Дерсу Узала

1. Дерсу Узала и реальность

Чем путевые заметки о путешествиях отличаются от приключенческой литературы? Путевые заметки как бы говорят: «бросай читать и отправляйся в путь – пережить все то, о чем ты читаешь в сто раз интереснее, чем прочитать об этом». Приключенческая же литература говорит нечто иное: «сиди дома и читай, все равно то, о чем ты читаешь, в реальности тебе никогда не пережить». В первом случае реальность оказывается ценнее слов, во втором – слова ценнее реальности. Большая увлекательность приключенческой литературы (по сравнению с путевыми заметками) – это компенсация за невозможность ее воплощения в действительность. Но Дерсу – он настолько сказочный персонаж, что, кажется, только в книге такого и встретишь. И настолько реалистичный, что нисколько не сомневаешься: все написанное – правда.

2. Дерсу Узала и положительно прекрасный человек

Достоевский, помнится, мучительно искал положительно прекрасного человека в литературе и не мог найти. Вспомнил он только мистера Пиквика и дон Кихота (про Жана Вальжана я, считайте, что забыл, а почему забыл, спросите у Фрейда), да и сам вдогонку создал князя Мышкина. Но в Пиквике я лично ничего особенно прекрасного не вижу, Дон Кихот, конечно, прекрасен, если только не сталкиваться с ним в реальной жизни, ну а князь Мышкин все же слишком «достоевский» персонаж, чтобы назвать его прямо-таки прекрасным. Где ж ты, положительно прекрасный человек, где тебя искать? А искать то, как ни странно, надо не в литературе, а в реальности! Чем Дерсу Узала не положительно прекрасный человек? Положительный? Насквозь положительный. Прекрасный? Настолько положительный, что и прекрасный. Правильный правильной правильностью человек, одним словом (то есть тремя словами). Ищут его и пожарные, ищет и милиция, и не могут найти. А он тем временем продолжает бродить по земле и творить добрые дела - неустанно помогает людям, и не мешает жить зверям (насколько это возможно для охотника, конечно).

3. Дерсу Узала и Шерлок Холмс

Конечно же, Дерсу у нас еще и Шерлок Холмс (это, кстати, отмечает в своей рецензии и redstar ). Не верите – так убедитесь сами. Арсеньев в этом смысле добросовестно выполняет роль доктора Ватсона, дотошно фиксируя все происходящее с гуру сыска. И в этом контексте снова нельзя не вспомнить о соотношении литературы и реальности. Все-таки читатель не может не полагать, что Шерлок Холмс – слишком литературный персонаж, что в реальности он невозможен. Но вот вполне реальный Дерсу читает окружающий его мир как открытую книгу, не переставая удивлять сторонних наблюдателей. Следовательно, возможно, что и «Записки о Шерлоке Холмсе» - не литература, но вполне реальный дневниковый отчет. Надо будет поосновательнее проверить эту версию:)

4. Дерсу Узала и кабаны

Дерсу Узала, по мнению Арсеньева, анимистически очеловечивает все его окружающее. Он и прав, и не прав. Когда Дерсу говорит, что, например, кабаны – тоже люди, то он, конечно, имеет в виду и это, но и нечто иное, а именно, что люди – это те же кабаны, живые существа в ряду других живых существ. То есть это не столько природа очеловечивается, а скорее человек понимается как часть природы. Впрочем, это две стороны одного процесса. Нельзя очеловечить кабана, не окабанив при этом человека. А смысл такого взаимообразного воззрения один – в установлении родства всего живого. На это способен только природный человек. Человек цивилизованный уже кабану не товарищ, да и не может быть товарищем. Человек и человеку - кабан.

5. «Дерсу Узала» и «Дерсу Узала»

Не отвертеться и от темы сравнения книги с фильмом. Сравнивать интересно. Интересно смотреть, какие именно эпизоды отобраны, как они перенесены на экран, с какими изменениями и дополнениями (или без всяких изменений). Вот, например, когда в концовке фильма Дерсу оказался дома у Арсеньева, то мне сразу резануло глаз, что у Арсеньева есть семья (жена и сын), да еще и чуть ли не идиллическая. Стал бы семейный человек звать Дерсу к себе в город? Нет, только такой "перекати-поле человек" как Арсеньев, мог позвать к себе Дерсу. Книга это подтверждает, о жене и помину нет (вики же говорит (а вики – тоже люди), что Арсеньев дважды был женат, но даты не указаны). А вот еще в книге есть замечательнейший именно в своей кинематографичности эпизод, который сам по себе стоил бы целой экранизации, но в фильме его почему-то нет. Впрочем, я догадываюсь, почему – из-за слишком явственной чертовщины. Я бы и назвал этот эпизод «Черт в тумане». Для цитаты этот отрывок, пожалуй, великоват, а потому в качестве послесловия приведу его тут целиком, чем и закончу настоящую рецензию. Итак:

Черт в тумане

Дальше...

Стрелки принялись ставить палатки, а Дерсу взял котелок и пошёл за водой. Через минуту он возвратился крайне недовольный.
— Что случилось? — спросил я гольда.
— Моя думай, это место худое, — отвечал он на мой вопрос. — Моя река ходи, хочу воды бери, рыба ругается.
— Как ругается? — изумились солдаты и покатились со смеху.
— Чего ваша смеётся? — сердился Дерсу. — Плакать скоро будете. Наконец я узнал, в чём дело. В тот момент, когда он хотел зачерпнуть котелком воды, из реки выставилась голова рыбы. Она смотрела на Дерсу и то открывала, то закрывала рот.
— Рыба тоже люди, — закончил Дерсу свой рассказ. Его тоже могу говори, только тихо. Наша его понимай нету.
Только что чайник повесили над огнём, как вдруг один камень накалился и лопнул с такой силой, что разбросал угли во все стороны. Точно ружейный выстрел. Один уголь попал к Дерсу на колени.
— Тьфу! — сказал он в сердцах. — Моя хорошо понимай, это место худое.
Стрелки опять стали смеяться.
После ужина я взял ружьё и пошёл прогуляться вблизи бивака. Отойдя с полкилометра, я сел на бурелом и стал слушать. Кругом царила тишина, только вверху, на перекатах, глухо шумела вода. На противоположном берегу, как исполинские часовые, стояли могучие кедры. Они глядели сурово, точно им известна была какая-то тайна, которую во что бы то ни стало надо было скрыть от людей. После тёплого дождя от земли стали подниматься тяжёлые испарения. Они сгущались всё более и более, и вскоре вся река утонула в тумане. Порой лёгкое дуновение ветерка приводило туман в движение, и тогда сквозь него неясно вырисовывались очертания противоположного берега, покрытого хвойным лесом.
В это время я увидел в тумане что-то громоздкое и большое. Оно двигалось по реке мне навстречу медленно и совершенно бесшумно. Я замер на месте, сердце моё усиленно забилось. Но я ещё больше изумился, когда увидел, что тёмный предмет остановился, потом начал подаваться назад и через несколько минут так же таинственно исчез, как и появился. Был ли это зверь какой-нибудь или это плыл бурелом по реке, не знаю. Сумерки, угрюмый лес, густой туман и главным образом эта мертвящая тишина создавали картину, невыразимо жуткую и тоскливую. Мне стало страшно. Я встал и поспешно пошёл назад. Минут через десять я подходил к биваку.
Люди двигались около огня и казались длинными привидениями. Они тянулись куда-то кверху, потом вдруг сокращались и припадали к земле. Я спросил Захарова, не проплыло ли мимо что-нибудь по реке. Он ответил отрицательно.
Тогда я рассказал им о виденном и пробовал объяснить это явление игрою тумана.
— Гм, какое худое место, — услышал я голос Дерсу. Я обернулся. Он сидел у огня и качал головой.
— Надо его гоняй, — сказал он и вслед за тем взялся за топор.
— Кого? — спросил я.
— Черта, — отвечал гольд самым серьёзным образом.
Затем он пошёл в лес и принялся рубить сырую ель, осину, сирень и т. п., то есть такие породы, которые трещат в огне.
Когда дров набралось много, он сложил их в большой костёр и поджёг. Яркое пламя взвилось кверху, тысячи искр закружились в воздухе. Когда дрова достаточно обуглились, Дерсу с криками стал разбрасывать их во все стороны.
Стрелки обрадовались случаю и прибежали ему помогать. Они крутили горящими головешками и бросали их кверху. Красивую картину представляет собою такая вертящаяся ракета, разбрасывающая во все стороны искры. Два полена упали в воду. Они сразу потухли, но долго ещё дымились. Наконец костёр был уничтожен. Разбросанные в лесу головешки медленно гасли одна за другой.
После этого мы принялись за чаепитие, а затем стали укладываться на ночь. Я хотел было почитать немного, но не мог бороться со сном и незаметно для себя заснул. Мне показалось, что я спал долго. Вдруг я почувствовал, что кто-то трясёт меня за плечо.
— Вставайте скорее!
— Что случилось? — спросил я и открыл глаза.
Было темно — темнее, чем раньше. Густой туман, точно вата, лежал по всему лесу. Моросило.
— Какой-то зверь с того берега в воду прыгнул, — ответил испуганно караульный.
Я вскочил на ноги и взял ружьё. Через минуту я услышал, что кто-то действительно вышел из воды на берег и сильно встряхивался. В это время ко мне подошли Дерсу и Чжан Бао. Мы стали спиной к огню, старались рассмотреть, что делается на реке, но туман был такой густой и ночь так темна, что в двух шагах решительно ничего не было видно.
— Ходи есть, — тихо сказал Дерсу.
Действительно, кто-то тихонько шёл по гальке. Через минуту мы услышали, как зверь опять встряхнулся. Должно быть, животное услышало нас и остановилось. Я взглянул на мулов. Они жались друг к другу и, насторожив уши, смотрели по направлению к реке. Собаки тоже выражали беспокойство. Альпа забилась в самый угол палатки и дрожала, а Леший поджал хвост, прижал угли и боязливо поглядывал по сторонам.
Но вот опять стала бренчать галька.
Я велел разбудить остальных людей и выстрелил. Звук моего выстрела всколыхнул сонный воздух. Глухое эхо подхватило его и далеко разнесло по лесу. Послышалось быстрое бренчание гальки и всплеск воды в реке. Испуганные собаки сорвались со своих мест и подняли лай.
— Кто это был? — обратился я к гольду. — Изюбр?
Он отрицательно покачал головой.
— Может быть, медведь?
— Нет, — отвечал Дерсу.
— Так кто же? — спросил я нетерпеливо.
— Не знаю, — ответил он. — Ночь кончай, след посмотри, тогда понимай.
После переполоха сна как не бывало. Все говорили, все высказывали свои догадки и постоянно обращались к Дерсу с расспросами. Гольд говорил, что это не мог быть изюбр, потому что он сильнее стучит копытами по гальке; это не мог быть и медведь, потому что он пыхтел бы.
Посидели мы ещё немного и наконец стали дремать. Остаток ночи взялись окарауливать я и Чжан Бао. Через полчаса все уже опять спали крепким сном, как будто ничего и не случилось.
Наконец появились предрассветные сумерки. Туман сделался серовато-синим и хмурым. Деревья, кусты и трава на земле покрылись каплями росы. Угрюмый лес дремал. Река казалась неподвижной и сонной. Тогда я залез в свой комарник и крепко заснул.
Проснулся я в восемь часов утра. По-прежнему моросило. Дерсу ходил на разведки, но ничего не нашёл. Животное, подходившее ночью к нашему биваку, после выстрела бросилось назад через реку. Если бы на отмели был песок, можно было бы увидеть его следы. Теперь остались для нас только одни предположения. Если это был не лось, не изюбр и не медведь, то, вероятно, тигр.
Но у Дерсу на этот счёт были свои соображения.
— Рыба говори, камень стреляй, тебе, капитан, в тумане худо посмотри, ночью какой-то худой люди ходи… Моя думай, в этом месте черт живи. Другой раз тут моя спи не хочу!

Наверное, не было бы писателя по имени Владимир Арсеньев, если бы военный инженер-топограф Владимир Арсеньев не встретил в одной из служебных экспедиций (а путешествовал он не интереса ради, а по долгу службы) одного местного охотника-гольда (нанайца, как сказали бы теперь) Дерсу Узала.
Полагаю, что его писательский опыт ограничился бы сугубо деловыми отчетами и научными трудами.
Как мне показалось, Владимир Клавдиевич был человеком не особенно веселым, серьезным и даже суховатым - офицер, начальник конно-охотничьей команды, командир гарнизонной разведки во время русско-японской войны, географ, этнограф.
Каждая глава в книге начинается одинаково: рельеф местности, высота над уровнем моря, температура воздуха, направление ветра, состав почвы и горных пород, детальное описание флоры и фауны.
Скучновато? Пожалуй. Эх, избалованы мы «Клубом кинопутешествий» незабвенного Юрия Александровича Сенкевича.
Но ведь и вправду: лучше один раз увидеть…
А какая удача не просто увидеть дикую уссурийскую тайгу, но пройти по ней рядом с человеком, знающим ее, как собственный дом, любящим ее, как дети любят мать.
Таким человеком для писателя стал Дерсу Узала.
Кто он? Неграмотный туземец, неплохо говорящий по-русски, понимающий языки своих соседей тазов и удэгейцев, а также наводнивших эту землю китайцев и корейцев.
Язычник ("нехристь, азиат, в бога не верует" (с)), знающий доброго бога Эндули и своего местного многоликого черта, никогда не задумывавшийся над природой солнца и звезд, с терпеливой снисходительностью относящийся к чужим верованиям.
Искусный охотник, не сделавший ни одного напрасного выстрела, никого не убивший зря. Нет, убивший. Однажды без нужды убивший тигра и всю последующую жизнь готовый к расплате за свой грех.
Следопыт, читающий тайгу «с листа».
Неисправимый аниматор, называющий Людьми все ее население - от белки до тигра, от рыбы до птицы.
Человек абсолютной душевной доброкачественности.
Казалось бы, что у них общего – у старого охотника Дерсу Узала и Владимира Арсеньева – человека европейского воспитания и высокой культуры? Что могло их связывать? Дружба. То самое святое чувство, в котором люди изначально равны, где они не опускаются и не поднимаются до уровня друг друга.
Есть, чему удивиться. Есть, чем восхищаться.
Вот так «Дерсу Узала», книга, которую я до сих пор относила к категории «о природе» вдруг открылась для меня глубоким рассказом о людях.

Дальше...

Серьезный какой-то отзыв получается. А ведь пару раз я хохотала до слез. Вот над этим, например.
Услышав характерные звуки, Арсеньев разбудил Дерсу Узала и стал буквально выпихивать его на охоту: где-то поблизости ревел крупный изюбр. Дерсу начал было собираться, но усомнился: в это время года изюбры так не ревут.
"Рёв" повторился со стороны моря. Из-за мыса выходил миноносец «Грозный»…
Ничего не напоминает?
К/ф «Особенности национальной охоты в зимний период», в роли миноносца («крупного самца») железнодорожная дрезина, остальное – в соответствии с классикой.

Дочитала скорее для расширения кругозора, а не потому, что книга очень понравилась.
Написана повесть суховато. Такое впечатление, что читаешь не то ботанический, не то географический справочник: попадаются подробные перечисления растений, постоянные упоминания широт, на которых происходят действия, точная высота гор, названия рек в трёх вариантах (на русском, китайском и удыгейском языках) и т.д. И только эпизоды, участником которых становится Узала, оживляют повесть.
Дерсу Узала – нанаец (или, по-старому, гольд). Ему 58 лет. Он был проводником экспедиции автора книги, Владимира Арсеньева, которая исследовала в 1907 году центральную часть Сихотэ-Алиня. Экспедиции предстояло пройти немало километров, столкнуться со многими трудностями, подчас смертельными. И всегда рядом с автором был его верный друг, Дерсу Узала.
О Дерсу автор пишет с теплотой и любовью. Часто другие участники экспедиции подсмеивались над гольдом, но автор никогда не позволял себе этого и защищал Узала от насмешек. В кажущейся наивности его рассуждений была скрыта вековая мудрость предков и какая-то внутренняя доброта.
Услышав «Сказку о рыбаке и рыбке», Дерсу сказал, что, мол, бедному старику надо было просто бросить вредную бабу, сладить себе лодку и перекочевать подальше на новое место.

• Шибко жалко старика… Сколько раз к морю ходи, рыбу кричи, наверное, совсем стоптал свои унты.

  Однажды Узала увидел, как автор бросил в костёр кусочек мяса. Он рассердился, тут же выхватил мясо из огня и швырнул его в сторону.

В книге подробно отражены наблюдения автора над животным миром Приморья, над укладом жизни местного народа, природой края. Как результат исследовательской работы, эта книга, несомненно, имеет большую ценность, но как художественное произведение она далась мне с трудом.

В 1907 году Владимир Арсеньев возглавил вторую экспедицию в горную область хребта Сихоте-Алинь. Еще в прошлом своем путешествии он познакомился с гольдом Дерсу Узала, удивительным человеком, для которого тайга давно стала родным домом. Дерсу обладает острым глазом, по отдельным, еле заметным следам он способен так точно восстановить события, и определить их участником, что ему позавидовал бы сам Шерлок Холмс.

У Дерсу очень интересный взгляд на окружающий мир. Он всех называет «люди», для него человек, животное и даже неодушевленные предметы – сущности одного порядка, он знает, как не обидеть воду или огонь, он на равных разговаривает с тигром. Его отношение к природе очень бережное, бери только то, что необходимо для выживания, этот человек живет в полной гармонии с окружающим миром.

В этой второй экспедиции Дерсу с самого начала стал одним из проводников. Когда читаешь книгу, невольно задаешься вопросом, а чем бы она вообще закончилась не будь в ее составе гольда. Несколько раз он в прямом смысле спасал жизнь Арсеньева, а его мудрые советы не раз выручали экспедицию в сложной ситуации, направляя ее по единственно верному пути.

Эта книга, так же как и предыдущая, написана на основании дневниковых записей, которые Владимир Арсеньев вел на протяжении всего пути. Фактически это хроника долгого и очень сложного путешествия, которое проходило поистине в спартанских условиях и люди, совершившие его, вызывают огромное уважение. Большая часть путешествия проходила в скалистых районах, где двигаться вперед можно было только по мелководью рек, постоянно в ледяной воде. Заканчивалась экспедиция уже зимой, когда температура опускалась ниже -30 градусов.

Владимир Арсеньев много внимания уделяет описанию растительного и животного мира и делает это просто блестяще. Удивительно, какое количество ареалов обитания того или иного вида сменяют друг друга на, казалось бы, однотипной территории.

Несмотря на сложные природные условия этот край не является безлюдным. Здесь проживают представители многих этнических групп- китайцы, удэхейцы, русские старообрядцы. Многие из них безвозмездно оказывали помощь экспедиции и даже обижались, когда им предлагали деньги.

Грустно думать, что для людей, подобных Дерсу, старость по сути равнозначна гибели. Любой городской человек в 56 лет живет себе спокойно дальше, а что делать человеку тайги, живущему за счет охоты, когда начинает подводить зрение и не можешь уже ни нормально охотиться, ни защититься от врага, двуногого или четырехлапого. Человек, для которого на протяжении всей его жизни крышей над головой было звездное небо, а расстояния измеряются днями пути, просто не сможет жить по-другому. И это трагедия не только Дерсу, но тех людей, кто от всего сердца привязался к нему. Горько сознавать, что ничем не можешь помочь.

Так получилось, что книга прошла мимо меня,и в школе мы её не проходили.
Только сейчас удалось познакомиться с романом.
Несмотря на сухость повествования, эта книга о суровой природе далекого Уссурийского края. В ней - о жизни охотника, спутника В.Арсеньева, полной нелегкого труда и тяжеловыносимых опасностей, где малейшая ошибка грозит гибелью, где люди охотятся, обороняясь от диких зверей и добывая себе пропитание. Книга увлекательна, жива, правдива.
Классика классик! Она надолго запоминается и надолго будет образчиком классической приключенческой литературы и книг о природе.

Следом - просмотр оскароносного одноименного фильма Акиры Куросавы.

Тайга, превратности природы и погоды, китайцы, удехейцы, тазы, звери, горы и экспедиция Арсеньева. Что можно добавить после первой части По Уссурийскому краю . Эмоции и ощущения остаются теми же и приобретают большую глубину. После первого знакомства, продолжение не читаешь, его проживаешь. Проживаешь этот отрезок жизни Дерсу. Видишь его глазами Владимира Клавдиевича, чувствуешь его руками и мыслишь его мыслями. Но это не ограничивает. Наоборот. Это дарит больший простор, глубину и ощущение погружения.
Вторая часть заняла у меня больше времени. Может виной тому фильм, просмотренный после первой. И осознание концовки. Такой грустной, неотвратимой и неизбежной. Я оттягивала этот момент как могла. Но он все равно настиг меня. Он не чрезмерно трагичен, он не надуман. Он прост и логичен от и до. Но от этого мне не менее печально. И слезы нет-нет, но пытаются навернуться на глаза.
Эти книги. Это не путевые заметки. И не описание природы и быта всего населения тайги. И даже не выдержки из военных рапортов. Это скорее личный дневник, кусочек души автора. Их нельзя проигнорировать. Можно не полюбить (хотя я не представляю как), можно обожать. Но остаться равнодушным нельзя. Невозможно. И такие книги должны оберегаться и сохраняться в веках. Как картины - они передают жизнь эпохи.
Я долго не могла начать и дочитать эту книгу. Но судьба снова нашла меня. Как и раньше она пришла из будочки "Буккроссинга" в парке. Я просто пришла туда, а там эта книга. Я схватила ее не думая. И на следующий день принесла замену, потому что ни на секунду у меня не возникла мысль, что я с ней расстанусь. Уверена, я снова вернусь и проживу этот фрагмент жизней. Но позже...

Сколько раз в детстве в гостях у бабушки из книжного шкафа на меня смотрел корешок обложки данной книги. Я даже пару раз пытался начать читать, но каждый раз понимал, что это про какого-то старика азиата, как он ходил в тайге с экспедицией и каждый раз было не интересно, скучно и все такое. Оно и понятно детские мозги не всегда понимают серьезные произведения.
И вот наконец то я до нее добрался и прочитал, понимая что в книге не будет активных боевых действий, полетов между планетами, космических кораблей и т.д из мира фантастики. Нет это серьезное, я бы даже сказал научно-документальное чтиво.
Так оно и оказалось. На протяжении всей книги автор описывает дикую природу дальнего востока. И сделал это очень хорошо, вплоть до описания всей флоры и фауны с каталогизацией этих богатств. Так же Арсеньев раскрывает быт и тонкости проживания коренных народов данного края того периода времени. Особенно это ярко выражается в главном герое Дерсу. Лично мое внимание обратилось на то, насколько близок был к природе Дерсу и как он непривычно для нас все воспринимал и по своему объяснял.
Думаю для общего развития, а также в целях знакомства с регионами страны лучше произведения не встречал.

Путевые заметки второй исследовательской экспедиции Арсеньева и Дерсу, а еще история о потерянной мудрости наших предков. И, как и в первой части, сложно не отметить, что личность гольда превалирует. Необразованный (с городской точки зрения) следопыт, живший больше ста лет назад, читающий любые следы, определяющий погоду, знающий каждое животное и птицу, но не это главное в его личности, наиболее интересное и притягивающее – его отношение к окружающем миру.
Это нечто большее, чем ко всем относится, как к людям, всех считать людьми. Некое гармоничное сосуществование человека с дикой природой, принятие ее законов и понимание того, что вне неё и без неё не прожить. Когда охота остается просто средством добыть мясо, чтобы не умереть с голоду и шкуру, чтобы было из чего сшить одежду и ничего больше. И нет в этом повода для особой гордости и пустого бахвальства.
По пути следования автор соприкасается с местным населением (в основном тазы, китайцы). И вот здесь мне сильно не хватало описания быта и традиций, кажется, что Арсеньев проведя столько времени бок о бок мог рассказать больше, пересказать те же страшилки и сказки, которые охотники рассказывали друг другу вечером у костра. Много внимания он уделяет тяжелым взаимоотношениям коренного населения к китайским узурпаторам, и жестокости последних.
Живописные описания красот природы переплетаются с тяжелой жизнью человека, который не может даже одного дня отдохнуть, но при этом не теряет благожелательность, готовность всегда прийти на помощь ближнему. И грустный, но закономерный финал книги, когда понимаешь, что иначе быть не может.

Перечитала, вернее переслушала эту книгу с огромным удовольствием. Все-таки личность Дерсу - необыкновенно добрая, теплая. Его отношения ко всему живому и неживому, как к людям, просто потрясающая. И какая трагедия для него ухудшение зрения.
Прочитала вот несколько книг Арсеньева, все написал хорошо, но эта ему удалась, пожалуй, больше других. На мой взгляд, ему очень хорошо удается описание людей, видно, что он сам очень хороший и добрый человек. А к Дерсу у него очень теплое отношение и это очень хорошо видно в книге.
Вообще много чего интересного, нового для себя узнаешь в его книгах. И как во всех глубоких книгах при перечитывании находишь для себя что-то новое, так и тут. Я первый раз, когда читала, не обратила внимание на то, что Арсеньев любил читать. Много раз он упоминает и Гоголя, и Пушкина. Мне, как любительнице чтения, это очень приятно.
И очень грустный, берущий за душу конец книги. Хотя, может, для Дерсу он и лучше, потому что в тайге он бы уже жить полноценно не мог бы, а в городе.. Совсем не для него город.

Чтение Москалевой мне понравилось больше, чем в предыдущих книгах. То ли уже Я привыкла, то ли действительно она эту книгу прочитала лучше.

После прочтения путевых заметок Ивана Гончарова, мне стало понятно, что я мало представляю ту часть России, что находится за Уральскими горами. Потому интересно было прочесть Владимира Арсеньева.
Эта книга о действительно самом дальнем крае, теперь входящем в состав России. Уссурийский край. Для нас сейчас Хабаровский край.

Владимир Арсеньев исходил эти места вдоль и поперек в начале 20го века. В данной книге события 1906 года, сразу после русско-японской войны. Цель экспедиций не указана, но думаю, без военного ведомства здесь не обошлось. Однако, Арсеньев искренне заинтересован в исследовании. Он любит этот суровый, но красивый Уссурийский край. Арсеньев удивительно профессионален. Меня удивили его широкие познания в биологии, орнитологии, зоологии, геологии, географии, этнографии. Какой контраст после книги Генри Стенли!

Арсеньев заражает своей любовью к тайге. Я залезла в карты гугла. Ну, что сказать. Радует, что до сих пор есть населенные пункты, которые посещал Арсеньев, есть и поселок его имени. Но, честно говоря, выглядит все ужасно тоскливо. После книги хотелось все это увидеть, после реальных картинок совсем не тянет. И потом, этот гнус, видно никуда не делся и за сто лет. Арсеньев еще предупреждал, что при хищническом отношении китайцев к природе, через двадцать лет уже от богатого мира тайги мало что останется. А после ста лет хищнического отношения что там могло остаться?

Что меня удивило, что край этот по сути, был китайский. Все географические названия китайские. Вся местность усеяна фанзами, жилищами китайцев. Есть еще остатки местных племен, впавших в экономическую зависимость от китайцев, например удэгейцы.
Китайцы на удивление предприимчивы. Все фанзы в отличном состоянии, с богатыми кладовыми и огородами. Каждый китаец занят каким-либо промыслом, весьма трудоемким. Они похожи на муравьев, поражающих своим усердием. Поражает «специализация» китайцев: одни собирают женьшень, другие ловят жемчуг, а те.. бандиты, занимаются грабежом. Китайцы хорошо встречали Арсеньева с товарищами на своих фанзах, угощали как дорогих гостей, следуя закону гостеприимства. Однако, русские для них конкуренты, потому китайцам крайне не хотелось, чтобы состоялась исследовательская экспедиция. И все же, никаких особых препятствий со стороны китайцев Арсеньев не встретил.

А что Дерсу Узала? Это собирательный образ всех проводников, помогавших Арсеньеву. Персонаж вышел живой, не верится что этого гольда и не существовало. В Дерсу автор хотел изобразить сына тайги, человека, живущего по законам природы. Для Дерсу все есть «люди», все живое, и звери, и растения, и сама тайга. Он знает и умеет все, что необходимо для выживания в тайге. Дерсу верный товарищ, добрый и надежный человек. Дерсу не создан для города, для «цивилизации», он живет в тайге. И все же, главный герой книги не Дерсу, а тайга.