Танцовщица из Идзу

О, эта женщина удобна во всех отношениях - ее можно использовать в любых целях и все можно на нее свалить.

разве страдания не оставляют душевных ран, если они даже проходят?

... кувшин сино. Холодный и в то же время полный внутреннего жара блеск сино напоминал Кикудзи тело госпожи Оота. И не было в этом напоминании ни капельки дурного, ни капельки горечи, ни капельки стыда, ибо прекрасное выше всего этого. А госпожа Оота была совершенным произведением природы. Природа хотела создать женщину и создала госпожу Оота. А шедевр нельзя судить - у него нет пороков... Вот о чем думал Кикудзи каждый раз, когда смотрел на кувшин сино.

Может быть, чем ближе тебе человек и чем дороже, тем труднее восстановить в памяти его образ?... Может быть, наша память с полной отчетливостью воспроизводит только нечто необычное, уродливое?..

Нельзя думать о смерти, когда она у тебя за плечами.

Ее смерть огромной тяжестью давила на его сердце. Но от цветов пахло так нежно, так тонко, что собственный грех показался ему не таким уж тяжким.

– В такой день звук особенный, – сказала Комако. И она была права. (...).

И звук – ясный в чистоте зимнего утра – звенел и беспрепятственно летел все дальше, к далеким снежным вершинам.

Сила ее игры – это сама ее душа, которую Комако вкладывала в удары плектра.

Нельзя без конца вспоминать умерших. Тогда начинает казаться, что ты тоже мертв.

Ни с кем я не встретилась, и шум собственных шагов казался мне поступью самого одиночества, шагающего по телу природы.

Комако живет в помещении, где раньше разводили шелковичных червей, и тело у нее такое же шелковистое, как у шелкопряда...