The Greatest Works of Dostoevsky

«Братья Карамазовы» — это не просто классика, а настоящий марафон длиной почти в 1000 страниц. Достоевский смешал в одном романе семейную хронику и детектив: здесь есть убийство, судебная ошибка, запутанные любовные линии, зависть, алчность и вечный спор о божественном и дьявольском, о добре и зле.

Трое братьев — Иван, Дмитрий и Алёша — словно три разных мира, три способа справляться с тяжёлым наследием семьи. Иван — мучительно сомневающийся, Дмитрий — порывистый и страстный, а Алёша — тихий и добрый, привносящий гармонию в хаос. В каждом из них легко узнать что-то глубоко человеческое.

Лично для меня самой сильной частью стала легенда о «Великом инквизиторе» — притча о свободе и человеческой слабости, которую можно читать отдельно, и она всё равно пробирает до глубины. В этом отрывке Достоевский отвечает на свою критику институционализированной церкви и не оставляет сомнений в том, что человечество должно сохранить свободу выбора.

Да, книга тяжёлая: длинные монологи, эмоциональные всплески и отступления порой кажутся бесконечными — неудивительно, ведь Достоевскому платили за каждый печатный лист. Но именно эта «растянутость» делает роман живым и настоящим. В итоге, несмотря на все трудности, «Братья Карамазовы» стоит прочитать — ради героев, философии и возможности заглянуть в самые тёмные и светлые уголки человеческой души.

Достоевский, в данном произведении, вводит читателя в область активного воздействия порока, его ощущения человеком, исследует точки соприкосновения души и порока, ищет пути независимости и освобождения от порока. Главные герои, как подопытные кролики, терзаемые автором, проходят своё падение до конца. Зачем это нужно?

Порок может быть личным, а может захватить большое количество людей. Охват, часто происходит из некоторого центра. Один центр - видимый, в произведении это Пётр Степанович Верховенский, организующий бесов. Но есть еще скрытый, генерирующий силу и саму идею порока, чаще на абстрактном уровне, в виде идеи, так как конкретика воплощается в каждом человеке индивидуально. Это чаще всего мифический центр, Падший Ангел, Демон, Самозванец, в современном мире, для обывателя, может отражаться в «теории заговора». Он ближе к мистической природе человека, в котором происходит борьба Добра и Зла, Демона и Ангела. Ему не обязательно напрямую участвовать в событиях. Он как магнит притягивает в людях подобное и провоцирует их на бесовщину. Образ этой силы автор отображает через Николая Всеволодовича Ставрогина. Но это сила не одноцветна, в ней идет постоянная борьба и попытка освободиться от участи Демона.

Во время публикации глав, роман подвергался цензуре. И в целях уберечь нравственность читателя, из романа, редактор убрал главу о попытке покаяния Ставрогина. В итоге зло стало привлекательным и Николай Ставрогин может вызвать симпатии у читателя. В наше время, когда переворачиваются ценности, это очень символично. Достаточно отретушировать детали, под «благородным» предлогом и порок становиться образцом поведения для ищущих что-то новое и не понимающих фундамент ценностей.

Николай Всеволодович Ставрогин
Один из результатов синтеза искаженного взаимодействия «отцов и детей». Когда дети воспитывались далеко от родителей, без материнской любви, зато в финансовом достатке. Соответственно, когда пришел срок познать мир, по молодости, его привлек мир пороков. Обладая волевыми свойствами своей матери, стремясь к независимости, выработал в себе качество отсутствия страха. В разврате был истощен и разочарован. Но не это послужило причиной искать уединение. В не допущенной цензурой главе описывается его «игра» с девочкой. И не смотря на то, что девочка кончила жизнь самоубийством, она победила Ставрогина. Она не дала ему то, что он ждал от людей – осуждения и ненависти к нему, от которой он получал наслаждение и подпитывал этим свою ненависть, оправдывая низменное свое поведение.
Девочка, виня себя, всем видом показала, что осуждает его. В этом отображено одно из оружий Достоевского как христианского практика. Ставрогин испытал страх.
Он бежал от прошлой жизни, но просто бросить оказалось недостаточно. Он не может избавиться от равнодушия и пустоты, которая постепенно заполняется злом.

Здесь, мысль писателя думаю в том, что пустота, не заполненная Светом, творит внутри и вокруг нас хаос и разрушение.
Фигура Ставрогина может быть и трагическая, но роль и качества у неё демонические. Не каждому дано сознательно испытывать удовольствие от зла. Чаще всего, творя зло, человек всеми путями оправдывает себя. Даже в родителе, физически или морально наказывающем ребенка, могут проскользнуть чувства упоения унижением другого и властью. Своё стремление к низости и унижению людей Ставрогин компенсировал вызовом агрессии к нему, в любом виде. В своих извращенных экспериментах он женился на полусумасшедшей хромоножке. Но, его жена, в своих наивных рассуждениях, обличала его, что стало неприятно Ставрогину и привело к двум смертям.
Он симпатизировал Шатову, но стал причиной его смерти и смерти двух близких ему людей. Одновременно погубил любящую его девушку Лизу. Замечу, что некоторое время ранее он говорил, что никого не хочет убивать. Но внутренняя пустота делала своё дело за него. В итоге он нанес смертельный удар своей матери, вернувшись в ее поместье и повесившись там. Цель возвращения могла быть другой, но пустота победила.

Пётр Степанович Верховенский
Великолепный образ вдохновенной и целеустремленной силы разрушения. Острое продолжение дискуссии по поводу проблемы «отцов и детей». Вошел как лиса в курятник тамошнего общества. Цинично использовал все недостатки общества и лицемерие в отношениях. Герой конечно отрицательный, но общество заслуживало Петра Верховенского. Предположу, что автор получал удовольствие, описывая некоторые его действия, непринятые в «приличном» обществе. Всё это походило на глумление над светским обществом.
Верховенский, ухватившись за идею Ставрогина, хотел связать ячейку кровью. Ситуация казалась беспроигрышной. Но люди не смотря на свои пороки, испытали мощный дискомфорт:

Уроком здесь может быть то, что они всё-таки пошли за Верховенским, несмотря на свою неготовность к подобным акциям. И то, что скрепление кровью, это не такой уж надежный союз.

Алексей Нилыч Кириллов
Интересный персонаж, пример доходящего до всего умом и логикой, одержимый одной идеей. Целыми ночами размышлял над своей концепцией Бога. В итоге, стал орудием тех, кто действовал, пока он философствовал и доказывал свою свободоволеизлияние и независимость. Еще один опасный для общества тип. Тот, кто делает упор только на логику и своё самомнение, легко управляем и может завести себя куда угодно, особенно если его подтолкнуть в нужном направлении. Что и доказал Петр Верховенский, в последней с ним беседе, толкнув его на подлый поступок – прикрытие убийц своего друга. Эпизод может быть примером использования идейных.

Степан Трофимович Верховенский
Всю жизнь пытался играть из себя опасного для правительства человека свободных взглядов. Но после приезда в город его сына Петра, авторитет его резко упал, обличив его приживальскую сущность. Эмоциональный, слабохарактерный, мягкий, где-то эстетичный, чувствительный…. Весь комплекс его качеств привел его к жизненной трагедии. В целом, хоть и занудный и часто бесполезный тип, но по тонкости своей душевной организации, в нем теплился огонёк добра и света, который впрочем, был не замечен во время «пожара» и раздавлен.

Варвара Петровна Ставрогина
Персонаж понравился своей волей, властностью и стремлением к положительному разрешению проблем. Но для окружающих, она не редко разрушительна, имеет свои слабости в почитании современных политических движений. Испортила Степана Трофимовича Верховенского, лишив его остатков воли. Правда, без неё, трудно представить его существование. После смерти Степана Трофимовича сразу же завела себе новую игрушку.

Буквально все персонажи Достоевского становятся любимыми, хочется их обсуждать и обсуждать. Книгу прочитал только раз и чувствую, что при повторном прочтении откроются новые стороны героев. Не говоря уже, что произведение насыщенно рассуждениями по жизненным для ищущего человека вопросам.
Книгу прочитал очень быстро и с удовольствием. Актуальность поднимаемых автором проблем непреходяща.

ВОЗМОЖНЫ СПОЙЛЕРЫ!
Я не знаю,что написать об этой книге. Не знаю. Это бывает в двух случаях:когда книга ужасна и когда она гениальна. "Братья Карамазовы" - это,бесспорно,второй случай. Поэтому писать рецензию будет сложно. Я опишу лишь свои,возможно,сумбурные и бессвязные впечатления.

На мой взгляд,Дмитрий,Иван и Алексей Карамазовы - это три стороны каждого из нас. Они так близки,так понятны всем,не правда ли? В каждом из них есть много хорошего.

Митя... Ох,как я жалела его во время суда! Мне хотелось вслед за ним крикнуть:"Пощадите! Не отнимайте Бога! Пощадите..." Когда человек просит милосердия и снисхождения,их нужно дать ему во всей полноте! И только это будет истинно христианским поступком! Только милосердие,снихождение и жалость способны отвести его от края той страшной бездны,в которую он заглянул и готов уже рухнуть... Но вот что будет с Митей? Кто знает...
Убежит ли он? "Я уже и теперь ненавижу эту Америку! Да я там издохну!" Но что же? Неужто придется "двадцать лет рудничков понюхать"? И что с ним после этих "рудничков" будет-то?! Мне страшно за его дальнейшую судьбу. В обоих случаях.

Точно так же страшно за Ивана. Он сам подошел к краю бездны. Сам губил себя. И знал,что губит. Он поистине "вернул Богу билет",поднял бунт против Него. Этот бунт (как,впрочем,и всегда у Достоевского) есть проявление душевной тоски по Богу... Не всегда человеку дается горячая вера. Иногда ее нужно искать и жаждать,а когда поиск ни к чему не приводит - остается только погубить себя. Если ты не можешь принять Бога,искренне,свободно полюбить Его,то,стало быть,Его нет - значит,"всё дозволено". Такова логика Ивана Карамазова. Он знает,что эта логика пагубна,но не может ей изменить.
Но его душа жаждет Творца,ищет Его... Этот поиск воплощается в "Легенде о Великом инквизиторе". Давно уже я не читала ничего такого сильного и завораживающего,как эта глава. И ведь все,что там написано, - правда от первого и до последнего слова. Мы должны сами идти за Христом,должны свободно делать свой нравственный выбор. Потому что свобода человеческая - это дар Божий,который никто не вправе отнимать. Поэтому слова Великого инквизитора:"Мы исправили подвиг Твой" - поистине страшны. Как страшен и его вопрос:"Зачем Ты пришел нам мешать?"

Об Алеше мне написать нечего. Потому что это человек такой редкой чистоты,такой искренности,что просто захватывает дух и не остается слов. Он необыкновенно чутко и скоро отзывается на чужое горе и страдание. На таких людях держится мир. Они не дают ему погибнуть и захлебнуться. В это верил Достоевский. И я тоже в это верю. И пусть людей,подобных Алеше,ничтожно мало,но пока они есть - можно жить. Это о них Фёдор Михайлович сказал:"Красота спасет мир".

Напоследок скажу несколько слов о Снегиревых. Такая бездна горя в этой семье. Ужасно просто. Достоевский написал о них с горячим сочувствием и болью. Больно смотреть на горе отца после смерти Илюши. Так больно... Эти последние страницы огромного романа опустошили меня.

И теперь я точно знаю:когда литературные критики пишут о том,что "Братья Карамазовы" - это вершина творчества Фёдора Михайловича Достоевского и одно из лучших произведений русской классической (да и мировой) литературы - то они говорят правду. Эту правду я ощутила на себе.

Очередной раз убеждаюсь в двух самых важных вещах для читателей, которые они никогда не должны забывать: во-первых, не стоит ставить "крест" на авторе если какое-то из его произведений не понравилось, даже если их несколько, так как из любого правила бывают исключения; во-вторых, далеко не всегда самые популярные произведения автора = самые лучшие и уж тем более самые подходящие конкретно Вам. Данный небольшой роман как раз тот случай когда я посмотрела на творчество Достоевского совсем под другим углом и увидела весь мрак совсем под другим светом.

Роман "Игрок" отлично описывает пристрастие к рулетке на разных уровнях, от заинтересованности и до полной зависимости, которая приводит к абсолютной нищете. Это история-исповедь ведь автор сам отличался пристрастием к азартным играм, есть даже казино в Висбадене которое гордиться долгом Достоевского, по крайней мере так сказано в одной из прочитанных мной книг.

Дмитрий Чернышев - Как люди думают
Именно этим меня и привлек роман, я ждала исповеди, ждала и искала проникновенность, внутренний пыл который мне не понять, а автор понимал очень хорошо и сумел его передать в произведении. Читатель наблюдает не только за событиями, но и заглядывает в внутренний мир героя, в его мысли, его ощущения. Автор передал страсть к игре, она прям чувствуется.

Вообще это очень грустная история (как и все у Достоевского), история нравственного падения, полной потери контроля над собственной жизнь и собой, она может послужить примером того как не нужно делать, в этом плане роман мне напомнил повесть Михаила Булгакова Морфий , в которой рассказано о морфинисте (это же так очевидно). Оба произведения очень четко дают представление о том какие могут быть последствия у пагубных привычек, в этом их огромная ценность!

Однажды утром я (хотела бы сказать - проснулась, но я не сплю по ночам) испытала жгучее и непотребное желание почитать Достоевского. С ним у меня, скажем так, как у иных с алкоголем - порой так хочется напиться, но назавтра головная боль и расстройство желудка. Но все же нашелся на меня дилер, принес мне именно "Бесов" и ехидно так сунул в руки - мол, приобщайся к высокой литературе, быдло ты необразованное.

Страшное дело, но мой мутный домашний сноб оказался прав - мне нужно было читать именно "Бесов", потому что, судя по разной степени академизма рецензиям, на "Бесов" приходится пик достоевского мрака и помешательства, а к микрофону наконец-то подпускают тех, кто практически не думает по-православному. Я не то чтобы истовый антиклерикал, но, к примеру, концепция нравственного падения девушки, испытавшей секс до брака, любую книгу в моих глазах может сделать юмористическим фельетоном. В общем, я его читаю, а меня затягивает, и так с недельку где-то я была одержима бесами.

По первому впечатлению город "Бесов" выглядит маленькой конформистской утопией: все люди заняты проблемами, положенными по их полу, возрасту и социальному классу, а те, кто по какой-то причине выпадает из стройного ряда, весьма недвусмысленно стигматизирован. Десять, двадцать, тридцать лет идиллическая сонливость прерывается только разговорами о деньгах и так называемых "высоких материях", под которыми понимается лишь абстрактная "красота", воспетая поэтами и художниками. Ничего, кроме денег и красоты. Так бы весь цивилизованный мир предпочел бы видеть своих людей, чтобы оставаться безопасным.

Но тут в картину врываются два товарища, при которых я встрепенулась и похлопала в ладоши - "о, наконец-то нормальные люди пожаловали", притом что один из них - софист, а другой - с заметными когнитивными отклонениями. Я, конечно, говорю о Петре Верховенском и Николае Ставрогине, двух баламутах, из-за которых милому сонному обществу пришел изящный конец.

Петра Верховенского мне описывали как дьявола во плоти, жестокого и беспринципного человека, злодея и - о ужас! - социалиста. Но на деле он оказался колоссальным человеком с головой на плечах, едва ли не единственным из всей городской кодлы. Среди его достоинств и то, что он сам производил собственные заблуждения, порой, правда, до того абсурдные, что любой прокаченный социалист поднял бы его на смех, но тем не менее. Кстати, социалист из Верховенского никудышный. Революционер - да, гениальный, но как социалист он страдает абсолютной бессистемностью знания.

Плохой ли он? Да с чего ради?
Грех ли потакать слепому самолюбию праздных людей? Нет, не грех.
Грех ли наводить сумбур в выхолощенном обществе? Нет, не грех.
Грех ли убивать людей? Вообще-то грех. Я не собираюсь наводить тут двойные стандарты из разряда "ну убил, ну подумаешь", но что-то я не вижу здесь фатальной дьявольскости Петра Верховенского, о которой пишут в критических статьях. И все его жертвы пали не под действием непреодолимой личностно направленной силы, а из-за конкретных его страхов и намерений.
Верховенский не прав, но он не дьявол.
Понравилось бы мне, если бы мою жизнь поимел настоящий Верховенский? Нет, не понравилось бы.
Понравился ли мне сам Верховенский? Безусловно.

Дальше...

Николай Ставрогин в книге служит главным секс-символом, и когда я о нем рассказывала, то наталкивалась на понимающую улыбочку. Окститесь, господа, влюбиться в Ставрогина - это уже наполовину стать жертвой домашнего насилия. Но он тоже далеко не дьявол и даже не одержимый.

Меня затягивало в подробности его внутренней ментальной жизни, где ничто не приносит удовлетворения, все действия кажутся сиюминутными и беспорядочными, где плохое и хорошее не выглядит никак, а сам ты будто вывернут наизнанку и думаешь, что все внешнее управляется лишь тобой, а все внутреннее - какими-то другими силами. У Ставрогина есть абсолютно все, но ничем из этого он не может воспользоваться.

Еще одна проблема подобного состояния - сложно испытать желание его покинуть. Вернее, можно ходить, завидовать людям с их сиюминутными бедами, бояться собственных поступков, и в то же время презирать первое и не видеть своей жизни без второго. А когда тебя попробуют переложить на общественно понятный язык, только и останется, что выбежать с криками "психолог, психолог!" и повеситься на веранде.

Плохой ли Ставрогин? Нет, просто у него не все хорошо с головой.
Опасен ли он? Да, опасен.
Можно ли любить Ставрогина как персонажа и при этом не рассматривать его как своего литературного делегата? Не знаю, наверное, можно. Впрочем, не будь он таким кинковым парнем, все могло бы быть иначе.

Еще одним персонажем, который меня занял, стал Кириллов, носитель идеи философского самоубийства. Всегда приятно видеть человека, который руководствуется собственными принципами и выводами, пусть даже и посылки, из которых он эти выводы делает, не кажутся верными. Да и отвращает меня, как-бы-специалиста по этой теме, всякая разновидность истерического самоубийства, когда оно выступает не самостоятельной философской величиной, а лишь символом того, "до чего героя жизнь довела проклятая".

Но... "человек несчастлив, потому что не знает, что счастлив", - вы серьезно? В наше время всеобщей нервической эйфории все прямо-таки противоположно. Человек не знает, что он несчастен, но постоянно испытывает беспокойство, и не знает, почему. Зато всех остальных полагает безусловно несчастными.

Неприятно то, что Достоевский судит о социализме по социалистам, а идею тиранического правления потомственной аристократии находит более пристойной, что ли, чем демократическое государство, установленное в ходе единовременного акта насилия. Правда, идеального социализма тогда не было и сейчас нет. Я бы, конечно, размечталась, что, будь Ставрогин здоровым, у них с Верховенским получился бы идеальный революционный тандем, но танцевать идею идеального общества от мозгов одного поехавшего аристократа - это уже слишком.

Хотела бы я быть достаточно красноречивой, чтобы комментировать книги такой сложности. Но все что мне остается – это говорить очевидные вещи. Например, что Федор Михайлович – превосходный знаток человеческой души. Что он умело управляет динамикой своего художественного мира и создает тонкие изменения, которые трудно описать и которые действительно можно только почувствовать. Что «Бесы» имеют безграничное философское значение. И что Ф.М. просто одержим присутствием зла в человеке.

В романе он проводит невероятно сложный анализ веры, воли и существования в целом и показывает, что духовная пустота может сделать с человеческой природой. Однако наряду с традиционной психологией и религиозным мышлением в романе присутствует еще и сильный политический подтекст. Также Достоевский показывает нам всю ужасающую степень расслоения и гниения общества того времени, где одним нечем кормить детей, а другие умирают от скуки, купаясь в своей утомительной роскоши.

Что же касается персонажей, то мне понравилось, как Ф.М. постепенно раскрывает своих героев, какими глубокими мазками он рисует их сложную психологию и внутренний мир, как анализирует саму их человечность и показывает нам, что человек, которым овладели темные мысли, низменные желания и сомнительные идеалы, в конце концов, проигрывает и отдается тьме своих собственных бесов.

В рамках Победы над долгостроем.

И какой же сладостной оказалась эта победа!

Не буду оригинальной - это шедевр. Настолько роскошный и совершенный, что трудно даже поверить, что его писал такой же человек, как и мы. Впрочем, есть ли у Достоевского романы хуже? Не думаю, по-моему они все одинаково хороши, хоть я и не всего автора еще прочитала.

Все идеи перечислить трудно, да и не нужно - каждый видит свое. Для меня здесь самое главное в героях, в характерах. Несмотря на объем книги, финал все равно был внезапным, и не таким мрачным, как ожидалось, а - примиренно-грустным.

Но из всех героев и героинь одна вызвала отторжение - Настасья Филипповна. Ее принято считать жертвой, несчастной, душевнобольной и т.п. Честно говоря, Евгений Павлович в последнем разговоре с князем лучше всех определил эту особу. Да, конечно, с ней поступили жестоко и подло, кто спорит? Но что делает она сама? Нет бы уйти с достоинством от того же Тоцкого, "без театральных представлений", как выразилась Аглая, и жить нормальной жизнью. Но героиня мстит, мстит, мстит - Тоцкому, Ганечке, генералу, Аглае, Рогожину, князю... Всем, кто ее окружает, она умудряется отравить жизнь - и как изощренно! Ударяет в самое больное! При этом декларирует о себе, как о падшей женщине, доказывает свою порочность и наслаждается самоуничижением! О, это не просто истерика, здесь какая-то непомерная гордыня. И высокомерная уверенность в праве влиять на чужую жизнь, в том, что это право выстрадано... Я - жертва, так пусть же и вам будет плохо! А что вы думали - я падшая, порочная, я - дрянь! А виноваты вы, так что терпите! И как-то трудно объяснить ее зависть и злость просто душевной болезнью. Слишком хитро и расчетливо она действует! Нет, конечно Настасья Филипповна не совсем нормальна, но по-настоящему, жертвой она была только в юности, в поместье Тоцкого. Остальное же - выбор, сделанный ею самой!

Но, несмотря на антипатию к главной героине, повторюсь еще раз - это гениально. А как я мечтала, чтобы у князя сложилось с Аглаей... Возможно, они были бы очень гармоничной парой. А так - надежда только на Веру и Евгения Павловича.

«Достоевского люблю за невменяемость и мощную многозначительность, прости, Господи, мои прегрешения». Серёжа Курёхин
«Достоевский… Какая русская душа не задохнется от одного только воспоминания о нем?». Венедикт Ерофеев

Если взять нож и схватить одной рукой любую мелкую живность, а другой вонзить в неё этот самый нож и тщательно расчленить на мельчайшие подробности её составляющих – вот и получится некоторый Достоевский: кошмарно подробно, наглядно, всё видно, но, если ты не биолог (не Достоевский, не его двойник, не тот, кому близок Достоевский, и, вообще, достоевщина), мало чего будет понятно. Красота да и только. Завораживает похлеще огня, воды и огненной воды вместе взятых:) Тонкие лёгкие узоры внутренностей и всех подноготных. Вот ты и видишь, что значит быть живым, что значит состоять из крови и плоти, вот ты и знаешь, что значит быть человеком.
Так что спасибо Фёдору Михайловичу за возможность познакомиться с самим собой.
Вообще, собственно, он только про то и писал, что психологи называют тенью, да как всё живо прописывал, загляденье! За сим чтение его книг - не что иное, как хорошая проработка этой тени, и это всегда очень болезненный, очень жесткий и беспощадный процесс. Оттого и бесит Фёдор Михайлович ровно такое же количество людей, как то, что его любят. Под хорошим сопротивлением можно автору какие угодно грехи вменить...) как под хорошей водкой

Художественный язык у Достоевского как язык, что во рту у собаки – шершавый, вязкий, тягучий, всёобволакивающий, но приятный, стремится всего тебя покрыть собой, и вот ты уже весь обтекаешь, барахтаешься в его последствиях. И в этом случае хорошо, мудро, и крайне полезно уметь плавать. Плавать как по холодным океанам вдоль берегов бесовской России, с опытным рулевым-рассудком. Потому как всё в романе очень живо, серьёзно, и при том надрывно и трагично, и иногда бывает как-то нервно и злобно при прочтении оттого, что мир в книге и вне книги и правда бывает именно таков. Но, «не пеняй на зеркало, коли рожа крива». Сидишь и терпишь.

Истошная скрупулёзность языка и лоскутов-сюжетцев романа завораживают, заколдовывают как хмурые лысые черти , втягивают тебя в свою скромную секту Любителей Святых «Бесов». А энергетическая заряженность романа исторической правдой (независимо от того, знает ли читатель хоть что-то про Нечаева и ко) – создаёт словно бы сакральный флёр сопричастности к живому и важному. Потому я и решила через 7 лет после первого прочтения вновь насладиться тонкостями и изгибами книги, вновь посетить галерею её романтических прекрасно-уродливых персонажей. Слишком они близкие, слишком я скучаю.

В 16 лет, когда я брала эту книгу в руки, очень надеялась, что в ней, согласно названию, и правда будет тьма тьмущая всякой фантастической мистики, очень уж мне хотелось и богов и чёртов, и побольше, побольше, и можно ли всех посмотреть?..) думала, это даст достойную степень сопричастности к сокровенному. Но потом поняла, что мощнейшая архетипическая сила, в своём неистовстве вовлекающая человеческие судьбы в мозаику революций – не менее захватывающее явление. Это как ядерный порыв сотворения, раздувший то ли Большой Взрыв, то ли Маленького Одинокого Бога до невероятно-гигантских размеров. И вот эта сила рушит всё кругом, выделывая непонятные новые формы, которые больше похожи на тотальный хаос, чем на новый порядок.

Кстати, о революции. Такую революцию лучше назвать ублюцией. И не потому что она в чем-то мерзкая и кровавая, хотя это так, а потому что она подло уничтожает изнутри самих её носителей. Она как вирус, закравшийся в тело губитель. С другой стороны, не стоит быть пафосными ханжами, всем понятно, что с точки зрения широкого исторического полотна, все эти процессы всего лишь чистка и избавление от омертвевших и функционально непригодных своих слоев. Нормальный процесс, чего уж там.
как говорится:

- Неправда! Меня привлекает вечность.
Я с ней знакома.
Её первый признак - бесчеловечность.
И здесь я - дома. (с) И.Б.

Книга-то всего-навсего показывает нам нечто, расширяет кругозор, обрисовывает реалии. Понимание чего-то о жизни вовсе не обязано изменять как-то саму эту жизнь, изменяется только наше от неё ощущение. А ощущение от книги чесоточное, как и от любой нежеланной правды. Слишком много слабых и злодеев.. но кто из них не человек?.. бросим в кого-нибудь камень?!)

И вот при том, что «здесь духотой гнетёт бес-конечная страсть борьбы..», революция в книге – это всё-таки, в основном, форма. Содержание же много рельефнее и шире. Как по мне, так эта книга о….

- о жадных поисках Бога, о том, как Бог отвергает тебя, о том, как ты сходишь от этого с ума, и о том, как ни первое, ни второе, ни третье про тебя никто не видит и не знает где-то тут похихикивает Дьявол. (Пётр Верховенский)

- о тотальнейшей пустоте, в которой есть всё, но на деле совсем ничего нет. Такой практически мощнейший буддизм в его 50 оттенках чёрного. Которое ему к лицу. (Николай Ставрогин)

- о боли, просто о вечной боли, через которую ты пытаешься проскочить любовью, надеждами, сумасшествием, но любой правильный поворот в этом лабиринте замурован. (Марья Лебядкина-Ставрогина)

- о том, как королева сама себе отрубает голову уже несколько десятилетий, плачет, лезет на крест, но королевских повадок не спрятаться, от природы не откреститься, и если уж ты королева, то до конца жизни учи себя забывать, что ты человек. Но мы-то знаем, что никогда ни у кого так не получится. Если уж он не врёт. О том и книга. (Варвара Петровна Ставрогина)

- о том, как сон разума рождает чудовищ, и как потом эти чудовища с нежными улыбками пожирают тебя живьем, но, правда, эти же чудовища – единственное, что способно пробудить тебя ото сна, за то будь им благодарен. Книга о том, как можно всю жизнь пытаться себя заткнуть, и о том, как, в конечном счете, от этого всё же кого-то разорвет: или тебя или мир вокруг. (Степан Трофимович Верховенский)

- о том, как пьянит мечта, и о том, как ты пьяная падаешь, и как все над тобой смеются: думают, обычная алкоголичка, что с неё взять, пусть валяется. (Лиза Дроздова/Тушина)

- о том, как страшно быть правым и при этом быть загнанным во внутренний угол себя, не уметь быть настолько решительным и жестоким в своей доброте, чтоб побеждать гурт тягостных обстоятельств. Книга о выборе и о том, что иногда наказание грядёт, даже если не было совершено ошибки. (Иван Шатов)

- о том, что соблазны, как и йогурты, не все одинаково полезны, и о цене некоторых - узнаешь слишком поздно, когда уж время платить по счёту, а ты, как дурак, банкрот. (Марья Шатова)

- о верности, которую уже никто не ценит, ведь она такая скучная на фоне гамлетовских терзаний и судеб России. (Даша Шатова, Маврикий)

- о том, каково быть настолько сильным, чтобы победить себя, других, мир и прочее, но так никогда и не выиграть у своей собственной гордости хоть бы грош. тут вроде бы тоже похихикивает Дьявол, хотя, возможно, это громкие улыбки ангелов(Алексей Кириллов)

- о том, как, карабкаясь из ада в рай, загоняешь себе непомерно много заноз, и это несовместимо с твоей юродивой жизнью. (Федька Каторжный)

- о том, каково это - тихо и принципиально верить в свои иллюзии, заделывать дыры в реальность в своей голове и быть счастливым, пока грубая действительность не пнёт тебя смачно под зад. (Г-жа и г-н Лембке)

Вот такие до одури тоскливые мотивы. Тут и без карты местности за версту видно финал книги.

Когда я первый раз читала «Бесов» в 16 лет, я, конечно же, как любой порядочный ребенок женского пола была влюблена в Николая Ставрогина.. но большей частью после его смерти. Она придает ему окончательно-бесповоротный шарм, как мне казалось :) Теперь, увы, вся страсть у нас почти сошла на нет, только братская любовь, но, зато, до гроба. А вся любовь по-взрослому и мудрому равномерно разделилась на всех, «и пусть никто не уйдёт обиженным».
А вообще, на самом деле, всех жалко. Всегда всех жалко. И себя жалко, что мне их всех так жалко.

И вот еще. Касательно тайной силы романа. Я, например, всматриваясь в мифологическую сторону дела, с интересом пронаблюдала довольно зачаровывающий феномен взаимообратимости: вот Пётр Верховенский, он Трикстер для Героя (Ставрогина), но, в то же время, если всмотреться усерднее, неспешнее и непредвзятее, видно, что Ставрогин такой же Трикстер для Героя (Петра Верховенского). Плавный танец теней, всё друг другу красивое кривое отражение, просто выбирай признавать зеркалом то, с чем можешь совладать. И вот в таких вот подводных айсбергах (а ведь их много, просто этот показался мне самым ярким), способных сворачивать и переворачивать всё в внутри читателя, и есть колоссальная прелесть романа. Он может быть практически вечным двигателем духовного роста. И даже не важно, знал ли в сознательном уме обо всех этих айсбергах сам Достоевский! Гений человека ему неподвластен, и это факт. И, в случае чего, индульгенция.

А еще спасибо книге, что благодаря ней я посмотрела экранизацию Вайды, и увидела там прекрасного обаятельнейшего злодея Петра Верховенского – очень точное, поразительно удачное попадание. Я уже вторую неделю под впечатлением, обаятельные злодеи - моя маленькая страсть…)

И вот несколько иллюстраций, что лезут мне в голову при мысли о книге.

книга прочитана в рамках игры "Долгая прогулка", команда "общество с ограниченной ответственностью", 1 тур