нет, он все-таки поразителен, Ирвин Ялом!! Начала читать с некоторым даже опасением: Вена конца 19 века, неизбежны нарочитые ситуации, потому что действующими лицами являются Брейер, Фрейд, Ницше, Лу Андреас-Саломе, даже отчасти Вагнер... И правда, некоторой нарочитостью показалась интрига с хитростью Брейера, решившего оказать терапевтическую помощь Ницше (не могла представить Ницше в любом подобии роли пациента). А потом - захватило, узналось настроение конца века, этого перелома времен и эпох, знаменитые максимы Ницше стали двигателем сюжета, а не просто высказанными мыслями... И вот я, с покрасневшими глазами и ноющей от одного и того же положения поясницей, выключаю электронку, как всегда, в каком-то потрясении от этого умного и даже мудрого психотерапевта! :)

Ялом однозначно популяризировал Ницше. Притом делал это, как мне показалось, с любовью) И я в итоге на это купилась, в самом лучшем смысле этого слова) Я и вправду начала питать нежные чувства к нему, к его философии, к его переживаниям)
Я вообще должна отметить, что книга эта очень вовремя оказалась мною. Я признательна этой книге.
Делюсь! Важное - курсивом.

Ницше надел свои очки с толстыми стеклами, потянулся к столу, взял оттуда потрепанную тетрадь и пролистал покрытые неразборчивыми каракулями страницы. Он остановился на последней странице и, почти уткнувшись в нее носом, прочитал: «Чувственность – сука, кусающая нас за пятки! А как хорошо эта сука умеет выпрашивать кусочек души, не получив кусочек плоти!»
Он закрыл тетрадь. «То есть проблема не в самом сексе, а в том, что он вытесняет собой что-то еще – что-то более полезное, несравненно более ценное! Страсть, возбуждение, сладострастие – вот истинные поработители. Толпа всю свою жизнь жрет, как свинья, из корыта похоти».

Брейера просто поражало несоответствие между безупречной вежливостью Ницше в клинике и пронзительным, даже командным тоном его книг. Когда он спросил об этом своего пациента, Ницше улыбнулся и ответил:
«Никакой загадки здесь нет. Когда никто не слышит, начать орать вполне естественно!»

«Заманчивое? Не знаю. Не могу сказать. Я не люблю опасность! Если и есть в этом что-то привлекательное, то это не опасность; я полагаю, манит спасение – не от опасности, но от безопасности. Может, я прожил слишком размеренную жизнь!»
«Иозеф, жить в благополучии опасно! Опасно и смертельно».

«Нет. В этом я совершенно уверен. Матильда красива, но ее улыбка не имеет власти надо мной. Я знаю, как глупо думать о том, что десятилетняя Мэри обладает силой, а моя жена нет. Но именно так я чувствую это. В нашем союзе я имею власть над ней, а она нуждается в моей защите. Нет, в Матильде нет этого волшебства. Не знаю почему».
«Для волшебства нужны темнота и ореол тайны, – отозвался Ницше. – Может, ее тайна исчезла под воздействием четырнадцати лет близости, совместной жизни. Может, вы слишком хорошо ее знаете? Может, вы не можете поверить в то, что обладаете такой красивой женщиной?»

«Я не совсем так выразился, но говорил я об этом. Еще один момент, может, это как раз и есть самое важное: невыразимое чувство, которое возникало у меня, когда я был с Бертой, или возникает сейчас, когда я думаю о ней. Блаженство! Это вполне подходящее слово».
«Йозеф, я всегда был уверен, что мы любим больше само желание, чем желанного!»

Достоевский пишет, что о некоторых вещах нельзя говорить ни с кем, только с друзьями; иные вещи нельзя рассказывать даже друзьям; и, наконец, есть вещи, о которых нельзя рассказывать даже себе.
да!-да-да!

«Но, Йозеф, в этом-то и дело. Разве не поняли мы с вами вчера, что ваши с Бертой отношения нереальны, что это иллюзия, сотканная из образов, стремлений и тоски, которая не имеет ровным счетом никакого отношения к истинной Берте?
Вчера мы выяснили, что фантазии о Берте защищают вас от будущего, от страха старения, смерти, забвения. Сегодня я понимаю, что ваше видение Берты искажено призраками прошлого. Йозеф, реально лишь это самое мгновение. В конце концов, в такой момент человек ощущает только себя в настоящем. Берта нереальна. Она всего лишь фантом, который приходит из прошлого и из будущего».

И последнее, всем известное, но всё равно цепляющее моё внимание:
И снова Ницше надел очки с толстыми стеклами, пролистал свои записи и прочел: «Человек должен носить внутри себя хаос и неистовство, чтобы породить танцующую звезду».

Автор - практикующий американский психолог, который пишет о своей работе для не посвященной аудитории.
Мне он очень и очень нравится. То, о чем он пишет и как. Чувствуется что автор знает о чем говорит и что он ответственно относиться к тому что пишет (как бы громко это не звучало).
В этом произведении Ялом моделирует ситуацию зарождения психоанализа и психологии. В XXI веке непонятна попытка героя лечить человека не лекарствами, а разговором. В диалогах главного героя (врача) с его другом и учеником (Фрейдом) появляются наметки и первые пробы на пути к психотерапии. И, что интересно, пациентом является молодой, подающий надежды, но не признанный философ, который выбрал путь боли и одиночества. Ницше.

Рекомендую читать тем кого заинтересовали фамилии Ялома, Ницше. Фрейда - постольку-поскольку. Обсуждение всех экзистенциальных проблем, разбор жизненного пути, выбор, споры. Жизнь, смерть, брак, одиночество. Ницше великолепен )

Эта книга - своего рода попытка представить как могла зародиться психотерапия на стыке медицины и философии в конце XIX века.

В результате чего, Ялом сталкивает вместе величайшего врача и величайшего философа того времени. Ведь только усилиями их умов могло зародиться "лечение словом".

В результате получается увлекательнейшая смесь из правды и выдумки. Впрочем, в послесловие автор раскрывает перед читателем карты и рассказывает о том, что имело место быть в действительности и что было им домыслено.

Браво, доктор Ялом!

Книга одной мысли: "Amorfati— выбирай свою судьбу, люби свою судьбу". Но как распознать ее? Каждый персонаж ищет свой путь и, судя по всему, находит: кто играя, кто мучительно, кто спокойно и разумно.
Милый читатель, ты не найдешь здесь на набор лайфхаков для решерия бытовых неурядиц, а сможешь наблюдать рождение Метода из духа времени.
О себе: роман понравился сочетанием разных "текстов в тексте", которые создают арабески противоречий как в душе отдельных персонажей, так и во взаимоотношениях между ними. Именно эта игра помогла по-новому взглянуть на Ницше. Раньше категоричный тон его афоризмов воспринимался ненавязчивым, как бубенчик на козе, напоминарием о последовавшем безумии автора и тех поборников нацистской идеологии, которые пленились его риторикой (не философией, замечу для придир). Созданный Яломом образ философа отличается от шаблонного ("монолитный образ борца с конформизмом и ханжеской моралью, воплощение воинственного атеизма") тонкой душевной организацией. Возможно ГГ прав: "Когда никто не слышит, начать орать вполне естественно!" Думаю, в разгар авитаминоза "Казус Вагнера" вполне подойдет, чтобы проверить действие Ялома на мое обновленное восприятие Ницше.