Ночь в Лиссабоне. Тени в раю

Мимо с шумом летело время, с экстренными выпусками газет, тревожными новостями и чрезвычайными новостями, но внутренне оно нас не затрагивало. Мы жили не в нём. Его не было. А что же тогда было?Вечность! Когда чувство заполняет всё, для времени больше нет места. Ты на других берегах, по ту его сторону.

А что это - шаровое бытие?
Мое. Оно нигде не может задержаться, не вправе закрепиться, должно постоянно быть в движении. Бытие эмигранта. Бытие нищенствующего индийского монаха. Бытие современного человека. Кстати, эмигрантов куда больше, чем все думают. Есть и такие, что никогда не трогались с места.

Белокурый ариец – германская легенда, но не факт. Взгляните на Гитлера, Геббельса, Гесса и остальное правительство – собственно, все они суть доказательство их собственной иллюзии.

Из крота, пробиравшегося без паспорта через границы, я сделался вдруг птицей, не знающей уже никаких границ.

— Все кажется очень простым, любимый, когда человека охватывает отчаяние, — нежно сказала Елена. — Странная компенсация, не правда ли? Наверно, так бывает всегда?

• В жизни больше несчастья, чем счастья. То, что она не длится вечно, - просто милосердие.

Я думал о своей жизни. Вот и в ней тоже — уж сколько лет — погас свет, и я все ждал, не появятся ли вдруг во тьме слабые огоньки, которых я не замечал раньше, так же как и бледного отражения луны в реке. Но нет. Я всегда чувствовал лишь утрату – и ничего больше.

«…Берлин воспоминаний, который упрямо жил только в сознании эмигрантов, оставаясь для них прежним, знакомым и близким».