Собрание повестей и рассказов о войне 1941-1945 в одном томе

Это было сильно! Очень давно надо было познакомиться с произведениями писателя, и я рада, что прочитала повесть. До этого я лишь смотрела в детстве много раз фильм "А зори здесь тихие", очень любимый моим отцом.
Редко какая книга способна вызвать бурю искренних эмоций и слез. А книги Васильева вызывают искренние чувства.
Я полюбила всех мальчиков и девочек 9Б и даже десятиклассника, с которым Зиночка ходила в кино и дрался Артем. Я рыдала вместе с ними на похоронах Вики Люберецкой и при встрече с отцом после ее смерти, рыдала, когда читала речь директора школы на встрече после войны.
Все ребята восхищают. Они такие разные, сильные, интересные, их очень отчетливо себе представляешь и начинаешь дружить с ними на страницах книги.
К сожалению, я не поняла, кем являлся мальчик/мужчина в этой компании, от лица которого ведется повествование в начале и в конце повести. Как зовут этого "Я", который выжил один из 4? Выжили Сашка Стамескин, ставший депутатом и директором завода, Пашка Остапчук, потерявший ногу на войне, изобретатель Валька Александров (Эдиссон), ставший часовщиком, и оставшийся для меня неопознанным "Я", который дружил с Пашкой и был влюблен в Зиночку. Артем и Жорка погибли, отличник Вовик Храмов исключается, потому что он из тех, про кого этот Я говорит "Иногда в нашей компании появлялись еще двое. Одного мы встречали приветливо, а второго откровенно не любили."
Помогите, кто понял, как зовут этого героя?

Я действительно думала, что не читала рассказ. Напрочь забыла, что, оказывается, прочла его все-таки ещё в школе. Как я могла забыть? Хотя я мало помню, что я делала в школе, память очень избирательно работает.

Михаил Шолохов пишет очень просто, как будто это не литературное произведение, а действительно лишь разговор двух солдат и ты сидишь рядом, слушаешь их. Дует ветерок, шелестит трава в поле, греет солнышко, шумит вода. Время послевоенное, в ту пору, наверное, много разговор было о войне, ведь уже прошло, немного притупилось, можно и поговорить, рассказать. Тем более потери были у всех, никого не обошло, всем было, что рассказать. А тут место такое тихое, никого вокруг, время есть, ждать нужно, да и случайный собеседник - браток-шофер, по крайне мере так подумал Андрей Соколов.

Вспомнила я, что читала тогда, когда дошло до самой знаменитой фразы этого рассказа: "Я после первого стакана не закусываю". В детстве было очень смешно от этой сцены, поэтому и запомнилась. А сейчас это уже горькая улыбка сквозь слезы. И гордость. Гордость за стойкость и силу духа главного героя.
В рассказе для меня самыми слезливыми моментами стали, во-первых, смерть Анатолия в самый последний день, в день победы, в день встречи с отцом. Ну как так можно то? Зачем? Во-вторых, когда Андрей говорит Ване, что он его отец. Тут уже слезы радости.
Вообще, эмоций много было: радость, горечь, переживания, смех, злость. Удивительно, как в одном небольшом рассказе сочетаются такое множество разнообразных эмоций!

Меня каждый раз по-хорошему потрясают советские книги. Про большинство их них я жалею, что не прочитала раньше. Но даже сейчас книги, рассчитанные больше на школьный возраст, затрагивают струны в душе, вызывают неподдельные эмоции, заставляют сопереживать, радоваться с героями или плакать вместе с ними. И талант писателя в том, что в книге нет явного слезовыжимательства или непонятных шутеек, однако есть и где улыбнуться, и над чем подумать, и где промокнуть глаза.
В "Завтра была война" войны нет. Есть взросление, возраст ребят-девятиклассников (по нашим меркам они десятиклассники) как раз способствует и поиску себя, и поиску своего места в окружении, и изменению отношений с родителями, друзьями и взрослыми. Есть яркие личности (не хочу говорить о них "персонажи"), каждый из героев проработан, представлен нам запоминающимся и отличным от других. Есть еще юношеские рассуждения, юношеский же максимализм и не по-детски сильный дух.
От книги очень сложно оторваться, сложно писать на нее толковый отзыв, но от книги я в восторге, буду читать Васильева дальше.

Прекрасное произведение, талант автора, трагическая тема.

Прекрасный фильм "Восхождение". О чём ещё можно сказать, что рассказать после тысячекратных текстов, просмотров и прослушиваний? О самом главном. Что всегда будоражит ум, душу и совесть. Я - о Кьеркегоре.

Датчанин даже не подозревал таких метаморфоз, произошедших в старой доброй Европе спустя чуть более 100 лет после него; не подозревал, что произойдет с центральными, главнейшими проблемами его философии в контексте западной цивилизации. Проблемой человеческой субъективности - раз. Проблемой выбора в процессе жизни - это два.

А спустя два столетия после него оказались очевидными вещи, казавшиеся какими-то раздельными, дискретными: человеческая сущность в "мирной" и не очень мирной жизни. Оказалось, что подобно деньгам - вещи фундаментальной в человеческом обществе - которые вовсе не портят того, у кого они вдруг появились; оказалось, что сущность человека - одна. Но проявляется она полностью ли, частями, только в условиях, которые и вызывают её проявление, появление, артикуляцию, если угодно.

Так вот. Оказалось, что книжки, картины, фильмы - это всегда "про одно": про человека. Да, у них: книг. картин, фильмов, - есть собственная судьба и логика, автономия семиотики от семантики, если угодно, автономия означающего от означаемого, знака от смысла. Но всегда вся культура об одном - её создателе, потребителе, критике и ... ну что-то там ещё.

"Сотников" - не о войне, о человеке на войне, о тех самых обстоятельствах, которые и вызывают то, что в иных "вызовах" мирного времени, не проявлялось никак. А потому и тяжелейшие вопросы, тяжелейшие в акте реализации, вопросы верности и предательства, долженствования и безответственности, - не стояли остро. Подобной остроты - её нет, не требуется в "мирной" жизни. Так вот, самое главное, вопрос, вызывающий тревожное состояние, размышление, саморефлексию, один из "последних вопросов", по Достоевскому, этому миру:

А что бы делал я на месте Сотникова? Как бы я поступил в его ситуации? Кем бы я оказался? Каким бы я остался в памяти или там в собственной оценке, самооценке? Подлец или герой? Тварь дрожащая, или "за други своя" способный умереть.

Каков ответ?

Каков и вопрос, разумеется. Риторический. А, значит, не имеющий никакого конкретного содержания. Что не означает морально-нравственного релятивизма, совсем не означает. Почему так?

Потому что именно конкретные обстоятельства конкретной жизни формируют конкретную личность. Которая и поступает совершенно конкретно в абсолютно конкретных обстоятельствах. Да, конечно, люди всегда остаются людьми. По крайней как биологический вид. Людьми всегда презиралось предательство и почитался подвиг, героический поступок. Который чаще всего совершался во имя спасения человеческой общности.

Советские люди, выросшие после Революции и в предвоенные годы - это были люди совершенно определенного мировоззрения. Изменились ли россияне после 1991 года? Ответ, как и вопрос, совершенно неоднозначный: в чем-то да, в чем-то - нет. Много ли сейчас повторило бы подвиг Маресьева или Сотникова? Тогда встречный вопрос: много ли было в то время подобных подвигов? Как считать?

В чем мораль не сложных строчек?

Ставить себя на место героев - да, наверное, это будет всегда. Но помнить при этом, что в тех условиях, отличных от условий реальной жизни, всё было иначе. А значит, транслировать себя в то время - задача, "упражнение" умозрительное.

Реальный подвиг - удел немногих, сверх-людей по моральным качествам. Поэтому любой подобный поступок будет вызывать глубочайшее уважение и почести. Кто ты - герой или .... или - всегда решается только и исключительно поступком, не так - Поступком.

Возможно, вся человеческая жизнь - "подготовка" к самому главному твоему Поступку, твоему Восхождению. Но так хочется. чтобы "миновала меня чаша сия", верно?

Нет, это невозможно, ну совершенно невозможно написать что-то стоящее про эту книгу, потому что, как ни банально это прозвучит, ее нужно читать. Особенно в подростковом возрасте. Чтобы подумать о том, насколько сложнее нашим ровесникам 75 лет назад жилось сложнее, чем нам сейчас. С каким нравственным выбором пришлось столкнуться этим по сути еще детям - предать подругу, объявив ее дочкой врага народа или сохранить свой облик, встав на ее защиту. И все-таки они еще не выросли, им хочется гулять, ходить на свидания, читать книги запрещенных поэтов (не потому, что они запрещены, а потому что это настоящие стихи). А ведь завтра была война... Спасибо Борису Васильеву за книги, которые делают нас чуточку лучше, помогают взглянуть на привычные вещи под другим углом и еще раз вспомнить, что кто-то лишился детства, а иногда и всей жизни ради того, чтобы сейчас жили мы.

В этой книге уже с первых строчек предопределенность и слезы о судьбе целого поколения мальчишек и девчонок, попавших в пекло будущей войны. И в каждом эпизоде мы видим, что не было для них возможности избежать этого, так как это были не те люди, чтобы прятаться и выгадывать. Со всей горячностью юности, с огромной верой в свои идеалы, они готовы были отстаивать и бороться за то, что им было дорого.
Но книга не о войне. Книга об этой стремительной, распахнутой всему чистому и светлому, Юности! Как Гимн ей!
О том, как в трудное время сталинских чисток, сердца молодых не были подвержены коррозии и гниению старшего поколения. О том, как дети брали на себя смелость противостоять тому, что считали не правильным. Пусть это было наивно, пусть не имело силы и резонанса, но какими же прекрасными были эти дети! Очень грустная и одновременно светлая книга.
В любимые!

До недавнего урока литературы я не слышала об этом произведении, да и выбрала я его только из-за маленького размера. Но оно оказалось действительно интересным.
Перед нами палата военного госпиталя. Совсем немного осталось до победы. Все уже знаю, что победа наша, и ждут, когда об этом объявят. Также нам рассказывается о раненных: Михай, который остался без рук, Копёшкин, которому каждый день только хуже.
Одновременно книга и радостная (ведь наступила победа), и в тоже время очень грустная, потому что много народа погибло, а многие на всю жизнь искалечены.

Прекрасное повествование, которое подводит к сложнейшему нравственному выбору, как героя повести, так и читателя. Неспроста Быков назвал повесть именно по имени Сотникова, хотя Рыбак является не менее главной и даже более важной фигурой повествования, чем его товарищ-партизан. Ведь именно на его долю выпадает тяжесть нравственного выбора.

Да, Сотников не оправдывался, готов был умереть за всех, с мужественностью принял трагический конец. Все это делает из него практически святого человека. Но в одинаковых ли они с Рыбаком находились условиях. Кто знает как бы сложилась история, если бы Рыбак был болен и к тому же еще и ранен. Сотников смирился со своей участью, а Рыбак не смог, так как был здоров, чувствовал себя физически прекрасно и хотел жить дальше. И кто же посмеет порицать его за свой выбор? А что бы сделал другой человек на волоске от гибели? Ситуация, когда от небытия тебя отделяет один шажок, смерть готова принять тебя в свои объятия и, конечно, сознание меркнет. Условия при которых тебе остается либо умереть, либо жить и выбор дают сделать тебе самому. Так кто же выберет смерть? Инстинкт самосохранения никуда не спрячешь.

В итоге всё равно во всем оказывается виноват Рыбак. Если бы он бросил раненного товарища, то спас бы не только свою жизнь, но и жизни ни в чем неповинных людей. И что же выходит? Он смалодушничал, потому что не смог в тот момент бросить раненого товарища? Какой парадокс. Его возвышенный и благородный рывок привел к нравственному падению и трагической развязке. Невозможно представить более сложную с нравственной точки зрения ситуацию, чем та которую описал автор.

Я хочу рассказать вам о мире, в котором я никогда не была, о людях, которых никогда не встречала, о жизни, которая осталась лишь в кадрах, в хрониках, в фондах.
Их было сорок пять человек, учеников 9 класса "Б". Ребята, чьи сердца и души были полны стремлений, надежд и смятений.
Но, я вам расскажу лишь о главных героях книги.
Их было две девочки, две подружки, ученицы 9 класса "Б".
Две противоположности. Первую, главную, партийную (невозможно подобрать иного слова) звали Искра . Она и была такой - яркой, целеустремленной, страстной; и загоралась лишь раз: одна любовь, одно понимание жизни, один идеал.
Вторую звали Зина . Женственная, добрая, отзывчивая, влюбчивая, искренняя. Она была той, которая в этом марксистско-ленинском мире была "интуитивным" маячком. Зрелая не по годам. Маленькая женщина, чья интуиция и женское чутье помогали в жизни 9 "Б".
Были и мальчишки: Жорик, Артём, Сашка Стамескин (говорящая фамилия,однако) и другие...
Артём Шефер - славный парень (не поворачивается язык назвать его мальчиком), который искренне и нежно любил Зину, который готов был прийти на помощь любому из своих товарищей в любую минуту; человек - совесть (как и собственно любой из 9 "Б")
Жорик... Георгий Ландыс, о котором мы, увы, узнаем лишь в конце произведения. Этот парень очень быстро повзрослел, его поступки... я.. тронута... одно словосочетание - куст шиповника.
Саша Стамескин - тот, который очень нравился в начале повести; тот, чья история заставляет задуматься. Как его изменили.. как он изменился... Как он потерял "душу"...

Это была эпоха начала социализма. Это были уже не дети революции, это было следующее поколение, поколение, верящее в светлое будущее, веря свои наставникам, своим родителям... Но у каждого из них..они были разные.
Товарищ Полякова и её дочь Искра (я хочу продемонстрировать вам единственный их диалог, который показывает в какой жесткой системе понятий росла Искорка):

А теперь посмотрим то, чему учила Зину Полякову её мама. Мама у нее была уже в возрасте и хотела передать ей все важные знания семейной жизни. Потому то, семья, мужчина, парень... её так сказать "буржуазные" наклонности порой проскальзывали в книге, но это вызывало лишь у меня улыбку.

— Никогда не обижай мужа, девочка. Мужчины очень самолюбивы и болезненно переживают, когда ими командуют. Всегда надо быть ровной, ласковой и приветливой, не отказывать в пустяках и стараться поступать так, будто ты выполняешь его желания. Наша власть в нежности.

Мама неторопливо и осторожно готовила Зину к будущей семейной жизни. Зина знала многое из того, что надо было бы знать всем девочкам, и спокойно восприняла переход от детства к девичеству, не испытав свойственного многим потрясения.

Это и породило непонимание между подругами. То, в чём они никогда не сходились, но и не спорили. Всегда каждая оставалась при своем мнении, но тем не менее принимая и противоположную сторону.

— Это я сейчас комсомолка. А потом я хочу быть женщиной.

— Как не стыдно! — с гневом воскликнула подруга. — Нет, вы слыхали, ее мечта, оказывается, быть женщиной. Не летчицей, не парашютисткой, не стахановкой, наконец, а женщиной. Игрушкой в руках мужчины!

— Любимой игрушкой, — улыбнулась Зиночка. — Просто игрушкой я быть не согласна.

— Перестань болтать глупости! — прикрикнула Искра. — Мне противно слушать, потому что все это отвратительно. Это буржуазные пошлости, если хочешь знать.

— Ну, рано или поздно их узнать придется, — резонно заметила Зиночка

Также в классе была еще одна девушка - Виктория. Ее папа был большим человеком, богатым, героем, который верил в социализм, но который отобрал у него всё...
Я хочу привести вам отрывок письма этой замечательной девушки, которая читала Грина и Есенина, которая верила в справедливость и любовь:

И я все время об этом думаю — о вере в отцов — и твердо убеждена, что только так и надо жить. Если мы перестанем верить своим отцам, верить, что они честные люди, то мы очутимся в пустыне. Тогда ничего не будет, понимаешь, ничего. Пустота одна. Одна пустота останется, а мы сами перестанем быть людьми. Наверное, я плохо излагаю свои мысли, и ты, наверное, изложила бы их лучше, но я знаю одно: нельзя предавать отцов. Нельзя, иначе мы убьем сами себя, своих детей, свое будущее. Мы разорвем мир надвое, мы выроем пропасть между прошлым и настоящим, мы нарушим связь поколений, потому что нет на свете страшнее предательства, чем предательство своего отца.

Нет, я не струсила, Искра, что бы обо мне ни говорили, я не струсила. Я осталась комсомолкой и умираю комсомолкой, а поступаю так потому, что не могу отказаться от своего отца. Не могу и не хочу.

Знаете, книга начинается со слов мужчины... у этого мужчины не было юношества.

У этого мужчины остались лишь воспоминания, и по идее он должен был рассказывать о себе... но нет, он смешивал себя с остальной массой. Я не заметила его в своих же воспоминаниях. В этих воспоминаниях были иные главные герои... А больше всех мне запомнились три девочки: темно-русые и светло русые прически (одна до плеч, другая - короткая) и девочка с личным автомобилем и модной взрослой прической.