На Западном фронте без перемен. На обратном пути. Время жить и время умирать

Раньше мы поднимали глаза к небу, чтобы молиться. А теперь — поднимаем, чтобы проклинать.

Изгнанный из рая в рай не вернется.

Государство дает только тем, кто умеет драть глотку.

— Россия чересчур велика. Чересчур, говорю тебе. В ней пропадешь.

Шквальный огонь. Заградительный огонь. Огневые завесы. Мины. Газы. Танки. Пулеметы. Ручные гранаты. Все это слова, слова, но за ними стоят все ужасы, которые переживает человечество.

Храбр тот, кто имеет возможность защищаться. Всё остальное— бахвальство.

- Война загубила нас для всего.
Он прав. Мы уже не молодёжь. Уже не хотим штурмовать мир. Мы беглецы. Бежим от себя. От своей жизни. Нам было восемнадцать, мы начинали любить мир и жизнь, а пришлось по ним стрелять. Первый разрыв снаряда попал нам в сердце. Мы отлучены от созидания, от стремления, от движения вперёд. Мы более в них не верим, мы верим в войну.

Ненависть делает человека неосторожным.

Поесть досыта - это так же ценно, как иметь надежный блиндаж; вот почему мы с такой жадностью охотимся за едой, - ведь она может спасти нам жизнь.

— Странно все-таки, как подумаешь, — продолжает Кропп, — ведь зачем мы здесь? Чтобы защищать свое отечество. Но ведь французы тоже находятся здесь для того, чтобы защищать свое отечество. Так кто же прав?