Соглядатай

Русский эмигрант в Берлине работает гувернёром и параллельно крутит интрижку с замужней женщиной. Она, как бы между прочим, сообщает, что у неё очень ревнивый муж…
Одним, как вскоре выяснится, не самым прекрасным вечером он читает своим воспитанникам рассказ Чехова, когда вдруг его зовут к телефону. Вскоре появляется господин с толстой тростью в руке и организует для нашего героя-повествователя «маленький урок».
Далее герой сообщает нам о своём самоубийстве, которое, однако, не мешает ему следить за происходящим в этом мире… или самому порождать то, что в нём происходит.

Перед попыткой самоубийства к герою приходит ощущение вседозволенности. Он понимает, что скорая смерть даёт ему полный карт-бланш. Можно безнаказанно обокрасть или даже лишить жизни любого прохожего. И никакого страха, стыда или угрызений совести. Вспоминается бальзаковский Растиньяк с его размышлениями о том, стоит ли «одним шевелением пальца» убивать богатого мандарина в далёком Китае, если можно не опасаться последствий... Правда, и воспользоваться плодами «неблаговидного» поступка будущий соглядатай тоже уже не сможет.

Всё, что герой рассказывает читателю потом, можно считать своеобразным полусном-полуявью - реальностью, которую выдумало и наполнило персонажами, событиями и деталями нездоровое сознание. Может быть, перед нами попытка рассказчика перевести своё нездоровье в созидательный процесс, окупить его творчеством?.. На английский повесть переведена как «Глаз» («The Eye»). То есть повествователь отделил себя от всех остальных - его нельзя увидеть, он закрыт для опытного познания.
Герой отмечает, что теперь, когда он совершил фатальный выстрел, он может наблюдать за самим собой.

Я шёл по знакомым улицам, и всё было очень похоже на действительность, и ничто, однако, не могло мне доказать, что я не мёртв и всё это не загробная грёза. Я видел себя со стороны тихо идущим по панели, - я умилялся и робел, как ещё неопытный дух, глядящий на жизнь чем-то знакомого ему человека.

Он ставит своей задачей подобрать ключик к неуловимой личности некоего Смурова, который оказывается своеобразным альтер эго самого рассказчика, его маской или, точнее, масками в послесмертии. Рассказчик пытается сложить образ Смурова по своему желанию, но тот то и дело от него ускользает. Смуров не может обрести собственную плоть и продолжает существовать в восприятии других: своего работодателя Вайнштока, любителя вести дневник Романа Богдановича, девушки Вани, в которую Смуров влюбился...
При этом все эти люди его совсем не знают, даже если им и кажется обратное. Они слышат и сохраняют в памяти лишь отголоски.

Для Вани он – герой, проявивший бесстрашие во время Гражданской войны. Смуров в интерпретации Романа Богдановича жеманный и склонный к клептомании «сексуальный левша», а Вайншток ищет ответы на спиритуалистических сеансах. В представлении соблазнённой им горничной Смуров - иностранный поэт в изгнании. И, конечно, эти отражения отнюдь не застрахованы от изменений со временем.

Читать повесть Набокова можно, конечно, по-разному. Однако, на мой взгляд, необязательно стараться «дойти до самой сути». И без чёткого понимания того, что происходит, она доставляет удовольствие. Лаконичная история, полная иронии, несколько грустного сарказма и важных смыслов. Ирония уже в том, что человек вроде умер, но продолжает наблюдать за своим альтер эго и знакомыми, которые представлены с долей здорового сарказма.
Рассказчик осознаёт, что существует множество версий его двойника Смурова, некоторые из которых могут откровенно противоречить друг друга. И нет среди них более правильной или наиболее правдоподобной. Читатель может выбрать любую версию, которая ему больше по душе.
Подобное обыгрывание множества сходящихся и расходящихся образов можно экстраполировать и на труд литератора. Полифоничный, противоречивый, представленный с разных ракурсов образ в литературе гораздо интереснее, чем картонные, до крайности упрощённые персонажи.

Если допустить, что рассказчик, совершив самоубийство, надеялся освободиться от ощущения собственной беспомощности и незначительности, а также от своей зависимости от окружающих, то что-то, вероятно, пошло не так. Если он надеялся в своём послесмертии, или мнимом послесмертии, обрести покой, то его вновь ждало разочарование. Попытавшись укрыться от действительности, став по отношению к самому себе посторонним, он тем не менее не может сохранить созерцательную отстранённость. Об этом свидетельствует его попытка объясниться с Ваней.
В финале герой, наполовину очнувшись от посмертного сна («сон, лёгкий и безответственный, начинает вдруг остывать явью»), кажется, примиряется с собственной незначительностью и несовершенством всех вокруг. Он склонен принять эфемерность собственной личности.

«Фальшивое зеркало», Рене Магритт

Набоков по его собственным свидетельствам музыку не любил и не понимал. Не исключено, что писатель лукавил или преувеличивал. Но это не имеет большого значения. Важно то, что он написал меланхоличный рассказ под названием "Музыка". Некто Виктор Иванович приглашен в гости на музыкальный вечер. Герой не разбирается в музыке и исполняемое музыкальное  произведение его не интересует.

Но этот вечер стал для него особенным. Он точно его не скоро забудет. Среди гостей его бывшая жена. Они расстались два года назад. Расставание произошло против желания мужа... Вот так неожиданно встретились на концерте. Ничего не произойдет. Виктор Иванович не заговорит со своей бывшей женой. Она уйдет быстро, сразу по окончании концерта.С последним аккордом прошлое снова станет завершенным прошлым.

Но музыка встревожит сердце, заставит подняться рой воспоминаний, породит в голове героя разные образы, связанные с прошлым.

Набоков в своём репертуаре стилистически обрабатывает текст. Рассказ образный, "вкусный".

В повести явно прослеживается идея двойничества, выросшая из «Носа» Гоголя и переосмысленная в «Двойнике» Достоевским, который по праву считал именно себя её первооткрывателем и провозвестником. Справедливо полагая, что ничего нет фантастичнее действительности, Фёдор Михайлович перевёл эту интересную тему из гоголевского мистического мира в мир психологии. В свою очередь, Набоков в отношении к великому русскому писателю, видимо, тоже раздваивался: одна его часть Достоевского ненавидела, но другая – всё-таки любила.

Двойственность человеческой природы и мучительные её противоречия порой приводят к внутреннему раздвоению личности, что и произошло с героем повести Смуровым. На мой взгляд, в «Соглядатае» представлен классический случай развития глубокого невроза после неудавшейся попытки суицида. Герой утрачивает ощущение собственной идентичности, отчуждается от себя, его отношение к собственной персоне становится безличным. «Я был теперь по отношению к самому себе посторонним». Признавая свою невротическую «черту – склонность к навязчивым идеям», он живёт будто в тумане, не понимая ни себя, ни других, ни смысла различных ситуаций. «Всё зыбко, всё от случая». Вопрос «Кто я?» остаётся без ответа. «Где тип, где подлинник, где первообраз?». «Но право же, я ношу маску, я всегда под маской…». Налицо одна из главных характеристик невроза – смещение приложения психических сил от самореализации (развития заложенного потенциала реального Я) на самоидеализацию (развитие фиктивного потенциала идеального Я). Чтобы хоть как-то собрать себя воедино, Смуров пытается свои глубинные проблемы тщательно замаскировать. Один из автоматических способов такой маскировки – соглядатайство, играющее роль невротического защитного механизма для снижения страданий. Если человек воспринимает себя как наблюдателя над самим собой, он тем самым устанавливает чувство единства и ощущение целостности, пусть даже мнимые. Стать собственным отстранённым наблюдателем – компульсивно выбранный вариант искусного отделения себя от своего невроза. Но в результате такого псевдорешения проблемы отчуждённость от своего реального Я только усиливается и образуется порочный замкнутый круг. Исследуя себя, герой получает лишь отдельные части, но не видит контекста, не ощущает причинно-следственных связей. «Ведь меня нет, - есть только тысячи зеркал, которые меня отражают. С каждым новым знакомством растёт население призраков, похожих на меня. Они где-то живут, где-то множатся. Меня же нет».

Подобные феномены раздвоения и наблюдения за собой описываются в психоаналитической литературе, в частности – у К.Хорни. Осуществляемый таким образом процесс – это, конечно, не самопознание, ведущее к развитию и совершенствованию личности, а его прямая противоположность - построение идеализированного, ложного образа себя, то есть фактически – автоматическое сохранение и закрепление невроза. Смуров предпочитает не быть, а казаться, надевая на себя различные маски. «Что скрывать: все те люди, которых я встретил, - не живые существа, а только случайные зеркала для Смурова. … Так, всё их бытие было для меня только экраном». Подобно Нарциссу, герой пытается любоваться не собой настоящим, а своим зеркальным отражением в маскарадном костюме. Заменяя реальность иллюзией, он всё глубже погружается в самообман. Но любые иллюзии рано или поздно лопаются, как мыльные пузыри…

«Это было неожиданно и ужасно. Чудесный мыльный пузырь, сизо-радужный, с отражением окна на глянцевитом боку, растёт, раздувается - и вдруг нет его, только немного щекочущей сырости прямо в лицо».

«И все же я счастлив. Да, я счастлив. Я клянусь, клянусь, что счастлив. Я понял, что единственное счастье в этом мире - это наблюдать, соглядатайствовать, во все глаза смотреть на себя, на других, - не делать никаких выводов, - просто глазеть. Клянусь, что это счастье. И пускай сам по себе я пошловат, подловат, пускай никто не знает, не ценит того замечательного, что есть во мне, - моей фантазии, моей эрудиции, моего литературного дара... Я счастлив тем, что могу глядеть на себя, ибо всякий человек занятен, - право же занятен! Мир, как ни старайся, не может меня оскорбить, я неуязвим. И какое мне дело, что она выходит за другого? У меня с нею были по ночам душераздирающие свидания, и её муж никогда не узнает этих моих снов о ней. Вот высшее достижение любви. Я счастлив, я счастлив, как мне ещё доказать, как мне крикнуть, что я счастлив, - так, чтобы вы все наконец поверили, жестокие, самодовольные...».

В своём финальном монологе Смуров усердно и настойчиво пытается убедить, прежде всего, самого себя в том, что он счастлив. Но эти навязчивые и бессмысленные потуги вызывают лишь сочувствие и жалость к нему. Ведь один из признаков подлинного счастья – отсутствие желания что-то кому-то доказывать, а ещё - доброта и любовь к людям.

Мне кажется, что невроз не следует романтизировать и увековечивать, его желательно признать и начать работу по освобождению из его плена. Хорошо бы двигаться от невроза в сторону роста личности, от идеального, ложного образа себя – к своему реальному, истинному Я. В наше время после несостоявшегося самоубийства человека принято отправлять к психиатру. Набоковский герой, безусловно, тоже нуждался в профессиональной помощи (как минимум – психолога), так как справиться с подобными проблемами самостоятельно крайне затруднительно.

Стиль Набокова для меня — образец красоты русского языка. Это действительно прекрасно. Удивительно, как с помощью слов он погружает во внутренний мир героев, как позволяет прочувствовать их эмоции, примерить ситуацию на себя.

Во "Встрече" автор рассказывает историю двух братьев, Льва и Серафима, жизненные пути которых однажды разошлись: Лев уехал в Европу, а Серафим остался на родине. Они никогда не были слишком близки, но всё же родственники. Интересно было наблюдать за их встречей спустя долгие годы. Я размышляла: что же их так разделило? Конечно, можно во всём винить расстояние, но понимаешь, что пропасть во взглядах на жизнь разделяет гораздо сильнее.

Грустный рассказ. Так странно, что человек, который вроде бы должен быть для тебя одним из самых близких, становится совсем чужим из-за различий в политических или каких-либо других взглядах.

Сегодня на глаза попался этот рассказ. А мне не давно предложили, прочитать «Лолиту», думаю приценюсь я к автору, прочитав рассказ. Не помню, чтобы мне приходилось читать его книги и произведения раньше.

Автор попытался до нести до нас переживания мужчины, через музыку, описанную в рассказе. Для пущей помпезности надо было это дело еще и нарисовать. Мы еще не умеем передавать, цвета через музыку или вот как в этом рассказе объяснить, что чувствовал, человек при звучании.

Хотя попытки и делаются.

Рассказ от 1932 года. В черновике у автора записан был, как Ограда.

Краткое содержание.

На одном из вечером, главный герой встречает свою бывшею жену. Два года прошло, и вот она все такая же красивая и любимая в его глазах, и встретившись с ней взглядом, музыка связывает их. Можно ли передать чувства и объяснится через взгляд и музыку.

Подробнее

Пока не буду говорить о том понравился ли мне рассказ и прочих его особенностях.

Хочу начать про главного героя рассказа Виктора Ивановича, вот он встречает свою жену, точнее даже не встречает, а видит среди группы людей, которые собрались слушать музыку, что играл пианист в гостиной.

Встречается с ней взглядом и начинаются воспоминания. Это мое лично мнение, но автор выставляет нам героя, как рыцаря печального образа, вот жена ушла от него бедняжки, появился другой мужчина. И он ударил его по лицу. А тот не ответил и правильно сделал.

А его эти мысли, что глупо было думать о том, чтобы убить её. То есть мысли такие у него были.

Да лучше бы ты женой занимался и тогда бы она не ушла, почему ему думается, что какой-то мужчина взял и увел его жену, а не она сама так решила.

И через два года он так ничего не понял, а все старался ей показать, через взгляд как же он её любит. Может и она его любит, кто знает, но ведь он не изменился, и все так же только он сам важнее всего. Его чувства и переживания важнее.

У него вот всё так, я сидел газеты читал, жили не тужили, а тут бац, что-то в ней изменилось и ушла от него.

Не бывает так, супружеская жизнь — это тяжелая работа. Часто мы за повседневными хлопотами забываем про тех, кто рядом. Нам кажется, что они должны быть рядом и ждать нас. Как будто бы у вашего партнера нет своих чувств, желаний, привычек.

Он там заметил, что с ней, что-то не так и ведет себя странно. Но ничего кроме вопроса, что с тобой не так. Может быть, надо было заняться этим вопросом, сводить жену в ресторан, на прогулку, подарить ей цветы и прочее. Напомнить ей, что она по-прежнему его любимая женщина. Ведь, другой мужчина, к которому она ушла, делал все тоже самое. Говорил ей комплименты интересовался ей как женщиной и человеком. Уделял внимание.

А теперь про рассказ, язык и повествования, на высоком уровне. За короткий рассказ, погрузить, в атмосферу музыкального вечера на дому, и вернуть нас и главного героя в прошлое, разбудить его чувства и переживания. Все сделано мастерски. Другое дело, как уже выше написал, что нам предлагают жалеть этого мужчину. И критически отнестись к его бывшей жене, изменнице. В браке, все делится поровну, и вина, и ответственность. Он так же виноват, как и она. Он сам привел её в такие условия, когда она выбрала измену. Его бывшая жена не была, по натуре склонной к изменам, судя по тексту, она не была, как бывают женатые мужики, которые изменяют своим женам направо и налево.

Да она могла с ним просто развестись и уже потом начать встречаться с кем то, но вышло как вышло. Чаще женщины изменяют своим мужчинам, потому что те перестают их воспринимать и замечать.

Рассказ мне понравился, не знаю, насколько музыка тут связала героев, но как говорится одно время они были на одной волне.

Я когда был студентом у меня была девушка и тогда мне казалось, что это любовь, мы встречались. И это было чудесно, а потом, как-то она предложила, остаться друзьями. Я тогда сильно горевал. Прошел год, и мы встретились, не на музыкальном вечере, но в компании большой. И наши взгляды пересеклись. Я, наверное, был, как пёс, который потерял свою хозяйку, представляю такой взгляд. А у нее глаза смотрели не холодно и отстранено, когда мы прощались, а наоборот с призывом, лучились и искрились. И я понял, что пропал, мне казалось, что всё, забыто и заколочено. А тут, как в песне в «омут твоих глаз». Это как в боксе, когда боксер пропускает удар, говорят он поплыл. У меня было так же.

Мы снова с ней сошлись. Но вторая попытка не была успешнее первой. В этот раз она просто сказала, как пела группа Виагра «У меня появился другой», а на деле, как потом узнал. Это был тот же, что и в первый раз, только тогда я не знал. Женщины тоже разные бывают, почему мужчины могут встречаться с двумя, тремя девушками, а они не могут, очень даже могут.

Второй раз было очень больно, все же, когда ты открываешься человеку полностью, а потом он берет нож и бьет тебя сердце. А ты вспоминаешь Юлия Цезаря, которого предал друг «И ты Брут».

Подводя итог этой истории, из рассказа, мы так и не получили ответ от автора, что он хотел нам рассказать точно. Жена его ушла с музыкального вечера, а он сидел и вспоминал было.

Да настоящие чувства всегда живут с вами и их нельзя стереть, поэтому многие люди по пьяни и пишут своим бывшим. А их теперешние половинки ревнуют к ним.

Музыка погрузила главных героев в забытые им чувства и на время объединила. Музыка тем и прекрасна, что затрагивает в нашей душе различные струны и нажимает на нужные кнопки.

Всем спасибо, кто прочитал

"Поговорим откровенно: есть люди, так отсидевшие Душу, что больше не чувствуют ее. Есть зато другие, наделенные принципами, идеалами, тяжко болеющие вопросами веры и нравственности; но искусство чувствования у них -- прикладное искусство. Это тоже люди занятые: горнорабочие сознания, они, по принятому выражению, "копаются в себе", глубоко забирая врубовой машиной совести и шалея от черной пыли грехов, грешков, грехоидов. К их числу Граф не принадлежал: грехов особых у него не было, не было и принципов. Он занимался собой, как некоторые занимаются живописью или составлением коллекций, или разбором рукописи, богатой замысловатыми переносами, вставками, рисунками на полях и темпераментными помарками, как бы сжигающими мосты между образами, - мосты, которые так забавно восстановлять."

Да, поговорим откровенно... Замечательная цитата, на мой взгляд, как и сам рассказ, хоть он и о сером никчёмном по сути человечке, который напугался смерти, нечаянно вспомнив якобы пророческий сон с цифрой 33. Смерти, если честно, все боятся, даже те, кто не любит жизнь. Страшен сам переход или провал в небытиё. Инстинкт можно только усыпить, но при первой опасности он сразу же начнёт просыпаться и барахтаться, махая ручками что есть мочи. Идти в неизвестность всем жутко, особенно, когда нечего делать.

Но, возможно, не все помнят свои сны с такой милой набожностью перед самими собой и своей Душой, которой занимался этот эмигрант - литератор и над которым изрядно поиздевался Набоков в этом рассказе. Над его мелким существованием в мире, где никто, наверное, не заметил бы и не огорчился тому, если бы его, вдруг, не стало. Жалким нарисован он набоковским пером, но отчего-то не вызвал во мне особой неприязни. Скорее какую-то жалость или грусть, смешанную с серой тоской. И мне не хочется поддерживать этот скрытый язвительный писательский настрой по поводу таких людей.

На свете гораздо больше людей с другими более выразительными занятиями в жизни, такими чётко обрисованными и с хорошо поставленными целями. Они точно душой не заняты, ибо, говоря чудным набоковским языком её "отсидели" и давно не ощущают бедняжку. Подобные не помнят снов, не особо суеверны и не страдают паранойей с ипохондрией, но... Гораздо менее безобидны, чем этот Граф Ит. Но мне понравился рассказ, очень.. Эти размышления о душе и создании себя, как коллекции... Это созерцательное погружение в окружающие мелочи жизни перед боязнью её потери... Чудо. Набоков прав, сто раз прав. Я обожаю такие авторские откровения о разных типажах людей. Вот вам в завершении немного юмора от автора. До каких фантазий может довести страх смерти. Я повеселилась -

"Гроза усилилась. Сухие грозы - самые страшные. По стеклам проходил гул. Граф лег в постель, но вдруг так ясно вообразил, как молния сейчас попадет в крышу и пройдет насквозь через все этажи, обратив его мимоходом в судорожно скрюченного негра, - что с бьющимся сердцем вскочил (окно полыхнуло, черный крест рамы скользнул по стене), и, сильно звякая в темноте, снял с умывальника на пол пустой фаянсовый таз, стал в него и так простоял, вздрагивая и скрипя пальцами босых ног по фаянсу, добрую часть ночи, пока не угомонился гром."

Давненько у меня лежит эта книга в бумажном варианте, но я все ее откладывала.
И вот, я прочитала данный сборник. Сюда входит повесть "Соглядатай" и рассказы.

Честно говоря, повесть мне не очень понравилась. Она конечно, в стиле Набокова, но чего-то мне в ней не хватило и было как-то уныло.
А вот рассказы мне понравились больше. Некоторые из них оказались неплохими, а некоторые - очень хорошими.
Мне понравились рассказы: "Обида", "Лебеда" и "Встреча".

И да, язык Набокова, как всегда, прекрасен! Что не говори, а Набоков - один из моих самых любимых писателей.
Сборник к прочтению советую и особенно три рассказа, которые меня впечатлили.

Перелистываю страницу томика Набокова, и передо мной рассказ "Обида" с авторским эпиграфом "Ивану Алексеевичу Бунину". Так... Интерес сразу возрастает, потому как слышала, что между ними связь была. То ли соперничество, то ли Набоков считал его своим учителем, что-то там всё сложно было. И можно было бы, конечно, совершить быстрый поход в интернет и найти кой-какую информацию для рецензии. Но нет.. Не надо призрачных интернетов, нужно изучить биографию и того, и другого, включая их взаимоотношения. Они меня оба привлекают. Но больше почему-то Бунин. Так что, воздержусь от рассуждений на эту тему, ибо всё самое интересное впереди. Для меня, по крайней мере.

Название "Обида"- может обида на Бунина? И мальчика зовут как-то странно Путя - тут тоже, может, шифр с перекликанием фамилии? Мои фантазии продолжались... А рассказ тем временем начался мягким повествованием набоковского языка, где каждое слово, словно матрёшка, в которой спрятаны её более мелкие подруги. Да и просто красиво, живописно - умиротворяющая поездка летнего дня... Я приятно зачиталась... Вроде бы, напоминает бунинскую прозу или мне только кажется?
"Сначала ехали лесом. Скользящие по синеве великолепные облака только прибавляли блеска и живости летнему дню. Ежели снизу смотреть на вершины берез, они напоминали пропитанный светом, прозрачный виноград. По бокам дороги кусты дикой малины обращались к жаркому ветру бледным исподом листьев. Глубина леса была испещрена солнцем и тенью,— не разберешь, что ствол, что просвет. Там и сям райским изумрудом вдруг вспыхивал мох; почти касаясь колес, пробегали лохматые папоротники."

Коляска легонько катится, сменяя дороги, виды приятно ласкают взор, ветерок обдувает, а у мальчика, сидящего на козлах рядом с кучером, всё больше и больше возрастает чувство неприятной тревоги от предстоящего свидания с публикой, которой он тяготится. А именно - с небольшой кучкой детей, с которыми нужно будет как-то ладить, занимаясь тем, чем не особо хочется.. Вам знакомо это чувство из детства? Я думаю, что знакомо, если только вы интроверт, предпочитающий одиночество и игры на одного. Я не причисляю себя к глубоким интровертам, потому как люблю общаться, но... Только не в огромной компании, а в тесном кругу приятных мне людей. Поэтому и не люблю различные форумы даже в сети.

Читая о том, во что вылилось общение Пути с детьми - а не во что оно особо примечательное и не вылилось, если не считать его жуткого дискомфорта не вписывающегося в толпу ребёнка, которому в итоге присвоили название - "ломака", я вспомнила свой случай в детской больнице. Вернее, своё состояние жуткого одиночества, когда меня в возрасте семи лет положили одну, без родителей, в областную больницу на недельку для небольшой операции. Со мной в палате были две девочки, которые уже дружили. Я всегда открыта для общения, но инициатива даётся мне с трудом, поэтому я молча смотрела на них и видела, как они постепенно начинали "дружить против меня". Я им ничего не сделала, спокойно сидела, а они уже плели детский заговор. Вот так и тут. Путя вёл себя нормально, спокойно, но дети - существа беспощадные. Информация о внутренней зажатости считана - приговор вынесен. Ты - ломака. А можно ещё - зазнайка...

Обида на самом деле была не на Бунина, а детская обида на вытеснение мальчика из круга, к которому он, конечно, и сам не стремился, но нельзя же забыть о ребёнке вовсе и уехать на пикник без него? Ему на мгновение так показалось, и мысли о суициде даже промелькнули в детской голове... Ох, нелёгкая эта пора - пора детства, особенно для таких, направленных внутрь себя детей. Нам, взрослым тоже иногда достаётся на орехи за особенности наших натур, но мы ведь всегда можем смело заявить - я не поеду в эту компанию, ибо хочу остаться дома и читать книгу! Или не всегда?

Один - бедный эмигрант в Берлине, который когда-то с опозданием доучился в пражском университете, написал диссертацию о славянофильских течениях в русской литературе. От него недавно ушла жена, он наскрёб денег на маленькую подержанную ёлочку, пять свечек, фунт сухарей, полфунта конфет и поджидал своих таких же друзей эмигрантов для того, чтобы встретить русское Рождество в Германии. И зовут его Лев.

А другой, по имени Серафим, сделал карьеру в России, стал спецом-хозяйственником, и теперь ездил за границу, занимаясь закупками. И оказавшись в Берлине по делам, он желает встретиться со Львом. А кто они друг другу и зачем им встречаться? Родные братья, которые не видели друг друга уже десять лет. Слишком большая разница между ними и их жизнями, и слишком много времени с последней встречи, чтобы эта встреча прошла в тёплой дружеской обстановке.

Нет, враждебной эту короткую беседу между ними назвать тоже нельзя. Разве что - неловкой, наполненной желанием поскорее её завершить, потому что разные миры, бывшие когда-то родными, отлетели друг от друга в разные галактики. Хотелось сначала написать, что со мной такого бы не случилось, потому что я всегда неплохо выхожу из подобных ситуаций, когда говорить не о чем, но нужно. Потому что обладаю способностью подстраиваться под собеседника, иногда, конечно, в ущерб себе, но зато вот такое кратковременное общение со мной не будет с оттенком неловкости. Но это, наверное, не тот случай, ибо здесь мешает личное - стыд, стеснение, родство, превратившееся в отчуждённость...

Набоков, как всегда на высоте. И тонко передаёт все эти филигранные движения души человеческой. Когда не знаешь о чём говорить, то помимо пресловутой погоды можно вспомнить, например, как звали собачку общих знакомых. Правильно и как же просто, господи - Шутик!

Не могу похвалиться своей особенной любовью к Набокову, но продолжаю читать его рассказы. Вопрос - почему тогда? Наверное, во мне говорит не самая светлая сторона моей души. А именно - любопытство. Да, любопытство - не самая прекрасная часть наших натур, хотя и полезная часто. Я всегда думаю, открывая очередной его рассказ - ну что на этот раз, кому вывернишь душу наизнанку? Почему я считаю, что интересуюсь им, не с самыми светлыми чувствами? Потому что я знаю, что в итоге он никогда не уврачует моей души, как, например Чехов или Достоевский, которые подчас тоже нелегко даются, но после них хочется у себя внутри сотворить "генеральную уборку" с выкорчёвыванием сорняков натуры. А Набоков при всей своей чуткости, тонком психологизме и филигранном языке, меня никогда не лечит, а наоборот часто открывает то, что я бы предпочла не знать вовсе. Я вместе с ним постоянно залажу под чужую кожу или наблюдаю чужое горе, или тоску, я уж молчу о пороках, которые он часто смакует до неприятной тошноты. Хорошо, я это всё вижу, словно чужое грязное бельё - и что дальше? Пойти и включить любимую мелодию, чтобы сменить внутренний фон или выпить бокал вина, чтобы полегчало?

Вот и в этом рассказе. Учитель и ученик. Расцвет и увядание. Стареющий и "тлеющий" Иванов:

"Он долговяз, смугл, не очень молод; чёрная борода, когда-то надолго отрощенная и затем (в сербской парикмахерской) сбритая, оставила на его лице вечную тень: малейшая поблажка, и уже тень оживала, щетинилась. Он верным пребыл крахмальным воротничкам и манжетам; у его рваных сорочек был спереди хвостик, пристёгивавшийся к кальсонам. Последнее время он принужден был бессменно носить старый, выходной чёрный костюм, обшитый тесьмой по отворотам (всё остальное истлело) и иногда, в пасмурный день, при нетребовательном освещении, ему казалось, что он одет хорошо, строго. В галстуке была какая-то фланелевая внутренность, которая прорывалась наружу, приходилось подрезывать, совсем вынуть было жалко."

И рядом с ним молодое и свежее "совершенство" Давид:

"Урок кончался, Давид спешил показать что-нибудь — автомобильный прейскурант, кодак, винтик, найденный на улице, — и тогда Иванов старался изо всех сил проявить смышлёное участие, — но, увы, он был не вхож в тайное содружество вещей, зовущееся техникой, и при ином неметком его замечании Давид направлял на него бледно-серые свои глаза с недоумением и затем быстро отбирал расплакавшийся в ивановских руках предмет. И всё же Давид был нежен."

Их совместное времяпрепровождение закончилось весьма трагично для одного из них, будто жизнь утилизовала то, что и так тлело... Но дело не в этом. Как почти всегда при чтении Набокова, я испытывала какое-то сжимающееся чувство внутри себя, вернее их было несколько. Это и жалость к такому тщедушному человечку, и какой-то невольный стыд за него, и понимание, что так сложилась жизнь и многие не виноваты в том, каковыми она их слепила. Это и чужая, быть может, даже неосознанная боль героя, созерцающего мир, но будто находящегося немного в стороне, а вернее, внутри своего ветхого панциря. Мне казалось, что я даже чувствую залежалый запах одежды этого человека, как и его постоянную закрепощённость. Одним словом, тяжело... Тяжело, будто на душу навалилась виртуальная плита безысходности и осознания теневой стороны нашей реальной жизни, в которой много всяких грустных миров, от которых мы часто отводим взгляд...