
Старик Хоттабыч или Книги которые нужно осилить до конца жизни
Ivan2K17
- 4 945 книг

Ваша оценка
Ваша оценка
Идея данного рассказа Карела Чапека на первый взгляд довольно проста и понятна. Однако за этой кажущейся простотой кроются глубина и знаки вопроса.
Поскольку история эта всего на несколько страничек, лучше прочесть первоисточник, чем мои впечатления. Но я решила всё же коротко написать о рассказе, чтобы в будущем не забыть, в чём там была суть.
Некий Фердинанд Куглер, совершивший не одно убийство и не раз осуждённый земным судом, умирает и попадает на свой последний суд. Может ли он ожидать полной беспристрастности или рассчитывать на снисхождение?
Бог выступит на этом судебном процессе в качестве свидетеля. Высшая сила, которой известно о подсудимом всё до мельчайших подробностей, не в состоянии вынести приговор. Нельзя судить тех, о ком нам всё известно. Даже в биографии самого законченного негодяя отыскивается что-то положительное. Находится какая-то черта характера, вызывающая симпатию, какой-то поступок, требующий одобрения. Что-то из детства человека, что способно вызвать внезапное сопереживание даже у достаточно равнодушного и циничного наблюдателя. И после этого всё, осудить уже не получается, как ни старайся. По сему в рассказе делается вывод, что «люди не заслуживают никакой другой справедливости, кроме человеческой». Как говорится, получите и распишитесь. Как вы к другим, так и они к вам.
В воздухе также повисает немой вопрос, всё знать – благо ли это или тяжелое бремя? Не стало ли бы абсолютное знание непосильным грузом для простых смертных?

Ну что ж. Наконец-то я добрался и до творчества этого чудесного писателя. До этого обе попытки начать чтение «Войны с саламандрами» закончились, толком не начавшись. Но после «Запретного плода» не прочитать рассказ об американском сале было невозможно.
К сути: некая субстанция – американское сало – не получила в качестве продукта питания ожидаемой популярности. Зато остатки, скупленные ловкими коммерсантами-мошенниками за гроши, внезапно проявляют себя в самых разных ситуация вплоть до лечения рака. Ученые находят в составе некий неизвестный химический элемент. Но в самый ответственный для науки момент продукт закончился.
В общем, если уже на момент написания рассказа (1911) эпитет «американский» мог применяться к такого рода продуктам, то уж нам, пережившим гуманитарную «помощь» США (во всех сферах) в 1990-е годы, грех не понимать очевидных вещей и питать иллюзии по поводу заокеанского рая свободы и равных возможностей.

12 февраля 2016 года: «Группа ученых из нескольких стран сообщила, что при помощи нескольких не связанных между собой детекторов им удалось зафиксировать в лабораторных условиях гравитационные волны».
Таким образом, еще одна из гипотез Эйнштейна получила экспериментальное подтверждение. СМИ немедленно окрестили событие «эпохальным» и поспешили задать ученым традиционный вопрос: «Какую же практическую пользу можно извлечь из сделанного открытия»? Ученые пытались объяснить что-то про чириканье воробьев, черные дыры и возможные путешествия во времени, но в итоге дали традиционный ответ: нам, ученым, всё это очень интересно и очень нравится, нельзя ли увеличить финансирование? А о «полезном использовании на благо человечества» думать преждевременно. Кроме того, Карел Чапек ещё в 1922 году предупреждал: практическое применение некоторых «открытий» приводит к непредсказуемым результатам.
Инженер Марек сделал гениальное открытие – он изобрёл атомный карбюратор, обеспечивающий полное расщепление материи и превращение её в энергию. Однако сверхэффективное (и сверхприбыльное) устройство обладает одним побочным эффектом: оно экспериментально подтверждает основной постулат пантеизма о «святости природы». Выяснилось, что во всём сущем, как и предполагали пантеисты, действительно проявляется единый бог или Абсолют. Расщепление материи в карбюраторах Марека сопровождается высвобождением «чистого бога», и возле каждой энергетической установки возникает высочайшая концентрация Абсолюта, «химического ничто, обладающего колоссальной силой воздействия». Как и следовало ожидать, побочный метафизический эффект изобретения Марека приводит к совершенно неожиданным социально-экономическим и политическим последствиям.
Изобретение вымышленное, последствия его применения сильно гипертрофированы, однако история в целом выглядит весьма актуально. Сочетание привычно-повседневного и фантастического, узнаваемость героев и ситуаций и сатирическая подача материала формируют особый фельетонный стиль романа. Комизм повествования усиливает вульгарность и ограниченность героев при столкновении с «уникальной возможностью изменить мир». Пошлость в равной степени демонстрируют и промышленник, купивший изобретение, и ученый, рассуждающий о его философском значении, и политики, решающие судьбу мира в новых условиях, и священники, и торговцы, и простые рабочие. В результате получается классическое: «Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!»
Тринадцатая глава весьма символично делит роман на две части: здесь заканчивается развлекательная научно-фантастическая часть и начинается «историческая» хроника. Летопись ужасных последствий. Простодушный читатель (я говорю о себе) ожидает, когда же человеческая природа возьмет свое и вспыхнет тот самый свет, что и во тьме светит, и из мрака и хаоса родится красота и гармония. Но напрасно. Автор неумолим. Установившийся «порядок» в финале романа только усиливает первоначальное впечатление: для развязывания величайших войн, проявления звериной жестокости и скотства и даже для полного уничтожения Земли человечеству Абсолют не нужен. Сами справимся.

Судьи знают только о твоих злодеяниях, а я знаю о тебе все. Все, Куглер! Вот почему я и не могу тебя судить.

— Потому что я все знаю. Если бы судьи всё, совершенно всё знали, они бы тоже не могли судить. Тогда бы судьи все понимали, и от этого у них только болело бы сердце. Могу ли я судить тебя?

Наступил наконец для Куглера неминуемый, Последний Суд. Так как в небесах навечно заведен необычный порядок, Куглер предстал перед Сенатом, а не перед Судом Присяжных, как он предполагал, зная свои прегрешения.