Вечер у Клэр. Ночные дороги

Память и чувство безвозвратной утраты всегда были ключевыми темами литературы русского зарубежья. Не исключение и первый роман Гайто Газданова "Вечер у Клэр". Перед нами исповедь русского эмигранта. Николай живёт в Париже, периодически встречается с замужней женщиной Клэр и время от времени возвращается к воспоминаниям о прошлой жизни, когда незадолго до революции в России судьба столкнула его с юной француженкой Клэр. Место действия - память героя, так как ничего другого у него не осталось. Четкого сюжета в романе нет, как нет и четкой структуры - разбивки на главы и прочие составные части. Клубок воспоминаний герой неспешно разматывает перед читателем, а читатель двигается по этой жизненной нити и нащупывает узлы основных её событий: детство, смерть отца, кадетский корпус, гимназия, знакомство с Клэр, гражданская война с затерявшимся где-то в донецких или таврических степях бронепоездом, эмиграция. Всё как-то призрачно, зыбко. Нет ощущения реальности происходящего, лица словно окутаны туманом, события медленно и неумолимо скользят к фатальной развязке.

Критики пишут, что в этом романе Газданова очень сильно заметно влияние Марселя Пруста и есть много общего с Камю. Пруста я, пока что, не читал, ничего не могу сказать по этому поводу. С Камю, определенно, сходства есть. Но мне в голову пришли совсем другие, неявные параллели. Я недавно прочел "На дороге" Джека Керуака. Не уверен, читал ли Керуак Газданова (Пруста и Камю точно должен был читать), но некоторые общие черты я там нахожу. Мятущиеся души героев Керуака отринув всё стремятся на дорогу от повседневной серости и суеты к свободе, Богу и абсолютному счастью. Душа героя Газданова в попытке обрести иллюзорное счастье устремляется в прошлое, ведь в настоящем у нее ничего не осталось. Даже присутствие рядом Клэр - сомнительное счастье. Та девушка, что он любил, осталась там - в "двух неделях от революции". Возможно, идея сравнить эти два произведения покажется притянутой за уши, но мне они показались очень близкими по духу. Есть что-то общее в этой неприкаянности скитальческой жизни.

Отметил ещё для себя особое значение символов в романе. Насчитал три главных: белогвардейский бронепоезд, где служит герой, и его обитатели - символ беспомощности, обреченности и краха старого мира; Россия - символ величайшей невосполнимой утраты; и, конечно же, Клэр - символ призрачной надежды на любовь и новую жизнь. Какая она будет - это большой вопрос.

Что ж, первое знакомство с Газдановым наконец-то состоялось и прошло оно более чем хорошо. Понравился язык автора, стиль повествования, образы. В будущем обязательно прочту другие произведения автора. А "Вечер у Клэр", если ещё не читали, рекомендую всем ценителям тонкого стиля и искусного слога.

Завожу шарманку и начинаю петь дифирамбы книге Гайто Газданова "Вечер у Клэр".
Слушала в аудиоформате в начитке Клюквина. Это было прекрасно. Такого красивого, правильного и поэтичного слога авторского давно не было у меня. Я, как певица Ваенга(прости господи), "не важно, что ты сказал, не важно что, а КАК" - именно это стойкое ощущение у меня было. Даже если бы он написал о жизни кузнечиков. Но это роман о взрослении и становлении личности одного парня, который в конечном итоге расстаётся и со своей Родиной, и с любовью. И как на Родину (прежнюю) невозможно вернуться, так и любовь остаётся только в мечтах, идеалом в дымке.
10 из 10.

Первый роман Газданова «Вечер у Клэр» начинается с описания вечера, который главный герой провел рядом со своей возлюбленной. Николай Соседов и женщина всей его жизни, Клэр, остались в одной из гостиниц Парижа.

Этот вечер имел большое значение для главного героя. Близость с Клэр заставила молодого человека окунуться в свои воспоминания. Большую часть романа составляют истории детства и юношества главного героя.

Газданов в своем романе описывает «душевное состояние русского интеллигента на фоне происходящих исторических и мировоззренческих катастроф» . Во многом роман автобиографичен, так как автор сам был русским эмигрантом во Франции. Газданов не понаслышке знает все лишения и трудности эмигрансткой жизни. Писатель активно следил за революционной жизнью своей родины и не раз хотел вернуться домой, но у него так и не получилось это сделать. Помимо этого Газданов был участником Гражданской войны в рядах Добровольческой армии. Свой жизненный опыт он изложил в романе «Вечер у Клэр».

Для меня это роман - воспоминание. Роман – взгляд эмигранта на жизнь России. Глубокий анализ исторических событий, который переплетается с личными переживаниями. В романе правда много личного - интересно, как автор обращает внимание читателя на детали. В этом смысле сам герой, Николай Соседов, интересный молодой человек – глобальные события, происходящие в его жизни, не имели такого большого значения, как те вещи, которые обычные люди не замечают (медленный полет птицы, далекий свист и т.д.).

Думаю, этот роман стоит прочитать. И потому, что он дает возможность понять революционную Россию ( как изнутри, так и снаружи), и потому, что он пропитан глубокими личными переживаниями молодого человека, которые не могут оставить читателя равнодушным.

Автор, чьё имя многим не скажет ничего, а эта повесть хоть и относится к разряду творчества писателей-эмигрантов, но все же это вещь в себе.
Сам автор действительно много лет провел за баранкой парижского такси, много чего прошло перед его глазами, но, впрочем, дело не только в этом.
Умница, интеллигент, думающий, страдающий, переживающий, хотя временами действительность застаёт его врасплох, и не только... А уж что говорить о том, как порой сильные чувства могут возобладать над разумом и кажущейся внешней неприступностью.
Так много встречается мыслей и фраз, под которыми могу подписаться, давно такого не было, что я готова всю книгу разобрать на цитаты. А мысли и рассуждения далеко не поверхностные. И на мой взгляд, суждения верные и в абсолютно правильном ракурсе поданы. И вот удивительно, как это все сочетается: язык, тематика, высказанное мнение, и даже уход несколько вглубь тех вопросов, которые и заданы не шутя.
И конечно, его наблюдения за людьми, ярко обрисовывающие, в основном, грустные сюжеты, либо уже такие недотёпистые фигуры, но такие характерные для того слоя общества, которое он наблюдал, и волей-неволей был его частью. Глубина прникновения в суть вещей и такая наполненность, законченность, когда ни в малейшей степени не возникает чувства незавершённости - в этом своего рода и уважение к читателю.
И на этом фоне, когда вдруг кто-то из лавлибовцев припечатывает ярлыком экзистенциализма его книгу, может быть, даже случайно, это сильно удивляет, мягко говоря. Возможно, я неверно понимаю этот термин, но для меня это что-то противное человеческой природе и столь же заумное. И что-то подтверждение тому мною в книге не встречено. Наоборот, все логично, хотя ощущения и эмоции, что испытывает автор, мы также ощущаем. Возможно, манера повествования? Но это же Газданов, его стиль, которым проникаешься почти сразу, его видение окружающего и ощущения его, оно передается нам просто на раз, и в этом он весь, а собственно, не за это ли мы его любим?
Но и это было бы половиной того, о чем рассказывает автор. Поскольку жизнь его протекала не только за рулем таксомотора, ему случалось вести вполне себе светскую жизнь, в том числе, на каких-то приемах, и литературных, где и пересекался с более значимыми персонами. И там-то и происходили не менее интересные беседы, столкновения точек зрения, и выводы при этом приходилось делать совершенно однозначные. Ведь было известно, что он русский писатель, а Францию и Париж, в особенности, населяла русская эмиграция и русская аристократия, вопрос иностранцев для французов стоял весьма остро. И вот так постоянно приходилось наблюдать жизнь тех и других, являясь при этом не просто русским, а русским интеллигентом, не опустившемся, не сппившемся, и не лелеющему в мечтах "свою милую Родину".
Человек наблюдательный, кому по роду профессии приходилось и видеть, и быть участником разнообразных небольших историй, но при этом обладающий острым и верным пером, а еще желающий рассказать - без особого надрыва - о судьбе русских в Париже, и вот даже назвала бы его патриотом. Не тем ура-патриотом, о ком и читать-то несколько противно, а настоящим, с болеющей душой за своих. Читаешь о нелегкой жизни и постепенно принимаешь все близко к сердцу - вот такой патриотизм лишь может и быть.

Если вас не пугают предложения на 10 строчек, тяжеловесный слог и фактическое отсутствие сюжета - прочитайте "Ночные дороги". Очень проникновенное произведение, в котором есть отчаяние, философия, алкоголь, ночной Париж, политика, грязь, отчуждение, нужда, ожидание смерти и очень много людей - случайных и не очень. А главный герой - именно что не участник, а наблюдатель, рассказчик и связующее звено между этими ночными жителями. Все они очень разные, но за каждым из них безумно интересно наблюдать. Такое "хобби" и есть у ГГ.
Повествование плавно перетекает от одной истории к другой, причем в первой половине книги даже непонятно, есть ли в ней вообще другие персонажи первого плана - настолько это напоминает просто поток сознания ГГ. Однако ближе к концу начинает все же появляться некоторое подобие сюжета, что позволяет воспринимать книгу по прочтении как законченное произведение.
Вообще очень заметно, что роман во многом автобиографичен - веришь в каждую эмоцию героев, что тоже безумно радует. А еще очень много слов там о загадочной русской душе.

Видимо эмигранты придавали этой теме большое значение в своем творчестве, будучи на чужбине.
Скажу так, Гайто Газманов меня очень зацепил - невероятно цельный и атмосферный роман получился, буду обязательно браться за его романы еще.

О Газданове я узнала из одного интервью Захара Прилепина. Он очень хорошо отзывался о нем: «Если говорить о великолепных стилистах, о мастерах русского языка, близких к бунинской традиции, то я всегда предпочитал Гайто Газданова. Это волшебный писатель, завораживающий меня». Это лестное высказывание и побудило меня прочитать что-нибудь из его творчества.
Несколько слов об авторе. Гайто Газданов русский писатель-эмигрант, родился в состоятельной интеллигентной семье в Санкт-Петербурге, в юном возрасте вступил в Добровольческую армию, в 1923 году эмигрировал во Францию, где ему приходилось ночевать на улице, работать и грузчиком, и таксистом, и слесарем. Биография у него довольно интересная, его романы отражают это. В частности "Вечер у Клэр". Это не совсем обычный роман по форме и содержанию. Место действия - это не конкретный город, а душа автора, его внутренний мир. Развернутого линейного сюжета как такового там не наблюдается. Это воспоминания и размышления автора, его мысли и чувства, порой очень сокровенные. Иногда кажется, что автор теряет связь с внешним миром, до того он углубляется в свой внутренний.
Мне показалось, что характеры действующих лиц, включая Клэр, до конца не раскрыты. Исключение сам автор. В этом романе он раскрывает свою душу наизнанку. Он видит мир особенно и чутко, не как большинство людей. Казалось бы самые незначительные мелочи он помнит и придает им значение, а важные вещи упускает из виду. Но возможно, что автор просто лукавит.
Стоит отметить два образа, которым он уделяет огромное внимание. Это образ Любви и образ Смерти. Они скрываются за различными символами и проходят через весь роман от начала и до конца.
Книга произвела на меня особое впечатление. Не скажу, что сильно понравилась и поразила. Спокойное лирическое повествование привело меня в дебри своих собственных мыслей, о жизни и смерти, о мгновении и вечности.

Газданов, как говорится в аннотации, принадлежит к тому кругу русских писателей, которых в России долгое время не знали и не читали. Более того, он несправедливо малопопулярен и сейчас, несмотря на то, что его имя должно стоять в одном ряду со всеми классиками 20 столетия. Размеренное повествование, глубокая мысль, правдивое отображение действительности жизни в эмиграции - отличительные черты его прозы. Не могу удержаться и не привести здесь некоторые выдержки, которые гораздо точнее анонсируют книгу, чем тысяча рецензий.

"В нем, как и во всех русских людях, был, однако, совершенно искренний надрыв, та чистая и бескорыстная печаль, которую было бы уместно предположить у поэта и философа и которая казалась неожиданной и в какой-то мере незаконной у бывшего ротмистра, ставшего кабаретным певцом. Поразительность этого заключалась в том, что чувство это было несомненно высшего порядка, и ему должны были соответствовать другие, столь же возвышенные представления, которых у Саши, конечно, не было. Это в каком-то смысле было также удивительно, как если бы простой фермер или дворник вдруг оказался бы любителем Рембрандта, Бетховена или Шекспира. Но это не было ни случайным, ни временным; и у многих простых русских людей я замечал именно этот вид душевной роскоши, сравнительно редкий в Европе вообще. В этих русских было от природы заложено некое этическое начало, естественно предшествующее возникновению творческой культуры, возможности которой казались почти совершенно заглушенными здесь, на Западе".

"Европа, в которой они жили, их совершенно не интересовала, они не знали, что в ней происходит; и лучшие из них становились мечтателями, избегавшими думать о действительности, так как она им мешала; худшие, то есть те, у кого воображение было меньше развито, говорили о своей жизни со слезами в голосе и постепенно спивались. И были, наконец, немногие, преуспевшие в том, что они делали, так называемые здравомыслящие люди в европейском смысле слова, но они были наименее интересными и наименее русскими и о них мечтатели говорили обычно с презрением и завистью. Разница между этими русскими, попавшими сюда, и европейцами вообще, французами в особенности, заключалась в том, что русские существовали в бесформенном и хаотическом, часто меняющемся мире, который они чуть ли не ежедневно строили и создавали, в то время как европейцы жили в мире реальном и действительном, давно установившемся и приобретшем мертвенную и трагическую неподвижность, неподвижность умирания или смерти. Это объяснялось не только тем, что мечтатели были деклассированными людьми, добровольно покидавшими действительность, которая их не удовлетворяла: в этом была еще чисто славянская готовность в любое утро, в любой день, в любой час своего существования отказаться от всего и все начать снова, так, точно этому ничто не предшествовало, - та варварская свобода мышления, которая показалась бы оскорбительной каждому европейцу".

" - Подумайте только месье, - говорила она, - они были настолько добры и любезны по отношению ко мне, что они это сделали - то есть покончили с собой - не у меня в гостинице, а здесь, за углом, у моего соседа. Они не хотели ни пачкать комнат кровью - ведь я недавно положила новый ковер, месье, вы знаете, сколько теперь стоят новые ковры? совершенно новый, мне его как раз накануне доставили, - ни причинять мне неприятности с полицией. И вот они умерли так же благородно, как они жили, благородно, месье, да, благородно. И слезы струились из ее глаз. И я подумал, как страшна была эта двойная смерть, оказавшаяся, однако, бессильной перед любовью к порядку и нежеланием доставить неприятность своей хозяйке и одновременно сделать ей действительно последнее одолжение, повредив репутации ее конкурента. Я не мог еще привыкнуть к тому, что все вокруг меня судорожно цеплялись за деньги, которые они откладывали даже не для достижения какой-нибудь цели, а просто потому, что так вообще было нужно. И эта наивная, нищенская психология было одинаково сильна в самых разных людях. Даже сутенеры и проститутки, даже профессиональные воры, даже самые отчаянные и близкие к сумасшествию, даже коммунисты и анархисты, которых мне приходилось видеть, никогда не сомневались ни на минуту в том, что право собственности есть священнейшее из прав."

Меланхоличность, пронзительность и меткость описаний делают эту книгу непременно достойной прочтения.