Блокадная книга

«Начался сильный обстрел… Я кое-как доползла до булочной, на углу у нас на проспекте Стачек была булочная, сейчас там кафе. Крик там был, шум. Все бросились. Кто лежит на полу, кто спрятался за прилавком. Но никто ничего не тронул! Буханки хлеба были — и никто ничего».

Общее у всех них было вот что: каждый имел или искал (и находил) точку опоры не только в самом себе, но и ещё в каком-то деле или интересе.

... ни разу в жизни, ни до, ни после блокады, я не имел такой осознанной и определённой цели в своей жизни. Она, эта цель, даже казалась близкой. Другое дело, что она всё время отодвигалась по разным причинам. Но что происходило во мне, в человеке? Я имел четкую и определённую цель, которая всегда до этого была растушевана и размыта. А тогда она была определённой. Вот что для меня блокада.

Умереть не трудно, умирать очень тяжело

...сидит мальчик. Мне показалось, что ему лет шесть. Я спрашиваю: ,,Что ты здесь делаешь?” Он говорит: ,,А я пришёл сюда умирать”

Благородство не нуждается в обосновании. Обоснования нужны подлости, низости, даже слабость часто драпируется под необходимость, а уж всякая корысть, эгоизм и тем более бесчестье — все они убедительно красноречивы, у них множество причин, они привлекают в оправдание и психологию, и экономику, и историю.

С непонятной ныне настойчивостью перечисляются почти ежедневно эти цифры, тарелки, граммы. В этом была жизнь, а может, это казалось самым важным, самым ценным и для истории?

Человек уже видит. Но видеть ему не хочется. Не хочет принимать.

Что ещё можно поведать людям, миру обо всём этом? И нужно ли это ему, сегодняшнему миру?

На что надеется сейчас Гитлер? На создание своей империи, самый замысел которой будет проклят человечеством будущих дней.