Беседа с богом странствий

Декабрьской ночью отец пытается уложить спать своего пятилетнего сына, но мальчик хочет сказку. Сказку о тигре. Отец сочиняет откровенно хулиганскую историю о встрече тигра и трубача из Кореи, которую ребенок не принимает, не понимая грубого юмора взрослого. Сын требует другую сказку. Тогда отец придумывает историю о корейском охотнике и тигре, похожем на застенчивого человека. Но и тут смысл не доходит до маленького ребенка - он снова просит другую сказку. Третья история о тигрице дослушена не была, сын наконец-то уснул. А отец наконец-то...

Жизненная ироничная история о тиграх, людях и проблеме остаться наедине, когда на руках имеется маленький ребенок, питающий слабость к сказочным историям. Но это утрированно) В этом маленьком эссе есть в чём покопаться, в самих историях, придуманных отцом.

И снова про любовь!
Хотите откровений? Почему бы и нет! Диалог Приятеля и Ёноскэ, пожалуй, будет прекрасным японским нюансом к давно уж избитой всемирной теме в литературе. Помните у Александра Сергеевича?

А вот когда уж 60?
А вот когда уж за спиной много-много любовных воспоминаний?
Тогда уж только отплывать на далёкий остров женщин, где, может быть, вернётся вновь былая новизна влечений.
Конечно же, прелюдия к рассказу самому и есть не что иное, как завязка сюжета.
Конечно же, приятеля интересует правдивость слухов о "ВЕЛИКОМ СПИСКЕ ЛЮБОВНЫХ ПОБЕД ЁНОСКЭ".
Конечно, как и бывает обычно, всё это сильно-сильно преувеличено, но...

3742 женщины!!!
Вы в это верите? Вот-вот! И я также. И, думаю, приятель сильно сомневается в душе, но ведь ПОДРОБНОСТЕЙ С ПЕРЧИНКОЙ ХОЧЕТСЯ! (Такая уж натура любопытная у большинства.)

Ведь, смею надеяться, я тоже мужчина. И пока не уясню себе, насколько именно следует сократить эту цифру, не уйду отсюда, пусть мне хоть голову снесут.

Ёноскэ. Ты просто хочешь взять меня измором. Впрочем, ладно, расскажу тебе на прощание, как устроены мои счеты...
Итак, слушайте. Понятное дело, я поведаю вам об одном лишь случае из моей жизни, так что прошу это учесть.

Один случай из 3742 - х.

Ну, ждёте продолжения? Правильно, ждите, ждите. НО ВСЁ НАЧНЁТСЯ И КОНЧИТСЯ ИМЕННО В ЭТОЙ ЛОДКЕ!
Что? Я уже предчувствую ваши похотливые помыслы и эротические мысленные картины: ну, вроде того, что волны выносят на необитаемый остров лишь двоих - Ёноскэ и эту замужнюю женщину с выщипанными бровями (остальные для сюжета не нужны), а там уж лямур - бонжур - тужур... Короче говоря, во всю ивановскую... НО ПОСПЕШУ ВАС СРАЗУ ОГОРЧИТЬ - НИЧЕГО ПОДОБНОГО НЕ БУДЕТ!
А ЧТО БУДЕТ?
В этом и есть талант рассказчика Ёноскэ, за которым, конечно ж, талант Рюноскэ.

А здесь вот и пора поставить многоточие... Читайте, восторгайтесь и пишите о рассказах Рюноскэ, в которых вся человеческая жизнь сокрыта.
Кстати:
Ёноскэ — главный персонаж романа японского писателя Ихара Сайкаку (1642—1693) «Мужчина, несравненный в любовной страсти» («Косёку идитай отоко»; 1682), повествующего о его многочисленных любовных приключениях.
Остров Женщин — фантастический остров, населенный одними женщинами. Описания этого острова встречаются во многих книгах и альбомах времен Сайкаку. В последней главе романа Сайкаку повествует о том, как Ёноскэ, достигнув шестидесятилетнего возраста, снаряжает корабль под названием «Сладострастие» и покидает берега родной страны в поисках Острова Женщин.
Выщипанные брови.— Замужние женщины в феодальной Японии имели обыкновение выщипывать брови.
Вычерненные зубы.— Замужние женщины в старину покрывали зубы черным лаком.
P.S.
Начав же с Пушкина, логично будет им же и закончить.
Вы помните продолжение тех строк, что я привёл в начале?

Печален страсти мертвой след...

Прочитав, а, точнее, насладившись умелым повествованием с полифонией контрастных тем и мыслей, рассказ Рюноскэ о легендарном японском писателе Кёкутэйе Бакине, ещё раз убедился в правильности того, что Я ЗНАЮ ЛИШЬ ТО, ЧТО НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ. Чем больше живу, чем больше читаю, чем больше на мир смотрю, тем горше становится ПОНИМАНИЕ ЕГО НЕВОЗМОЖНОСТИ ПОНИМАНИЯ.
Да, так и большинство из нас - выдёргивают различные знания по крупицам, как правило, не связанных меж собой, но единого общего представления как о мире в целом, так и о внутреннем мире человека составить, увы, не в состоянии. Причин этому множество, но главное - короткость жизни нашей. И данный рассказ ещё одна крупица в попытку понимания многообразия этого мира.

История, что поведал нам Акутагава Рюноскэ далеко не так проста, как может показаться.
На первый взгляд, это всего лишь естественные сомнения и муки творчества писателя и не более того. Можно, конечно в финале два акцента сделать на божественную Каннон, велевшую Бакину Быть смиренным и терпеливым, а также на хитрость домашних, передавших это устами его маленького внука Таро и поверхностно этого будет предостаточно.
Тут же столько линий, которые никак стороной обойти нельзя!

• История, предваряющая написание самого крупного и самое известного в Японии произведения — историко-фантастического романа «Рассказ о восьми собаках Сатоми из Южной Авы», над которым писатель работал с 1814 года и последующие 28 лет. Рассказ, конечно, нам европейцам сложно сопоставить с привычным летоисчислением, а, значит, и воспринять его надо только как преодоление творческого кризиса в середине этой долгой работы.
• Отношение к критике Бакина, впервые услышавшего её из уст незнакомца в бане. Он не читал до того ругательные статьи, он намеренно себя ограждал от отрицательных эмоций, но верно ли было это? Ведь и мы, простые смертные, пишущие свои скромные рецензии на территории Л.Л., в большинстве своём не любим критику к себе. Мы любим быть в своей лишь скорлупе, лишь иногда делясь с другими своими "перлами". Да, это так, а потому писателя я прекрасно понимаю. Пишешь, пишешь, жизнь свою отдаёшь людям, а тут - раз, и всё прошлое в пустую. Всё самомнение, столь высокое до этого, вдруг принижается до уровня простого подёнщика.
• Череда встреч, которые были у Бакина. Они все далеко не так приятны, как бы ему хотелось. Издатель надоедлив, а художник, хоть и созвучен тональности мировосприятия, но преподносит очень суровую картину об осени человека, об его непременном уходе в смерть, о его духовном одиночестве. Их вывод, пожалуй, может стать утешением всякому, кто считает себя недостойным дару, ему данным свыше.

— Да, по-видимому, иного выбора и нет.

— Так давайте же вместе погибнем в бою."
То вдохновение, что чувствует писатель, является одновременно как раем, так и адом.

Он уже не слышал стрекота сверчков. Тусклый свет фонаря больше не раздражал его. Кисть в его руке, казалось, обрела собственное, отдельное бытие и безостановочно скользила по бумаге. Теперь он писал почти неистово, так, будто в нем слились бог и человек. Поток, проносящийся в его голове с быстротой бегущего по небу Млечного Пути, становился все более полноводным. Эта поразительная стихия страшила его: он опасался, что его физические силы не устоят перед ее натиском. Крепко сжимая в пальцах кисть, он приказывал себе: «Пиши, покуда хватит сил! Если не напишешь сейчас, то уже никогда не напишешь».

Но поток, мерцающий, как дымка, и без того не сбавлял скорости. В головокружительном порыве сметая все на своем пути, он с натиском обрушивался на Бакина. В конце концов писатель полностью покорился ему. Позабыв обо всем на свете, он отдал кисть во власть стихии.

В эти мгновения в его победоносном взгляде выражалось то, что находится по ту сторону обретений и потерь, любви и ненависти. В нем не осталось и следа волнений — он забыл и про хулу, и про хвалу. В нем было лишь одно — непостижимая радость, точнее — патетический подъем. Человеку, не испытавшему ничего подобного, не понять того состояния разума, которое зовется одержимостью творчеством. Не понять строгого в своем величии духа художника. А между тем именно в такие мгновения взору писателя открывается Жизнь, очищенная от всего наносного и сверкающая, подобно только что родившемуся кристаллу...

Но есть ли вдохновение и тернистый путь одного пониманием этого другими?
НЕТ! КОНЕЧНО ЖЕ, НЕТ! Увы, и в этом правда жизни...
Лишь потомкам дано определить талантливость и значимость оставленного им. А пока же...

— Отец еще не ложился,— недовольно проговорила наконец О-Хяку, смазывая иголку маслом для волос.

— Да. Наверное, опять пишет. А когда он увлечен работой, то забывает обо всем на свете,— откликнулась О-Мити, не поднимая головы от вышивания.

— Вот недотепа! Добро бы эта его работа приносила семье приличный доход, а то...— С этими словами О-Хяку взглянула на сына и невестку. Сохаку сделал вид, будто не слышит, и ничего не сказал в ответ. Промолчала и О-Мити. И здесь, и в комнате Бакина слышно было, как разливается в ночи нескончаемый плач сверчков.

Нескончаемый плач сверчков. Поэтично и грустно...

Короткая новелла Рюноскэ, написанная в предсмертном 1926 году, может быть одновременно как эталоном краткости и ёмкости содержания, так и образцом романтической экзистенциальной символики. Писатель тонко вплетает в незамысловатый рассказ старой сиделки N-сан как всю её судьбу, связанную с неразделённой любовью молодости, так и сплетение чувственности души и верности тому образу, что трансформировался в болезненном сознании в грубое обладание ею, запрятанное столь глубоко за принятыми нормами этики, что сама она об этом и не подозревает.

Конечно, заботы о больном Сэйтаро не могли не пройти мимо её сердца, открытого чувственному предвкушению грядущего счастья. Всё шло классически...

Мать звала дочь Юки-сан, а сына просто Сэйтаро. Юки-сан была своевольной: когда ей измеряли температуру она, не доверяя N-сан, старалась всякий раз подсмотреть, что показывает термометр. Сэйтаро, в противоположность Юки-сан, никогда не совал носа в дела N-сан. Может быть, ему просто все было безразлично. Обращаясь к N-сан, Сэйтаро всегда краснел. Мать жалела дочь больше, чем сына. Хотя сын был болен серьезнее.

— Не знаю, как я могла воспитать тебя таким безвольным.

Так всякий раз выговаривала мать сыну, приходя к нему во флигель (Сэйтаро лежал во флигеле). Но Сэйтаро, которому уже исполнился двадцать один год, почти никогда не отвечал матери. Лежа на спине, он лишь плотнее закрывал глаза. Лицо его было прозрачно-белым. N-сан, когда она меняла Сэйтаро пузырь со льдом, иногда казалось, что на лицо его легла тень заполонившего весь сад хвоща.

Итак: в обязанность N-сан входила смена пузыря со льдом, а ЛЁД НАДО БЫЛО ПЕРИОДИЧЕСКИ ПОКУПАТЬ. И вот:

Однажды, часов в десять вечера, N-сан пошла купить лед на ярко освещенную торговую улицу, в нескольких кварталах от их дома. На обратном пути, когда она свернула в пустынный переулок, вдоль которого тянулись особняки, кто-то сзади догнал ее и обнял. N-сан, разумеется, испугалась. Но все же обернулась — лицо, которое ей удалось рассмотреть в темноте, было точь-в-точь лицом Сэйтаро. И не только лицо. И коротко остриженные волосы, и кимоно из темно-синей хлопчатобумажной ткани в мелкий горошек были такими же, как у Сэйтаро. Но не мог же очутиться на улице Сэйтаро, у которого третьего дня шла горлом кровь. Не говоря уже о том, что он вообще не мог бы так поступить.

— Ну-ка, сестрица, выкладывай деньги,— ласково заговорил юноша, продолжая обнимать N-сан.

Как ни странно, N-сан показалось, что голос тоже принадлежит Сэйтаро. N-сан была смелой и, крепко схватив юношу за руку, сказала:

— Ты что делаешь? И не стыдно тебе? Я живу в этом доме. Отстань, а то сторожа позову.

Но юноша продолжал твердить:

— Выкладывай деньги.

N-сан, к которой постепенно вернулось самообладание, снова посмотрела на юношу. И снова убедилась, что у него действительно черты лица «застенчивого» Сэйтаро. N-сан стало жутко и, продолжая держать юношу за руку, она закричала:

— Дедушка, скорее сюда!

Услышав крик, юноша стал вырывать руку. N-сан сразу же выпустила ее. И юноша припустился бегом.

И здесь, конечно, возникает вопрос: КАК МОГ СЭЙТАРО ОКАЗАТЬСЯ НА УЛИЦЕ И КАК МОГ ОН ТАК ПОСТУПИТЬ? ДА И БЫЛ ЛИ ЭТО НАСТОЯЩИЙ СЭЙТАРО? Ведь, придя домой, служанка увидела его в своей кровати...
Что это было? Фантазия N-сан, или реальный эпизод попытки ограбления? Да и было ли это ограбление в прямом смысле? Быть может, просто фантазия, возведённая в ранг экзистенциальной реальности, затмевающая здравый рассудок? А, может всепроникающая любовь?
Читайте, Рюноскэ и размышляйте, ведь даже в столь малых формах он талантливо и незаметно подводит нас, читателей, к осознанию бескрайней сложности нашей жизни.

Вот из ящика вышли…

Разве ваши лица могла я забыть?

Пара праздничных кукол.

Бусон.

Эпиграф к рассказу одной старушки, которая, вспоминая один фрагмент своего детства, сразу же поставила такую головоломку, что мне, человеку далёкому от познания традиций японских исторических кукол, пришлось сразу же отложить чтение этого рассказа и погрузиться в тему КУКОЛ.
КСТАТИ ДУМАЮ ЧТО И БОЛЬШИНСТВО ЛЮБИТЕЛЕЙ ЛИТЕРАТУРЫ ТАК ЖЕ ДАЛЕКО ОТ ЭТОГО КАК И Я.
Потому, я не буду вдаваться в сюжетную линию, не буду восторгаться (в очередной раз) талантом Акутагава Рюноскэ, а просто поделюсь тем, что ПРОСТО НЕОБХОДИМО ЗНАТЬ ДЛЯ ПОНИМАНИЯ ЭТОГО РАССКАЗА.
Сюжет довольно прост и банален на первый взгляд. Из-за бедственного финансового положения отец семейства принимает решение продать главную ценность семьи - коллекцию кукол - хина.

Обещание продать куклы-хина американцу из Йокогама было дано в ноябре. Наш дом, родоначальником которого был Ки-но Куния, из поколения в поколение вел ссудное дело, доставляя деньги феодальным князьям, а мой дед Ситику был большим знатоком всяких изысков, так что куклы-хина, хоть и принадлежали мне, девочке, были все же очень хороши. К примеру, взять императора и императрицу — в ее венце красовались кораллы, а у него на кожаном, лакированном оби, разукрашенном яшмой, агатом и агальматолитом, были вперемешку вышиты гербы, постоянный и временный, — вот какие это были куклы.

Если даже их решили продать, можно представить себе, как туго пришлось тогда моему отцу Ихэю, человеку из двенадцатого поколения потомков Ки-но Куния. Со времен падения Бакуфу и общего краха вернуть долг способны были только Касю-сама. Однако из трех тысяч рё они изволили отдать всего лишь сто. Должны были нам еще Инсю-сама, но они в залог наших четырех-ста рё прислали всего-то тушечницу из Акамагасэки. Вдобавок у нас несколько раз случался пожар, и в лавке зонтиков, которую мы держали, дела шли плохо, так что в то время почти все наши ценные вещи одна за другой шли на продажу, чтобы было на что жить.

Вот на этом, пожалуй, и надо остановиться и перейти непосредственно к куклам, иначе просто будет непонятно всё дальнейшее.
В Японии очень бережно относятся к традициям и передают по наследству предметы быта, а уж коллекция кукол - это настоящее сокровище.
Японские традиционные куклы называются «нингё» (人形), где 人 – «человек» и 形 «форма.

Это куклы для праздника «Хинамацури»**, изображающие императорскую семью и их свиту. Эти куклы очень ценные, их изготавливают из дорогих материалов: их одежды сделаны из фрагментов кимоно, а для причесок используются настоящие волосы. В японских семьях они передаются по наследству.
Согласно четкому ранжированию, куклы нинге расположены на специальной ярусной тумбе:
Первый ярус - на самом верху располагаются куклы о-дайри-сама (яп. お内裏さま) — Император и о-хина-сама (яп. お雛さま) — Императрица. Это самые дорогие и красивые куклы в коллекции, причём кукла Императрицы наряжена в двенадцать кимоно, надетых друг на друга. По обеим сторонам от них ставят фонарики, а в середине — поднос со священным деревом.

Второй ярус - три куклы придворных дам (三人官女 Сан-нин кандзё), с принадлежностями для разливания сакэ в руках.

Третий ярус - пять кукол-музыкантов (五人囃し Го-нин баяси), играющих старинную японскую музыку (яп. 雅楽 гагаку).

По бокам четвёртого яруса иногда располагают две фигурки министров (大臣 Дайдзин), также на четвёртом и пятом ярусах выставляют фигурки других сановников, телохранителей, слуг. На шестом и седьмом ярусе иногда размещают игрушечную мебель, инструменты, шкатулки и другие изделия дворцового быта.

Коллекция кукол хина нингё в Кунсткамере (Санкт-Петербург).

Смотреть на такую красоту можно бесконечно, обладание же этим, видимо, является частью основы внутреннего культурного стержня японцев. Именно так я и понимал дальнейшие события этого рассказа. Прочтите сами, пересказывать удивительно поэтическую прозу Акутагава Рюноскэ не имеет смысла. Окунитесь в этот волшебный, далёкий и манящий мир.

Поучительная история, вполне подходящая как для подростков, так и для убелённых сединами аксакалов, может быть ярким и простым примеров как нашей трусости, так и нашего героизма. Ну, да и других философских линий, при желании, найдёте немало. Я же остановлюсь на самом видимом, на что и делает главный акцент Акутагава Рюноскэ.
Белая собака по кличке "Снежок" гуляет по своему району и вдруг видит страшную картину.

Стоял теплый весенний день. Собака по имени Снежок тихонько брела по улице вдоль живой изгороди; на ветках изгороди уже распустились почки, а кое-где попадались и цветущие вишни. Но Снежок их не видел: он брел, опустив морду и принюхиваясь к земле.

Когда изгородь кончилась, Снежок свернул в открывшийся переулок. Но не успел он обогнуть угол, как в ужасе замер на месте.

И неудивительно: в переулке в семи-восьми саженях от угла стоял живодер. За спиной он прятал веревку, а глазами следил за маленькой черной собачкой. А та доверчиво ела кусок хлеба, который он сам же ей бросил. Но не живодер сам по себе так испугал Снежка. Если бы дело касалось незнакомой собаки, куда ни шло. Но живодер выслеживал соседскую собаку Кляксу, его лучшего друга Кляксу, с которым Снежок встречался и обнюхивался каждое утро.

Так что же Снежок? Залаял, бросился помогать Кляксе?
НЕТ! УБЕЖАЛ ТРУСЛИВО...

Должно быть, как раз в эту минуту на бедного Кляксу накинули петлю: раздался его заливистый жалобный вопль. Но Снежок не только не вернулся – какое там, он даже не остановился. Он несся, не оглядываясь назад, не глядя по сторонам, не смотря даже себе под ноги, он с размаху попадал в лужи, расшвыривал камешки, опрокидывал урны… Вот он помчался под гору, – стой! – чуть было не попал под машину. Неужели Снежок от страха потерял рассудок? Нет, он несся сломя голову потому, что в ушах у него неотвязно звенел вопль Кляксы:

– Гав-гав! Спасите! Гав-гав! Спасите!

А , вернувшись домой, он заметил, что его хозяева - дети вдруг его прогоняют и не узнают. ОН СТАЛ ЧЁРНЫМ!!! Душа его трусливая поменяла окрас шерсти.

Так как же быть? Как жить дальше с этой чёрной шерстью? А,ГЛАВНОЕ КАК ЖИТЬ ТЕПЕРЬ СО СВОЙ СОВЕСТЬЮ ПРЕДАТЕЛЯ ДРУГА! Поймет, видимо, тот, кто хоть раз в жизни совершал трусливый поступок. Да, стыдно, очень стыдно. Стыд жжёт изнутри, не давая покоя ни днём, ни ночью.

Так что же дальше было со Снежком?
Почему он изменился кардинально?
Почему о нём газеты писать стали?
КАК СЛУЧИЛОСЬ ЧТО ОН ВНОВЬ СТАЛ БЕЛОСНЕЖНЫМ И ОБРЁЛ СВОЮ СЕМЬЮ?
Читайте сами.
Читайте своим детям.
Малая проза Рюноскэ поучительна и глубока.

Продолжаю постигать творчество Акутагавы Рюноскэ и неожиданно для себя отметила, что втянулась. В данном рассказе речь пойдет о известном японском писателе Кёкутэйе Бакине. Прославился он прежде всего своим 106-ти томным историко-фантастическим романом «Легенда о восьми псах-воинах клана Сатоми». Восемь псов — восемь самураев, каждый из которых олицетворяет одну из конфуцианских добродетелей. Книга писалась двадцать восемь лет и имела огромный успех.

Для начала автор помещает своего героя в баню. Общественная японская баня начала XIX века, место довольно многолюдное. В разных ее частях можно было услышать веселый разговор, молитвенные песнопения ,обсуждение насущных проблем, разговоры о политике или же литературе. Посетителей Акутагава делит по мужским прическам, распространенным среди японцев того времени. Даже благодаря сноскам, я так и не разобралась в чем кардинальная разница между "тёммагэ хонда", "ооитё"," ёсибэй якко" , "хосоитё" и прочим. Имен у второстепенных персонажей нет. И вот, неузнанный никем сэнсэй Бакин, подслушивает, как ооите и хосоите вместе с коите обсуждают его книгу. Причем отзывы очень разные, от восторженных до хулительных. Почитатели Бакина превозносят его до небес, завистники обвиняют в плагиате.

Известный писатель личность насколько высокомерная, настолько и ранимая. Проблема еще в том, что работа над романом застопорилась. Бакин понимает, что уже не молод, что глаза плохо видят, а ведь сэнсэй мечтал оставить свой след в истории, создать произведение не имеющее себе равных, но муза покинула его. Ни разговор с издателем, который старается подкинуть тему для сюжета, ни лучший друг, известный художник Ватанабэ Кадзан, первый советчик, ни критика, подслушанная в бане, ни похвала, ничто не может помочь Бакину сдвинуться с мертвой точки. И только любимый внук, малыш Таро, вернувшийся с родителями из храма, помог деду. Он шепнул ему на ухо, что богиня Каннон велела ему быть терпеливым. Забота, любовь и внимание самого близкого существа помогла старику миновать творческий кризис.

Продолжаю двигаться по сборнику избранных рассказов Акутагавы, на это раз рассказ-откровение. О господине Еноскэ , как и фантастическом острове, населенном одними женщинами писал в XVII веке в своем романе Ихара Сайкаку. Акутагава использует этот образ в рассказе, можно так сказать "дополняет".

Уважаемый шестидесятилетний господин Еноскэ отправляется на остров Женщин, а перед отъездом решил закатить пир со своими друзьями. Те же, осведомленные о похождениях японского донжуана из той самой книги Сайкаку, просят поделиться воспоминаниями и советом. Дело в том, что Еноскэ за свою жизнь соблазнил три тысячи семьсот сорок две женщины.

Из более трех тысячи случаев Еноскэ поведает всего об одном. Довольно неожиданным окажется рассказ уже немолодого ловеласа. Он проведет параллель между телесным и чувственным и в логике ему не откажешь. Для удовлетворения своего влечения, порой достаточно буйной фантазии, которой и обладал господин Еноскэ.

В рассказах Акутагава часто так случается. Прочитал и прочитал. И кажется ни о чем. Но застрянет рассказ в голове и вскоре ты подумаешь " Так он же и обо мне. О всех нас"
Да у нас есть много вещей . Новых и старых. С иными мы расстаемся - отдаем, продаем и выбрасываем. И в большинстве случаев это расставание происходит неприметно и бесследно. Но бывают случаи, что ты расстаешься или теряешь вещи с которыми связано что-то важное в жизни. Они , быть может, были с тобой тогда, когда ты был счастлив. Или были счастливы твои родные и близкие. И тогда, когда ты расстаешься с ними, ты чувствуешь боль. Как будто какую-то часть отрывают от тебя...Хоть и маленькую , но важную часть...

Для всех, кто любит непередаваемую чувственность Японии могу смело рекомендовать к прочтению этот рассказ. Он очень короткий, но наполнен негой, истомой, влечением, любовью, в конце концов! Вам случалось случайно влюбиться в общественном транспорте? Ну пусть не влюбиться, заинтересоваться попутчиком, представить себе его жизнь, стоять рядом, "слегка соприкоснувшись рукавами", вдыхать аромат и думать, что хоть немного, но Вы узнали этого человека. Возможно, вечером, после долгого суматошного дня Вы нальете себе чашечку чая, сядете на диван, вытянете усталые ноги и с удовольствием вспомните свои ощущения. С легким стыдом посмотрите на своего парня/мужа. Вот вроде и не было ничего, всё так невинно. А с другой стороны БЫЛО. И это было глубокое откровение. Особенно, если по глазам незнакомца читаешь, что он чувствует всё то же самое. Вот об этом рассказ. Окунайтесь, наслаждайтесь. Японцы умеют всколыхнуть кровь как никто другой.