Insomnia

В конце концов, победу одерживает сытый.

До этой минуты Ральф не задумывался о том, насколько схож язык телодвижений у собак и людей: они улыбаются, когда счастливы, опускают голову, когда им стыдно, когда они чем-то встревожены, у них в глазах ясно читается беспокойство. И у собак, как и у людей, сильный страх отражается в каждом движении.

Слухи разносятся быстро, а потом тебя начинают доставать всякими дурацкими вопросами. А я не люблю дурацких вопросов, а еще больше я не люблю людей, которые искренне полагают, что надо давать объявление в газету каждый раз, когда у них случается запор.

Сон - это скромный и незаметный, но великий герой и единственный доктор, которого может позволить себе бедняк. Шекспир говорил, что сон "тихо сматывает нити с клубка забот", Наполеон называл сон благословенным окончанием ночи, а Уинстон Черчилль - один из величайших людей нашего века, страдавших бессонницей - сказал, что для него это единственный способ излечиться от депрессий.

"Жизнь - это колесо. Рано или поздно все, что казалось оставленным позади, появляется вновь.
К лучшему или к худшему, но оно возникает вновь".

Кровавый Царь переходит из тела в тело и из поколения в поколение, как ребенок, который по камушкам переходит ручей, и он всегда ищет Мессию, Ральф. И всегда упускает его. Но на этот раз все может быть по-другому. Потому что Дерри другой. Все линии силы сходятся здесь.

Когда с тобой происходит что-то чудесное, потом обычно приходится за это платить. И цена, как правило, бывает высокой. Очень высокой.

Жизнь в период между 1993 и 1998 годами была самой что ни на есть обычной для небольших городов типа Дерри. Свежие апрельские побеги приходили на смену октябрьским опадающим, в середине декабря в домах ставили новогодние елки и выбрасывали их на Пустоши через заднюю дверь в первую неделю января (на подсохших зеленых ветках висели остатки мишуры и серебристого дождика); новорожденные приходили в мир, старики уходили. Иногда уходили не только старики.

– Даже не верится, – растерянно пробормотал Ральф, но ему очень даже верилось. Когда Каролина умерла, он начал всерьез опасаться, что та наивность, с которой он смотрел на мир до восемнадцати лет, все же осталась при нем, когда он повзрослел, и теперь, когда он стареет, эта наивность опять начала проявляться.