Рассказы в Новогоднюю ночь

Игрушки оживают ночью.
Все это сон.
А нет, не сон.
Вам показалось.
А может, не показалось.
Эх, чего уж там, пусть дети сами решат.
Вот уже который Новый год хочу взяться за Щелкунчика, так и не дочитанного сколько-то лет назад. Единственное, что я помнила из предыдущего чтения: много приятных подробностей, сказка о какой-то там принцессе, ну и, собственно, как Мари руку поранила. О да, самое сильное из сказочных воспоминаний.
На этот раз, увы, такого сильного погружения не получилось. То ли заочное знакомство с другими произведениями Гофмана несколько возвысило этого писателя, сделав Щелкунчика не таким уж выдающимся, то ли меня уже не захватывали бесконечные игрушечные сражения и конфетные царства. Наверное, любимой частью так и осталась сказка о Кракатуке (которую в каждой экранизации переделывают на свой лад). Как я посмотрю, Гофман любит формат историй в историях, и порой эти подсюжеты гораздо интересней основной части. История Мари выглядит какой-то неопределенной. Выдумка сменяется реальностью, а реальность выдумкой, и все это, безусловно, очень красиво, но знаете что? В чем же суть истории? Где ее истина? Мари действительно полюбила безобразную игрушку, или добрый крестный очень щедро поощряет детские фантазии?
А ведь, на самом деле, было это сном или нет? Просто как-то сложно мне представить девочку, с любящей и довольно богатой семьей, бросающей все ради какого-то принца. Эта игрушка стала для нее важнее всего на свете, а почему? Может, родители не хотели ее понимать? Или была еще какая-то травма? Этот вопрос настолько не проработан, что чудо, ниспосланное Мари, уже таковым не кажется. Мне мало высокопарных речей и игрушечных сражений. Мне мало простого интереса ребенка к тому, что игрушка то на самом деле живая. Кажется, что девочка просто находит интересным то, что с ней происходит невероятная, извините, жесть, и от этого ей хочется сделать все, чтобы Щелкунчик остался цел, и мог также удивлять ее своей периодически движущейся челюстью. Сказка ее затягивает, и она страстно желает продолжения. Я знаю, что негоже разбирать все спорные моменты детской сказки. Я никогда не любила так делать, но история, которая всегда была для меня очень трогательной и даже личной, показалась теперь скорее красивым пшиком, с моралью "будь хорошим" и чем-то вроде "не суди по обложке" (но даже этой мыслью я не прониклась).
Эх, вроде как довольна осталась, а разочарование какое-то есть. Видно подробностей не хватило, да и уже за саму идею можно возвеличивать Гофмана, подарившего нам романтизированный образ куклы, щелкающей орехи. (Щелкунчик из давних времен наверняка был очень рад). Наверняка еще не раз перечитаю, ибо несколько завышенные ожидания и совсем не тот подход к восприятию сказок сыграли свою роль.

Прочитала этот рассказ и вспомнила, почему я разлюбила Достоевского: на каждом шагу у него нищие, чахоточные, несчастные и обездоленные. Конечно, при всем при том в гениальности ему не откажешь.
Душещипательный рассказ про замерзающего мальчика за душу так и не ущипнул. И вообще я думаю, что смерть - это не худшее, что могло с ним случиться. Что могло стать с маленьким ребенком в чужом городе, у которого нет ни дома, ни родных? См. первую часть рассказа про мальчика "с ручкой". Начал бы побираться, жить в подвалах и притонах, воровать, и рано или поздно дело бы кончилось каторгой. А так он тихо и мирно замерз за поленницей, не успев осознать ни смерти матери, ни перспектив своего бедственного положения. Не самый плохой конец.
При моем отношении к Достоевскому, Федор Михайлович все-таки хорош!

Как точно подмечено.
Или вот еще прелестная фраза:

Хочется добавить: вот скотинка!

Зацепило. Начала задумываться почему и поняла, что это оттого, что, когда читаю подобного рода произведения, начинаю всё больше думать о неравенстве. "Демократия самая плохая форма правления, за исключением всех остальных." У кого-то огромная ёлка и столько сладостей, что хватит до лета, а кто-то в Рождество очень-очень хочет кушать, а ещё этому кому-то очень холодно.
Мы не знаем имени мальчика. Это и не нужно. Таких мальчиков великое множество. Очень разные изначально, позже, они становятся похожи друг на друга как иголки рождественской ёлки. Обделённые судьбой, за что?, они становятся воришками, часто не понимая, что это плохо, да это и не нужно, как будто у них есть выход, ведь каждый маленький мальчик достоин того, чтобы жить. Дети из богатых семей не воруют. Дети из богатых семей не попрошайничают. Дети из богатых семей отказываются от сладкого, которого уже было так много, что больше не хочется, в то время как мальчик почти что в летней одежде стоит около их окна, прислонив ладошку, пальцами которой уже практически невозможно пошевелить, и любуется огромной ёлкой. У него не было такой никогда. И никогда в жизни не будет, ведь через 2 часа 31 минуту он умрёт за дровами, его трупик найдут на следующее утро дворники, а много ли мальчиков, трупики которых не нашли?
Возможно, оно меня так это цепляет, потому что сама я та девочка в комнате с огромной ёлкой и огромным мешком сладостей, которых уже не хочется и которая через 2 часа 29 минут не умрёт. Возможно, потому что я девочка, которая всегда могла пошевелить своими пальчиками. Девочка, которая никогда не могла представить другую жизнь, а, возможно, не может и до сих пор. Та, которая часто отказывается от сладкого. Та. которой никогда не будет у Христа на ёлке. 2 часа 28 минут.

Вся наша жизнь – непрерывная учеба. В детстве нас учат родители и бабушки с дедушками, потом воспитатели детсада, школьные учителя, преподаватели институтов, начальники на работе.

Нас постоянно учит сама жизнь, переплавляя житейские ошибки и наблюдения в личный опыт. Опыт же хочется и нужно передавать детям. А охотнее всего дети слушают сказки. Продолжение и много других интересных материалов на сайте ...https://tale-for-child.com/ru/article/chemu-uchat-skazki.html?_ict=t.reshetilo

Все филологи (а к таковым я отношусь и в душе, и по образованию) рано или поздно начинают свое знакомство с Чарльзом Диккенсом. А чаще всего это происходит в бурный период подготовки к семинарам и сессии. Я не исключение. Но мое знакомство с «Рождественской песнью в прозе» началось вовсе не с того. А началось оно вот с чего – я повзрослела.
Каждый ребенок ждет Новый год и верит в чудеса. Именно в эту ночь, и нельзя в этом сомневаться, они случаются для каждого маленького человека. Но проходят годы, и перед каждой новогодней ночью ты начинаешь мучительно копаться в душе, отыскивая искорку того самого волшебного настроения. Но с каждым годом его все труднее найти. Именно блуждая в поисках новогоднего настроения, я познакомилась с мультфильмом Роберта Земекиса «Рождественская история». Неплохой мультфильм, качественный, с яркими деталями, но все же некоторые сцены слегка затянуты. В общем и целом вполне соответствует концепции книги.
Это я поняла, вопреки здравой логике принявшись за «Рождественскую песнь в прозе» Ч.Диккенса уже после просмотра экранизации. Через год. Хотя всегда вначале читаю.
И тут как будто второй дух из книги окропил меня маслом из своего светильника.
Неважно сколько тебе лет. Эта книга пробуждает ту самую искорку в душе. Да и все чувства. Ты читаешь ее и сопереживаешь. И умиляешься. А когда дочитываешь до конца (а повесть совсем короткая), то чувствуешь такую радость, как будто это не очерствевшая душа главного героя ожила, а ты сам.
«Рождественская песнь в прозе» стоит того, чтобы потратить на нее немножко времени. Это история о том, что даже в душе самого жадного и неприятного скряги есть человек. Повесть об истинных ценностях, как бы банально это ни звучало. И о том, что никогда не поздно менять свою жизнь, а эти изменения могут помочь тем, кто рядом с тобой. Честное слово, это прекрасная книга. Она меня растрогала до глубины души. Что-то внутри ликует, когда дочитываешь последние странички. Отдельно хочу сказать о замечательном издании с иллюстрациями П.Дж.Линча. Это просто неподражаемая вещь. Буду читать перед каждым Новым годом.
И смотреть отличную экранизацию Дэвида Хью Джонса «Духи Рождества», более раннюю, чем мультфильм «Рождественская история», но не менее интересную. Патрик Стюарт прекрасен в роли Эбенезера Скруджа. И эта экранизация, на мой взгляд, качественнее. Для меня она стала приятным сюрпризом. Я редко так трепетно отношусь к экранизациям, ведь чаще всего они книгам уступают. В данной ситуации и книга Диккенса, и экранизация Джонса очень радуют своим качеством, и сравнивать их не хочется. А вот из двух экранизаций, несомненно, выберу «Духи Рождества».