The Greatest Works of Dostoevsky

Здесь конечно всё можно выразить в двух-трёх словах. А именно: Фёдор Михайлович творчески развивает мысль Александра Сергеевича о том, что наша жизнь – игра. Но, поскольку речь идёт о Достоевском, то двумя-тремя словами не отделаешься.

Да, безусловно роман отнюдь не только о болезни, которую сейчас именуют лудомания. Хотя Алексей Иванович, главный герой повествования, во многом написанный Достоевским с самого себя, очевидно и бесповоротно болен. И болезнь его заключается далеко не столько в гипнотической заворожённости механизмом, вертящим шарик. Беда в том, что он воспринимает как болезнь саму жизнь. И от того всё, с чем он соприкасается, принимает болезненные формы.

Достоевский рассматривает жизнь, как одержимость страстями, через которые проходит каждый человек. Это касается всего творчества писателя. Каждый из персонажей романа живёт словно в своем собственном воксале, т.е. в зале для игры. У каждого своя отдельная рулетка, и ставки непрерывно растут: генерал Загорянский бредит получением наследства, его падчерица, не то Полина, не то Прасковья, не менее страстно влюблена в некоего француза, маркиза- де Грийе (явный отсыл к небезызвестному кавалеру де Грийе из романа аббата Прево), в свою очередь главный герой сам влюблён до безумия в эту самую Полину-Прасковью. Ещё здесь же присутствует некая очень тёмная личность по имени Бланш, у которой свои виды на жительство, которые она в итоге и получает.

Единственный, кто сохраняет хладнокровие, по крайней мере внешнее – англичанин Астлей. Но создаётся странное ощущение, что он, как некий Асмодей, дьявол искуситель, наблюдая за всеми со стороны, на самом деле и вовлекает их в это Чертово колесо. А потом ещё вроде как бы слегка журит, главного героя, мол, что ж вы жизнь-то тратите почём зря. Луше бы занялись чем более полезным, продолжили бы, например, учительствовать. Как бы странно это не выглядело, но именно Астлей в итоге оказывается единственным благородным и трезвомыслящим среди всей толпы безумцев.

Совершенно отдельный персонаж романа «Игрок» - Антонида Васильевна Тарасевичева, «бабуленька». Трагикомический образ, в котором раскрывается талант Достоевского, как человека с прекрасным чувством юмора. Если другие персонажи страдают страстью к игре, то бабуля по-настоящему азартна. И выигрывает, и проигрывает она увлечённо, отдаваясь рулетке со всей присущей русскому человеку щедростью. Деньги здесь не имеют никакого значения. Важен процесс!

Ох, как же описывает Достоевский накал игры! Так, что читающий превращается в самого настоящего участника ристалища за игорным столом.

—Еще! еще! еще! ставь еще! — кричала бабушка. Я уже не противоречил и, пожимая плечами, поставил еще двенадцать фридрихсдоров. Колесо вертелось долго. Бабушка просто дрожала, следя за колесом. «Да неужто она и в самом деле думает опятьzero выиграть?» — подумал я, смотря на нее с удивлением. Решительное убеждение в выигрыше сияло на лице ее, непременное ожидание, что вот-вот сейчас крикнут:zero! Шарик вскочил в клетку.

—Zero! — крикнул крупер.

—Что!!! — с неистовым торжеством обратилась ко мне бабушка.

Ясам был игрок; я почувствовал это в ту самую минуту. У меня руки-ноги дрожали, в голову ударило. Конечно, это был редкий случай, что на каких-нибудь десяти ударах три раза выскочил zero; но особенно удивительного тут не было ничего. Ясам был свидетелем, как третьего дня вышло три zero сряду и при этом один из игроков, ревностно отмечавший на бумажке удары, громко заметил, что не далее, как вчера, этот же самый zero упал в целые сутки один раз.

Достоевский не был бы Достоевским, если бы не обвинил во всех несчастьях эту самую «заграницу». Они, они, все вот эти де Грийе, Бланш и прочие, все эти иноземные восксалы, по мнению писателя превращают русского человека в полного раба низменных страстей. И только  возвращение домой, ко всему русскому (в данном случае на примере всё той же барыни Тарасевичевой) может спасти. Именно бабуленька, при всей её увлечённости рулеткой, прекрасно видит, кто чего здесь стоит, и сама предлагает Полине поскорее вместе с ней уехать из этого адского места.

Роман написан в 1863 году. Сто шестьдесят лет, как с куста. А что-то особенно изменилось? Человек по природе своей существо, подверженное всевозможным искушениям. Вовлечь его в водоворот, закружить в вихре абсолютно ничего не стоит. Игра подобна Кессонной болезни. И нет у нас такого механизма внутри организма, который бы контролировал уровень кипения крови. Потому люди, как сто, и двести лет тому назад с головой окунаются в немыслимую глубину любой страсти. Может быть, им без этого было бы попросту скучно жить на маленьком голубом шарике....

Люди читающие рецензии на это произведение, скорее всего, делятся на два искусственных типажа:

- Первые ищут через слог рецензий суть произведения и того, что осталось ими непонятным, незамеченным, а также растворилось в бесчисленном количестве персонажей на первых пятидесяти страницах книги.

- Вторые стоят на пороге сомнений стоит ли нагружать глаза и пространства мыслительного процесса анализом огромного количества слов в этом увесистом произведении.

"Данная рецензия написана для второй категории от человека, который несколько раз стоял у обрыва возможности оказаться в указанной первой." (с)

Дебри исписанных страниц за которые далеко не щедро платили. Один глагол на несколько сотен слов. Одно, едва уловимое действие между персонажами. Много мыслей, переживаний за которые автору платили примерно сто пятьдесят рублей, а читателей обрекали на долгое чтение в поисках смены декораций и изменений мимики главных героев.

Увесистость произведения даёт обоюдный повод для гордости. Автор думает, что он изобретает нечто фундаментальное и значимое в своей приевшейся жизни, а читатель просто гордится собой, что совладал над тенью сомнений и может достать несколько козырей в диалоге. Например: "Читал я Вашего Достоевского... "Бесы...", слыхали такое название, бездари? Не впечатлил совершенно. Лишь слог, подобен отточенной бритве. Остальное выглядит также нелепо, как моя первая попытка признаться в любви. И знаете? В момент прочтения я понял, что лучше уж ходить с трёхдневной щетиной, чем восторгаться подобными книгами! Это не бритва! Насмешка в лицо нигилизма!", - бросит он в роли кости неблагодарной публике, которая предпочтёт подобным диалогам обсуждение величия своей великой страны, находясь как можно дальше от её блеклого существования, по причине боязни ненужных призывов, стать частью её несокрушимой мощи. Классический пример прочтения. Мой... Немого отличается от того, что сказано выше.

Я не испытывал восторг первые пятьдесят страниц. Я страдал и метался, словно рыба внутри рыболовной сети, распластавшись на берегу извилистой речки. Я ждал своей очереди, чтобы меня достали. Показали мир не похожий на тот, к которому привык мой измученный глаз. И я его увидел... Правда, значительно позже.

Среди дебрей диалогов. Непроходимых зарослей слов. Среди трёх страниц, где два персонажа обсуждают одно единственное событие и успокаивают друг друга, принося автору книги необходимые деньги для счастливых минут сказочно проведённых в трате гонорара перед зелёным сукном. Внутри были скрыты гениальные мысли и строки. Переживания о судьбе страны, религии и человеческие судьбы.

До этого я лицезрел появление десятков персонажей из книги, которые выскакивали, словно черти из занюханной табакерки. Они сводили с ума и погружали в состояние транса, оставляя в памяти лишь пару имён и событий. Запасайтесь блокнотом и огромной тарелкой плотно уставленной содержимым лёгких закусок, чтобы свободно читать. Пробравшись через данные дебри, третьесортно и уже в десятый раз упомянутые мной в данной рецензии - Вас будет поджидать, воистину увлекательное чтиво, полное событий, размышлений о религии, будущем, месте человека и сущности жизни. Книга оставит множество цитат, яркие характеры персонажей и поводы думать. Она написана для тех, кто любит этот процесс и поиски второго пласта смыслов, что автор бережно вкладывал в поверхности строк. Считайте данное повторение элементом внушения для тех, кто дочитал рецензию до этого места.

Я осилил это произведение практически за день, но крайне не рекомендую повторять подобное в домашних условиях. Чревато последствиями. Как итог... Автор и читатель может гордится как объемом, так и содержанием книги. Оба могут восторгаться её содержанием, характерами главных героев и изречённых в ней мыслей. Послевкусие, сюжет и образы многих героев останутся надолго в чертогах прокуренных мыслей. Но я больше горжусь не собой, а красотой и содержанием строк. Осталось только одно. Порекомендовать стать читателем, всем тем, кто ещё не прикасался к страницам этого прекрасного произведения. И конечно...

"Читайте хорошие книги!" (с)

Ну что ж, время показало, что Достоевский все-таки "не мой" писатель.

Тяжелый слог, много размышлений, метаний самих героев, обрывки мыслей, незаконченные речи... И всё это сдобрено французским, который в то время был чуть ли не основным языком "верхушки". И сплошные слова, слова, слова. Одно дело - поговорить, а потом это всё обмусолить мысленно страниц на несколько.

И конечно же тема Бога. Без этого Достоевский никуда.

К написанию романа подтолкнуло реальное событие: Убийство студента Иванова (также «Нечаевское дело») — громкое убийство, совершённое в 1869 году революционным кружком «Народная расправа» под руководством С. Г. Нечаева.(из Википедии)

Кто же бесы? люди, конечно же! Только люди. Человек склонен всё разрушать. Без этого и прогресса не получается. Просто строить - неинтересно.

И вот странное дело, ни один герой мне не понравился. Совсем.

Роман-карикатура на современных либералов, которые могут только болтать, а чуть что случится - сразу в дорогу и подальше от любимой родины.

Пафосный конечно романчик..
Вообще.. вот читаешь это его (Достоевского) произведение и понимаешь, как и насколько крутила и вертела им Полина Суслова, да и насколько и сам герой (то есть Достоевский) "перформативен" по своей сущности (да и вообще они (мы) русские таковые (вольные хулиганы) типа сами по себе, чуть ли не "изначально", если уж говорить по существу -и "бабуля" такая же по существу, и Полина)..
Почему пафосный? Потому что много несопереживательных сюжетных сцен здесь и огульных эмоций типа:
-"Катастрофа, приближение которой я тогда предчувствовал, наступила действительно, но во сто раз круче и неожиданнее, чем я думал." -Прям во сто раз, - хочется уточнить?.. А может быть хотя бы в десять.. в пять, или в два.. а может в полтора?))
Или вот начало последней главы:
-"Вот уже год и восемь месяцев как я не заглядывал в эти записки и теперь только, от тоски и горя, вздумал развлечь себя и случайно перечел их". -Неужели, - хочется спросить, а что ж так?.. Тебе же скучно в Париже было.. тебе же нравилось, как тобой пользовалась эта француженка.. Ты же циник, всё понимаешь, всё видишь.. Зачем же нам, читателям жалуешься и всю эту лабуду рассказываешь?.. Какое "горе".. какая "тоска", ты о чем вообще?.. ты же сам к этому идешь и сам же потом нам рассказываешь.. ты же "циник".. какая, нафиг, тоска?))..
Но самое "смешное", это то, что и сам Достоевский и после написания сего произведения ещё лет пять терроризировал себя и свою семью постоянной игрой на всех этих рулетках на всех этих курортах..
То есть, какая картина получается? Товарищ всё знает.. всё понимает.. грамотно рассуждает и.. всё равно снова и снова идёт и играет..
Да не было бы Анны -второй его жены (а ещё раньше - не было бы его крёстной матери тётки Куманиной (которая его всю жизнь снабжала деньгами), которую он ещё к тому же ещё и простебал здесь ненапряжно) - и не было бы такого писателя, как Достоевский..
Объективности ради, и при всем том, Достоевский для меня всё равно писатель номер один.

Это слишком большой (во всех смыслах) роман, чтобы в одной небольшой рецензии сразу (хоть) и коротко сказать всё о нем.. поэтому одним из вариантов может быть вариант, скажем так, фрагментарного сканирования - рассмотрения (некоторых) интересных "эпизодов").
Эпизод первый. Приживалы.
Приживалы - это вообще такой важный элемент в русской литературе XIX века -они упоминаются почти у всех значительных авторов того времени. Кто они такие? Это люди, не являющиеся родственниками, но бесплатно живущие под одной крышей с хозяевами. Здесь, в "БК" их немного, но они есть. В первую очередь конечно же некий Максимов.
-"На кожаном диване с другой стороны стола была постлана постель, и на ней полулежал, в халате и в бумажном колпаке, Максимов, видимо больной и ослабевший, хотя и сладко улыбавшийся. Этот бездомный старичок, как воротился тогда, еще месяца два тому, с Грушенькой из Мокрого, так и остался у ней и при ней с тех пор неотлучно." -То есть, вообще, интересный феномен: с одной стороны сколько и Дмитрий, и Фёдор Павлович не домогались Грушеньки, они так.. и не переспали с ней ни разу -ни тот, ни другой.. а с другой стороны - пожалуйста, Максимов тут как тут (понятно, что и он не спит с ней конечно).. но сама ситуация..).
Второй приживала - чёрт.. Это, вообще (тоже) интересный момент: Достоевский красиво как бы зафиксировал, таким образом, основную, по сути, странную (по нынешним временам) идею этого института "приживальничества".
Эпизод второй. Хохлаковы. Мать и дочь.
Мать Екатерина Осиповна - кажется, главная ответственная за "юмористическую" составляющую романа..
-"Алеша, я вам как мать… о нет, нет, напротив, я к вам теперь как к моему отцу… потому что мать тут совсем не идет" Или - как она "приисками" "вовремя" советовала Мите заняться.. Да там все сцены с ней, "соответствующие".
Дочь Лиза. Вообще очень непростой персонаж (ну вы помните).
Эпизод третий. Деньги.
Основной способ получения денег в романе - наследство (или "ресурсы" женщин - Ракитин, например, мечтает женится на Хохлаковой и заполучить 150 тыщ., Катерина Ивановна, тоже ставшая вдруг богатой). Все остальные способы выглядят (с точки зрения рассказчика) не так благородно - то мрачный тип (покровитель Грушеньки) купец Самсонов, то ещё более мрачный алкоголик - Лягавый. Да и сам роман построен на двух основных вещах (нашей пульсирующей жизни): любви и деньгах.
Эпизод четвертый. "Взрослые" рассуждения подростков.
А это вообще характерная черта Достоевского (мы помним, что у него даже один из романов "Пятикнижия" так и называется "Подросток") - показать, как остро и импульсивно чувствуют и рассуждают дети (и подростки в том числе).
Эпизод пятый. Братья.
Братья, само собой, основная "тема" романа.. Тема большая, но я бы хотел отметить лишь одну маленькую деталь: Если посмотреть со стороны на нашу страну Россию, на её историю и т.д., то создается впечатление, что Россию привыкли воспринимать (в мире) в двух крайностях -то как Митю, то как Алёшу..
Может пора уже начать воспринимать (теперь) Россию, как Ивана? То есть Россия сегодня, похоже, начинает вести себя (несколько) по-другому.. Посмотрим, как оно (там) всё получится..

Все же Достоевский мой автор, с каждой прочитанной книгой только убеждаюсь в этом. Вот когда, например, тот же Толстой начинает растекаться мыслью по древу, уходя в какую-то дальнюю даль от сюжета и в принципе просто делясь своими думами о мире, людях, их проблемах и прочем, я, каюсь, начинаю потихоньку дремать и упорно дремлю пока мы к тому самому сюжету не вернемся. Когда то же самое проделывает Достоевский, причем частенько в достаточно эмоциональной (если не сказать истеричной) форме, я оказываюсь полностью поглощена тем, что он мне рассказывает, пусть даже и далеко не всегда могу с ним согласиться, но сами рассуждения меня сильно увлекают, заставляют напрягать мозги и думать, думать, думать. За это его и люблю, но поэтому же редко его читаю, как это ни парадоксально звучит. Слишком много хорошего рано или поздно перестанет быть хорошим, свято в этом убеждена, а потому изучаю его творчество потихоньку, вдумчиво и неспеша.

А вот эту его повесть, несмотря на совсем крохотный объем, рискну рекомендовать только тем, кто уже прочел хотя бы пару его романов и понял, что Достоевский его не утомляет. Так как сюжета тут практически нет, а есть как раз эти самые растекания по древу. Подпольщик, главный герой, от лица которого и ведется рассказ, решил записать то ли дневник, то ли биографию, то ли еще что-то, говоря проще, пографоманить его потянуло, но не для читателей он пишет. В чем он сам этих читателей не раз убеждает, а токмо для себя одного, чтобы привести мысли в порядок, чтобы вспомнить важные моменты жизни, чтобы поразмышлять, чтобы развеять скуку... Этих чтобы можно и еще откопать не одно и не два. Суть же в том, что обращается он к читателю лишь потому, что такая форма ему удобна, но публиковать он этого никогда не станет (наверное, все графоманы поначалу в этом убеждены)), а потому может быть предельно честным и не стараться изобразить себя лучше чем он есть. И у него это отлично получилось, несмотря на то, что некоторые его мысли и рассуждения находили во мне отклик, сам герой был крайне неприятен, да и вообще у меня сложилось впечатление, что помощь опытного психоаналитика, а то и психиатра, ему бы не помешала (задумалась, а у Достоевского вообще есть такие герои, которым этот доктор точно не нужен?)).

Так вот, наш безымянный ГГ, нынче он подпольщик, что именно он под этим подразумевает не особо понятно, по сути его подполье это уход от внешнего мира, от людей, от общества, в которое он так и не вписался, хотя порой хотел. Он всегда чего-то искал, искал неустанно и напряженно, но не зная что именно он ищет, найти так и не смог, вот и ушел в подполье, в котором пишет свои записки. Первая часть представляет собой исключительно его мысли обо всем, о жизни, о людях, о мироустройстве, обществе и прочем, ну и о себе любимом, конечно же, тоже. Вторая часть чуть поактивнее, многочисленные монологи и рассуждения несколько разбавлены событиями: воспоминаниями о встрече с бывшими однокашниками и последовавшей за ней поездкой по дамам облегченного поведения.

И вот собственно ключевой эпизод повести это именно короткая встреча с молоденькой проституткой Лизой. Весь в растрепанных чувствах после абсолютно провалившейся встречи он пытается самоутвердиться, наставляя ее на путь истинный, чем доводит девушку до истерики. Но неожиданно его книжная правильная нотация возымела на нее действие и вот уже, воображая себя спасителем и героем, ГГ дает ей свой адрес. О чем начинает раскаиваться едва выйдя за порог. Ну какой с него герой? Какой с него спаситель? Ничтожный человечек, нищий, убогий, без друзей и приятелей, без женщин и карьеры, даже слуга и тот его не уважает, классический образ русской литературы, очередной маленький человечек, чья жизнь пройдет незаметно и для него и для окружающих. И повторная встреча с Лизой только усугубляет его душевное (и имхо психическое) расстройство. Чем дальше, тем больше его надрыв, его ненависть к себе и превозношение других, его ненависть к обществу и восхваление себя, кидаясь из стороны в сторону, из крайности в крайность он в итоге обречен на свое мнимое или реальное подполье, человек, отвергнутый всеми и в первую очередь собой.

В книге, которую я читала, помимо самой повести есть еще две статьи, одна из них нашей современницы и относится к данному произведению, вторая же написана сразу после смерти Достоевского и говорит уже обо всем его творчестве. Обе они затрагивают тему религии, так как говорить о творчестве Достоевского и не упоминать религию нереально, так вот есть и там, и там моменты касающиеся душевных терзаний и поисков человеком самого себя. Было там про то, что поиски Подпольщика обречены на провал, именно потому что он отвергает духовный поиск, не ищет в нужном направлении. Мысль интересная, и вполне допускаю, что автор это вкладывал в свой текст, но вот насчет того, согласна ли я с автором, это уже другой разговор.

Писать рецензию на такое произведение, о котором уже тома и тома критики написаны, какое-то беспонтовое занятие. Ничего нового точно не скажу. И ничего интересного, соответственно.

Поэтому зайду издалека: удивительно странно у меня сложились отношения с русской классикой. Читала немного, практически все забылось, и налепился ярлык "не нравится" на все разом. Это при том, что школьная учительница литературы мне досталась прекрасная, профессионал, влюбленный в свое дело, и я к литературе всегда была более способной,чем ко всему остальному, и читать любила, и осмысливать прочитанное научили. И при поступлении надо было сдавать русскую литературу, потому мусолили программу до дыр. Тем не менее.

Вот о "Преступлении и наказании" осталось невнятное "Тварь ли я дрожащая", нищенствование Раскольникова да Соня Мармеладова, "телом своим кормившая семью". И столько при втором прочтении нашлось сюрпризов, столько поводов задуматься. Тут не только и не столько даже сама идея крови по совести, которая меня не очень завлекает; здесь скорее многогранные натуры персонажей, очень настоящие и живые; здесь болезнь Раскольникова, не только физическая, но и психическая, которая проходит лишь в эпилоге; здесь вытекающий из болезни характер Родиона, поначалу кажущийся однозначно мерзким. Поначалу думается, что Раскольников попросту самолюбивый эгоист - так он относится к непонятно за что любящему его другу Разумихину, не лучше и к родной сестре и матери. И постепенно проясняется, что все далеко не так просто. Здесь и удушающая атмосфера кошмарного сна наяву, которую потом перенял Кафка и которую я у него так полюбила. В конце концов, здесь, помимо глубокой философии, и множество сюжетных линий помимо собственно убийства старухи: трагедии семейства Мармеладовых, отношения Дуни и Лужина, затем Свидригайлова...

За что я скептически отношусь к большей части русской классики - за слепую веру. Все-то у нас упирается в Бога на втором же шаге, а дальше следует отключить голову и слепо идти за Ним, остальное не наше дело. Мне куда ближе подход Бердяева, который считал, что Богу нужен свободный человек, собеседник, сотворчество в лице человека. Бердяев, конечно, ссылался на Достоевского; неудивительно. У Достоевского совсем иная религиозность, именно осмысленная. Разные персонажи по-разному осмысляют веру, есть вот та же Соня, мыслящая в лучших традициях русского слепого православия. Но если объединить эти подходы - получается всестороннее осмысление и некое взвешенное решение (а не слепое следование многолетней традиции).

Еще хочется сказать, что вызывают интерес и уважение размышления персонажей, их моральные проблемы, точнее даже, порядок этих проблем. В сравнении с ними Каренина - неумная истеричка, например. Правда, мне она такой и не в рамках сравнения с романом Достоевского казалась.

Достоевский мне кажется, взрослее, что ли, почти всех остальных русских авторов XIX века, и даже, пожалуй, многих - XX века. Он не боится лезть в самые дебри, не боится спорить. И с ним самим можно, и главное, интересно спорить. При этом он не читает никаких нравоучений, предоставляя и читателю думать и решать самому.

PS Да, специально для тех, кто жуть как боится спойлеров. Убийца - Раскольников!

Я имею наглость называть Достоевского своим любимым писателем. Но, уверяю вас, это не потому, что я в состоянии охватить его гения во всей полноте, но потому, что только его произведения оказывали на меня столь сильное впечатление. Здесь я имею ввиду его романы "Идиот" и "Братья Карамазовы". Когда я беру в руки очередную книгу Достоевского, меня охватывает двойственное чувство: с одной стороны - предвкушение новой прекрасной книги, глубокой, философской, всеобъемлющей, полностью погружающей в исследование человеческой души и ее потёмок; с другой же стороны - я всегда предчувствую, сколько страданий причинит мне Фёдор Михайлович в процессе этого исследования.
Буквально с первых глав "Бесов" я поняла, что передо мной настолько глобальное произведение, что я буду просто не в силах полностью его понять. И поэтому несколько раз хотела прервать чтение и отложить книгу на будущее, но в итоге все же решилась дочитать. И теперь с уверенность могу сказать, что для меня время этой книги еще не пришло.

Читала я "Бесов" очень не спеша и вдумчиво, как, на мой взгляд, и стоит читать Достоевского. Но всё же каждая страница давалась мне с трудом. В первую очередь, восприятие романа, а именно самых центральных революционных событий, было сложным для меня именно из-за огромной доли политики. Я плохо ориентируюсь в истории, поэтому несколько раз обращалась к историческим справкам, к истории создания самого романа. Именно политическая подоплека романа стала для меня не то чтобы его недостатком, но большим препятствием.
У Достоевского всегда очень много героев и сюжетных линий, в которых несложно потеряться. Но в случае с "Бесами" я совсем запуталась. В отношениях персонажей (особенно в линии Ставрогина, Лизы и Дарьи Павловны, Ставрогина и Марьи Лебядкиной) на протяжении всего романа очень много недосказанностей и прошлых тайн, из-за чего я временами вообще не понимала, что происходит, и как расценивать их поступки и слова. Беда в том, что и после прочтения книги, у меня не сложилось на этот счет целостной картины, хотя заключительная глава "У Тихона" многое проясняет.

Что касается основной идеи произведения, то она заложена в самом названии. Все герои книги что ни на есть одержимы - каждый какой-то своей идеей. Одержимостью может быть все - другой человек, любовь, революционные идеи, деньги, религия, конечно же, власть и так далее: "...не вы съели идею, а вас съела идея". Достоевский исследует одержимость и на примере отдельных людей разных характеров, и на примере целого народа и Российского государства. Революционные настроения, основой которых является убийство, бесчестие, отрицание всех моральных основ и террор, Достоевский сравнивает с беснованием. Знал ли он сам, насколько был прозорлив в описании угрозы для российского общества подобных революционных идей? Образы Верховенского, Ставрогина и иже с ними настолько мрачны и страшны, что я, пожалуй, и не встречала до сих пор персонажей мрачнее.
Но "Бесы" - это не просто политический роман. Будь это так, он не был бы столь актуален по сей день. Социальная составляющая тесно переплетается с религиозной и нравственной, вопрос веры и безверия - один из основных конфликтов здесь. Это не только бесы революции, но и извечные бесы русской души, из-за которых она вечно мечется, мается и не учится на своих ошибках. И это извечные бесы любой души человеческой, слабой и греховной по своей природе, подверженной пороку и постоянного сбивающейся с праведного пути.

"Бесы" - это роман, который нельзя рекомендовать к немедленному прочтению всем и каждому. Всякий роман Достоевского - это такое явление, к которому каждый должен прийти сам и не обязательно с первого раза. Замечу так же, что оценка, выставленная мной роману, это скорее оценка мне самой (хотя я, пожалуй и до тройки не дотянула, но все же хотелось отметить, что роман все-таки понравился). А оценивать Достоевского ниже понятий "гениально" и "вечно" просто невозможно.

 
 
 

Рис.1 Неиллюзорная крутость героев                                                      Рис.2 Фактическое присутствие героев в романе

Из приведённых выше диаграмм мы можем увидеть, что по-настоящему шикарным и живым героям отведено в действии несправедливо мало места. Жгучий истерик Ганечка, демонический Парфён и Настасьюшка Филипповна встречаются в теле романа столь же редко, как и изюмины в сдобной булке, скрашивая тесто невыносимых нравственных рассуждений пенсионных генеральских жён и алкоголических фельетонов недалёких княжьих прихлебателей. Где, где все эти сочнейшие эпизоды, о которых нам говорят только намёками? Целые полгода пропущены меж первой и второй частью, а ведь там столько всего произошло. И куда в конце концов дели Фердыщенку?! Уверен, не за горами полупрофессиональные фанфики об эротических приключениях Мышкина и Настасьи в Подмосковье (назовём их «Ночи в частном доме»), отвязное чтение о похождениях князя и Рогожина в Белокаменной («Смирение и дикость в Московии») или, допустим, нечто уэльбекообразное, описывающее все события с точки зрения Гаврилы Ардалионовича («Место для героя» или, скажем, «Возможность неповиновения»)

Наши персонажи ведут себя как элементы замысловатой химической таблицы: уж если заповедовала мать-гравитация в начале времён атомам Мышкина тянуться к атомам Барашкиной и исподволь вступать в реакцию с атомами Аглаи, то с пути их не сбить, тут уж ничего не попишешь, да будет так. Или вот, посмотрите на него, молекула-Рогожин лежит в грязи и поочерёдно бомбардируется электронами Келлера и Лебедева, из чего проистекает некий ядерный разлад, и все вокруг получают нехилую такую дозу рогожации: парфёноизлучение и активный иволгий сбивают с орбит ипполитий и иже с ним, и всё носится в круговерти алхимического брака.

Наиболее показательной в смысловом наполнении романа является, конечно, незабываемая История про ежа и топор. Позволим себе привести её ниже насколько возможно полнее:

"Аглая сбежала сверху на террасу, и с такою поспешностью, что даже глаз не вытерла, а глаза у ней были заплаканы; сбежала же потому, что пришел Коля и принес ежа. Все они стали смотреть ежа; на вопросы их Коля объяснил, что еж не его, а что он идет теперь вместе с товарищем, другим гимназистом, Костей Лебедевым, который остался на улице и стыдится войти, потому что несет топор; что и ежа и топор они купили сейчас у встречного мужика. Ежа мужик продавал и взял за него пятьдесят копеек, а топор они уже сами уговорили его продать, потому что кстати, да и очень уж хороший топор. Тут вдруг Аглая начала ужасно приставать к Коле, чтоб он ей сейчас же продал ежа, из себя выходила, даже "милым" назвала Колю. Коля долго не соглашался, но наконец не выдержал и позвал Костю Лебедева, который действительно вошел с топором и очень сконфузился. Но тут вдруг оказалось, что еж вовсе не их, а принадлежит какому-то третьему мальчику, Петрову, который дал им обоим денег, чтобы купили ему у какого-то четвертого мальчика "Историю" Шлоссера, которую тот, нуждаясь в деньгах, выгодно продавал; что они пошли покупать "Историю" Шлоссера, но не утерпели и купили ежа, так что, стало быть, и еж и топор принадлежат тому третьему мальчику, которому они их теперь и несут вместо "Истории" Шлоссера. Но Аглая так приставала, что наконец решились и продали ей ежа. Как только Аглая получила ежа, тотчас же уложила его с помощью Коли в плетеную корзинку, накрыла салфеткой и стала просить Колю, чтоб он сейчас же, и никуда не заходя, отнес ежа к князю, от ее имени, с просьбой принять в "знак глубочайшего ее уважения". Коля с радостию согласился и дал слово, что доставит, но стал немедленно приставать: "Что означает еж и подобный подарок?". Аглая отвечала ему, что не его дело. <...> после того расхохоталась ужасно, и побежала к себе чрезвычайно довольная, и весь день потом была очень веселая."

Что хотел сказать автор? Кто скрывается под ликами Ежа и Топора? Или Ёж и Топор это Мышкин и Парфён? Кто такой Шлоссер? Не Настасья ли Филипповна – Шлоссер? И «Историю» Настасьи дурные мальчишки подло обменяли на историю об идиотских мужских истериках князя и Рогожина? Задумайтесь, какая могла бы выйти История, будь Настасьюшка главной героиней вместо пары грызущихся самцов. И кто этот мужик, продававший безобидного ежа, но потом вынужденный продать и топор? Загадка на загадке. «Что означает ёж и подобный подарок?»

Если взять прямоугольную систему координат и по оси «у» отмерить процентное присутствие основных героев в романе, а по оси «х» - шкалу их крутости из верхних диаграмм, то мы получим примерные координаты каждого из героев на плоскости. Соединив кривой получившиеся точки, мы получим некую функцию, очень напоминающую маршрут князя Мышкина от дома Лебедева до дачи Епанчиных в Павловске. Вот и весь секрет.

Друзья, не сочтите за труд, если будете в Санкт-Петербурге, войдите в великолепное здание Витебского вокзала, купите билет, и через полчаса поездки на любой пригородной электричке вы очутитесь в Павловске. Дорога, которой ходил Лев Николаевич, пролегает тут же, напротив Павловского вокзала, вдоль парковой ограды. Пройдитесь по ней налево, до Тярлево, до дачи Епанчиных, а потом обратно – до павильона Трёх граций, и вы увидите, что в этих местах ничего не изменилось, время здесь застыло как в янтаре. Вы чуть заденете плечом задумавшегося Мышкина, разглядите на скамейке в парке весёлую Аглаю с грустными глазами, в кустах будут пьяно лопотать Иволгин с Келлером, мимо пронесётся карета Настасьи, на ходу из неё спрыгнет Парфён с ножом в кулаке и убежит в темноту. И тогда вы может быть почувствуете, что чувствовал Поэт:

Здесь чудеса, здесь Мышкин бродит,
Аглая средь ветвей молчит,
Здесь на припарковых дорожках
Рогожин с ножичком чудит,
Карета здесь на курьих ножках
И в ней Настасьюшка сидит

Карта с маршрутом

Мне бы надо перечитать эту книгу еще много раз. Трудно сразу все осознать и понять, тем более прочла я ее залпом, пропустив развернутое предисловие для "чистоты эксперимента". Так вот, не могу сказать, что все-все поняла и осознала. Несомненно, это - экзистенциализм, свойственный Достоевскому вообще, а здесь он подан в так называемом "концентрированном" виде. Герой - в нем есть что-то от Макара Девушкина, что-то от Раскольникова, что-то от Ипполита, да наверное в каждом из романов Достоевского, которые мне еще предстоит открыть, встретятся персонажи со сходными чертами. И в каждом из нас, порой глубоко, порой на поверхности, не всплывают ли такие вот личности? Зацикленность на себе, самокопание, самоуничижение, обиды, и даже - противоестественное наслаждение собственными муками. И разве герой страдает не искренне? Искренне, хотя и сам себя без конца подозревает в рисовке, в "книжности". И эта язвительность, желчность, жестокость, направлена ли она на окружающих? Да, но прежде всего на себя! Он ненавидит себя такого - злого, завистливого, мелочного, никого не любящего, не умеющего прощать.

Он умен, он способен рассуждать и видеть себя со стороны - да, самосознания тут не занимать. Единственное, что для героя невозможно - измениться, полюбить, поверить... Когда он описывает Лизе идеальное с его точки зрения семейство, взаимную любовь и радостное сосуществование - вот тут почти веришь, что наконец-то то он искренен, наконец проснулось что-то человеческое! Но уже на следующую встречу он утверждает, что всего лишь насмехался! И все-таки, есть сомнение, что герой, ненавидящий себя, нарочно старается казаться хуже, чем есть, лишь бы его не обвинили в слабости, сентиментальности, лишь бы не увидели в нем человека! И настоящую жизнь, прикоснувшуюся к нему в образе Лизы он отталкивает из всех сил, ибо закрыт для всего, что не входит в его судорожное истерическое самокопание... Вряд ли такой человек сможет выйти из подполья.

Книга очень сложная, это такой "слишком"... Достоевский. Обязательно буду перечитывать.