
Ваша оценкаПолное собрание сочинений и писем в 30 томах. Письма в 12 томах. Том 1. Письма. 1875 - 1886 гг..
Рецензии
Аноним11 февраля 2022 г.Через решето
Читать далееНадо бороться со своими предубеждениями, подумала я, открывая данный сборник писем. И в целом чтение вышло весьма познавательным, особенно учитывая, что это первые взрослые года Чехова, тут мало амурных подробностей, т.е. информации, которую я считаю личным делом писателя. Но при этом, возможно, это не самое удачное издание, в моей электронной версии нет никаких пояснений от редакции, нет ответов на письма Чехова, лишь его послания (скорее всего, даже не все подряд, а лишь избранные, так как их весьма мало и они все «приличные»), поэтому весьма сложно ориентироваться в происходящих событиях и понимать, на что именно он отвечает и к какому периоду жизни Антона Павловича это относится.
Больше всего меня интересовали бытовые подробности, цены на разные товары и какой доход приносила как врачебная деятельность, так и литературное мастерство, сколько времени занимала работа, так что частично ответ на это я получила.
Приезжай литературой заниматься. Это удовольствие в Харькове невозможно, в Москве же дает рублей 150 в год, мне по крайней мере.
Живется сносно, но здоровье уже увы и ах! Работаешь, как холуй, ложишься в пятом часу утра. Пишу в журналы по заказу, а нет ничего хуже, как стараться поспеть к сроку. Деньги есть. Ем прекрасно, пью тоже, одеваюсь недурно, но… уж нет лишнего мясца! Говорят, я похудел до неузнаваемости. Ну, и женщины…
Писанье, кроме дерганья, ничего не дает мне. 100 руб., которые я получаю в месяц, уходят в утробу, и нет сил переменить свой серенький, неприличный сюртук на что-либо менее ветхое.нет сил переменить свой серенький, неприличный сюртук на что-либо менее ветхое. Плачу во все концы, и мне остается nihil*. В семью ухлопывается больше 50. Не с чем в Воскресенск ехать. У Николки денег тоже чертма. Утешаюсь по крайней мере тем, что за спиной кредиторов нет. За апрель я получил от Лейкина 70 руб., и теперь только 13-е, а у меня и на извозца нет
Вам сказать следующее: во второй гимназии есть вакансия на место ученика третьего класса. Плата за полный пенсион (т. е. за учение, стол, квартиру тут же в здании, стирки и за прочие неприятности с одежей вместе) 300 р. в год.
Как, однако, исправно Вы гонорар высылаете! Нам, москвичам, это в диковинку. Бывало, я хаживал в "Будильник" за трехрублевкой раз по десяти.
На поездку нужно 100-150 рублей, а я имел удовольствие на днях прокатить сквозь жизненный строй все мои акции. Отвалил полсотни за дачу, отдал четверть сотни за слушание лекций, столько же за сестру на курсы и проч. и проч. и проч. Если же к сему Вы прибавите всю плохость моих заработков за последнее время, то поймете мои карманы. К первому июню рассчитываю на свободную полсотню, а на эти деньги далеко не уедешь.
Не напишете ли Вы мне, где и как продают книги? Я совсем профан в книжной коммерции. Не послать ли кому-нибудь в Питер десятка два экземпляров? Всех у меня 1200. Продать не тщусь… Продастся - хорошо, не продастся - так тому и быть… Издание стоит 200 руб. Пропадут эти деньги - плевать… На пропивку и амуры просаживали больше, отчего же не просадить на литературное удовольствие?
Через день хожу в земскую больницу, где принимаю больных. Надо бы каждый день ходить, да лень. С земским врачом мы давнишние приятели.
Мне нельзя зарабатывать менее 150-180 руб. в месяц, иначе я банкрот.
Занимательно было узнать мнение Чехова о писательской деятельности или насчет отношения с родными.
Отец и мать единственные для меня люди на всем земном шаре, для которых я ничего никогда не пожалею. Если я буду высоко стоять, то это дела их рук, славные они люди, и одно безграничное их детолюбие ставит их выше всяких похвал, закрывает собой все их недостатки, которые могут появиться от плохой жизни, готовит им мягкий и короткий путь, в который они веруют и надеются так, как немногие.
Всякий имеет право жить с кем угодно и как угодно - это право развитого человека, а ты, стало быть, не веришь в это право, коли находишь нужным подсылать адвокатов к Пименовнам и Стаматичам. Что такое твое сожительство с твоей точки зрения? Это твое гнездо, твоя теплынь, твое горе и радость, твоя поэзия, а ты носишься с этой поэзией, как с украденным арбузом, глядишь на всякого подозрительно (как, мол, он об этом думает?), суешь ее всякому, ноешь, стонешь… Будь я твоей семьей, я бы по меньшей мере обиделся. Тебе интересно, как я думаю, как Николай, как отец!? Да какое тебе дело? Тебя не поймут, как ты не понимаешь "отца шестерых детей", как раньше не понимал отцовского чувства… Не поймут, как бы близко к тебе ни стояли, да и понимать незачем. Живи да и шабаш. Сразу за всех чувствовать нельзя, а ты хочешь, чтобы мы и за тебя чувствовали.
Постель моя занята приехавшим сродственником, который то и дело подходит ко мне и заводит речь о медицине. "У дочки, должно быть, резь в животе - оттого и кричит"… Я имею большое несчастье быть медиком, и нет того индивидуя, который не считал бы нужным "потолковать" со мной о медицине. Кому надоело толковать про медицину, тот заводит речь про литературу…
...но в то же время, сознаюсь, рамки "от сих и до сих" приносят мне немало печалей. Мириться с этими ограничениями бывает иногда очень нелегко. Например… Вы не признаете статей выше 100 строк, что имеет свой резон… У меня есть тема. Я сажусь писать. Мысль о "100" и "не больше" толкает меня под руку с первой же строки. Я сжимаю, елико возможно, процеживаю, херю - и иногда (как подсказывает мне авторское чутье) в ущерб и теме и (главное) форме. Сжав и процедив, я начинаю считать… Насчитав 100-120-140 стр«ок» (больше я не писал в "Осколки"), я пугаюсь и… не посылаю. Чуть только я начинаю переваливаться на 4-ю страницу почтового листа малого формата, меня начинают есть сомнения, и я… не посылаю. Чаще всего приходится наскоро пережевывать конец и посылать не то, что хотелось бы…
Наши редакторы читают филиппики против москвичей, работающих и на Петербург. Но едва ли Петербург отнимает у них столько, сколько проглатывают гг. цензора. В несчастном "Будильнике" зачеркивается около 400-800 строк на каждый номер. Не знают, что и делать.
В то время, когда серьезного Короленко едва знают редакторы, мою дребедень читает весь Питер. Даже сенатор Голубев читает… Для меня это лестно, но мое литературное чувство оскорблено… Мне делается неловко за публику, которая ухаживает за литературными болонками только потому, что не умеет замечать слонов, и я глубоко верую, что меня ни одна собака знать не будет, когда я стану работать серьезно…
Интересно рассуждает Антон Павлович о женщинах, встречала мнения, что он был женоненавистник, хотя, мне кажется, это скорее отпечаток той эпохи.
Второе положение: из всего явствует, что авторитет у homo*** есть: мужчина выше.
3) ....История мужчины и женщины. Женщина - везде пассивна. Она родит мясо для пушек. Нигде и никогда она не выше мужчины в смысле политики и социологии.4) Знания. Бокль говорит, что она дедуктивнее… и т. д. Но я не думаю. Она хороший врач, хороший юрист и т. д., но на поприще творчества она гусь. Совершенный организм - творит, а женщина ничего еще не создала. Жорж Занд не есть ни Ньютон, ни Шекспир. Она не мыслитель.
5) Но из того, что она еще дура, не следует, что она не будет умницей: природа стремится к равенству. Не следует мешать природе - это неразумно, ибо все то глупо, что бессильно. Нужно помогать природе, как помогает природе человек, создавая головы Ньютонов, головы, приближающиеся к совершенному организму.
В общем, подводя итог, читая письма, можно узнать многое о писателе, причем не нужно гадать над художественной символикой и искать спрятанные черты автора в героях, что несомненно плюс. Но в тоже время, для получения полезной информации надо прочесть очень много лишнего и личного, того, что интересовало конкретных корреспондентов, какие-то мелкие подробности, которые их занимали, а меня, как читателя, совсем не волнуют, поэтому все же в будущем я предпочту читать толковые биографии, где представлена «выжимка», чем многостраничную переписку.
Ничтожество свое сознавай, знаешь где? Перед богом, пожалуй, пред умом, красотой, природой, но не пред людьми. Среди людей нужно сознавать свое достоинство.
Стеречь труп днем и ночью до прибытия начальства - мужицкая, никем не оплачиваемая повинность…
Пишу о поносе для того, чтобы ты не давала никому читать моих писем.
.
72579
Аноним7 ноября 2019 г.Письма в 12 томах. Том 1. 1875-1886
Читать далееПоражающее своими масштабами академическое издание советских времен. (взяла в библиотеке почитать). Вообще, меня поразила сама эта идея - письма! в 12 томах!! Это при том, как я вообще люблю читать письма. )) При ближайшем рассмотрении оказалось, что все-таки издание не зря академическое... Вот взять этот первый том - вроде и толстенький, и мелким шрифтом... Тем не менее, сами письма - только половина тома, остальное - подробные комментарии. Ну, это тоже дело хорошее. ))
И так все тщательно собрано! Вплоть до записочек... И даже какие-то открытки, написанные другими членами семьи, но если на них хоть пара строк приписана рукой Чехова, то и их тоже сюда включили в издание. Вместе с остальным текстом, который дан очень мелким шрифтом - видимо, чтобы не путаться, чье же здесь все-таки академическое издание... )) А так, судя по всему, Чехов любил делать приписки... Здесь есть какое-то письмо, где один из братьев Чеховых, обстоятельно сообщая о каких-то своих новостях, делает приписку, что-то в том роде - ну, сколько можно, запретите уже Антону писать в чужих письмах! Что не помешало упомянутому Антону таки сделать свою приписку. (Мое любимое тут - письмо матери, где два брата Чеховых наперегонки приписывали, что кто-то из них женится... ))) )
Ну а так, что можно сказать по итогам первого тома... Где начинаются письма с возраста пятнадцать лет... Сначала пишет гимназист из своего Таганрога. Потом юноша перебирается в Москву, где учится в Московском университете! на медицинском... (интересно, а в МГУ записали Чехова в свой перечень знаменитых выпускников? )) наверно, записали, не будут же они разбрасываться... )) ) А там начало медицинской практики и начало литературной деятельности - Чехов пишет под разнообразными псевдонимами в разных юмористических журналах. Тут идут в основном переписка с редактором-издателем. Из писем можно понять, что несмотря на несерьезность жанра, эти литературные труды все же позволили Чехову не только более-менее содержать семью (а семья была большая... о чем здесь неоднократно проскальзывают замечания), но и предаваться некоторой богемной жизни. ))) Я уже читала в письмах Левитана (правда, там была маленькая книжечка, уж никак не академическое издание!), но все-таки - как странно читать, что "Левитан гостит у меня на даче" и вообще о буйных похождениях Левитана. )))
Странно вообще это ощущение... вот из всех до сих пор прочитанных мною писем и дневников, только от писем Чехова возникает впечатление настоящей молодости... Остальные-то уж прямо до того важные, серьезные... ответственные... А тут - друзья-студенты, затем медики и художники, затем литераторы, медицинская практика, соседи по дому, соседи по даче... Такая радость жизни, бесконечный интерес ко всему происходящему... И все так современно звучит! Где-то в середине тома, читая про упоминания мимоходом, вдруг с таким удивлением осознала, что это вообще-то 1880-е годы! Что Чехов современник Достоевского, Салтыкова-Щедрина, Лескова... А если только письма читать, то по стилю и легкости не отличить, как если бы их писали в 1960-е... Это же странно... )))
Вот, по ходу, подбираемся к знаковому этапу - молодого Чехова заметили в серьезных литературных кругах. Сколько восторга... Престарелый литератор Григорович написал Чехову теплое и хвалебное письмо. Написал, что видит в нем потенциал. Что зачем он этот свой талант растрачивает на ерунду. Отрывки из письма Григоровича счастливый Чехов процитировал в письмах всем своим друзьям и родственникам... )) Трогательно и забавно. Чехов сейчас известен всему миру. А кто сейчас помнит Григоровича... не говоря уж о том, чтобы читать... ((
Но чувствуются и тревожные нотки. Даже в таком юном возрасте у Чехова уже периодически возникают проблемы со здоровьем. То и дело встречаются упоминания о "кровохаркании"... Эх... Работа в сфере медицины опять же является довольно рискованной. Чехов упоминает несколько раз про эпидемию сыпного тифа в Москве, и что умерло уже шесть его студенческих товарищей по выпуску... и что он сам боится... Ясное дело, тут забоишься... И тем не менее, он же продолжает трудиться в медицине. Здесь есть довольно простодушное письмо, что, конечно же, он будет заниматься медициной, а литература это так, игры и развлечения... Ну-ну. :plush: И письмо с рассказом о жутковатом пророчестве Лескова, который в пьяном виде предсказал Чехову, что тут "умрет раньше своего брата". Чехов, правда, не воспринял эти речения всерьез (что и неудивительно, при таком-то количестве братьев... )) )
И все-таки, вся эта насыщенная жизнь наводит на мысли - вот в письмах Чехов временами жалуется, что нет же условий для нормального литературного творчества! Когда с утра до вечера то больные, то приятели, все со своими заботами, по вечерам дом, битком набитый родственниками и домочадцами, которые все орут, шумят и носятся туда-сюда в свое удовольствие... Думаю, что все же это не так. Что только при таких условиях Чехов стал тем самым Чеховым, классиком литературы и т.д. А как бы он еще им стал? сидел бы что ли в башне из слоновой кости... ))
В общем, очень интересное издание, надеюсь, что я его целиком одолею. ))
"Скажите Саше, что я прочел "Космос". Жаль мне Сашу: он не достиг своей цели, прося, чтоб я прочел его. Я остаюсь тем же, что и по прочтении "Космоса". Скажите Коле, что его картины еще на Курском вокзале в Москве, пусть пойдет поцелуется с ними. Как вредна эта война! Картины не пускает!"
"Александр! Будь ты хоть 100000 раз любимый человек, я, по принципу и почему только хочешь, не вынесу от тебя оскорблений. Ежели, паче чаяния, пожелается тебе употребить свою уловку, т.е. свалить всю вину на невменяемость, то знай, что я отлично знаю, что "быть пьяным" не значит иметь право (вырезано цензурой) другому на голову. Слово "брат" я готов выбросить из лексикона во всякую пору, не потому что я не имею сердца, а потому что на этом свете на все нужно быть готовым. Не боюсь ничего и родным братьям то же самое советую."
"Я ужасно полюбил Москву. Кто привыкнет к ней, тот не уедет из нее. Я навсегда москвич. Приезжай!!! Все дешево. Штаны можно купить за гривенник! А патриотизму сколько!!! (задыхаюсь)"
"Вы пишете: "Может быть наша масть Вам уже не под стать." Этакие слова грех писать. Неужели Вы думаете, что я уже успел сделаться скотиной? Нет-с, подождите немножко, теперь еще пока рано, еще не испортился, хоть и начал жить. Да и в будущем я едва ли буду делить людей на масти."
"Живется сносно, но здоровье уже увы и ах! Работаешь, как холуй, ложишься в пятом часу утра. Пишу в журналы по заказу, а нет ничего хуже, как стараться поспеть к сроку. Деньги есть. Ем прекрасно, пью тоже, одеваюсь недурно, но... уже нет лишнего мясца! Говорят, я похудел до неузнаваемости. Ну, и женщины..."
"Извините за лентяйство! Лето - ничего не поделаешь... Одни только поэты могут соединять свое бумагомарательство с лунными ночами, любовью... В любви объясняется и в то же время стихи пишет... А мы, прозаики - иное дело..."
"И написал бы побольше, но судьба на этот раз против меня! Пишу при самых гнусных условиях. Передо мной моя не литературная работа, хлопающая немилосердно по совести, в соседней комнате кричит детеныш приехавшего погостить родича, в другой комнате отец читает матери вслух "Запечатленного ангела"... Кто-то завел шкатулку, и я слышу "Елену Прекрасную"... Постель моя занята приехавшим сродственником, который то и дело подходит и заводит речь о медицине. "У дочки, должно быть, резь в животе - оттого и кричит"... Я имею большое несчастье быть медиком, и нет того индивидуя, который не считал бы нужным "потолковать" со мной о медицине. Кому надоело толковать про медицину, тот заводит речь про литературу..."
//На письме матери к родственнице// "Антон женится, берет выгодную партию! Каналья. Н.Чехов."
"Николай женится. Берет жгучую брюнетку с 20 тысячами приданого. Кроме денег: две перины, одна теща и много всякой всячины. Я задыхаюсь от зависти. Ваш Антон Чехов."
/рукой матери/ "Оба врут не женятца, посылаю карточки."
/рукой А.Чехова/ Мать врет. Она у нас врунья. Любит пасьянсы."
"Приезжал и мой любимый писака, известный Н.С.Лесков. Последний бывал у нас, ходил со мной в Salon, в вертепы. Еду однажды с ним ночью. Обращается ко мне полупьяный и спрашивает: "Знаешь, кто я такой?" - "Знаю". - "Нет, не знаешь... Я мистик..." - "И это знаю..." Таращит на меня свои старческие глаза и проречествует: "Ты умрешь раньше своего брата". - "Может быть". - "Помазую тебя елеем, как Самуил помазал Давида... Пиши."
"Любезнейший друг! Спасибо тебе восьмиэтажное (с чердаком и погребом). Не будь твоего сюртука, я погиб бы от равнодушия женщин!!! Впрочем, ты человек женатый и не понимаешь нас, холостяков. (вздыхаю) Еще раз спасибо за сюртук. Желаю, чтобы он у тебя женился и народил множество маленьких сюртучков."
"Не так давно лечил одной барышне зуб, не вылечил и получил 5 руб.; лечил монаха от дизентерии, вылечил и получил 1р.; лечил одну московскую актрису-дачницу от катара желудка и получил 3 руб. Таковой успех на новом моем поприще привел меня в такой восторг, что все оные рубли я собрал воедино и отослал их в трактир Банникова, откуда получаю для своего стола водку, пиво и прочие медикаменты."
Чувствую себя на эмпиреях и занимаюсь благоглупостями: ем, пью, сплю, ужу рыбу, был раз на охоте... Сегодня утром не жерлицу поймал налима, а третьего дня мой соохотник убил зайчиху. Со мной живет художник Левитан, ярый стрелок. Он-то и убил зайца. С беднягой творится что-то недоброе. Психоз какой-то начинается. Хотел на Святой с ним во Владимирскую губернию съездить, проветрить его, а прихожу к нему в назначенный день, мне говорят, что он на Кавказ уехал... В конце апреля вернулся откуда-то, но не из Кавказа... Хотел вешаться... Взял его с собой на дачу и теперь прогуливаю... Словно бы легче стало..."
"Завтра известный писатель волею судеб производится в чин именинника. Надеюсь, что Вы будете у меня... Жду! Теперь просьба. Я человек бедный, жена вдова и дети сироты. Не можете ли Вы одолжить мне для бала следующей домашней утвари: а) полторы дюжины каких-нибудь ножей и вилок. б) чайных ложек возможно больше. в) стаканов, блюдечек мелких тарелок, ваксенных щеток, чугунную печку и прочего. Все вещи будут возвращены во всем их первобытном целомудрии."
"Надо спать. Над моей головой идет пляс. Играет оркестр. Свадьба. В бельэтаже живет кухмистер, отдающий помещение под свадьбы и поминки. В обед поминки, ночью свадьба... Смерть и зачатие... Кто-то, стуча ногами, как лошадь, пробежал сейчас как раз над моей головой... Должно быть, шафер... Оркестр гремит... Ну чего ради? Чему обрадовались сдуру?"
"Выдумывал я с ним название для моей книжки. Долго мы ломали мозги, но кроме "Кошки и караси" да "Цветы и собаки" ничего не придумали. Я хотел было остановиться на заглавии "Покупайте книгу, а то по морде!", но поэт, подумав, нашел это избиты и шаблонным..."
"Пишу Вам, чтобы у Вас было одним из автографов великого писателя больше... Через 10-20 лет это письмо Вы можете продать за 500-1000 руб. Завидую Вам. Но тем не менее, если у Вас, г.банкир, в Вашей толстой кассе есть сейчас свободные 25 рублей, то, по примеру прошлых месяцев, дайте мне их на неопределенный, но короткий срок, ибо у меня сейчас нет ничего, кроме вдохновения и писательской славы, а без дров между тем холодно."
"Мировой приговорил меня к уплате 105 р., которые ты и Николай задолжали лавочнику Семенову. Портному я должен за себя и за тех, за кого поручился, более ста... Но вопроса "Что дальше будет?" я не задаю... Верую, что все заплатится, перемелется и своевременно канет в Лету."
***
"Батенька, неужели нам уже скоро 30 лет? Ведь это свинство! За 30-ю идет старость..."
56318
Аноним1 февраля 2024 г."Ваш А. Чехов"
Читать далееС возрастом понимаешь, что последние тома в собраниях сочинений иногда самые интересные.
Первый том из двенадцатитомного академического издания.
Ровно половина книги - примечания, а в них - информация об адресатах, о ненайденных письмах с попыткой восстановить их содержание по сохранившимся письмам корреспондентов Чехова и подробные комментарии к каждому письму. Поэтому вопросов - что означает та или иная фраза в письме (как иногда бывает при чтении подобных книг), - не остается.Сами письма читаются как интереснейший автобиографический роман. Живой Чехов, в свободном общении с родственниками, знакомыми, издателями. Пишет, очевидно не думая, что это когда-нибудь прочитают не только непосредственные адресаты. Шутит так, что иногда в тексте возникают угловые скобки с многоточием. По содержанию и стилю можно проследить взросление автора. Первые письма пишет еще ученик таганрогской гимназии, потом - студент московского университета, уездный врач и начинающий литератор и наконец - уже довольно известный писатель, издавший первые сборники своих рассказов.
В 1883-1886 г.г. наиболее интенсивная переписка идет с Н. А. Лейкиным - писателем и издателем журнала "Осколки", где в эти годы в основном и печатается Чехов. Замечания о литературном труде, о совмещении его с "лекарской" деятельностью, сетования (обычно не без юмора) на жизненные обстоятельства, не позволившие вовремя отправить почтой обещанный рассказ, отчеты о выполнении деловых поручений, истории из дачной жизни...
я, пишущий без году неделю, знающий иную специальность, не уверенный в доброкачественности своих извержений, не имеющий отдельной комнаты для письма и волнуемый страстями...
У Вас 600 кустов георгин... На что Вам этот холодный, не вдохновляющий цветок? У этого цветка наружность аристократическая, баронская, но содержания никакого... Так и хочется сбить тростью его надменную, но скучную головку.О брате Александре, который совмещал службу с писательством:
Юморист он неплохой. Это можно видеть из одного того, что в таганрогскую таможню поступил, когда уж оттуда все повыкрали.А вот тревожное:
Вот уже три дня прошло, как у меня ни к селу ни к городу идет кровь горлом. ... Общее состояние удовлетворительно... Причина сидит, вероятно, в лопнувшем сосудике...18165
Аноним30 сентября 2018 г.Читать далее30/IX 2018
Здравствуй, любезнейший мой капитан нашего дальнего книжного плавания, pororo !
Если помнишь, Наташа, на днях мы с тобой обсуждали Чехова, мою к нему горячую любовь и твою антипатию. И вот вчера я, наконец, закончила читать письма А. П. Чехова, нахожусь в диком восторге и одновременно немного грущу от того, что такой интереснейший писатель и человек, если и вызывает у тебя какие-то чувства, то крайне негативные. Лелею надежду на то, что ты прочтешь эти строки и, возможно, подаришь еще один шанс Антону Палычу, если не как писателю, то как человеку.
Сразу хочу отметить, что чтение писем это не такой уж простой опыт. В отличие от плотных и насыщенных биографий, которые пишет какой-нибудь компетентный исследователь, письма содержат довольно разрозненную информацию о жизни и творчестве человека. Чтобы улавливать связи между событиями и персонажами, нужно постоянно держать их в голове, то и дело возвращаться к уже прочитанному. Без развернутых комментариев и сносок книга понравилась бы только отпетым чеховофилам, которые вообще-то и так должны находиться в курсе жизненных перипетий писателя. Что мне понравилось, так это отсутствие оценочных суждений, без которых обычно не обходятся разные биографические произведения. Здесь все отдается на суд читателю: сам читаешь, сам делаешь выводы. Если, конечно, хочется их делать, ведь можно просто наслаждаться и не заморачиваться.
В книгу вошли письма за 1875 – 1886 гг., т.е. в момент написания первых из них будущему писателю и драматургу было всего-то 15 лет. По-моему, этот возраст с 15 до 26 лет один из самых интереснейших в жизни Чехова.
Во-первых, это время интенсивной учебы, сессий, практики и зубрежки. Одно дело, когда читаешь, что Чехов «успешно учился в гимназии и университете», и совсем другое, когда читаешь собственное мнение писателя, которое, прямо сказать, ничем не отличается от современного взгляда на учебу.
Выдержал до Рождества труднейшие экзамены и за этими экзаменами забыл всё, что знал по медицине.Вот типичная студенческая тоска по лету:
Боюсь, что сорвусь на одном из экзаменов. Хочется отдохнуть, а… лето так еще далеко!Или вот сомнения по поводу выбора специальности:
…до сих пор не верю себе, что я медик, а сие значит, что… так говорят по крайней мере, а для меня решительно всё одно… что не на свой факультет я попал.После таких слов человек становится чуть ближе и понятнее, кажется, что есть у всех учащихся что-то общее: и лень, и сомнения и постоянное желание отдохнуть.
Во-вторых, это время становления Чехова как писателя. В этот период он пишет много коротких юмористических рассказов и фельетонов, ведет переписку с издателем Н. А. Лейкиным. Очень интересно наблюдать как меняются отношения между Чеховым и Лейкиным. Поначалу Антон Павлович принимает авторитет Лейкина, соглашается что рассказы больше ста строк не слишком хороши, хоть такой маленький объем не всегда может вместить в себя всю соль истории.
За мелкие вещицы стою горой и я, и если бы я издавал юмористический журнал, то херил бы всё продлинновенное.А спустя несколько лет, поднабравшийся опыта, Чехов пишет в письме к брату Александру:
Не позволяй также сокращать и переделывать своих рассказов… Ведь гнусно, если в каждой строке видна лейкинская длань… Не позволить трудно; легче употребить средство, имеющееся под рукой: самому сокращать до nec plus ultra и самому переделывать.Наверное, смена авторитетов, это не так уж и плохо. Автор растет, и у него появляются какие-то новые цели и ориентиры. Но этот Лейкин постоянно творил какие-то мутные делишки. Причем, ничего конкретного об этой его античеховской деятельности даже из комментариев выудить нельзя.
Был я в Питере и, живя у Лейкина, пережил все те муки, про которые в писании сказано: «до конца претерпех»… Кормил он меня великолепно, но, скотина, чуть не задавил меня своею ложью…
На Лейкина не надейся. Он всячески подставляет мне ножку в «Петербургской газете». Подставит и тебе.Что это была за «ложь» и в чем заключалось «подставленная ножка» для меня так и осталось тайной. Практически детективная история получается, тебе бы наверняка понравилась.
Конечно, самый крутой поворот в творческой жизни Чехова произвело хвалебное письмо писателя Д. В. Григоровича. Если до этого писательство было приятным хобби, которое еще и может приносить кое-какие деньжата, то теперь талант Чехова официально признан и поощряется известным писателем. Это событие стало поводом не только для гордости, но еще и стыда за ранние вещи и недобросовестность в писательской работе.
Доселе относился я к своей литературной работе крайне легкомысленно, небрежно, зря. Не помню я ни одного своего рассказа, над которым я работал бы более суток, а «Егеря», который Вам понравился, я писал в купальне! Как репортеры пишут свои заметки о пожарах, так я писал свои рассказы: машинально, полубессознательно, нимало не заботясь ни о читателе, ни о себе самом…Ну и что еще не могло не поразить так это отношения Чехова с его семьей. В таком достаточно юном возрасте ему фактически приходится стать во главе семьи. На плечи Чехова ложатся финансовые вопросы, вопросы жилья и пропитания, плата за учебу сестры Маши. К тому же Антон Павлович не забывает о своих не слишком-то путевых братьях Александре и Николае, которые ведут неумеренный образ жизни, страдают алкоголизмом и постоянно влезают в долги. Но это не становится поводом для разрыва отношений. Чехов видит, что его братья талантливые люди и пытается помочь им устроится, увещевает, дает советы. Вообще, кажется, что Чехов не склонен вычеркивать людей из своей жизни. Для него каждый человек важен, и это не просто поиск какой-то выгоды из знакомства, это поиск чего-то ценного в людях таких, какими они есть. Вот взять того же Лейкина. Он совершенно мутный тип, но при этом талантливый журналист и писатель, и его журнал «Осколки» очень ценился Чеховым, как лучший из издаваемой в то время периодики. Такое отношение к людям вполне способно стать предметом моей зависти.
В письмах полно ценных идей о том, как красиво и изящно описать природу, чтобы читателю не было тоскливо и тяжело продираться сквозь текст, в чем секрет смешных рассказов, как ловить рыбу на верши, и стоить ли давать ребенку кашу Нестле.
Короче говоря, письма Чехова это одна из интереснейших книг, которые я прочитала за последнее время. Возможно, я не могу судить о Чехове, его характере и поступках объективно, потому что я заранее подходила к чтению с положительным настроем. Кроме того, меня терзают смутные сомнения, что это письмо достигнет своей цели и сможет как-то изменить твое мнение насчет Чехова. Но знай, Наташа, что весь запас восторгов и удивлений просто невозможно было вместить в этих строках, поэтому при встрече тебя ждет еще не одна увлекательнейшая история из жизни Антона Павловича.
С уважением, верный участник команды ТИиВ, Марина.
13251