In einem anderen Land

Сложно писать рецензию на книгу о войне. Сложно писать рецензию на книгу с тяжелым концом. Сложно писать рецензию на книгу любимого писателя. А когда все это сочетается в одном произведении - это вообще практически невозможно. Но я постараюсь, хотя это будет очень субъективная рецензия.

Война: Я не люблю читать о войне. Это очень морально тяжелая тема и мне сложно воспринимать ее в большом объеме. В данном романе Хемингуэй затронул ее настолько, насколько это было нужно. Большее для меня было бы чересчур. Тем более когда в родной стране происходят подобные вещи....
Создалось впечатление, что изначально Генри не понимал, где он находится, и что происходит на самом деле. И лишь после того, как его чуть не расстреляли свои же во время отступления, он осознал, насколько эта война бессмысленна и ужасна, и что он вообще не должен в ней принимать участие. Я не могу назвать его дезертиром. Герой фактически повзрослел за один день и понял, что война - это не просто спортивное соревнование.
Еще хотелось бы вставить свои пять копеек по поводу сравнения Хемингуэя и Ремарка. Возможно, я не могу объективно их сопоставить, т.к. Хема я люблю, а вот с Ремарком у меня не совсем срослось. Но мне кажется, что их вообще нельзя сравнивать. Это совершенно разные писатели, с разным стилем написания, виденьем войны и т.п. Мне, например, в данной теме больше импонирует стиль Хемингуэя, когда все просто, но в то же время пронзительно. У Ремарка, по моему сугубо личному мнению, все слишком тяжело, пессимистично, напряжно. Но на вкус и цвет конечно фломастеры разные:)

Любовь: Я не была готова к такому концу. В этом вся особенность Хемингуэя, как по мне. Он умеет писать так, что читая, ты как-будто находишься там и сам наблюдаешь в живую за происходящими событиями. Но при этом он не использует каких то высокопарных выражений и описаний на множество страниц. Весь роман он вел одну линию, но закончил настолько неожиданно, словно меня окатили кипятком... Я предполагала, что конец будет печальным, но не настолько. Сразу видно, что повествование ведется от имени мужчины, т.к. все размышления об отношениях и поведение чисто мужское, как мне кажется. Конечно, меня поразила реакция главного героя Генри на смерть своей любимой Кетрин и тем более на смерть их новорожденного ребенка...Возможно такая реакция на смерть любимого человека - это шоковое состояние, когда Генри еще не осознал всего произошедшего. Но равнодушие к смерти сына я не смогла никак понять. Может герой не был готов к ребенку... Может он настолько эгоист, что ребенок ему не был нужен, а любил он не Кетрин, а то, что она его любит, ее самоотверженность... А может в тот момент он любил Кетрин больше, чем того, кто фактически ее убил, что не мог осознать и понять, что это его часть, его продолжение, продолжение его любимой, и вот его нет... Возможно, я просто захотела оправдать Генри, либо он действительно не настолько ужасен, как может показаться.

Автор: Если бы я читала роман, не зная при этом автора, то все равно бы во время прочтения отгадала его. "Прощай, оружие!" написано в типично Хемовском стиле. Да, возможно книга не настолько сильна, как некоторые его другие произведения. Какие-то действия и реакции героя не совсем понятны, но произведение от этого не теряет своей пронзительности. Я безмерно люблю Хемингуэя и эта книга лишь подтвердила, что это не беспочвенно.

Сначала читалось без интереса и без особых чувств. Я привыкла, что сперва произведения Хемингуэя не затрагивают, но стоит только втянуться, и понесет. Здесь же никуда не несло, все было спокойно, безэмоционально. Герои и их действия меня не затрагивали, не было чувства "ах".
Но почему 5 звезд из 5? Да потому что в последней части наступило это самое "ах". Я читала конец залпом, вдыхая каждое слово. Так мило написаны диалоги, описание мест, любовь.
Книга вызвала у меня замечательные эмоции, я пропускала любовь героев через свое сердце и понимала, что такое же живет и во мне. Как хорошо не забывать об этом!

И вообще, хочется побывать в том деревянном заснеженном доме и дышать тем свежим, морозным воздухом!

За окном уже было темно, и свет лампы над изголовьем постели ложился на ее волосы и шею, и плечи. Я подошел и поцеловал ее, отведя ее руку со щеткой, и ее голова откинулась на подушку. Я поцеловал ее шею и плечи. У меня кружилась голова, так сильно я ее любил.

Кэтрин вышла, и мы вместе вступили в Швейцарию.
-- Какая прекрасная страна, -- сказала она.
-- Правда, замечательная?
-- Пойдем скорей завтракать.
-- Нет, правда замечательная страна? По ней как-то приятно ступать.
-- У меня так затекли ноги, что я ничего не чувствую. Но, наверно, приятно. Милый, ты понимаешь, что мы уже здесь, что мы выбрались из этой проклятой Италии.
-- Да. Честное слово,да. Я еще никогда так хорошо ничего не понимал.
-- Посмотри на эти дома. А какая чудная площадь! Вон там можно и позавтракать.
-- А какой чудный дождь! В Италии никогда не бывает такого дождя. Это веселый дождь.
-- И мы с тобой уже здесь, милый. Нет, ты понимаешь, что мы с тобой уже здесь?

В ту осень снег выпал очень поздно. Мы жили в деревянном домике среди сосен на склоне горы, и по ночам бывали заморозки, так что вода в двух кувшинах на умывальнике покрывалась к утру тонкой корочкой льда. Madame Гуттинген рано утром входила в комнату, чтобы закрыть окна, и разводила огонь в высокой изразцовой печке. Сосновые дрова трещали и разгорались, и огонь в печке начинал гудеть и madame Гуттинген во второй раз входила в комнату, неся толстые поленья для печки и кувшин с горячей водой. Когда комната нагревалась, она приносила завтрак. Завтракая в постели, мы видели озеро и горы по ту сторону озера, на французском берегу. На вершинах гор лежал снег, и озеро было серое со стальной синевой.

В коридоре перед нашей комнатой стоял ящик с дровами и оттуда я брал поленья, чтоб подбрасывать в печку. Но мы не засиживались поздно. Мы ложились спать в нашей большой спальне, не зажигая огня, и, раздевшись, я открывал окна, и смотрел в ночь, и на холодные звезды, и на сосны под окнами, т потом как можно быстрее ложился в постель. Хорошо в постели, когда воздух такой холодный и чистый, а за окном ночь.

-- Ты милый. И я теперь уже не сумасшедшая. Я только очень, очень, очень счастлива.
-- Ну спи, -- сказал я.
-- Ладно. Давай заснем оба сразу.
-- Ладно.
Но мы не заснули сразу. Я еще довольно долго лежал, думая о разных вещах и глядя на спящую Кэтрин и на лунные блики у нее на лице. Потом я тоже заснул.

Дальше дорога была покрыта плотно укатанным снегом и вела через лес, и два раза, возвращаясь вечером домой, мы видели лисицу.
...
-- Как забавно, что мы видели лисицу.
-- А лисица, когда спит, обертывает свой хвост вокруг тела, и ей тепло.
-- Вот, должно быть, приятно.
-- Мне всегда хотелось иметь такой хвост. Что, если б у нас были хвосты, как у лисицы?
-- А как же тогда одеваться?
-- Можно заказывать специальные костюмы или уехать в такую страну, где это не имеет значения.

-- Ну, какой же ты милый! А вдруг, когда я похудею, я стану очень хорошенькая и так тебе понравлюсь, что ты опять в меня влюбишься.
-- О черт! -- сказал я. -- Я и так в тебя достаточно влюблен. Чего ты еще хочешь? Чтобы я совсем потерял голову?
-- Да. Я хочу, чтоб ты потерял голову.
-- Ну и пусть, -- сказал я. -- Я сам этого хочу.

Вряд ли мы с Хемингуэем станем большими друзьями, но учтиво раскланиваться при встрече, перебрасываться парой фраз и уходить, жутко довольные друг другом, будем. А все почему, а все потому что язык у него очень хороший. Не вычурный, не изобилующий цветистыми фразами и сравнениями, но тем не менее живой и образный, переносящий тебя к героям.

К слову, о героях. Да, они негероические, но как же точно описаны их характеры! В общем-то описания и привлекали меня больше всего. Такие яркие, настоящие, того и гляди вывалишься из реальности в Первую мировую. Все-таки война страшная вещь где бы ты ни был, на фронте, в госпитале, в Швейцарии. Она везде и она не заканчивается. Сколько бы итальянские солдаты не бросали оружие, она будет продолжаться и конца ей не видно. Война страшная, нелепая, абсурдная и не нужна никому по-настоящему. Война не приносит ничего хорошего, и неважно, победил ты или проиграл.