Красный смех

Странное, сумрачное и чуждое моему сознанию произведение. Такое чувство, будто попадаешь в дом угасающего старика: полутемное, затхлое, заваленное старым хламом жилище, уже простившееся с уютом и дневным светом. Гнетущая фигура отца Василия, и вся странная жизнь его заставляет сердце сжиматься, а безнадежность окружающего его мира — придаваться отчаянию. Смысловая нагрузка повести почти полностью ускользает от меня под давлением эмоций, вызываемых текстом. В то же время, невозможно не наслаждаться мастерством и обилием литературных приемов, продуманностью и взвешенностью произведения.

Показатель хорошей книги для меня - скорость, с которой идет чтение, и то, насколько она меня увлекает. Этот небольшой рассказ я растянула на целый день, а последние несколько страниц и вовсе прочла по диагонали. Где-то с середины меня не отпускало ощущение, что я трачу время впустую - бессмысленно читаю о бессмысленном житии.

Герои друг за другом умирают, и ты даже хочешь, чтобы они поскорее умерли, потому что они изначально кажутся полоумными. Зачем они жили, по что умерли - мне осталось неясно.

Не сказала бы, что автор пишет плохо - скорее, я пыталась отыскать зерно смысла там, где его не было заложено. Произведение должно вызывать хоть какие-то чувства, но здесь меня посетила лишь одна мысль: "И что?". Даже не хочется брать вину на себя и допускать, что я чего-то не поняла. Всё я поняла, но мне не понравилось, и желания знакомиться с автором дальше нет.

Это как наблюдать за маргиналами: понимать, что помогать им и думать о них бесполезно, да и не хочется. Оценка — только за интересный язык автора.

Каждое литературное произведение рождает в голове некоторый визуальный ряд или условную атмосферу. "Красный смех", стоило только открыть книгу, погружал в оранжево-красную пустыню. Воздух становился раскаленным, воображение заносило песчаными буранами, а в голове поднимался гул. Элементы сюжета, как видения, появлялись во всем этом, оборванные, нелогичные, незаконченные.

Могу предположить, что автор добивался отчаяния и растерянности читателя всеми возможными средствами: сюжетом (хотя его немного), литературными приемами символистов (в избытке), построением книги (обрывочные дневниковые записи сначала одного, потом другого героя).

Андреев предостерегает от любой войны. Наверное, ему было проще напугать читателя начала XX века, когда газетные статьи о тысячах погибших могли вызвать шок, а первые кадры кинохроники - ужас. Сегодняшнего читателя напугать было бы сложнее. Поэтому сейчас появляется к автору больше вопросов: что за сюжет? причем тут красный смех? да мне вообще не страшно! А Андрееву страшно было.

Перед глазами, потрясающе реалистично, плывут картины, описываемые на страницах. Каждая буква материализуется, складывается в слова, предложения сменяются визуальными образами. Каждая метафора, словооборт, эпитет засасывает в бездонный омут безысходности, отчаяния, всепоглощающего страха, в западню, из которой нет пути назад. Шорохи, звуки, стон, запахи, я чувствую каждую ноту и оттенок. Кроваво-красная пелена застилает все вокруг, окрашивая привычные мне предметы, стирает границы. Контуры, очертания- все окутано дымкой липкого тумана. Реальность замещается сотканным из тончайших нитей безумия миром. А потом всепоглощающая тишина, вакуум.

Прямо. Безжалостно. Емко. Пронзительно.
Лучшая новелла из мной прочитанных.