Седьмая функция языка

Человек – интерпретирующий механизм, и при малой толике воображения он всюду видит знаки: будь то цвет пальто жены, царапина на двери автомобиля, гастрономические предпочтения соседей по площадке, месячные показатели безработицы во Франции, банановый вкус божоле нуво (это всегда либо банан, либо, реже, малина. Отчего так? Неизвестно, но объяснение должно быть, и непременно семиологическое), гордая поступь и прямая стать чернокожей женщины, которая перед его носом мерит шагом переходы метро, привычка соседа по кабинету не застегивать две верхние пуговицы рубашки, ритуальные танцы футболиста, радующегося голу, стоны его подружки, сообщающей тем самым, что у нее оргазм, дизайн скандинавской мебели, логотип генерального спонсора теннисного турнира, музыка на титрах фильма, архитектура, живопись, кухня, мода, реклама, оформление интерьера, западный образ женщины и мужчины, любви и смерти, неба и земли… Знаки у Барта перестали быть сигналами: они стали признаками. Огромная разница. Они повсюду. Теперь семиология готова завоевать этот необъятный мир.

Кому не случалось подлавливать друга, дальнего родственника, коллегу по работе или тестя, который практически слово в слово повторяет доводы, вычитанные в газете или услышанные по телику, словно говорит сам, сделал своим этот дискурс, стал его источником, - а не просто пропускает усвоенное через себя, сохраняя те же формулировки, ту же риторику, посылки, возмущенные интонации, понимающий вид, - как будто он больше чем посредник, озвучивающий голос вчерашней газеты, в свою очередь повторяющей политика, который выдает то, что прочел в книге некоего автора, - и так до бесконечности; я бы сказал - блуждающий голос призрачного вещателя из ниоткуда, пытающегося выразить себя, ищущего коммуникации в том смысле, в каком две точки соединяются между собой отрезком.