Софья Петровна

Сюжет: Сына простой советской женщины арестовывают в 37 году.

Казалось бы, можно было ожидать, что это будет полностью автобиографическое произведение, мемуары, но это именно сочинение, литература в высшем смысле этого слова, потому что Лидия Чуковская не была Софьей Петровной. Софью Петровну Лидия Чуковская наверняка видела, когда стояла в этих очередях, но никогда ею не была. Софья Петровна, от чьего лица ведется рассказ, – это архетип, собирательный образ. Образ маленького человека, близкий к гоголевскому Акакию Акакиевичу.

Лидия Чуковская переходит рань, где история перестает быть частной, оригинальной, историей одного какого-то человека, и становится историей целой группы людей, целого типа, иногда целой страны.

Свой опыт Чуковская преобразует в цельное литературное произведение. Не просто описывает, что происходило с ней, но создает на основе своих переживаний отдельную историю.

Даже будь она выдуманной, она поражала бы своей внутренней правдой о природе человека.

Софья Петровна настолько живой персонаж, что, прочитав книгу, я начала видеть ее в знакомых женщинах. Сильное дополнение к плеяде "маленьких людей" русской литературы.

Я сказала, что Лидия Чуковская не была Софьей Петровной, но это не совсем так. В более общем смысле она, конечно, была ею, женщиной, близкого человека которой арестовали в 37 году. Этой связи хватило Чуковской, чтобы полностью погрузиться в душу женщины, непохожей на саму Чуковскую ни взглядами, ни характером.

Для меня это в меньшей степени повесть о материнской любви или об ужасах сталинского режима, и в большой степени повесть о людях, которые до самого конца будут верить в здравомыслие и правоту системы, в которой они живут. О людях, которые никогда не ставят под вопрос авторитеты и верят начальникам, который указывает им, где друг, а где враг. Природу такого человека показывает Чуковская. И ни разу не соскальзывает. Только в одной единственной мысли "Ну а врачей-то за что!" слышно больше Лидии Чуковской, чем Софьи Петровны.

Это общечеловеческая тема веры в авторитеты, и повесть будет интересна не только тем, кто интересуется историей 30-х годов.

Несомненно, самая тяжёлая книга, которая досталась мне во флэшмобе.
Небольшая по объёму, совершенно беспросветная история женщины, которая во времена репрессий теряет всё: сына, друзей, нормальную жизнь, себя. При этом, последнее, что у неё остаётся, кажется, до самого конца - это слепая вера в Советскую власть и товарища Сталина.
Чем-то эта повесть напомнила мне произведения Кафки - то же ощущение нарастающего кошмара, от которого силишься очнуться. Но в отличие от Кафки время и место действия реальны. Особенно страшно становится, когда понимаешь, что людей, прошедших через это, было ошеломительно много.

И да, книга, которую вряд ли потянет перечитывать - думаю, она и так запомнится надолго.

Обязательно почитаю и другие книги Чуковской - помимо прочего, у неё ещё и потрясающий стиль изложения, простой, понятный и, вместе с тем, красивый.

Впервые о Лидии Корнеевне Чуковской я узнала из уст ее дочери, Елены (Люши) Цезаревны, внучки неповторимого сочинителя Корнея Ивановича Чуковского.

Люша, унаследовавшая и посвятившая себя литературному архиву своей знаменитой семьи, стала героем программы «Школа злословия», где рассказала о некоторых причинах того, почему ее мать была вовлечена в диссидентское движение, и как за свою позицию по защите «затравленных тружеников пера» была в 1974 году исключена из Союза писателей.

Человек, создавший «Софью Петровну», просто не мог поступать иначе.

В отличие от других известных произведений по теме («Колымские рассказы», «Один день Ивана Денисовича», «Крутой маршрут»), в «Софье Петровне» главный герой – не заключенный ГУЛага, а обычная, не интересующаяся политикой (да и вообще чем-либо) женщина-труженица-мать, которая на своей шкуре осознает, что такое массовый террор.

Окопавшиеся агенты, троцкисты, фашистские наймиты, вредители и их прихвостни, клеветники и перестраховщики – в «Софье Петровне» та еще риторика… Но повесть читается страшно легко и быстро, оставляя после себя нескончаемый шлейф жалости и сострадания ко всем пострадавшим.

Напоследок, пришло на ум стихотворение немецкого протестантского пастора Мартина Нимёллера:

P.S. «Софья Петровна» писалась в 1939–1940 гг., впервые увидев свет в 1965 году в Париже под названием «Опустелый дом».

Правдивая история постепенного прозрения советской патриотки, машинистки Софьи Петровны, гордой матери сына-коммуниста. Повесть, написанная зимой 1939/40 года, стала единственной прозаической художественной вещью, созданной по свежим следам Большого террора 1937–1938 годов (когда был расстрелян муж Чуковской). Софья Петровна, изумлённая, что почтенные, симпатичные и хорошо знакомые ей люди оказываются «отравителями, шпионами и убийцами», тем не менее верит газетам и убеждена, что в Советском Союзе невиновных не сажают. Арест сына она считает недоразумением, которое быстро разрешится, но мытарства в тюремных очередях вместе с родными других репрессированных открывают ей глаза на реальную природу террора, и это почти сводит её с ума.

Ужасно страшно, арестовывали ни в чём  не повинных людей по ложным обвинениям.
Написано очень простым языком. Такие книги нужно читать всем, чтобы знать нашу историю.

Очень грустная история о невинных жертвах сталинского режима. Повесть охватывает события с начала 1930-х годов до "расцвета" репрессий в 1937-1938 гг.
Главная героиня - Софья Петровна - вдова врача, вынужденная пойти на службу, чтобы прокормить себя и старшеклассника сына, поначалу была очарована службой в машинописном бюро издательства: её аккуратность и грамотность были отмечены, сама она старалась оценивать подчинённых по их способностям и усердию, но с годами нарушился привычный уклад жизни, а потом и вовсе наступили чёрные дни.
Главная героиня переживает полный спектр эмоций - от надежды, что "разберутся и выпустят", до полной депрессии.

Вызывают сочувствие и симпатию другие герои книги - дочь бывшего царского полковника Наташа Фроленко - верный, надёжный человек, с более критическим, чем у Софьи Петровны, умом, а также умница Алик Финкельштейн, пострадавший из-за еврейского происхождения и своей верности арестованному другу.

В повести прекрасно показаны все особенности советской жизни: власть компартии, приоритет людей пролетарского-крестьянского происхождения (подселенные в квартиру Липатовых соседи, парторг Трофимов, "секретная" машинистка Эрна Семёновна) над интеллигенцией и потомками "бывших" (Наташа Фроленко), даже если эти последние гораздо более компетентные работники. Для многих период "борьбы с врагами советской власти" был поводом отомстить за личные обиды (Сашка Ярцев) или извлечь выгоду (управдом и соседка Софьи Петровны, претендующие на её жилплощадь).

Концовка вызывает двоякое чувство: и сочувствие, и некоторое разочарование, хотя понятно, что по своему характеру Софья Петровна не могла поступить иначе.

Эта повесть даже на глаза не попалась бы мне, если бы не лекция Дмитрия Быкова. Спасибо ему за такую находку.
Софья Петровна — добрая и честная женщина, трудится машинисткой в издательстве, очень любит сына Колю и твёрдо верит в товарища Сталина. Коля верит тоже, взгляды у него ясные и непоколебимые, и вот этого Коленьку, хорошего, славного мальчика, о котором и в газетах писали, и в пример другим ставили, внезапно обвиняют в измене режиму. Общая фраза, а в чём конкретно виноват её сын, Софья Петровна не знает. Куда его забрали, надолго ли, вернётся ли... она не знает ничего и отчаянно собирает крохи сведений отовсюду. Путь к этим крохам — в бесконечных очередях, окошках, кабинетах, суровых лицах, безликих словах: "выслан", "в дальние поселения", "на десять лет"... И дела никому нет до какого-то одного человека, одной песчинки — вон их сколько, аресты едва ли не каждый день. Но Софья Петровна ищет именно Колю, месяцами, годами, ведь она — мать, а он — её единственный сын.
Софья Петровна перед тем, что случилось, беспомощна. Задолго до истории с сыном вокруг неё бурлило: аресты, доносы, предатели, измена Родине... Это мог быть кто угодно — начальник, сосед, старый знакомый, но невиновных "у нас не держат", честным советским гражданам бояться нечего; так думает Софья Петровна, держится изо всех сил за эти незыблемые опоры, но вот арестовали её сына, и по стройной картине мира пошла трещинка. Софье Петровне нужно как-то примирить, связать две несовместные вещи: "невиновных у нас не держат" и "Коля в тюрьме". Выход, конечно, один — признать вину сына, которого она любит и знает, либо несовершенство сталинской системы, в которую до тех пор беспрекословно верила. Софья Петровна не может выбрать ни то, ни другое. Ей вроде бы и душно становится в мире, где за два-три робких слова в защиту "неблагонадёжной" подруги осудят и навсегда исключат из своего круга честных и порядочных людей, где у матери отнимут сына и даже письмо ему не позволят написать ... но как же усомниться в том, во что верил всю жизнь? Тупик. Мечешься от стенки к стенке, а выхода нет - и быть не может.
Страшно.

Сюжет, конечно, безмерно банален для своей ниши. Увлечение партией, партийная жизнь, арест близкого человека, полная уверенность в ошибке, невозмутимость, шок, осознание, потрясение - падение, смирение, бездна. Но написано очень хорошо. Приятно, живо, по-настоящему. Некоторые сюжеты - и жизнь, в которой было все, нужное герою (пусть жизнь Софьи Петровны и казалась унылой, а она сама - занудной старой сплетницей-моралисткой), коя в миг рушится - всегда будут интересны. Интересны до дрожи. До ужаса. Отдается прививка истории. Мы тоже уверены, что с нами ничего такого не произойдет. Но мы все-таки не так удивимся. Мы скорее усмехнемся. С недоверчивой иронией.
И в глубине души мы все боимся чего-то такого. Отдающего ночным обыском, черной "волгой" и погребением заживо на ровном месте. Так, что и следа не останется.

Бывают моменты, когда я очень радуюсь, что живу именно сейчас. Например, после прочтения этой повести.
Софья Петровна неожиданно оказывается конформисткой, приспособленкой. Довольно быстро она привыкает к новой советской власти. Порой ей кажется, что так было всегда. Как же иначе.
И она поверить не может, что при этой советской власти может происходить что-то странное. Она верит всему. Верит газетам, собраниям. Самое страшное, что всему этому верит и её сын.

И ничего не случилось...

"Невиновных не арестовывают. Честному человеку в тюрьме делать нечего. Он казался хорошим человеком, но мы, видимо, потеряли бдительность и упустили классового врага." Как же тяжело человеку, свято верящему в режим и партию, понять, что не все так честно и красиво. Видимо, выход состоит только в безумии.
Софья Петровна любила Родину. Софья Петровна любила сына. Но в какой-то момент пришлось выбирать, какую же любовь оставить в своей жизни. И выход нашелся в безумии. Не самый плохой, наверное, выход.
Страшно.