Седьмая функция языка

Пользуясь отсутствием Симона, Байяр просит Юдифь объяснить ему разницу между иллокутивным и перлокутивным. Юдифь отвечает, что иллокутивный речевой акт – сам по себе есть осуществляемая вещь, тогда как определенные следствия перлокутивного акта не совпадают с актом речевым. «Например, если я спрошу: „Как вы думаете, есть ли наверху свободные комнаты?“ – объективная иллокутивная реальность вопроса будет в том, что я пытаюсь вас склеить. Клею самим вопросом. Перлокутив работает на другом уровне: заинтересуетесь ли вы, зная, что я вас клею? Иллокутивный акт достигнет цели („performed with success“), если вы поймете мое приглашение. Перлокутивный осуществится, только если вы пойдете со мной наверх. Согласитесь, нюанс. Впрочем, разница бывает зыбкой».

Припоминать – не значит помнить, книга – всего лишь напоминание. Она не приносит знаний, понимания и мастерства.

Зачем студентам профессора, будь все постигаемо из книг? Зачем объяснять то, о чем пишут в книгах? Для чего нужны школы, а не просто библиотеки? Выходит, одного письма мало. Любая мысль жива, когда ею делятся, застывшую мысль ждет смерть. Сократ сравнивает письмо с изобразительным искусством: фигуры, созданные художником, держатся на ногах, как живые, но задайте им вопрос – они не шевельнутся, так и будут стоять в торжественных позах, неподвижно и безмолвно. То же и с рукописями. Кажется, будто они говорят; но спросите их о чем-нибудь, желая понять, о чем в них говорится, ответ всегда будет одинаков, слово в слово.

Язык нужен, чтобы выразить то, что обретает смысл, когда у послания появляется адресат. Сейчас я обращаюсь к вам, в вас смысл моей речи. Лишь безумцы разговаривают в пустыне. Правда, безумец может говорить с самим собой. Но к кому обращен текст? Ко всем! Следовательно, ни к кому.