Ваша оценкаThomas Manns Erzählung handelt von einer Nbrachmittagsgesellschaft, die der Geschichtsprofessor Abel Cornelius für seine "Großen" - Tochter Ingrid und Sohn Bert - abhält. Unverkennbar sind die Parallelen zu Thomas Manns eigener Familie. Und Thomas Mann versucht gar nicht erst ein Geheimnis daraus zu machen, dass sich die beschriebenen Ereignisse in seinem Münchner Heim im Jahre 1923 vermutlich eben so abgespielt haben.
Жанры
Рейтинг LiveLib
3,8
45 оценок
- 527%
- 436%
- 336%
- 22%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 53Хотят прочитать 24
Рецензии
Аноним19 июля 2024 г.Отцовская любовь
Читать далееСлишком много в последнее время стало Томаса Манна в моей жизни. Но я не жалею, он нравится мне своими философскими размышлениями о сути вещей и тайнах человеческих душ. Размашисто, не скупясь на подробности, пишет автор свои новеллы и романы. И данный рассказ просто прелесть. Словно полноводная и тихая река, по которой неспешно плывёшь, неторопливо любуясь местными красотами и разглядывая все подробности местного ландшафта..
А описан всего лишь один день в семье немецкого профессора истории, который вместе со своим семейством устраивает небольшой приём для молодых друзей его старших детей в их немного обветшалом для людей зажиточных загородном доме в послевоенное время. Чем примечательна эта новелла? Пожалуй тем, что в ней затронута тема отцовской любви, последней и очень глубокой. Ему уже сорок, и кроме двух старших детей, которые, любя, называют его - "достопочтенный наш старик", имеются ещё младшие мальчик и девочка. И как водится - мама отдала сердце младшему сыну, а папа - своей маленькой очаровательной Лорхен. Я не знаю, как отнестись к такой любви отца к дочери. С одной стороны меня это умиляет, а с другой... По моим наблюдениям в жизни так любят своих детей, особенно дочерей, мужчины, которые, скажем так, не способны на подобную любовь к женщине. Нет, я не хочу сказать, что они не любили женщин в своей жизни. Любили, и возможно не раз, но... Родственная любовь превалирует в их природе. Что ж, каждому своё, потому что она, природа, не любит пустоты.
Я заметила за собой, что Томаса Манна мне всегда хочется длинно цитировать, потому что из его "песни" не хочется выкидывать ни одного слова. Все слова крайне любопытны для размышлений и очень гармонично созданы пером. И вот как замысловато он объясняет данную глубокую и нежную привязанность отца к дочери, зрелого профессора истории:
"В глубине души он понимает: не так уж неожиданно пришло и вплелось в его жизнь это чувство, нет, где-то в подсознании он был готов воспринять его, вернее, был к нему подготовлен. В нем зрело что-то трудно преодолимое, чтобы в надлежащий миг выйти наружу, и это «что-то» было присуще ему именно потому, что он — профессор истории — странно, необъяснимо даже...
Но доктор Корнелиус и не ищет объяснения, а только знает об этом и втихомолку улыбается. Знает, что профессора истории не любят истории, поскольку она совершается, а любят ее, поскольку она уже совершилась; им ненавистны современные потрясения основ, они воспринимают их как сумбурное, дерзкое беззаконие, — одним словом, как нечто «неисторическое», тогда как сердца их принадлежат связному, смирному историческому прошлому. Ведь прошлое, признается себе кабинетный ученый, доктор Корнелиус, прогуливаясь перед ужином вдоль набережной, окружено атмосферой безвременья и вечности, а эта атмосфера больше по душе профессору истории, чем дерзкая суета современности. Прошлое незыблемо в веках, значит, оно мертво, а смерть — источник всей кротости и самосохранения духа. Шагая в одиночестве по неосвещенной набережной, Доктор Корнелиус внутренне отдает себе в этом отчет.
Именно инстинкт самосохранения, тяготение к«извечному» увели его от дерзкой суеты наших дней к спасительной отцовской любви. Любовь отца, дитя у материнской груди — извечны и потому святы и прекрасны. Но все-таки эти размышления в потемках приводят Корнелиуса к выводу, что не все ладно с его любовью, — он этого от себя не скрывает и даже пытается теоретически обосновать — во имя своей науки.
Есть что-то предвзятое в возникновении его любви, какое-то враждебное сопротивление совершающейся на его глазах истории, предпочтение прошлого, то есть смерти. Странно, очень странно, и все же это так. В проникновенной нежности к сладостной маленькой жизни, к своей плоти, есть что-то связанное со смертью, противоборствующее жизни, — что ни говори, это досадно и не слишком хорошо, хотя, разумеется, надо быть одержимым идеей аскетизма, чтобы ради подобных умозрительных рассуждений поступиться столь высоким и чистым чувством, вырвать его из сердца."67669
Аноним22 мая 2021 г.Томас Манн "Непорядок и раннее горе" (рецензия для игры LinguaTurris)
Читать далееВообще не уверенна, что я поняла, в чём "соль" этого рассказа.... Но, в процессе написания рецензии попробую разобраться в своих мыслях.
Германия после Первой мировой войны, гиперинфляция, старые порядки уходят в прошлое, у молодого поколения новые моральные устои и ценности.
И вот мы становимся свидетелями семейного праздника. Точнее, это старшие дети веселятся, пригласив своих друзей. Описывается всё до мелочей, но в этих мелочах сквозят некоторые странности, то в виде еды, то в виде песен, которые они поют, то в элементах одежды.Отец семейства то ли чувствует разочарование в детях, то ли просто ощущает себя старомодным. Он отстранён от происходящего и безучастно разглядывает узор на ковре сквозь танцующие на нём ноги. И коль эта рецензия пишется мной для лингвистической игры, приведу отрывок, как это прекрасно написано в оригинале:
Er lächelt mechanisch, aber seine Augen haben sich getrübt und sich irgendwo vor ihm, auf dem Teppichmuster, zwischen den Füßen der Tanzenden "festgesehn".Один из старших (den «Großen») приглашает младшую дочку семейства Корнелиус, Лорхен, на танец, а потом и ещё раз, нахваливая и пророча ей талант в этом искусстве. Это шутливое замечание. И пока непонятно, к чему оно....
Доктор Корнеллиус решается ненадолго отлучиться от этой шумихи, выходит на улицу, мысли его о себе самом, своих коллегах, детях кружатся в сыром холодном воздухе, [опять же, Автор мастерски погружает читателя в мысли героя, не забывая при этом описать, какие пейзажи, мостики он видит и как поднимает воротник, ни то, чтобы согреться, ни то, чтобы ещё больше уйти в себя], но в реальность его возвращает оклик слуги.
Возвращаясь в дом, профессор находит всю семью, столпившуюся у кроватки Лорхен, а саму Лорхен плачущей. Она, отвернувшись от всех, подрагивая плечиками и как бы "кивая своему горю" ( в оригинале, опять же, очень душещипательно описана эта сцена) озвучивает признание в любви… но не прямым текстом, а через призму своего детского горя – она желает, чтобы Макс был её братом!
Беззаботный Макс занят танцами уже с другой особой и ему нет дела до происходящего в детской спальне. Дальше идёт крайне нелепая сцена и выглядит очень странно, и слова Макса и реакция девочки. Ещё больше Автор запутывает её значение двумя последними предложениями, так, что все мои варианты трактовки смысла этого рассказа, показались мне неверными.
У меня осталось чувство досады и некоторой недосказанности. Мастерски написано, но суть, боюсь, я не уловила.
30447
Аноним3 января 2021 г.Непроходимая пропасть между сегодня и завтра
Читать далееUnordnung und frühes Leid – автобиографический рассказ Манна 1925 года. Рассказ об отцовской любви. Профессор Корнелиус размышляет, почему это чувство возникло у него только к младшей дочери Элеоноре, но не к другим детям? «Чувство нежданное и негаданное в свете разума» вызывает в профессоре сложные чувства…
События одного дня – подготовка к вечеринке и сама вечеринка на фоне скудной жизни в послевоенной Германии, где яйца отпускаются по пять штук в неделю на семью, а для гостей готовят бутерброды с селедочным паштетом как гвоздь программы, – заканчиваются истерикой пятилетней Лорхен: «Зачем Макс не мой брат?» Макс Гергезель успокаивает ее и уходит танцевать с фройляйн Пляйхингер. Вскоре Лорхен засыпает…
«Сердце доктора Корнелиуса полнится нежностью. Какое счастье, думает он, что с каждым вздохом Лорхен Лета струит дремотное забвенье в ее маленькое сердце, что в детстве такая ночь ложится непроходимой пропастью между сегодня и завтра. Наутро молодой Гергезель, конечно же, станет лишь бледной тенью, бессильной причинить ей какое бы то ни было горе, и веселость – еще не подвластная воспоминаниям – обяжет Лорхен вернуться к увлекательной игре в подушку, к прогулке “пятерых господ”, вместе с “Абелем” и Байсером. Так возблагодарим же небо!»
Рассказ наполнен развернутыми характеристиками персонажей, которые подходят для романа. Но Манн не скупится и рисует широкой кистью плотную, мясистую, яркую фактуру – людей, жизни. А вместе – пронзительный срез одного взрослого размышления, одного детского чувства и одного давнишнего вечера.181,6K
Цитаты
- Аноним3 января 2021 г.Читать далее
Молодежь танцует
Лорхен препотешно гоняется за одной из танцующих пар, пытаясь ухватиться рукой за смокинг кавалера. Кавалер – Макс Гергезель, дама – фрейлейн Пляйхингер. Они так красиво ступают, что смотреть на них – истинное наслаждение. Что ж, и дикие танцы современности могут радовать глаз, если их танцуют искусно. Молодой Гергезель прекрасно ведет свою даму, по всем правилам и в то же время непринужденно. Как изящно делает он пресловутый «шаг назад», когда его не теснят соседние пары. Но и «шаг на месте», даже в самой давке, получается у него удивительно изящно, чему немало способствует податливая гибкость партнерши, оказавшейся на диво грациозной, как, впрочем, многие полные женщины. Прильнув друг к другу, они весело болтают, видимо даже не замечая настойчиво преследующей их Лорхен. Но остальных веселит упорство девочки, и когда все трое оказываются возле доктора Корнелиуса, он пытается поймать свою маленькую и притянуть ее к себе. Лорхен, чуть не плача, увертывается от него; сейчас она и знать ничего не хочет об «Абеле», не нужен он ей. Упершись ручонками ему в грудь, отворотив свое милое личико, возбужденная, рассерженная, она спешит удрать от него.
3168 - Аноним3 января 2021 г.Читать далее
Юный Ксавер
Подобные терзания незнакомы юному Ксаверу. Он не без удовольствия прислуживает за столом и справляется с этим делом достаточно ловко. Ловкость у него равно врожденная и благоприобретенная, так как раньше он служил младшим кельнером в ресторане. Во всем прочем он совершенный бездельник и ветрогон не без положительных черт, как утверждают его нетребовательные хозяева, – но все же совершенный бездельник. Надо брать его таким, как есть, и не требовать, чтобы на терновнике росли винные ягоды. Он дитя и плод нынешнего безвременья, типичный представитель своего поколения, лакей революционной поры, симпатичный большевик. Профессор прозвал его «распорядителем балов», так как чуть дело коснется чего-либо небудничного и забавного, Ксавер чувствует себя как рыба в воде и становится необыкновенно услужлив и расторопен. Но вот представление о долге ему совершенно чуждо, и приневолить его к выполнению ежедневных уныло-однообразных обязанностей так же невозможно, как невозможно приневолить иных собак прыгать через палку. Видимо, это противно самой его природе, а потому обезоруживает и настраивает примирительно. Но если происходит что-либо необычное, чрезвычайное, забавное – он готов хоть среди ночи вскочить с постели. В будни же поднимается не раньше восьми часов; валяется, да и все, – не прыгает через палку. Но проявления Ксаверова непутевого бытия – звуки его губной гармошки, его сиплое, зато преисполненное чувства пение, его залихватское посвистывание – день-деньской несутся снизу из кухни, а дымом его сигарет насквозь пропитан весь подвальный этаж. Дамы, потерпевшие социальное крушение, трудятся не покладая рук, а он стоит и глазеет на них.
3164 - Аноним3 января 2021 г.Читать далее
Деклассированная Цецилия
Фрейлейн Цецилия блюдет достоинство бывших представительниц третьего сословия, отчего с ее лица не сходит величаво-спесивое выражение. Фрейлейн Цецилии очень горько оттого, что из мелкобуржуазной сферы она низринута в подвал для прислуги. Она решительнейшим образом отказывается надеть наколку или что бы то ни было, свидетельствующее о ее положении горничной, и самые мрачные мгновения ее жизни наступают регулярно каждую среду, когда Ксавер уходит со двора и ей приходится подавать ужин. Она ставит блюда на стол, отвернув лицо и сморщив нос, – поистине свергнутая королева! Истинная мука смотреть на ее унижение, и однажды, когда «маленькие» случайно ужинали со взрослыми, оба они, взглянув на Цецилию, как по команде, громко зарыдали.391
Подборки с этой книгой
Список чтения
- 6 005 книг
Ловлю покемонов в "Собери их всех!"
- 808 книг
Немецкая классика (прочитанное)
- 60 книг
"Дорожный серпантин" — книга, из букв в названии которой можно составить слово "гора"
- 142 книги
Внутри XX
- 25 книг
Другие издания
