Блокадная книга

"Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел".
Анна Ахматова

Сказать, что книга Алеся Адамовича и Даниила Гранина читается тяжело – ничего не сказать. Невозможно читать эту эпопею человеческих страданий с холодным сердцем… Читая «Блокадную книгу», узнаешь сияющий Петербург с другой стороны, город открывается перед читателями в другой плоскости, другом измерении, другом времени, которое ушло, но осталось отзвуком в сердцах ныне живущих людей. Или не осталось? Да и стоило ли вообще ворошить это прошлое? Врываться в жизнь блокадников, задавать вопросы о том времени, которое, быть может, хочется забыть, как страшный сон? И авторы, и блокадники сходятся в одном – такая книга нужна. Люди должны знать и помнить, какой ценой был завоеван мир, какое это благо – жить в мире.
Книга разделена на две части. В первой авторы поместили устные рассказы людей, переживших блокаду, со всеми оборотами, характерными для устной речи – в этом им помогли стенографистки, расшифровавшие магнитофонные записи. Даниил Гранин, в истории создания «Блокадной книги» так рассказывает об этом:
«Для расшифровки нужны были стенографистки. Особые стенографистки, потому что нам важно было не просто содержание, надо было сохранить оттенки устной речи. Таких стенографисток почти уже не осталось в городе. Но мы нашли. Двух блокадниц: Нину Ильиничну и Софью, забыл её отчество, к сожалению. Обе были блокадницы. Когда они послушали несколько кассет, заявили, что будут бесплатно всё делать. Мы не могли пойти на это, потому что это была – адская работа. Приходилось каждую кассету прогонять несколько раз, чтобы уловить все оттенки устной речи, все эти «э», «мм», вычистить мусорные словечки. Обе работали самоотверженно. Если б не они, у нас книга получилась бы беднее. Они помогли нам сохранить прелесть, естественную корявость рассказов. И получились личностные рассказы, а не просто стенографическая запись». Главных героев второй части книги трое – историк Георгий Алексеевич Князев, пятнадцатилетний мальчик Юра Рябинкин и Лидия Георгиевна Охапкина. У авторов было много блокадных дневников, люди сами их присылали, узнав, что ведется работа над книгой. Алесь Адамович и Даниил Гранин выбрали три наиболее поразившие их истории, и внесли в книгу, не изменив и не вписав ни одного слова, а лишь сокращая повторы и убирая записи, «не имеющие отношения к происходящему». При этом авторы отметили, что заметки Лидии Охапкиной – это не дневник, а записи, которые она начала вести в день победы. Сама Лидия так вспоминает об этом:
«Все веселятся, а на меня нахлынуло, и я села писать. Специально для мужа, для сына писала – муж воевал за «кольцом», а сын ничего не помнит. И я поклялась, что напишу только правду. Только правду! За месяц все написала. А тогда, в блокаду, мне не до того было, совсем не до того было, совсем не до того…».
Авторы говорят: «Для первой части “Блокадной книги” мы записывали, собирали сегодняшние рассказы людей, переживших ленинградскую блокаду, для второй использовали прежде всего дневники того времени».

Я готовилась к тому, что книгу будет тяжело читать. Я откладывала её прочтение «на потом», не чувствуя готовности «сейчас». Порой книга читалась спокойно, я думала, что авторы стараются преподносить факты, особо не оценивая их (хотя и анализирование всё же есть, и сам отбор фактов для книги сопровождается оценочностью… Так, авторы отмечают, что были такие рассказы, которые просто нельзя было опубликовать, настолько они страшные). Но и без опубликованного есть такие истории, от которых не просто ревешь в три ручья, а которые как будто воздуха лишают на время. И иногда думаешь, что лучше бы вообще не читать эту книгу. Но закрываться от реальности, быть в розовых очках, думать, что всё хорошо и так всегда было – тоже неправильно. Мы должны знать, и авторы в этом правы:
«…Мы завершили свою долгую работу со странным чувством, все с тем же неотступным вопросом: зачем, ради чего оживили мы этих давно ушедших людей, их давние муки и боль? Мы много раз отвечали себе на этот вопрос и до конца все же не знали ответа, но в одном мы утвердились: это надо было сделать. Всё это было, и живущие люди должны об этом знать».

Вместе с тем, эта книга не только о страданиях, боли, голоде и холоде. Эта книга – о высоте человеческой души, о самоотверженности, взаимовыручке, об умении оставаться человеком даже в самых непростых, нечеловеческих условиях. Эта книга о пределах человеческих возможностей и, одновременно, о том, что порой не бывает границ, не бывает той черты, за которой животное состояние. О том, как по-разному люди черпали силы в то время, когда весь мир рушился. О том, как думали о духовной пище даже тогда, когда вовсе не было хлеба. О том, на что шли матери ради спасения своих детей. О взаимовыручке, спасении жизни чужого человека без оглядки на собственную. Эта книга не о бездне человеческого падения – даже в самых невыносимых рассказах авторы отмечают, что тогда было трудное время, голод мог до неузнаваемости изменить человека. Хотя, конечно, есть такие рассказы, которые трудно принять, понять… Но больше это книга все же о духовном подъеме. Это памятник погибшим в годы блокады и это напоминание ныне живущим, что мы не должны предавать забвению те события, испепелять их из своей памяти, обесценивать их важность… Эта книга о блокаде, военном времени служит нам напоминанием о том, какое это благо - мир.

Страшная книга. Чтобы начать читать, и то потребовалось задаться соответствующей целью и набраться решимости. Такую книгу берешь в руки, заранее зная, что читать будет тяжело, ни о каком позитивном чтении речи быть не может. Но есть слово НАДО. В книге документальным образом излагается страшная, адская страница истории одного из лучших городов нашей страны. И такое надо знать, и чем более подробно, тем более вероятно предотвратить повтор такого в будущем. Знание одним современным человеком того, что было в 1941-1942гг в блокадном Ленинграде, хоть на какой-то микрон, хоть на йоту уменьшит вероятность повторения. Надо знать и передавать потомкам.

Думаю даже, что "адская страница" - слишком мягкое определение. В ад, насколько известно, детей не берут. А тут они были в самом эпицентре страданий.

Пока читал, происходило переосмысление ценностей. Мы, братцы, живем сыто и счастливо, еще и привередничаем, не осознавая, как мало на самом деле человеку надо, и как быстро может человек этого малого лишиться.

Надо ценить каждое мгновение своей сытой жизни, и, главное (повторяюсь) - не допустить повторений ужасов истории. И (опять повторяюсь) по-капельки каждый может внести в это свой вклад.

Выше человеческих сил читать эту книгу. Бралась за нее неоднократно. Начинала с разных мест. Но она же рвет душу... Моя прабабушка пережила блокаду в уже зрелом возрасте. Бабушке же относительно повезло: она была замужем за военным, и его направили в Хабаровск, когда поступила угроза со стороны японцев и нужно было заниматься исследованием Амура на предмет судоходства. Поэтому начало войны застало мою бабушку далеко от Ленинграда. Однако, конечно, воспоминаниями из писем матери она делилась. Да и прабабушка мне рассказывала то, что можно было рассказать ранимой дошкольнице. Один из рассказов надолго врезался в память. Прабабушка ходила вместе с помощницей с инспекцией по квартирам. И в одной из квартир обнаружили бочку, в которой были засолены части детских тел. Для еды. Это кажется диким и невозможным, но это было. И всё же, действительно, это было исключением. Люди оставались людьми. Даже не так: Людьми с большой буквы. Помогали друг другу. Были самоотверженными и не впадали в уныние.
Книгу мучительно пыталась прочитать. Но описание подробностей так бередит душу, что бросаешь на полуслове и не можешь успокоиться, представляя всё это в красках.
Я чту память, восхищаюсь подвигом и мужеством блокадников, безмерно их уважаю без всяких оговорок. Но нет моих сил читать подробности. Нет никаких сил.

Документально-историческая литература

"Вроде бы книга посвящена воспоминаниям о голоде и холоде, о страшных смертях, но это не книга смерти, а книга жизни", - так говорили сами авторы, Даниил Гранин и Алесь Адамович, о своей "Блокадной книге" - произведении мощном и трагическом, над которым писатели работали много лет, собирая и записывая более 200 рассказов уцелевших ленинградцев.
900 дней блокады Ленинграда, отнявшей сотни тысяч невинных жизней - жизней женщин, стариков, детей.
Подвиг одних жителей, трудившихся и боровшихся в поистине нечеловеческих условиях, - и гнусное мародерство других, скупавших за хлеб и крупу у голодных их последние ценности.
Ужасная зима 1942 года, когда гибли от голода целые семьи, - и новогодние елки, на которые ленинградским детям чудом ухитрялись доставлять по Дороге жизни мандарины…
Есть вещи, которые человечество забывать не должно, если оно хочет оставаться человечеством...

И я не могу сказать, что читалось легко. Особенно когда узнаёшь то, что раньше знал по верхам: ну да, голод, смерти, блокада. А когда тебе говорят: "люди не могли сидеть, потому что жира не было, одни кости, и в ванну их опускали, а они орали от боли" - уже страшно. И когда говоришь с человеком, а через минуту он мертв. И когда мама съела собаку, а дочь повесилась, ибо как жить... И вышла уже даже не литература, а некий коллективный дневник, "омут памяти", позволяющий держать в уме события, что по правде происходили. Страшно. Особенно в конце, когда рассказывают историю Юры и что вышло; я плакала. Читать всем.

Очень тяжело далась эта книга. Временами становилось физически плохо. Порой не могла прочитать более двух-трех страниц. Никакая фантастика об апокалипсисе не может идти ни в какое сравнение. Вот апокалипсис… не фантастический… реальный… Реальное пособие по выживанию, по организации выживания в нечеловеческих условиях. Смещаются все ценности, сводясь к физиологическому выживанию. Но и в этих условиях Люди оставались Людьми. Это потрясает! А как жилось тем, кто перешел грань человеческого, Людского?... После снятия Блокады, после Победы… Не думаю, что они рассказывали что-то своим детям и внукам. С Граниным и Адамовичем делились своими воспоминаниями Люди, а нелюди молчали и молчат до сих пор (те, кто еще живы). Бог им судья…

Как-то неправильно, на мой взгляд, ставить этой книге оценку "понравилась" или "не понравилась". Но впечатление, конечно, осталось сильнейшее. Не передать те чувства, которые испытываешь, читая о муках, но и о мужестве реально существовавших людей, а не выдуманных литературных персонажей. В этой книге переплелись сила слова и сила правды, и по прочтении понимаешь, что большинство наших проблем мелкие, не стоящие переживаний, по сравнению с тем, что довелось пережить ленинградцам за те 900 дней.
Я считаю, что огромный смысл этой книги не только в том, чтобы увековечить тех, кто жил в то время, но в том, чтобы научить нас ценить жизнь, каждое ее мгновение.
Будь моя воля, я бы включила книгу в обязательную школьную программу.

Оценивать подобные книги дело не благодарное. Потому и не буду. А вот пару слов скажу.
Читая подобное, снова и снова ловишь себя на мыли: как они выжили? И не просто выжили, но и умудрялись работать, выпускать оружие, воевать. В голове не укладывается. Все же - какой народ! Нигде в Европе, со всем их пафосом и самомнением такое не могло быть. Прогрессивные страны сдавали свои позиции с минимумом сопротивления, покорно ложились под захватчика. Да, тем самым они сохранили большую часть своего населения. Раздвинули ноги и переложили груз борьбы на других, на ненавистный Союз. Самое оно полежать в стороне и подождать, пока всю работу сделают другие. А уж сколько велика плата этих других - плевать.

Подобные книги обязательно нужны. Люди должны знать свою историю. Знать своих героев.

А вот вторую часть книги, которая состоит из трех дневников, не осилил. После яркой первой части она показалась серой и размытой, не дающей ничего нового. Быть может, ошибаюсь, но примерно на трех четвертях книгу закрыл.

Книга сильная.
Единственный минус для меня - это год издания. С одной стороны авторы успели застать свидетелей Блокады, а с другой из-за цензуры, которая хоть и не была такой суровой как в раннесоветские годы, всё же существовала, события были представлены однобоко. О многом не написали, многое упомянули вскользь. Книга дышит патриотизмом и безграничной любовью людей друг к другу, но вдумайтесь! Голод. Холод. Люди выживали как могли - о какой чести, совести и любви может идти речь? Да, взаимопомощь была, но и зла было много.
Совсем не рассказали о людоедстве. Это один из ужасов блокадного времени, о котором стараются умалчивать. Хотя задаёшься вопросом - зачем? Да это неэстетично и как-то аморально с общечеловеческой точки зрения, но блокадное время - не такое как мирное.
Вскользь упомянули о случаях воровства, мародёрства.
Почти не сказали о спекулянтах.
А также о том, что в первые годы Блокады люди шарахались от простых вопросов граждан, т.к. вышла директива "не помогать шпионам" под страхом расстрела. В книге этому посвящена, кажется, страница.
Да, наверно, если бы авторы написали обо всех этих несправедливостях и ужасах. О том, что люди в условиях Блокады превращались в зверей с самими порочными наклонностями, книга стала бы ещё более тяжёлой и мрачной. Но это жизнь. Никуда эту реальность не засунешь. Даже не написанные официально их помнят ещё те немногие очевидцы Блокады, что остались с нами.

Очень тяжело мне даются книги о войне, а эта далась особенно тяжело. Гранин и Адамович проделали колоссальную работу, собрав материалы очевидцев о блокаде Ленинграда. Именно поэтому так трудно читать, слёзы наворачиваются на глаза, формат интервью, когда люди сами рассказывают о своей жизни, каждый по крупице создает общую, трагическую и страшную картину тех лет. Невероятно, что люди способны выстоять, выдержать такие испытания, и остаться нормальными, они ведь шутят даже, умеют смеяться. Им трудно вспоминать и рассказывать, они боятся быть непонятыми, потому что собственные дети и внуки отворачиваются от этих историй, и всё же они говорят, потому что есть те, кому это нужно, да и им самим нужно выговориться. Это история, которую мы должны знать и помнить.

Санкт-Петербург. Ленинград… Этот город для меня особенный. Я не могу объяснить те чувства, которые происходят в душе, когда я приезжаю туда. Город величавый, город героический, город, который выстоял, не сдался, не сломался, возродился и живёт вновь.
То, что пережили люди за 900 дней Блокады (8 сентября 1941 г. – 27 января 1944 г.) не поддается ни логическому, ни физическому объяснению, все законы Вселенной тут не работали. Значит есть что-то высшее, неуловимое, что заставляет человека жить, жить несмотря ни на что, жить вопреки…
Эта книга, естественно, была куплена мною в Петербурге, в знаменитом доме книги на Невском проспекте (дом этот, к слову, функционировал даже в блокадное время). Почти два года я собиралась с мыслями и моральными силами, чтобы ее прочитать.
Это шокирующая правда, правда из уст тех людей, кто был немым свидетелем блокадных лет.
«О войне всю правду знает народ», - Константин Симонов, писатель. Убеждена, что и авторы данной книги, Даниил Гранин и Алесь Адамович, невидимым эпиграфом пронесли эти слова во время своего многолетнего труда. Даниил Гранин (1919-2017), которому Бог подарил почти век жизни, был ветераном-участником Великой Отечественной войны, воевал под Ленинградом. Алесь Адамович (1927-1994), белорусский советский писатель, участник ВОВ, воевал в партизанском отряде под Минском. В своим произведениях раскрывал тему Белорусской Хатыни, Блокадного Ленинграда.
Начиная «Блокадную книгу», авторы пишут: «…у этой правды есть адреса, номера телефонов, фамилии, имена. Она живет в ленинградских квартирах, часто со множеством дверных звонков…».
Чтобы выпустить первое издание этой книги, авторы выдержали испытания советской цензурой, около десяти лет собирали материалы о Блокаде из первых уст, находили свидетелей тех лет, беседовали, записывали, систематизировали. Анализировали, комментировали, а подчас просто оставляли информацию на размышление и осознание читателю. Выбрать из многотысячных листов записей, из многочасовых аудиопленок тот самый материал, который заходит в душу и поселяется там навсегда – это непросто. Это требует самопожертвования, самоотдачи, сопереживания героям Блокады.

Сложно определить жанр произведения (эпическая драма, репортаж, документально-собирательная проза, роман открытой формы …?), да и нужно ли…?
В центре повествования – выдержки из подлинных дневников блокадников, написанных детьми, женщинами, мужчинами и стариками… Из них наиболее цепляют четыре дневника – Ленинградских школьников Тани Савичевой и Юры Рябинкина, дневник женщины-матери Лидии Охапкиной и подневные записи Георгия Алексеевича Князева (тогда занимавшего должность директора архива Академии наук СССР).
Из дневника Тани Савичевой: «Бабушка умерла 25 января…дядя Алеша 10 мая…мама 13 мая в 7.30 утра…Умерли все. Осталась одна Таня».
Из дневника шестнадцатилетнего Юры Рябинкина: «Только какой-то именно, только Бог, если такой есть, может дать нам избавление. Я опух, каждая клетка моей ткани содержит воды больше, чем нужно. Распухли все, следовательно, внутренние органы. Но это все от избытка воды, недостатка еды. Все жидкое, жидкое, жидкое. И опух. Мама порвала со мной с Ирой. Они оставят меня, у мамы уж такая сейчас стала нервная система, что она готова позабыться, и тогда… Да, смерть, смерть впереди. И нет никакой надежды, лишь только страх, что заставишь погибнуть с собой и родную мать, и родную сестру…»
Из дневника Лидии Охапкиной, матери двух маленьких детей: «…я мысленно хотела, чтобы смерть пришла вместе с детьми, так как боялась, если, например, мня убьют на улице, дети будут дико плакать, звать: «Мама, мама!», а потом умрут от голода в холодной комнате. Ниночка моя тогда все время плакала…чтобы она могла уснуть, я давала сосать ей свою КРОВЬ. В грудях молока давно уже не было, да и грудей совсем уже не было, все куда-то делось. Поэтому я прокалывала иглой руку повыше локтя и прикладывала дочку к этому месту. Она потихоньку сосала и засыпала».

Трепетно и нежно пишет Г. Князев о своей жене, Марии Федоровне: «Она дома и ждет. Она – моя героическая женщина, безропотно и стойко переживающая все испытания, и прежде всего, голод. Как она похудела! Словно не 51 года женщина, а хрупкая тонкая девушка. Целую её, чувствую её, свою родную, близкую жену-друга. Она не потеряла своей женственности и своей исключительной женской опрятности, светятся ее темные глаза на похудевшем лице».
Все эти дневники, и многие другие из тех, что вошли на страницы этой великой книги, свидетельствуют о том, что выжить в этих нечеловеческих условиях можно было только не потеряв в себе Человека, Совесть, воспитав колоссальную Силу Духа и живя исключительно Любовью – к своим родным, детям, к своему городу…
Не упасть, не скатиться до моральной дистрофии, бесчестия, на нарушить социальные табу – это было под силу далеко не всем… В блокадном Ленинграде совсем не было кошек, собак, голубей… не было животных…почти всех съели… Но и это не самое страшное… Страшно и недопустимо то, что людей поставили в такие нечеловеческие условия, загнав в угол, заблокировав все дороги к эвакуации, обрекли на замерзание и мучительную гибель от голода. Для меня самыми страшными эпизодами в книге были те, что касались документальных случаев каннибализма… Это тот предел, та черта, за которую заходили некоторые люди, обезумевшие от всего происходящего и уже не способные называться людьми… То время в Ленинграде, когда оброненная фраза «Не бойся, я тебя не съем» понималась человеком в буквальном смысле…
Это наша история. Такая, какая есть. Нельзя ее скрывать, переписывать и перевирать. Назиданием нам и нашим потомкам будет именно правдивый рассказ о том, что было в Блокадном Ленинграде в 1941-1944 годах. Это нужно изучать в школах и вузах, об этом нужно говорить, это нужно знать.

Как писал историк Василий Ключевский (эта цитата, к слову сказать, была большими буквами нанесена на стену в нашем школьном кабинете истории): «История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков».
Давайте же будем знать свою историю, анализировать ее уроки и делать все для того, чтобы такого террора больше не повторилось…