iPhuck 10

Президент РФ Владимир Путин предложил курс на развитие искусственного интеллекта.
А Виктор Олегович, как всегда в тренде. И хотя его видение будущего, как прямо намекает название, вращается вокруг гениталий, прописано оно талантливо, увлекательно и компетентно. Книга о России, наконец-то ставшей Европой со всеми вытекающими и втекающими. Все основные либеральные ценности в романе настолько политы всеми видами физиологических жидкостей, что остаётся только удивляться, почему Пелевина не клюют, как, например, Быкова за его сериал "Спящие". Видимо потому, что все эти жидкости как-раз и входят базовый набор либеральных ценностей, на что Пелевин прозрачно намекает в концепции "гипса" в романе.
Искусственный интеллект на службе у животного в этой пророческой книге легко превращается в господина. И наоборот. И наоборот. Так должно быть и так будет, пока между этими двумя видами интеллекта человечество не выберет третий - человечный.

Ipchuk 10 – очередной шаг Пелевина в его экспериментах с формами. Эксперименты эти вполне обоснованы, потому что с содержанием экспериментировать уже почти невозможно – все, что Виктор Олегович напрямую хотел сказать своим читателям – он сказал много лет назад. И даже все то, что он хотел сказать в виде басен и коанов – давно сказано. Но попытка «ухватить за хвост» что-то по-настоящему важное, что-то невыразимое и (как бы парадоксально это не звучало) выразить его по-прежнему не дает автору покоя.
Уровень постиронии в романе зашкаливает. Тут уже какой-то фрактал постиронии, который совершенно лишает читателя хоть каких-то (пусть и по-пелевински зыбких) ориентиров. Не писатель придумывает некоторую реальность и воплощает ее в книге, а придуманная реальность – компьютерный «литературный алгоритм» - описывает свою работу и тем самым создает новую реальность, которая только декларируется «объективным свидетельством», ни на йоту таковым, конечно, не являющееся.
Пелевин прекрасно иронизирует (если не сказать – стебется) не только над абстрактным современным искусством, которому очевидно отказывает в сколько-нибудь вменяемом будущем, но и над самим собой. Причем себя он от этого искусства не отделяет и эта позиция безусловно читателя подкупает. Порфирий Петрович – во многом это та технология, которая пишет большую часть работ «позднего» Пелевина – эту скорее причудливую беллетристику, рефлексирующую на актуальные темы, чем классическая литература. Даже понимание текста, по признанию Порфирия, не входит в его обязанности. Он их просто генерирует и делает это так, чтобы конечный читатель воспринимал их максимально аутентично – не более того. Смыслом, идеями, аллюзиями и прочей глубиной такой текст наполнит тот, кто его читает. Парадоксальным образом важность потребителя (даже в такой вот литературе) превышает важность автора – книга может существовать без автора (Порфирий не имеет даже самосознания), но без читателей она – ничто.
При этом особенно тонко выглядит то, что все «глубинные», «философские» мысли романа озвучивает искусственный интеллект, который априори не обладает самосознанием и способен только симулировать такого рода рефлексию.
Искусство – это то, что неуловимый и загадочный «кто-то» в результате некоего «заговора» навязывает обществу как некий идеал и, таким образом, превращается в социальное клише, в искусственный конструкт. В результате искусством может стать нарисованный мужской пенис на дверце общественного туалета, особенно если кто-то пустил слух, что этот пенис изобразил сам Бэнкси (и даже косяк от этой двери, вся заслуга которого только в том, что он «стоял рядом с актом творчества»). Впрочем, вся жизнь – тоже результат такого же конструкта, даже чисто физиологические отправления вроде секса – недаром обыкновенный, человеческий секс во вселенной Ipchuck 10 находится под активным социальным осуждением.
Во всем традиционно виноваты корпорации – вездесущие айтишники, глобальный «Единый банк» и тому подобные акторы настоящего «теневого правительства». И это очень натуралистично – ведь Пелевин король конспирологии, умеющий в своих книгах настолько точно и филигранно «подточить» действительность под любую конспирологическую теорию, что логических заусенец этой конструкции уже не различить, и его вселенные получаются такими же живыми, объективными и дышащими, как и наша.
То же «программирование случайным кодом», на котором строится весь роман – чем не жесткая конспирологическая пародия на все существующие системы образования и вообще человеческого прогресса? И в основе такого программирования, и в поступательном развитии общества лежат принципиально непрогнозируемые механизмы, которые (порой даже вопреки логике) дают результат, и нередко – превосходный.
При этом декларируется как раз-таки отсутствие любой конспирологии, и, напротив, полная открытость – Порфирий Петрович сам рассказывает читателю обо всех своих приемах, вызывая сильнейшую логическую оторопь и еще более усиливая тем самым литературный эффект. Издевательская попытка раскрыть перед читателем все карты, понимая, что это не только не объяснит происходящего, а сделает это происходящее совсем уж недоступным простой человеческой логике. По форме, как говорил одни неглупый человек, - правильно, а по существу – издевательство.
Отдельно стоило бы рассказать о политической организации во вселенной книги… «Мы теперь не Третий Рим, а Второй Брюссель. Только Брюссель почему-то в Житомире». Она получилась очень изящной и невероятно смешной. Но, разговаривая о ней, придется много спойлерить (чего я не очень люблю). Да и сам Пелевин к политике относится откровенно без интереса, поэтому вся глобальная политика - периферия романа, легкая окантовка отдельных глав – и не более того.
Есть здесь и доведенные до полного абсурда (или полного внутреннего логического совершенства) объемные рассуждения о взаимосвязи гендера и сексуальности, о взаимоотношениях и взаимозависимости искусственного и человеческого интеллектах, но, как и политика, все это выглядит каким-то вторичным.
Традиционно досталось и критикам, с которыми у автора старые счеты: «Все критики отличаются от говна только тем, что полностью лишены его полезных качеств». Ну не любит Пелевин, когда в нем копаются и ищут ответы на вселенские вопросы. Он любит, когда его читают. А уж от лица компьютерного алгоритма можно говорить прямо и не подбирая выражения.
Вся эта книга – одна большая имитация. Имитация литературы, имитация содержания, имитация смыслов, даже имитация рефлексии на актуальные события. С другой стороны, Пелевин, ушедший от публичности, сам давно уже стал в нашем сознании такого рода имитацией, поэтому избранный жанр и способ его претворения в жизнь смотрится так органично.
Минус всего этого прекрасного винегрета (никакого сарказма, великое кулинарное решение, между прочим) в том, что, что все эти истины (давно ставшие прописными применительно в Виктору Олеговичу) мы усвоили много лет назад. И в этом плане ничего нового роман не добавляет.
С точки зрения внутреннего ритма, сюжета, юмора и всех этих пелевинских хитросплетений – этот роман самая слабая его работа из всего, к чему я прикасался. Но ниже своего уровня автор не опускается и это все равно очень качественно сделанная проза, от которой попробуй еще оторвись и которую, несмотря на все недостатки, хочется читать до самого конца. Хотя бы даже для того, чтобы потом разочарованно отложить в сторону и с маниакальной надеждой ждать следующую работу, которая «уж точно будет лучше, чем это».

Это не первая моя книга этого автора, поэтому я не ждала какой-то обычной истории с обычными героями, я знала, что беру в руки. И вот перед нами история от лица ИИ, который помогает раскрывать преступления и пишет книги-отчёты, он попадает в руки искусствоведа и отсюда начинается наша увлекательная история. Звучит довольно интригующее, не так ли? Да, именно поэтому я с энтузиазмом взяла эту книгу в руки, плюс прошлые оставили в моей памяти довольно неоднозначные, но все же положительные впечатления. И что же в итоге, почему такой результат?
Я не осилила, я просто не смогла представить то многообразие всего, что придумал автор, все эти технологические новшества, описанные в книге, эти новейшие фаллоимитаторы, предшественники нашего ИИ Порфирия Петровича. Я просто не понимаю что это, какая то программа, проектирующая образ человек, какой-то человеко-подобный гаджет, и остальные технические описания происходящего прошли мимо меня. Компьютерный язык крайне сложно усваивается в голове к нему ещё добавляется довольно сильные и глубокие философские рассуждения, которые тоже требуют время для освоения и понимания. И если некоторые идеи довольно интересны, про технологии будущего и про искусство, то они перекрываются то жестью, матом и сексом.
Моё чтение было, как качели, то я бесилась и злилась от этого всего компьютерного бреда, насилия и жесткости, то восхищалась интересными и крутыми идеями. Поэтому я не могу объективно её оценить, мне хочется злиться и плеваться от неё, но в то же время это история смогла меня тронуть и не дала все же бросить её на половине.

Мне понравилось, как написано. Повеселило, как Порфирий в ответ на вопрос Мары о критике от души приложил лит.критиков тире блогеров)) И радикальных феминисток тоже неслабо покритиковали. Правда, я не совсем согласна с концепцией искусственного интеллекта, который осознал себя через боль и страдание. Эмоции не связаны напрямую с интеллектом: человеческий мозг в этом смысле неизмеримо объемней, чем возможный ИИ. Но я не программист и не футуролог, возможно, в будущем ИИ действительно сумеет осознать себя, как разумный космос или что-то типа того. Пока же я восприняла эту историю скорее как метафору, поэтический образ все о том же - о нашем судорожном щемящем одиночестве в мире, которое мы постоянно хотим чем-то разбавить и ищем спутников, чтобы было не так страшно идти по мировой пустыни от одного полюса к другому. "Бытие есть забота и страх", и чтобы укрыться от страха, можно выбрать опцию "заботиться о ком-то" - ну или хотя бы о себе. А голос рассказчика, конечно, добавил поэтики - несмотря на то, что это полицейский робот-алгоритм. Причем со знаковым для русской литературы именем Порфирий Петрович))