Славянские мифы. От Велеса и Мокоши до птицы Сирин и Ивана Купалы

Питательной средой язычества был мир, где каждому человеку (подчеркнем: каждому!) грозила гибель даже в условиях мирной жизни — на охоте, от неурожая, болезни, пожара, удара молнии, а женщинам еще и вследствие родов.

В этих обстоятельствах эмоциональный мир язычника, способного общаться едва ли не со всеми объектами природы и культуры, выглядит несокрушимой психологической защитой, а жестко расписанная система ритуалов — той душевной опорой, по которой тоскуем мы в нашем несопоставимо более мягком и гуманном обществе.

Выдающийся историк [Б. А. Рыбаков] фактически открыл широкому читателю тексты поучений против язычества (до него известные лишь узкому кругу специалистов) и заново вывел Рода и рожаниц из небытия. Увы, собственными рассуждениями об этом боге Рыбаков принес больше вреда, чем пользы, и породил ряд религиозных монстров неоязычества, которые размножились в питательной среде людей эмоциональных, но малообразованных, так что борьба с гидрой по имени «родноверие» уже выглядит безнадежной. Но мы попытаемся.

Русалки «с неба слетали» (сразу вспоминаем вил-сиринов), «с деревьев спускались», «из воды вылазили» и в течение Русальной недели пребывали на ржаных и конопляных полях. Вариативность сроков Русальной недели (она связана с Троицей, но могла проходить как до нее, так и после) обусловлена тем, что духи эти прилетали на время цветения злаков и являлись божествами будущего урожая. Уже известную нам полудницу также считают одним из типов русалок. О том, что русалки ходят по житу, говорится во многих фольклорных текстах.

Волосы у русалки непременно распущенные – это ее главный признак. В литературной традиции они зеленые, но в народной это не так: сам факт распущенных женских волос настолько античеловечен, что цвет уже неважен. Народная традиция крайне строга к женским волосам (см. выше, где речь шла о домовом): это вместилище магической силы женщины, которая не имеет права выпускать эту силу никогда, разве что в момент катастрофы типа эпидемии (см. выше рассказ об опахивании деревни как средстве борьбы с бедой). Правом на распущенные волосы обладали лишь маленькие девочки (напомним, такой ребенок считался еще «не ставшим человеком»). Девушка носила косу, перед свадьбой ее расплетали на две, укладывали на голове венцом – и прятали под убором замужней женщины. Даже в конце ХХ века девушка не имела права пройтись по русской деревне с распущенными длинными волосами – это вызывало яростный гнев всех жителей, ее называли ведьмой, вкладывая в это слово не мифологический, а ругательный смысл.

один и тот же образ в мифологии может восприниматься и как благой, и как вредоносный. Это объясняется тем, что мифология – не «мышление», а сложная система эмоциональных переживаний, и чем ярче какой-то образ, тем больший всплеск эмоций он вызывает – восторг и испуг одновременно. Это сочетание противоположностей (в науке его называют амбивалентностью) принципиально отличает язычество от мировых религий, в которых существуют бескомпромиссные Добро и Зло (и любая вещь, отмеченная дьяволом, будет плоха независимо от ее объективных качеств и пользы). В язычестве же абсолютное большинство объектов, персонажей, предметов веры не плохи и не хороши, они обладают сразу всеми свойствами.