Беседа с богом странствий

Если есть желание понять японскую душу и ментальность — надо читать малую прозу Акутагавы Рюноскэ. Читать неторопливо и вдумчиво и перечитывать снова и снова, улавливая намеки и подтексты и обнаруживая под чистой поверхностью потаенные глубины смыслов. В этот сборник включены произведения разных лет — новеллы и совсем короткие, по-японски лаконичные рассказы и миниатюры, в которых подразумевается (и, соответственно, прочитывается) гораздо больше, чем написано. Серьезные и ироничные, однако не...

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,1

192 оценки

5
41%
4
37%
3
16%
2
5%
1
2%

Ваша оценка

Прочитали 220Хотят прочитать 738

Рецензии

Аноним5 марта 2024 г.
Декабрьской ночью отец пытается уложить спать своего пятилетнего сына, но мальчик хочет сказку. Сказку о тигре. Отец сочиняет откровенно хулиганскую историю о встрече тигра и трубача из Кореи, которую ребенок не принимает, не понимая грубого юмора взрослого. Сын требует другую сказку. Тогда отец придумывает историю о корейском охотнике и тигре, похожем на застенчивого человека. Но и тут смысл не доходит до маленького ребенка - он снова просит другую сказку. Третья история о тигрице дослушена не была, сын наконец-то уснул. А отец наконец-то...

— О боже, он уснул! Дорогая, ты тут?
— Сейчас приду.
Жизненная ироничная история о тиграх, людях и проблеме остаться наедине, когда на руках имеется маленький ребенок, питающий слабость к сказочным историям. Но это утрированно) В этом маленьком эссе есть в чём покопаться, в самих историях, придуманных отцом.
Читать далее
50
300
Аноним30 июня 2025 г.
Любви все возрасты покорны.
И снова про любовь!
Хотите откровений? Почему бы и нет! Диалог Приятеля и Ёноскэ, пожалуй, будет прекрасным японским нюансом к давно уж избитой всемирной теме в литературе. Помните у Александра Сергеевича?

Любви все возрасты покорны;
Но юным, девственным сердцам
Ее порывы благотворны,
Как бури вешние полям:
В дожде страстей они свежеют,
И обновляются, и зреют —
И жизнь могущая дает
И пышный цвет и сладкий плод.
А вот когда уж 60?
А вот когда уж за спиной много-много любовных воспоминаний?
Тогда уж только отплывать на далёкий остров женщин, где, может быть, вернётся вновь былая новизна влечений.
Конечно же, прелюдия к рассказу самому и есть не что иное, как завязка сюжета.
Конечно же, приятеля интересует правдивость слухов о "ВЕЛИКОМ СПИСКЕ ЛЮБОВНЫХ ПОБЕД ЁНОСКЭ".
Конечно, как и бывает обычно, всё это сильно-сильно преувеличено, но...

Так вот, он пишет, что ты склонил к любви три тысячи семьсот сорок две женщины...
3742 женщины!!!
Вы в это верите? Вот-вот! И я также. И, думаю, приятель сильно сомневается в душе, но ведь ПОДРОБНОСТЕЙ С ПЕРЧИНКОЙ ХОЧЕТСЯ! (Такая уж натура любопытная у большинства.)

Ведь, смею надеяться, я тоже мужчина. И пока не уясню себе, насколько именно следует сократить эту цифру, не уйду отсюда, пусть мне хоть голову снесут.
Ёноскэ. Ты просто хочешь взять меня измором. Впрочем, ладно, расскажу тебе на прощание, как устроены мои счеты...
Итак, слушайте. Понятное дело, я поведаю вам об одном лишь случае из моей жизни, так что прошу это учесть.
Один случай из 3742 - х.

Это случилось давно, лет тридцать тому назад. Тогда я впервые приехал в Эдо. На обратном пути из Ёсивары я в сопровождении двух тайко (Гетеры высшего сословия) должен был переправиться через реку Сумиду. В каком месте была переправа — не помню. Куда держал путь — тоже забыл. Лишь внешние приметы того дня, словно сквозь пелену тумана, проплывают перед глазами.
Кроме нас, в лодке ехали еще трое. Один — судя по всему, чистильщик ушей, который зарабатывает себе на пропитание тем, что ходит по веселым кварталам, предлагая свои услуги. Он был точь-в-точь как герой кукольной пьесы «Битва Коксинги». Другой нашей спутницей оказалась женщина лет двадцати семи — двадцати восьми с выщипанными бровями, наверное, жена какого-нибудь горожанина. И, наконец, третьим в лодке был сопливый приказчик, видимо, сопровождавший хозяйку. Все мы сидели, касаясь друг друга коленями, ведь лодка была совсем крохотная. К тому же, поскольку в нее набилось много народу, вода все время заливала за борт. Хозяин лодки, неприветливый старик-перевозчик в шляпе, сплетенной из коры бамбука, не обращал на это ровно никакого внимания, ловко орудуя шестом и преспокойно обдавая брызгами путников...
Ну, ждёте продолжения? Правильно, ждите, ждите. НО ВСЁ НАЧНЁТСЯ И КОНЧИТСЯ ИМЕННО В ЭТОЙ ЛОДКЕ!
Что? Я уже предчувствую ваши похотливые помыслы и эротические мысленные картины: ну, вроде того, что волны выносят на необитаемый остров лишь двоих - Ёноскэ и эту замужнюю женщину с выщипанными бровями (остальные для сюжета не нужны), а там уж лямур - бонжур - тужур... Короче говоря, во всю ивановскую... НО ПОСПЕШУ ВАС СРАЗУ ОГОРЧИТЬ - НИЧЕГО ПОДОБНОГО НЕ БУДЕТ!
А ЧТО БУДЕТ?
В этом и есть талант рассказчика Ёноскэ, за которым, конечно ж, талант Рюноскэ.

В тот миг, когда ее черные блестящие зубы сверкнули в промежутке между губами, на правой щеке у нее слегка обозначилась ямочка. Губы у нее были ярко накрашены. При взгляде на женщину я неожиданно растерялся. Меня охватил стыд, как бывает, когда тебя застанут врасплох за каким-нибудь непристойным занятием.
А здесь вот и пора поставить многоточие... Читайте, восторгайтесь и пишите о рассказах Рюноскэ, в которых вся человеческая жизнь сокрыта.
Кстати:
Ёноскэ — главный персонаж романа японского писателя Ихара Сайкаку (1642—1693) «Мужчина, несравненный в любовной страсти» («Косёку идитай отоко»; 1682), повествующего о его многочисленных любовных приключениях.
Остров Женщин — фантастический остров, населенный одними женщинами. Описания этого острова встречаются во многих книгах и альбомах времен Сайкаку. В последней главе романа Сайкаку повествует о том, как Ёноскэ, достигнув шестидесятилетнего возраста, снаряжает корабль под названием «Сладострастие» и покидает берега родной страны в поисках Острова Женщин.
Выщипанные брови.— Замужние женщины в феодальной Японии имели обыкновение выщипывать брови.
Вычерненные зубы.— Замужние женщины в старину покрывали зубы черным лаком.
P.S.
Начав же с Пушкина, логично будет им же и закончить.
Вы помните продолжение тех строк, что я привёл в начале?

Но в возраст поздний и бесплодный,
На повороте наших лет,
Печален страсти мертвой след:
Так бури осени холодной
В болото обращают луг
И обнажают лес вокруг.
Печален страсти мертвой след...
Читать далее
38
789
Аноним28 июня 2025 г.
Один день писателя в муках творчества и сомнений.
Прочитав, а, точнее, насладившись умелым повествованием с полифонией контрастных тем и мыслей, рассказ Рюноскэ о легендарном японском писателе Кёкутэйе Бакине, ещё раз убедился в правильности того, что Я ЗНАЮ ЛИШЬ ТО, ЧТО НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ. Чем больше живу, чем больше читаю, чем больше на мир смотрю, тем горше становится ПОНИМАНИЕ ЕГО НЕВОЗМОЖНОСТИ ПОНИМАНИЯ.
Да, так и большинство из нас - выдёргивают различные знания по крупицам, как правило, не связанных меж собой, но единого общего представления как о мире в целом, так и о внутреннем мире человека составить, увы, не в состоянии. Причин этому множество, но главное - короткость жизни нашей. И данный рассказ ещё одна крупица в попытку понимания многообразия этого мира.
История, что поведал нам Акутагава Рюноскэ далеко не так проста, как может показаться.
На первый взгляд, это всего лишь естественные сомнения и муки творчества писателя и не более того. Можно, конечно в финале два акцента сделать на божественную Каннон, велевшую Бакину Быть смиренным и терпеливым, а также на хитрость домашних, передавших это устами его маленького внука Таро и поверхностно этого будет предостаточно.
Тут же столько линий, которые никак стороной обойти нельзя!
История, предваряющая написание самого крупного и самое известного в Японии произведения — историко-фантастического романа «Рассказ о восьми собаках Сатоми из Южной Авы», над которым писатель работал с 1814 года и последующие 28 лет. Рассказ, конечно, нам европейцам сложно сопоставить с привычным летоисчислением, а, значит, и воспринять его надо только как преодоление творческого кризиса в середине этой долгой работы.
Отношение к критике Бакина, впервые услышавшего её из уст незнакомца в бане. Он не читал до того ругательные статьи, он намеренно себя ограждал от отрицательных эмоций, но верно ли было это? Ведь и мы, простые смертные, пишущие свои скромные рецензии на территории Л.Л., в большинстве своём не любим критику к себе. Мы любим быть в своей лишь скорлупе, лишь иногда делясь с другими своими "перлами". Да, это так, а потому писателя я прекрасно понимаю. Пишешь, пишешь, жизнь свою отдаёшь людям, а тут - раз, и всё прошлое в пустую. Всё самомнение, столь высокое до этого, вдруг принижается до уровня простого подёнщика.
Череда встреч, которые были у Бакина. Они все далеко не так приятны, как бы ему хотелось. Издатель надоедлив, а художник, хоть и созвучен тональности мировосприятия, но преподносит очень суровую картину об осени человека, об его непременном уходе в смерть, о его духовном одиночестве. Их вывод, пожалуй, может стать утешением всякому, кто считает себя недостойным дару, ему данным свыше.

"— В таком случае нужно искать утешение в работе.
— Да, по-видимому, иного выбора и нет.
— Так давайте же вместе погибнем в бою."
То вдохновение, что чувствует писатель, является одновременно как раем, так и адом.

Он уже не слышал стрекота сверчков. Тусклый свет фонаря больше не раздражал его. Кисть в его руке, казалось, обрела собственное, отдельное бытие и безостановочно скользила по бумаге. Теперь он писал почти неистово, так, будто в нем слились бог и человек. Поток, проносящийся в его голове с быстротой бегущего по небу Млечного Пути, становился все более полноводным. Эта поразительная стихия страшила его: он опасался, что его физические силы не устоят перед ее натиском. Крепко сжимая в пальцах кисть, он приказывал себе: «Пиши, покуда хватит сил! Если не напишешь сейчас, то уже никогда не напишешь».
Но поток, мерцающий, как дымка, и без того не сбавлял скорости. В головокружительном порыве сметая все на своем пути, он с натиском обрушивался на Бакина. В конце концов писатель полностью покорился ему. Позабыв обо всем на свете, он отдал кисть во власть стихии.
В эти мгновения в его победоносном взгляде выражалось то, что находится по ту сторону обретений и потерь, любви и ненависти. В нем не осталось и следа волнений — он забыл и про хулу, и про хвалу. В нем было лишь одно — непостижимая радость, точнее — патетический подъем. Человеку, не испытавшему ничего подобного, не понять того состояния разума, которое зовется одержимостью творчеством. Не понять строгого в своем величии духа художника. А между тем именно в такие мгновения взору писателя открывается Жизнь, очищенная от всего наносного и сверкающая, подобно только что родившемуся кристаллу...
Но есть ли вдохновение и тернистый путь одного пониманием этого другими?
НЕТ! КОНЕЧНО ЖЕ, НЕТ! Увы, и в этом правда жизни...
Лишь потомкам дано определить талантливость и значимость оставленного им. А пока же...

— Отец еще не ложился,— недовольно проговорила наконец О-Хяку, смазывая иголку маслом для волос.
— Да. Наверное, опять пишет. А когда он увлечен работой, то забывает обо всем на свете,— откликнулась О-Мити, не поднимая головы от вышивания.
— Вот недотепа! Добро бы эта его работа приносила семье приличный доход, а то...— С этими словами О-Хяку взглянула на сына и невестку. Сохаку сделал вид, будто не слышит, и ничего не сказал в ответ. Промолчала и О-Мити. И здесь, и в комнате Бакина слышно было, как разливается в ночи нескончаемый плач сверчков.
Нескончаемый плач сверчков. Поэтично и грустно...
Читать далее
37
605

Все рецензии

Цитаты

Аноним4 февраля 2023 г.
Кто бы ни стоял у кормила власти: Тайра или Минамото, Фудзивара или Татибана, - в сущности, безразлично. Посмотри на жителей этого острова - что при Тайре, что при Минамото они всё так же едят свой картофель и всё так же рожают детей. Государственные мужи считают, что без них мир рухнет, но это обычное чиновничье самомнение.
8
445
Аноним26 марта 2022 г.
Любовь между мужчиной и женщиной — высшее из благих деяний
5
842
Аноним15 января 2024 г.
Подчас нам бывает трудно разобраться даже в тех событиях, которые происходят у нас на глазах.
3
101